Глава 13. Великие Джоны Великой Британии (1/1)

Мир вращается, открываясь перед ними необъятным сводом размытой, изменчивой синевы. Там нет земли, только сплошной простор зияющего неба. Они как будто несутся в космос, безрассудно падая в ловушку его разверстой пасти. Шерлока вдавливает в кресло; он знает, что это гравитация борется с инерцией, приподнимая и толчком отбрасывая его назад, но на мгновение задается вопросом, получится ли у него удержаться; что если он пройдет сквозь сиденье, пролетит мимо кухни и салона, протаранит твердый металлический корпус и повиснет в небе, паря где-то между небом и землей, в немыслимой ловушке, в то время как самолет выбросит в космическое пространство уже без него. На самом деле это абсурд. Шерлок не совсем уверен, откуда взялся такой полет фантазии, но понимает, что сколько бы раз он ни летал в самолете, глядя через иллюминатор на море облаков, или на землю внизу, на горные хребты, ставшие вдруг игрушечными и потерявшие свою грандиозность, он все равно не был готов к зрелищу парения по безграничной небесной равнине, где нет ничего. Это ошеломляет. Это нечто огромное. И даже гораздо больше. У него нет для этого слов. И даже идеи, как это описать. Ничто и никогда в его сознании не готовило его к бесконечности, и к тому, что она, застывшая и ожидающая, раскинется перед ним. Впереди нет ни облачка, на котором можно было бы остановить взгляд, добавить хоть какое-то ощущение глубины или ограничить бескрайность и пустоту. Существует только пространство, и это вселяет ужас. Дуглас сконцентрировался на взлете, его взгляд мечется между приборной панелью и небом впереди них. Из радио раздается голос диспетчера, Дуглас отвечает, но слова кажутся Шерлоку нечеткими и непонятными. Его голова как будто разрывается изнутри, кожа на груди одновременно натягивается и сжимается. В ушах непрерывно пульсирует рев, и он уже сомневается, что это,?— двигатели самолета или оглушительный гул его собственной крови, циркулирующей по бесконечным петлям артерий, внезапно ставших слишком узкими, чтобы удержать все это внутри. Он думает, что у него сердечный приступ. Самолет набирает высоту, и небо меняется. Лазурная полоса ясного египетского вечера исчезает под металлическим носом и превращается в темную, насыщенную синеву берлинской лазури, цвет океанов и глубоких озер, но более наполненный, однородный, чистый, великолепный. Намного, намного великолепнее. Шерлок думает о богине Нут в металлическом шкафчике у него за спиной, богине Неба, образующей купол над Землей; он думает о Джоне, чьи глаза такого же цвета,?— цвета неба, превращающегося в космическое пространство, цвета его рассудка, медленно ускользающего в бесконечность. —?Пятнадцать тысяч футов,?— слышит он слова Дугласа. —?Наслаждаетесь видом, капитан Крифф? —?Боже мой,?— говорит Шерлок, или думает, что говорит. Слова отдаются в его ушах странным эхом, словно он разговаривает под водой. Самолет продолжает набирать высоту, продираясь сквозь атмосферу. Шерлок чувствует вибрацию двигателей во всем теле и задается вопросом, насколько большой ошибкой было попасть в этот кустарный самолет-самозванец?— чрезмерно амбициозную кучу металлолома и скотча. Джонджонджонджонджонджонджон Это имя литанией проносится в его голове. Он понимает, что произносит его как молитву, и благодарен, что никто не может это услышать. —?Двадцать пять тысяч футов,?— сообщает Дуглас. Они по-прежнему поднимаются, и все намеки на лазурь исчезают; только полночь и бесконечность лежат перед ними. Шерлок знает, насколько высоко летают самолеты. У него нет проблем с высотой, с пустым пространством под ним. У него проблемы с пустым, бесконечным пространством над ним, и он даже не думал, что они когда-то возникнут. —?Тридцать три тысячи футов. Выравниваемся, капитан. По мере того как самолет приобретает устойчивое равновесие, давление становится меньше, и бесконечность постепенно стирается, ограниченная верхним краем лобового стекла, вернувшейся небесной лазурью и широким изгибом земли. Земля далеко-далеко внизу, и коричневая пустыня почти невидима в стремительном натиске наступающей ночи, уже накрывшей Каир и поглотившей его целиком. Солнце зашло, но намек на его присутствие таится в пылающей полосе бледно-синего света, который простирается над горизонтом, высвечивая часть мира, которую Шерлок никогда не увидит вблизи. Он снова может дышать, грудь больше не сдавливает, рокот его собственных внутренних двигателей становится тише и замолкает. