Just as it was (1/1)
Иногда, когда ночь густой тьмой крадет звуки мира вокруг Архива, Джон замирает, прислушиваясь к звенящей тишине, и невольно задается вопросом, жив ли он вообще?Или он умер тогда, во время нападения Прентисс, и теперь неупокоенной, беспокойной душой заточен в бездушной тишине архива, обреченный исполнять свои обязанности до конца времен, по крупице теряя собственный рассудок, пока от него ничего не останется?Мысль даже для него звучит слишком странно, глупо и так суеверно, что он даже смеется над самим собой?— докатился, точно отсутствие сна и возможности расслабитьсясказываются, вот логика и здравый смысл и начинают давать сбои.Джон оставляет настольную лампу включенной?— в кольце желтого, теплого света мир не кажется таким уж мертвым и пустым.
В комнате отдыха включена только подсветка над столом с кофемашиной и раковиной, но свет все равно бьет по глазам, и Джон замирает в дверях, чувствуя, как темнота пустых залов за его спиной отступает.Растрепанные пряди волос у Мартина в теплом свете отливают медным, теплым золотом, и даже усталые тени синяком под глазами не делают картину менее…зачаровывающей.?Зачаровывающей?.
Он только что мысленно назвал Мартина ?зачаровывающим?. Ему точно нужен отдых. Но в теплом желтом свете Мартин выглядит уютным, теплым и таким спокойным, что сердце пропускает удар.—?Что ты здесь делаешь?Мартин вздрагивает, так, что проливает кофе, едва не попадая на исписанные от руки листы бумаги, веером разложенные перед ним на столе, и подскакивает на ноги.—?Господи, Джон, ты меня напугал! Я пытался отследить Филиппа Брауна, но это затянулось, и я как-то не заметил, что уже так поздно.Мартин врет?— снова, врет может в мелочах, но врет же, и вспышка раздражения оказывается сильнее, чем обычно. То ли ему действительно стоит больше отдыхать, то ли он все ближе подбирается к границе собственного и без того не бесконечного терпения.—?Езжай домой, Мартин.Он старается не звучать слишком резко, но, судя по тому, как Мартин отводит глаза, проваливается в этом полностью. Усталость наваливается волной, неотвратимой, неизбежной, и раздражение отступает.Мартин выглядит измотанным?— лучше, чем его собственное отражение в зеркале, но все же?— и Джон вдруг осознает, кристально ясно: Мартин не хочет оставаться один, Мартин беспокоится?— не ясно, правда, за себя или него, но важно ли это?—?Джон? У тебя…что с твоей рукой?Ладонь дергается к свежему шву на предплечье, открытому подвернутым рукавом рубашки, но прикрывать его сейчас уже поздно, потому что беспокойство в глазах Мартина становится все более явным с каждым мгновением.Обычно он скрывал шов под длинными рукавами рубашек и свитеров, предпочитая оставить личную встречу с Майклом тайной, и выдать себя вот так?— это глупо, в разы глупее, чем можно было представить.—?Я порезался кухонным ножом. Ничего серьезного, меня отпускали обезболивающие, я отвлекся и вот. Просто хлеб резал.Каждое слово повисает в тишине, лживое, глупое и такое тяжелое, и Мартин смотрит ему глаза в глаза, усталый, измотанный и переживающий разом, не верящий ни единому его слову, и Джон на мгновение чувствует острое, болезненное желание рассказать ему все, все что знает, все свои сомнения и страхи, просто чтобы не быть одиноким пред чем-то настолько пугающим и безграничным.—?Тебе нужно поспать хоть немного, Джон. Ты так долго не продержишься.Мартин всегда такой?— заботливый в мелочах, неизменно твердый под всей этой мягкостью, и Джон не готов признать даже перед самим собой, насколько же сильно ему хочется в такие моменты сделать какую-нибудь глупость.Он протягивает руку к нему, сжимает коротко обтянутое тонким свитером плечо, такое теплое даже через ткань, и облизывает губы:—?Я закончу с документами и поеду домой. И тебе не помешает отдохнуть.У Мартина бледные губы и полные беспокойства глаза, и Джон заставляет себя сделать шаг назад, разрывая прикосновение, до того, как действительно сделает что-то очень-очень глупое.Может быть, когда-нибудь, когда мир станет более нормальным местом, и когда это назойливое ощущение чужого взгляда перестанет преследовать его….Джон знает, что ответ на это ?когда-нибудь??— ?никогда?, но он очень хочет убедить самого себя в этом хоть на мгновение.Хоть на мгновение, пока Мартин сонно жмурится, сгребая бумаги со стола, такой теплый в кольце света, и мир не кажется настолько одиноким местом.Хоть на мгновение.