Часть 4 (1/1)
В голове стучало, шум неприятно отдавал в виски, от чего Сергей поморщился, и заткнув уши подушками, негромко взвыл. Помня, что вчера не выпил и части принесенного алкоголя, он нахмурился. Стучало не в голове. Стучали в дверь. Восемь утра. Лазарев даже подумать не мог, кому приспичило заявиться к русскому так рано. Выдохнув, он наспех напялил джинсы, и открыл дверь номера. Опираясь на косяк рукой, в проеме стоял Юри, с синяками от недосыпа. Полуголый, без рубахи, он криво усмехался. Жутковатое зрелище, как ни крути. Лазарев приоткрыл рот, и произнес : - Я думаю тебе лучше пойти к врачу, - Сережа ощутил, как сердце с грохотом рухнуло в пятки. Попытавшись закрыть дверь, он понял, что делать это бесполезно. Юри приставил носок ботинка к двери.- Нет, мне просто нужна рубашка, - хмыкнул эстонец, и бесцеремонно зашел в номер, толкнув Сергея. Последний же, был порядком ошарашен таким поведением, и внутри себя негодовал, но, сделать что-либо боялся. Или не хотел. Поотсманн прошелся по номеру, оглядывая его. В зубах он уже зажимал зажженную сигарету. Подняв глаза на Лазарева, блондин произнес:- У тебя тут слишком чисто. Даже неуютно как-то, - Юри поднял взгляд с фарфоровой вазы на Сергея, который чуть покраснел, от не то комплимента, не то замечания. Последовал издевательский смешок, неприятно кольнувший русского куда-то в горло. Пускай жилище было временным, Сергей старался содержать его в порядке, что в принципе получалось.- Зато чисто, в отличие от твоего, - Пробурчал Лазарев, и сложив руки на груди, нахмурил брови. Эстонец был донельзя наглым, от чего хотелось выгнать его пинком. ?Серега, мать твою спокойно, скоро он выйдет, скоро выйдет…? - Повторял про себя шатен. - Я тоже знаешь ли прибираться умею. Так что не нагоняй, Лазарь, - Приятным баритоном произнес эстонец. Насмешливо подняв уголок губ, он подошел к русскому и выпустив дым ему в лицо, негромко рассмеялся. Нет, с этой личностью Сергей определенно не хотел мириться, и принимать. Вздохнув, русский произнес сквозь сжатые зубы: - Тогда и иди к себе, - Последовал тяжелый вздох, значащий в понимании Лазарева очень многое. К примеру, то, что ?Не пора ли тебе свалить, или да??. - Ты так и не дал мне рубашку. В конце концов, мне надо в чем-то доехать до Стокгольма, - Юри рассмеялся пустой и напыщенной злости Сережи. Улыбка обнажила ряд ровных крепких белых зубов. Лазарев зло рыкнул, и, подойдя к шкафу, распахнул его. Покопавшись в вещах, он вытащил серую водолазку, и кинув в Юри, произнес, указывая на дверь: - Теперь удались, прошу… Мне надо в ванную, - Шатен закусил губу, сверля эстонца взглядом. К слову, Сережа был на полголовы ниже Поотсманна, от чего был вынужден поднимать взгляд. Со стороны это выглядело слегка комично, и русский был больше похож на обиженного восьмиклассника-переростка. -А если не удалюсь, то что? – Насмешливо спросил эстонец, опираясь локтем о стенку нежного персикового цвета.- А я должен что-то сделать? – Вопросом на вопрос ответил Лазарев, и, хмыкнув, подхватил с полки полотенце, кое-какую одежду, кинул недовольный взгляд на эстонца, что по-хозяйски стоял в чужом номере, удалившись в душ.Мылся Сергей неспешно, и потому вышел минут через тридцать. Номер уже пустовал, Поотсманн удалился, оставив русского в давящем одиночестве. Как бы Сергей ненавидел Юри, хотелось бы, что бы он все-таки остался, и пускай сквозь зубы, но все же поговорил с Сергеем. Последний же, сел на кровать, и заметил записку на тумбе. Почерк мелкий, слов немного. Протянув руку, певец взял бумажку, развернул, и прочитал:?Лазарь, понимаю, что ты меня ненавидишь, и все такое. Но в конце концов, давай хоть не будешь давать мне драные по бокам кофты. Водолазку убрал в шкаф, забрал белую футболку. Поотсманн?.Сережа стиснул зубы, и, скомкав кусочек бумаги, швырнул его в стену. Тишина давила на барабанные перепонки и нервы: где-то капала вода, шумел за окнами ветер, стучась в стекло. Лазареву казалось, что он слышит стук своего сердца, давно поломанного, но исправно работающего. Оно отчетливо помнило все трагедии, случившиеся с его обладателем, начиная с детских обид, заканчивая смертью брата, и даже разводом. Порой, даже приходили мысли, как у подростков в пубертатный период: ?