Амадеус, амадеус (1/1)

Леншерр любил книжные магазины. Рассматривать обложки, вдыхать запах свеженапечатанных книг, общаться с интеллигентными продавцами, выбирая себе чтение для души. Вот и в этот раз он заглянул в небольшой магазин на первом этаже старинного дома, рассеянно перебирал книги, пока случайно не наткнулся на книгу "Синяя птица"*. Он чуть приподнял брови, заинтересовавшись: рисунок на обложке напомнил ему узор татуировки молодого мистера Ксавье. Открыв книгу, детектив узнал, что синяя птица является символом счастья, а герои книги безуспешно и отчаянно искали его, не догадываясь, что счастье находится совсем рядом.Эрик вернул книгу и медленно пошел к выходу, глубоко задумавшись. Синяя птица — символ счастья, бесконечного, отчаянного поиска счастья, маленькое, трепещущее и хрупкое создание, запутавшееся в острых в шипах. Почему-то от этих мыслей щемяще заныло сердце детектива, и это было давно забытое чувство.На следующий день, после незапланированной встречи в отеле, Чарльз позвонил Леншерру на рабочий телефон и долго извинялся, что стал причиной беспокойства детектива, а также за свой неподобающий тон. В его голосе слышалось искреннее раскаяние.Эрик часто думал об этом парне, Чарльзе. О странном контрасте первого впечатления — о юноше из хорошей семьи, прилежном студенте в скромном сером пиджаке, и о совсем другом Чарльзе, полуодетом, покрытом татуировками, приглашающем, дерзком, немного кокетливом...Было в нём что-то, что привлекло детектива, что зудело глубоко в сознании, не спеша оформляться во внятную мысль. Эрика тянуло еще раз увидеться с ним и поговорить, он убеждал себя, что это в интересах дела, что парень может знать что-то важное, но никак не мог придумать причину нового визита. Ему и не пришлось, потому что Чарльз пришел сам.— Здравствуйте, детектив, — приятным мелодичным голосом поприветствовал Леншерра Ксавье, заходя в комнату.Чёрт его знает почему, но, когда Чарльз звал его "детектив", это звучало как флирт. Эрик привстал, протягивая руку и немного смутился, когда Чарльз крепко пожал её, бросая детективу прямой, чуть вопрошающий взгляд. Ксавье был одет в тёмные брюки со стрелками, мягкий синий свитер, из ворота которого виднелся наглухо застегнутый воротрик рубашки. Воплощение скромности. Эрик вдруг вспомнил, каким увидел Чарльза в тот вечер, когда отнёс ему карточку, чуть смутился, но тут же одёрнул себя, заставляя вернуться мыслями к материалам дела.— Итак, мистер Ксавье, что вы можете мне сообщить?— Я кое-что вспомнил. Сестра как-то говорила, что ей иногда звонит её бывший парень, с которым они встречались в колледже, и настаивает на встрече. Его зовут Колин Маккалоу, он из не богатой семьи, и отец всегда думал, что он охотится за приданым Элисон. Вроде бы он нанимал кого-то проверить всю подноготную Колина. Но точно я не знаю, отец упомянул об этом лишь однажды.— Хорошо, спасибо Чарльз, я поговорю с мистером Стоуном еще раз. Хотя... если он узнал что-то о Маккалоу, думаю, он бы сообщил мне еще в нашу первую встречу.— Ох, вы правы, мистер Леншерр, я не подумал. Простите, я отнимаю ваше время, — затараторил Чарльз, порываясь встать.— Нет, подождите, на самом деле я и сам хотел просить вас прийти. Видите ли, в деле еще много неясного. Может быть, кофе? — спросил Эрик, поднимаясь.— Да, спасибо, не откажусь, — с улыбкой проговорил Ксавье.Пока Эрик готовил напиток, юноша немного огляделся в кабинете, внимательно рассмотрел старую фотографию, где Эрик с коллегами был запечатлен молодым, улыбающимся, полным энергии и благородной веры в то, что может изменить мир к лучшему.Чарльз провёл кончиками пальцев по мягким полям шляпы, оставленной Эриком на столе.— Ммм, цвет "мокрый асфальт", а у вас есть вкус, детектив!— Наверное. Говорят, этот цвет идёт к моим глазам, — подыграл детектив, входя в кабинет с двумя кружками кофе, и тут же одернул себя. Какого чёрта происходит? Этот мальчишка, похоже, заигрывает с ним, а он и не прочь?