Часть 6 (1/1)

? Прикрыв глаза, Сергей откинул голову, подставляясь под поцелуи парня, лицо которого видно не было. Этот факт мало тревожил русского, ведь какое к черту лицо, если тут такие возможности? Наплевав на то, что связь возможно случайна, Лазарев призывно развел ноги в стороны, позволяя незнакомцу устроиться между них. Сердце колотилось, и отдавало в виски, заставляя задыхаться от удовольствия, которое распространялось волнами, горячими и частыми. Парень, спускаясь к ногам Сергея, что-то нашептывал. Опустив голову к лицу ?незнакомца?, русский вскрикнул. Поотсманн. Кто угодно, но только не он.?Открыв глаза, мужчина слышал шум воды, которая лилась в ванной, с силой ударяясь о кафельную стену душевой. Во рту пересохло, а бедра неприятно скручивало. Лазарев даже не помнил, кто помимо него в номере, и когда этот ?Некто? пришел. Бегая глазами по комнате, мужчина заметил маленький пластиковый эстонский флажок, и разочарованно вздохнул. Вчера, кажется, он пригласил выпить Юрия, и тот остался у него на ночь. Дальше – все как в тумане, и Сергей не понимал, что заставило его выпить, а затем и разрешить переночевать Поотсманну. Последнего, русский не переносил на дух. Юрий вышел из душа, и оглядев почти одетого Лазарева с головы до ног, презрительно хмыкнул, и отворачиваясь к зеркалу, висящему в коридоре номера, принялся поправлять воротник рубашки, и застегивать манжеты. ?Значит, все-таки был у себя? - пронеслось в голове Сережи, когда Юрий отвернулся. Пиджак был кое-как выглажен, а лацканы и вовсе стояли торчком. Смешная была картина, с расчетом того, что он вел себя не по-детски серьезно и холодно. А разве мог он по-другому, со своим-то характером? Вот и Лазарев, думал, что нет. Подойдя к блондину, Сергей принялся возвращать лацканы на место, за что получил по рукам. Юрий недовольно рыкнул, и посмотрел на него зло, с нескрываемым раздражением. Сережа недоумевая, в чем дело, свел брови. Он, конечно, понимал что постоянностью юноша не отличается, но чтобы - Юр, мы же вчера вроде как, нормально начали общаться… - Чуть сдвинув брови, он ожидал ответа, которого все не было и не было. Блондин, не поворачиваясь к мужчине, произнес, сквозь зубы, своим обычным надменным тоном, от которого сердце Лазарева болезненно екнуло, и упало в пятки, глухо отстукивая уже приевшиеся ритмы.- Вчера начали, сегодня значит закончим. И всего-то, - Поотсманн попытался улыбнуться, являя миру ряды белых зубов. Сергей же, облизнув губы, произнес, встав рядом с ним и сжав его на вид хрупкое запястье. - В чем дело? Ты куда так рвешься-то? – Слова были произнесены зло, с непониманием ко всему происходящему. Блондин дернул рукой, и, вырвав ее из хватки русского, произнес, подхватывая бежевое драповое пальто: - Представь себе, на репетиции, - Он солгал. Очень глупо и неумело солгал. У Эстонии репетиции были только на следующий день, и то вечером. Лазарев на такую ложь лишь тихо и глухо рассмеялся, опуская взгляд в пол. Он не заметил, как его ?собеседник? покинул номер, оставив мужчину одного. Теперь, Сережа, кажется должен быть счастлив, ведь в номере тихо, спокойно. Но почему-то, он не особо радовался возможности поспать еще часок-другой, или тому, что может часами просидеть в телефоне. Ему этого не хотелось. А хотелось лишь понять резкого, изменчивого Поотсманна, отношения, с которым упорно не складывались, скатываясь, кажется ниже, и ниже. Только вот почему? Можно, было бы винить в этом Юрия, поступки которого в большинстве своем были навеяны неясным импульсом, и отличались своей абсурдностью и спонтанностью. Но, была здесь и вина русского. Заключалась она в простом непонимании. Сережа в упор не мог разобрать характера Поотсманна, и из-за этого, общий язык найти было очень трудно. Сложные характеры, черт бы с ними, их и самый квалифицированный психолог разобрать по кусочкам не сможет. Не сумеет, стушуется. Что говорить про человека, который сам себя-то с трудом понимал, и частенько обнаруживал за собой не качества, который до сих пор оставались незамеченными. Из-за вот таких недомолвок с самим собой, он общаться мог только с простыми людьми, которыми чаще всего оказывались его поклонницы, зачастую легкомысленные настолько, что можно было предугадывать их поступки на несколько шагов вперед, и обводить каждую вокруг пальца, наигранно флиртуя. Но, и это со временем надоедало.В коридоре отеля, было как-то странно тихо и малолюдно. ?