Я никому не нужен, всем будет явно легче, умри я?. Но, находились люди, что отгоняли эту дрянь в сторону, и заставляли Лазарева втягиваться в радостную, спешную жизнь. Со временем, желание покончить с собой окончательно позабылось, скрытое плотным графиком концертов, вечеринок, премий и конкурсов. Порой не оставалось сил думать. Поняв, что сидит достаточно долгое время, Сергей поднялся с места, наспех натянул на себя майку с рубашкой, и выскочил из номера, быстрым шагом сбегая по лестнице. Лифт вновь застрял с кем-то внутри. На улице светило почти летнее солнце, которое припекало. Чувствовал это певец спиной, по которой ползла капелька пота. Утирая тыльной стороной ладони лоб, Сергей изредка поглядывал назад, следя за тем, не отстает ли команда. Переведя взгляд на самолет, Лазарев нервно сглотнул. Габариты летающей железной коробки поражали, и певец подумывал, что на жаре ему просто кажется, что просто напекло голову. На трап заходили остальные участники, побывавшие на вечеринке в Москве. В честь этого, сотрудники аэропорта даже включили какую-то плавную мелодию, кажется, из фильма, который Лазарев явно смотрел. Но, мысли с фильма быстро переключились на рассматривание. Вокруг шелестели зеленые кроны деревьев, ряды клумб с цветами бросались в глаза. Сама атмосфера говорила о скорейшем наступлении теплого и долгожданного лета. Но, Сергею же, к сожалению это не говорило ничего. Просто смена сезона, а с ним и гардероба. Так что он просто наблюдал за тем, как расцветает природа, оживают после долгого сна бабочки, птицы. На время, придется потерять это из виду, и наблюдать за плавающими в вышине облаками.В Стокгольме было малооблачно, солнце светило, но не так приветливо и ласково как в Москве. Но светило, и это не могло не радовать Сергея, который порядком устал находиться в самолете, где большую часть времени провел во сне. Вертя головой то влево, то вправо, Лазарев рассматривал город, что был совершенно не похож на Москву. Здания напоминали маленькие дворцы, улочки были узкими, с небольшим количеством фонарей, которые в изобилии имелись лишь на главных, широких дорогах, шоссе и трассах. ?В Москве не так. Здания современнее, да и, фонарей больше? - Думал Сергей, глядя в окно машины, которая неслась по дорогам мимо магазинов, домов и офисов. В отель несколько делегаций прибыли совсем скоро.Отель представлял из себя высокое здание, похожее на широкую трубу, несколько повернутую по часовой стрелке. Фасады были украшены темно-синим стеклом, и прозрачными оконными рамами, из-за которых создавалось ощущение того, что детали корпуса парят на небольшом расстоянии друг от друга. Заходя в лобби отеля, русский глазами искал стойку регистрации, бегая глазами по большому бежево-красному холлу, в котором туда-сюда сновали портье, катающие тележки с чемоданами делегаций нескольких стран. Сергей даже мог сказать каких, рассматривая наклейки с флагами на крышках. В глазах рябило от разнообразия цветов, и потому, русский встряхнул головой, и взглянул на девушку, протягивающую ему карточку, которая служила ключом от номера. Очередного временного пристанища. Открыв дверь комнаты, Лазарев зашел во внутрь, и осторожно скинул рюкзак с ручной кладью у входа. Карточка осталась в двери, и потому, русский не боялся за ее сохранность. Медленно, и едва шурша ботинками по ковру, мужчина прошелся по номеру, усталым взглядом осматриваясь вокруг себя. Хотелось есть и спать. Больше ничего, просто потому, что прошедшие дни вымотали его слишком сильно. В холодильнике, что стоял в маленькой компактной кухне оказалось пусто, и, Сергей вздохнув, понял что как бы он не хотел видеть соперников, спуститься вниз придется. В помещении пахло различными пряностями, дубовые столы отдавали смолой, а камин источал тепло, пускай и искусственное. Сидя неподалеку от широкого окна, Сергей потягивал из чашки теплый травяной чай, услужливо принесенный официанткой. Мышцы, мысли, тело находились в состоянии полной расслабленности, от чего мужчина не сразу заметил глухой грохот за пару столиков от себя, и сдавленный вскрик, который издал эстонец, подбежавший к упавшему телу.