Нахмурившись, Леншерр уселся за стол и начал задавать рутинные вопросы о том, каковы были отношения подозреваемой с семьей, друзьями, не было ли у неё врагов и тому подобное. Чарльз терпеливо отвечал со сдержанной улыбкой и, наконец, не выдержал:— Мистер Леншерр, но ведь всё это вы спрашивали в прошлый раз. Вряд ли я сейчас сообщил что-то новое. Ксавье нервно облизнул губы, и детектив невольно засмотрелся. "А он гораздо красивее своей сестры" — мелькнула шальная мысль. Элисон тоже была симпатичной, но какой-то обычной, заурядной, увидишь и не вспомнишь потом, а вот Чарльз... Может, всё дело в этом ласковом взгляде больших синих глаз? Или приветливом тоне? Казалось, Чарльз — всеобщий друг и любимец. — Таков порядок, — ответил Эрик излишне ворчливым тоном.— Ничего, детектив. Вообще-то я не сильно занят. Тем более это ради сестры. Он посмотрел в сторону и вдруг спросил:— Вы любите джаз? Здесь неподалеку есть отличный клуб, где играют потрясающие ребята. Я часто там бываю, почти каждый вечер. Вот их карточка, если хотите, приходите.Ксавье поднялся, кладя на стол небольшой прямоугольный листок бумаги с названием "Гарлем".— Успехов, детектив! — сказал он, чуть улыбнувшись, и вышел; Эрик остался сидеть, с полным сумбуром в голове, долго вглядываясь в черный силуэт саксофона на карточке джаз-клуба.Два вечера Эрик проходил по улице мимо клуба, о котором рассказал ему Чарльз. Он действительно оказался совсем рядом, на деле, Леншерр много раз видел его, но не замечал. На третий день детектив зашел внутрь.Чарльз был там. Окутанный клубами табачного дыма, он сидел боком ко входу, держа сигарету и выстукивая пальцами по столу ритм, повторяющий медленную, томительно-нежную мелодию, что играл высокий темнокожий саксофонист на сцене.— А, детектив, вы всё-таки пришли?— Да, как видите. Только это скорее блюз, чем джаз, — заметил Эрик, кивнув в сторону сцены.— А я обожаю блюзы! Да вы садитесь, — засуетился Чарльз, отодвигая стул рядом с собой и тут же поднимая руку, чтобы позвать официанта.— Я тоже.— Правда? — Чарльз улыбнулся ему бесконечно милой улыбкой.Они молча сидели и слушали музыку, потягивая виски, а потом шли по темным улицам несколько кварталов, обсуждая музыку и посетителей, потом Чарльз рассказывал об учебе в Париже, а Эрик немного о своей работе. Такси брать не хотелось, поскольку ночь была удивительно теплая, да и разговор выходил приятным. После этого вечера они начали созваниваться. Сначала Эрик позвонил, уточняя адреса и телефоны приятелей Ксавье, кто мог подтвердить его алиби, потом Чарльз вспомнил, что Элисон оказалась втянута в конфликт на почве ревности между подругой и её парнем по имени Ник Фостер, ему захотелось поделиться сведениями с полицией. Как-то так получалось, что их разговоры всегда выходили за рамки обычных бесед полицейского и родственника подозреваемой, и обоим это, кажется, было приятно. Эрик с удивлением осознавал, что впервые за много лет у него появился друг. Хотя... друг ли? Леншерр иногда ловил на себе заинтересованные, откровенно кокетливые взгляды студента, но не знал, как к этому относиться. Чарльз был привлекательным юношей, очень обаятельным и милым, но детектив никогда не думал о парнях в таком ключе.Они общались примерно месяц, и однажды в конце рабочего дня Эрик, покинув участок, с изумлением обнаружил, что на улице его ждет не кто иной, как молодой мистер Ксавье. Тот ежился от холода в своем элегантном пальто, держа под мышкой что-то плоское и квадратное, завернутое в коричневую бумагу. — Чарльз, какими судьбами?— Я, да вот... — начал мяться парень, а Эрик растерянно глядел на него, хлопая ресницами. — В общем, у меня день рождения сегодня. Днём мы пообедали с родителями, а вечер я хотел бы провести где-то, дома уж очень тягостно, понимаешь? Может, ты не против составить мне компанию? Сегодня в том джаз клубе неплохой концерт.Эрик кивнул.— Если ты не занят, конечно! — запоздало испугался Чарльз. — Прости, я не хотел быть навязчивым, просто ты единственный мой друг здесь.