Спят, скорее всего? - подумал Лазарев, сдавая ключи на временное хранение администратору. На улице светило солнце, и потому, он решил прогуляться. Мозги, проветрить, порой тоже бывает надо. На улице было градусов двадцать, и потому, не прогуляться было грешно. Добредя до безымянного парка, Сережа шел по аллее, усыпанной лепестками вишневого дерева. В воздухе пахло весной, и кажется, чувствовали это все, включая и приезжих, и местных. Несмотря на погоду, Лазарев грустил, и шел, нелюдимо поглядывая на парочки, компании, не имея своей. Точнее, она фактически была, но сейчас каталась на экскурсии, и шанс встретить их – ребят из подтанцовки и бэк-вокалистов – был катастрофически мал. Гулять одному, это конечно хорошо, можно пойти куда угодно, когда захочешь, и делать все что взбредет в голову. Но хотелось общения, а его как таковой собеседник, покинул Сергея еще рано утром. Вздохнув, русский огляделся. Зачем он пошел в парк – было непонятно. Все равно делать тут было нечего. В такси он ехал молча, глядя в окно на город, улицы которого, в большинстве своем были сейчас залиты ярким майским солнцем. Но, тепла этого солнца Лазарев на себе не ощущал. Настроение было не к черту. А все из-за чего? Из-за дурацкого, не сложившегося благодаря глупости Сережи диалогу с утра. Отвернув взгляд от окна, он вытащил из кармана маленькую, совсем старую фотографию, на которой он стоял, обнявшись со своим братом Павлом у костра в лесу. Старший брат был опорой, на которую всего полагался Сергей в трудные для души минуты, когда родителям рассказывать ничего не хотелось, ровно, как и псевдо друзьям, языки у которых в тот момент работали словно помело. Тогда он и шел к Паше, рассказывая обо всех передрягах, случавшихся с ним. Он определенно знал много больше секретов, чем родители, которые были заняты работой. И даже тогда, когда началась карьера Лазарева, он не отворачивался, выслушивал все, и помогал. Даже во время каких-то любовных потрясений у Сережи, Старший советовал. И только об одном забывал узнавать Сергей. Как его брат сам. Что с ним, как его дела. Сейчас, после его скорой смерти, он винил себя за тот эгоцентризм, проявленный в общении с близким человеком. Фото нагнетало обстановку, и Сережа поспешил убрать его в карман. Машина остановилась у книжного, и мужчина, выйдя из нее, направился к магазину. Внутри стены были белыми, в голубую полоску, а стеллажи стояли ровными рядами. Запах типографской краски и бумаги бил в нос. Зайдя в зал с литературой на английском языке, Лазарев ,не долго думая, взял первые три книги, попавшиеся ему на глаза.На балконе в номере было тихо и тепло. Имелось даже подобие тахты, только уменьшенное раза в полтора. ?Неплохо, однако? - хмыкнул про себя русский, и присев на диванчик, открыл новую книгу, переплет которой хрустнул, ?приглашая? владельца в новый мир. Только этот владелец, кажется, слишком хотел спать, так как уснул через тридцать минут, сползя на поверхность дивана. Проснулся Сергей только к пяти, и то, не сам. За плечо его тряс Миша, который уже был в костюме. Репетиция. О ней Лазарев совсем забыл. Вскочив с дивана, и отбросив книгу, он наспех собрался, и хватая юношу за руку, несся по лестнице вниз, забыв о существовании такой вещи, как лифт. Внизу ждала команда, состоящая из примерно десяти человек. Все эти десять пар глаз, недовольно разглядывали растрепанного со сна солиста, и вставали с диванов, уходя к машинам, которые ждали у входа.Тяжело дыша, Сережа жадно пил воду, глядя поверх бутылки на постановщика, который объяснял что-то команде. Благо не ему приходилось выслушивать советы, как прыгнуть, как лучше будет пройтись, и тому подобное. Он не любил наставления, и презирал их в любой форме, просто потому что последнее время был сам себе указом. Но, на время Евровидения, пришлось забыть о том, что он сам по себе. За ним стояла страна, которую, подвести было никак невозможно. Нельзя, никак нельзя было подводить людей, которые надеются на него, на команду. Вздохнув, он утер губы, и слушая мужчину, грыз ноготь, словно выступать надо здесь, и сейчас. Репетиция, к слову закончилась, и можно было бы идти, если не постановщик. Бегая глазами по арене, Лазарев наткнулся на знакомое лицо, которое усмехалось. Сжав челюсти, русский старался не замечать того, как нагло ему в лицо смеется Поотсманн, выказывая полное пренебрежение к самооценке Сергея, которая была и без того низкой. Вздохнув, русский отвел взгляд на команду, которая внимательно слушала постановщика.