Часть 3 (1/1)

Проснулась лаборатория, по коридору застучали каблуки, включил компьютер Хэнк, профессор Мактаггерт заглянула в зал с аквариумом. Чарльз отделался от неё дежурным доброутром. Он спрятал блокнот с каракулями Эрика, и, пока разговаривал с Мойрой, поймал несколько напряжённо-недоверчивых взглядов со стороны стеклянного ящика. Эрик нервничал, он плавал по кругу, отказался от утренней порции мяса и не поднимался на поверхность. Он выглядел рассерженным. Чарльз всё утро просидел за компьютером. Теперь информации у него было достаточно, он сверил с картой и схемой морских течений рассказ подопытного и перенёс всё это в свой доклад, а так же сделал предположение о строении дыхательной и мочеполовой системы, предложил новую схему классификации новооткрытого существа и его сородичей. Пока что его диссертация смахивала на роман в жанре научной фантастики. И если такие романы до него писали многие, то вот диссертаций таких не было, на крупную премию и фурор в обществе она точно потянула бы. И всё же, Чарльз ловил себя на мысли, что каждая новая строка даётся ему очень сложно. Если бы подобная информация попала в руки той же Мойры – она не стала бы церемониться. Эрика бы усыпили, скрутили по рукам и ногам, загнали бы на анализы и снимки, не заботясь о том, чего ему стоили бы научные изыскания. А то и вовсе отправили на стол к патологоанатому, и на презентации доклада демонстрировали бы прекрасные анатомические экспонаты. Им бы рукоплескало научное сообщество, а ценой стал один морской монстр. Чарльз свернул текстовый файл и закрыл ноутбук, с громким стуком опустил голову на стол. Стремление учёного познать мир в нём боролось с чем-то новым, странным. Он всегда мог бы сказать, что для науки не существует слишком высокой цены и слишком дорогой жертвы, но это всё было справедливостью, если речь шла о его собственном времени, личной жизни, отношениях с сестрой, которая называла его занудой и стремительно отдалялась. Но Эрик... Чарли знал его несколько часов, если не считать то время, пока он приручал его, как Маленький Принц своего Лиса, подсаживаясь каждый день всё ближе. Вопрос, кто кого приручил. К вечеру Чарльз почувствовал, что валится с ног. Бессонная ночь, насыщенное утро и день, полный напряжённой работы и душу изматывающего сомнения, доконали его. Попросив Хэнка подежурить вместо него и последить за аквариумом, он собрал вещи и ушёл. Напоследок, перед тем как гасить свет в зале, он обернулся, и увидел Эрика. Он висел у стеклянной стены, глядя на Чарльза, и в его взгляде тому почудилась боль и разбивающиеся вдребезги остатки доверия. ?Ерунда, ты всё придумал, профессор. Надо выспаться и приниматься за работу?, - сказал себе Чарльз. Он поймал такси и отправился домой. Настоящий его дом, тот, что был прописан во всех документах, находился в Уэстчестере, и представлял себе настоящий замок. А ещё парк, лес, озеро – всё как любят англичане. Но этот дом Чарльз не любил и бывал там редко, предпочитая снимать квартиру в центре Нью-Йорка, недалеко от работы. Однако сегодня, принимая душ в крохотной сидячей ванночке, он неожиданно подумал об огромных ванных комнатах особняка Ксавье, об озере и о подземных реках, впадающих в океан. День был так перегружен событиями, что спал профессор без снов, но проснулся всё равно уставшим и разбитым. Он перехватил кофе по дороге и какую-то невкусную булку, которую жевал в такси, роняя крошки на сиденье и зарабатывая суровое ?хм? от водителя. Но как только Чарли вошёл в лабораторию и увидел в конце коридора у дверей аквариумного зала Хэнка, булка встала у него в горле комом. В руках у Хэнка был блокнот, тот самый, в котором Эрик вчера записал свой рассказ. - Что это? – тихо и очень серьёзно спросил Маккой. Чарльз втолкнул его в зал и закрыл дверь.- Где ты это взял? - В ящике стола, искал ручку. Профессор, что это?- Кому ещё ты показал его?- Никому. Это его, верно? – Хэнк кивнул на аквариум. Его обитатель лежал на дне, закинув руки за голову и лениво шевелил плавником, не глядя по сторонам. А ещё пару дней назад появление Чарльза он встречал почти радостно, на сколько возможно для пленника радоваться компании тюремщика. - Да, это его. Он разумен.- Как люди?- Умнее многих из людей, я бы сказал. Чарльз забрал из рук Хэнка блокнот. И так, история Эрика, ?русалочки? с побережья Гренландии, теперь известна двоим, и это уже не секрет. Если Маккой не удержит язык за зубами, а было бы странно, если бы он умолчал о таком открытии, через несколько часов об этом будут знать все. Эта маленькая случайность, незапертый ящик письменного стола, упала на чашу весов, где стояло научное сообщество, и сразу потянуло её вниз, против совести и душевных терзаний самого Ксавье. И одновременно, эта случайность лишила Чарльза возможности делать тяжкий выбор. Потом всегда можно будет сказать, что выбора не было. Чарльз выпроводил Хэнка, закрыл за ним двери и минуту стоял, прижавшись спиной к двери и слушая собственное бухающее в груди сердце. А потом направился к аквариуму и поднялся на платформу. В спокойной воде оттуда было хорошо видно дно и Эрика. Он смотрел прямо на Чарльза, словно ждал чего-то. Чарльз его позвал, не зная, на самом деле, можно услышать его через толщу воды, но Эрик тут же поднялся и медленно всплыл. Он показался над водой у самой платформы, так близко, что его можно было коснуться. - Ты злишься на меня? – спросил Чарльз и протянул ему с блокнот и фломастер. Эрик тяжело вздохнул, вокруг него в воде пошли круги от жаберных щелей.?