Он поежился, зябко поведя плечами на промозглом и сыром ветру, на что Эрик решительно произнес:— Пойдем, нечего тут мерзнуть!— Ой, я так рад, спасибо!— А это что у тебя? Подарок? — Леншерр показал глазами на конверт, который держал Чарльз.— Это? Да, потом покажу.Они сидели в темноте уютного зала, слушали то тягуче-медленные, распевные мелодии, то задорные импровизации музыкантов, пили дорогой виски хорошей выдержки, иногда обмениваясь репликами и шутками. Чарльз счастливо улыбался, в основном глядя на сцену, а Леншерр рассматривал его профиль, мягкие локоны волос, обрамляющие чистый лоб, дерзкую, чувственную линию губ и думал, что Чарльз самый красивый студент из всех, что он когда-либо видел.Приближалась полночь, пора было разъезжаться; Ксавье достал тот самую плоский предмет, который пролежал на его диванчике весь вечер.— Итак, настало время для подарка, — объявил он.— Ну, давай, показывай, наконец, что тебе подарили, — улыбнулся Эрик.— Нет, это подарок для тебя, — улыбнулся Чарльз в ответ.— Как для меня? Зачем? День рождения же у тебя, — удивился Леншерр.— Но я так хочу. Я люблю делать подарки друзьям на свой день рождения. Люблю, когда они радуются. Неожиданный подарок ведь лучше всего, так?Эрик взял протянутую пластинку и аккуратно оторвал край упаковки, чуть не ахнув, когда увидел название записи:— Не может быть? Та самая редкая запись?Мужчина вспомнил, как однажды упоминал, что хочет найти заветную пластинку, но уже давно его поиски безрезультатны. Чарльз довольно и ласково улыбнулся.— Да, пришлось немало побегать! В итоге я написал друзьям в Париж, где они её и нашли.— Боже, Чарльз, это лучший подарок в моей жизни! Спасибо тебе.— И тебе спасибо за вечер. Я очень рад, что мы дружим. Я ведь могу назвать тебя своим другом?— Конечно. И дело не только в пластинке, — широко улыбнулся Эрик. Многих пугала эта его улыбка, но только не Ксавье.Они рассмеялись и подозвали официанта, попросив рассчитать их.Дома Эрик решил не ложиться сразу, он был слишком взбудоражен. Он принял душ, почистил зубы, перебирая в голове события сегодняшнего вечера. Затем прошел к столу, взял свой подарок и, сдув пыль с граммофона, поставил пластинку, аккуратно опустив головку с иголкой на бороздку на блестящем черном теле круглого плоского диска. Комната наполнилась тихой, медленной мелодией, красивой и чувственной, как сам Чарльз.Чарльз! Трогательный, немного кокетливый и ранимый. Добрый. Было в нём что-то хрупкое, по-детски наивное, что нежным ростком прорывалось сквозь браваду и напускную веселость. Чарльз, который любит дарить подарки друзьям на свой день рождения. Эрик улыбнулся и лег на кровать, вскоре погрузившись в приятный сон, дающий долгожданный отдых.Утром Леншерр проснулся рано. Выпив горячий черный кофе, он закурил, в задумчивости глядел на предрассветное небо, затем оделся, решив пройтись до участка пешком, чтобы остудить голову. Он шел и видел вокруг себя всё тот же серый город, странно безлюдный и тихий сейчас, лишь мигающие вывески магазинов и кафе да шаркающие шаги уборщиков мусора составляли своеобразную музыку этого странного одинокого утра. Ветер рвал шляпу с его головы и трепал полы плаща, а детектив смотрел на безликие дома с темными окнами, на нежную, едва заметную розовую дымку занимающегося рассвета в узких просветах между громадами небоскрёбов. Через пару кварталов он остановился, чтобы прикурить, скрывая огонёк ладонью, но замер на мгновение, осознав, что всё, абсолютно всё вокруг него, сегодня другое. И хоть всё так же привычной глухой болью мучилась истомившаяся душа, а дома ждала лишь початая бутылка шотландского виски, но вдруг пришло осознание, что дело Стоун он обязательно распутает, что истинный виновник будет наказан, и вообще всё в его жизни поменялось, будто осветилось, будто упала некая тоскливая и давящая пелена, будто он вышел на свет из тени, под которой был так много лет. И Эрик двинулся дальше, энергично чеканя шаг, а в голове вдруг зазвучало торжествующее "Амадеус, амадеус!" из эмоциональной песни забытого немецкого певца**.