Глава 31. Последствия (1/1)

Мир состоит из крови и мигающих огней. Белый луч света из темноты и проблесковый маячок скорой помощи, окрасивший вселенную в багряно-синий цвет. Повсюду кровь; она просачивается в бетон в дюжине разных мест. Пистолеты и импровизированное оружие лежат забытые и покрытые ДНК, отпечатками пальцев и группами крови. В стенах?— вонзившиеся в них пули, на стальных конструкциях царапины от боеприпасов, и повсюду на полу осколки бетона. Невозможно ошибиться в том, что здесь произошло. Все, кто в сознании, закованы в наручники, Лестрейд, протестующий все это время, выглядит измученным и постаревшим?— с серым лицом и усталыми глазами. Шерлок отказывается сдвинуться с места до тех пор, пока Джона не увозят в окружении парамедиков и спасательного оборудования; и даже тогда только двое вооруженных полицейских могут остановить его, молча, но решительно пригвоздив к земле; он чувствует щелчок наручников, обхвативших его запястья. Дуглас молчит, позволяя полицейским затащить себя на заднее сиденье машины. Его лицо и руки забрызганы кровью и кое-чем похуже, и он смотрит прямо перед собой пустыми от шока глазами. Охранник, стрелявший в Каролин, жив, но он в коме, его череп разбит, и кусок кости застрял в мозгу. Вряд ли он когда-нибудь сможет прийти в себя. Моран мертв, его затылок превратился в руины, темные глаза остекленели, и дырка от пули Джона образовала аккуратный круг между глаз. Каролин уже очнулась к приходу парамедиков. Она с трудом держится на ногах, голова кружится всякий раз, когда она пытается встать. По иронии судьбы именно Мэри спасла ей жизнь, повалив на землю, о которую Каролин ударилась головой за мгновение до того, как охранник выстрелил. Очевидно, у нее сотрясение, но она уже возмущается, не соглашаясь с госпитализацией. Сама Мэри в сознании, с каменным лицом. Рана не смертельна. Все не так уж плохо. Выстрел был чистый и точный?— под ключицей и над артерией. Она бледна и покрыта испариной, тело вибрирует от адреналина и боли, но в ее лице нет ничего, что говорило бы об этом, когда парамедики грузят ее на каталку и отъезжают. Дуглас, Лестрейд, Шерлок. Они единственные, кто остался цел и невредим. Не считая Артура, который все это время витал, затерянный где-то на краю всего сущего. Это он вызвал полицию, тараторя о выстрелах и убийцах в ночи; его в основном игнорируют. Он смотрит вслед машине скорой помощи, которая увозит его мать, потом смотрит на Дугласа, забрызганного кровью и мозговым веществом и абсолютно не реагирующего ни на что. Их собираются доставить в полицейский участок или куда-то еще. Криминалисты уже расползлись по всей автостоянке, дверь склада открыта, свет пламенем вырывается наружу, освещая то, как исследуется и каталогизируется каждый дюйм. Солнце еще не взошло, и утро?— пока лишь приливы светлеющей тьмы на востоке. Кажется, прошли годы, десятилетия с тех пор, как Шерлок шагнул на склад, но в действительности?— меньше двух часов. И минуты, только минуты с тех пор, как закрылись глаза Джона Уотсона. Шерлок едва замечает, как полицейская машина трогается с места, унося его прочь от склада, от красного пятна на бетоне, где Джон истекал кровью, где он смотрел на Шерлока и почти улыбался, перед тем как его глаза закрылись, а лицо обмякло; и Шерлок думает о богине Нут, о ее широких голубых крыльях грифона, как свод неба распростершихся над землей, думает о цирковом романе в мягкой обложке, который Джон читал бы с фанатичным восторгом. Он не знает, где все это сейчас,?— должно быть, где-то на складе, в его сумке, сорванной с него, когда они связали его, и отброшенной в сторону?— как мусор. Интересно, что подумают криминалисты, доставая богиню из дешевой рубашки, в которую она была бережно завернута, и ощупывая ее пальцами в латексных перчатках. Он пропускает момент, когда останавливается машина, но невнятные ругательства полицейский на переднем сиденье заставляют его поднять глаза, и он тут же понимает, в чем дело. Небольшая флотилия бесшумно плывущих черных машин. Их окружают. Он знает, что все кончено. Что бы он здесь ни делал, все уже сделано, и Шерлок задается вопросом, узнает ли он когда-нибудь, скажет ли ему кто-нибудь, жив или мертв Джон Уотсон, и он даже не знает, хочет ли этого,?— хочет ли, чтобы кто-то сказал ему об этом, потому что мир, в котором Джон Уотсон, возможно, жив, намного лучше, чем тот, в котором его отсутствие определено с совершенной точностью. Шерлок ждет, пока полицейский откроет дверь и выйдет наружу. Он не успевает обменяться и десятком фраз с невысоким мужчиной в темном костюме, как дверь рядом с Шерлоком распахивается, его за руку вытаскивают из машины, насильно разворачивают, и секунду спустя он слышит щелчок металла и ощущает свободу, потому что с него снимают наручники. Он оборачивается, на его лице вопрос, который он никогда не задаст, потому что из ближайшей машины выскальзывает Майкрофт в идеально отглаженном костюме и с аккуратной, волосок к волоску, прической; тем не менее Шерлок видит усталость, некую смазанность его черт, как будто кто-то взял карандашный рисунок и провел по нему рукой. И Шерлок понятия не имеет, что думать, что это значит, и что будет дальше, но он видит в глазах Майкрофта блеск, граничащий с торжеством, и это совершенно не соответствует интонациям его голоса, когда он кивает и произносит:?— Добро пожаловать домой, Шерлок.