Не на тебя, - вывел он уже почти привычно. – На себя. Я не должен был тебе все это рассказывать. Я должен был остаться диковинкой для историй, вроде других морских чудовищ. Такие истории люди быстро забывают. Так было со всеми, кто попадал в руки людей, но им хватало ума не доверять людям. А я сплоховал?. - Я тоже, - ответил Чарльз. Эрик постучал пальцем по блокноту, получил кивок в ответ. – Да, это Хэнк, мой помощник. Теперь он тоже про тебя всё знает. ?Понятно, почему он вокруг меня всё утро вертелся. Но заговорить со мной у него духу не хватило?.- А ты бы ему ответил??Да. Я знаю пару ругательств?- Что? Каких? – Чарльз неожиданно даже повеселел.?Например ?пошёл нафиг? - Эрик так старательно выводил буквы, что склонился над листом, и вода с его волос капала на бумагу, размывая это детское наивное ?нафиг?. - А ты знаешь, что это значит??Что-то грубое?.- Фиговым листком, по преданию, прикрыли наготу первые люди, Адам и Ева. И художники рисовали потом на картинах листья фигового дерева очень часто. Отсюда и пошло. На лице Эрика было написано недоумение. Чарльз снова рассмеялся.- Прости. Вряд ли на дне морском кто-то оставил учебник анатомии, верно? И голых людей ты наверняка не видел.?Я видел вас без одежды на побережьях. Почти без одежды. Но только издалека?.- А поближе никогда не хотелось увидеть?Эрик медлил с ответом. Чарльз ощущал на себе его взгляд, разумеется, Эрика интересовали ноги, которых у него самого не было, потом он задержал взгляд на поясе брюк, словно что-то прикидывая в уме, поднял взгляд на вороте рубашки. Чарли сделалось вдруг очень душно, он расстегнул пару пуговиц. ?Хотелось. Хочу?, - написал Эрик. Чарльз справедливо рассудил, что такой разум, как у Эрика, просто обязан испытывать любопытство, быть любознательным. Но он сам объект изучения, и только делает, что отвечает на вопросы, хотя у него самого их немало. Раз уж речь идёт о разумных существах, то это не научная диссертация, а встреча и знакомство цивилизаций, а значит стороны имеют равные права. Чарльз решительно расстегнул рубашку, аккуратно сложил её подальше от края платформы, туда же бросил кеды, носки и брюки. Он стоял перед Эриком в одних трусах и вдруг страшно засмущался. Он чувствовал, как налились кровью щёки, должно быть покраснели даже уши. Но он смело стянул с себя бельё, бросил его в общую кучу и подошёл к самому краю, устроился на нём, свесив ноги в воду. Эрик качнулся в воде совсем рядом. Он протянул руку и положил ладонь Чарльзу на колено. Удивительно, но в холодной воде у него всё время были тёплые руки. Он медленно проводил пальцами по коже, нырнул в воду, чтобы рассмотреть ступни, Чарльз дёрнул ногой в ответ на щекотку, и Эрик тут же вынырнул, словно боясь, что сделал больно. Но Чарльз только улыбался, и тот продолжил своё исследование. Чарльз был весь такой короткий, маленький и нескладный по сравнению с сильным ладным телом в воде, что начал испытывать стыд за себя, и всё человечество в целом, за дурную эволюцию. Почему людям природа не подарила таких плавников, упругой кожи, чётких плавных линий и удивительных пропорций? Чарльз любовался Эриком, пока Эрик любовался Чарльзом. В глазах морского монстра светилось что-то, сравнимое с восхищением. Его руки и взгляд уже забирались выше, коснулись живота и груди, странной впадинки по центру и горошинок выше, а прикосновения походили на осторожную ласку. Неожиданно для себя, Чарльз понял, что реакции его организма уже не только щекотка и зябкость от воды. Но прежде, чем он успел что-то серьёзно подумать по этому поводу, Эрик опёрся своими длинными сильными руками о помост по обе стороны его бедер и вынес из воды всё своё тяжёлое могучее тело. Его лицо оказалось на одном уровне с Чарльзом. Губы были приоткрыты, виднелись страшные острые зубы, а в глазах плясало озорство. Он поймал взгляд Чарльза и направил его вниз, словно говорил ?ты это хотел знать??. Чарли посмотрел туда, где заканчивался человек и начиналась акула, и опешил. Совершенно явный признак принадлежности к мужскому полу покачивался, покинув безопасный карман. Багровый, налитый кровью, очень яркий по сравнению с сероватой-бледной кожей. И тело Чарльза ему отвечало. Эрик его поцеловал. Неумело, остро, очень кусаче. Чарльзу пришлось его остановить и показать, как это делается. В книжках пишут про поцелуи, от которых не хватает дыхания? Для людей – сущая околесица, если конечно у целующихся нет страшного насморка, но для Эрика это была реальность. Он не мог оторваться от Чарльза и совершенно новых для них обоих ощущений. Только когда он всерьёз начал задыхаться, Чарли удалось разорвать поцелуй и почти насильно опустить его в воду, где измученные жабры глотнули воды. А через секунду колебаний, он и сам соскользнул в воду, тут же оказавшись в объятиях чудовища. Если Эрик хотел отомстить сейчас за что-то человечеству, у него был шанс.