Поправляя рюкзак на плече, Сергей спешил выйти из арены, бегая, то в одно крыло, то в другое. Команда давно ушла, оставив мужчину просматривать свой номер в записи. Теперь, надо было догнать их, и притом, каким-то чудом не наткнуться на Поотсманна. Носясь по зданию, Сергей попутно рылся в телефоне, и не заметил Юрия, в которого врезался, пошатнувшись и по инерции дойдя до стены. Вопросительно глядевший на Лазарева эстонец, вмиг ухмыльнулся, и оглядывая мужчину, произнес.- С этим ты хочешь выиграть? – в голосе насмешка. Сергей смутился, и, сжав зубы, промолчал, опуская глаза. Не в его правилах было спорить с соперниками, еще не зная их сил. Но, если пораскинуть мозгами, он знал и песню, и исполнителя Эстонии, который мог выйти в финал на одном только голосе, который звучал прекрасно и без бэк-вокала. Движения в его номере были плавные, соблазнительно тягучие. Рвано выдохнув, Сережа натянуто улыбнулся, и подняв глаза на блондина, произнес-Да. И не раз, - Сережа вновь сжал зубы, играя желваками. Он пытался выглядеть не подавленным колким замечанием, а даже наоборот, приободренным, что, зачастую у Лазарева получалось. - Наглый. За такое и получить в живот можно, - Поотсманн недовольно рыкнул, сделав мелкий шаг вперед, по направлению к Сергею. Последний съежился, не желая близкого контакта с неприятным ему человеком. - Ага, от тебя-то? По-моему, ты и ударить то не сумеешь, - Ядовито произнес Лазарев, упираясь лопатками в стену, и ощущая частое дыхание Юрия уже совсем рядом. Ноги норовили подкоситься, и потому, Сережа опирался рукой на стену. Сердце колотилось, и отдавало какую-то немыслимую дробь, которая стучала в висках, не позволяя шатену сосредоточиться на определенных мыслях. - Уж поверь, ударить я смогу. И не только ударить. А еще и нос сломать, если будешь огрызаться, - Сергей умолк, и подняв коньячного цвета глаза, пихнул Юру локтем в бок. Помогло, но ненадолго. Поотсманн, с силой толкнул певца к стене, от чего тот несильно ударился головой и соскользнул на пол. Испуганно глядя на эстонца, он ждал удара, закрывая руками живот. Шок не давал действовать, страх сковывал мышцы, и сжимал горло, перекрывая кислород. В коридоре послышались спешные шаги, и Юри поспешил удалиться в обратном от шума направлении, оставив Сережу одного. Это оказался Миша, парень лет двадцати пяти, который отличался в команде той отзывчивостью, которой могла бы позавидовать любая сестра милосердия. По вечерам, он обходил номера ребят из команды, желал спокойной ночи. С Сережей возился он дольше, потому что певец засыпал, забывая снять штаны, ботинки. Часто он засыпал, совсем не накрываясь ничем, и потому ежился от холода, пока Миша не приходил, и ласково укрывал его одеялом. Единственным недостатком Михаила была молчаливость, немногословность, с которой он выполнял большинство поручений и задач. И личный минус, который отмечал Сергей в этом молчаливом юноше – это то, что называл он Лазарева на ?Вы?. - Сергей Вячеславович, вы в порядке? Вам помочь? – подскочив к шатену, спросил танцор, и, помогая встать, внимательно рассматривал побледневшее лицо. Положив ладонь на спину певцу, он шел, придерживая мужчину. Умом он понимал, что если Сергей упадет, то удержать его точно не получится. Дверь машины уже держал водитель, который терпеливо ожидал, когда русские заберутся в салон. Усадив Сережу, Михаил сел рядом, пристегивая ремень. Лазарев же, про него забывал, и Миша устал делать замечания. На это, он лишь с укором и недовольством смотрел на певца, который улыбался, и трепал его по волосам. Сейчас, шатен выглядел каким-то задумавшимся, напуганным, и потому, Миша, осторожно, чтобы не напугать Сережу, коснулся его плеча, слегка дергая. - Все точно хорошо? Вам ничего не повредили? – он обеспокоенно смотрит на шатена, который слабо улыбнувшись, шепчет, кивая, - Если мне что-то и повредили, так это мое самолюбие, и не больше. Отдыхай Миш, а то обо всех заботишься, а за собой не смотришь. Так себя и в больницу свести не долго, - Михаил, покраснев, что-то невнятно бормочет, отворачиваясь к окну. Сережу через несколько минут сморил сон, что было неудивительно. День был слишком напряженный, и силы исчерпали себя уже днем, и получалось, что репетиция прошла на автомате. Сережа спал в своем номере, совсем не помня, как до него добрался. Было тепло, уютно, и даже непривычно хорошо, тихо. Миша, передвигаясь сдвигал плотные портьеры, и приоткрыв форточку, поспешил к выходу. В последний миг взглянув на певца, он слабо улыбнулся, выключив свет, и тихонько выйдя из номера. Теперь, было окончательно тихо, и лишь редкое шуршание штор, и неровное сопение Сергея, нарушали тишину.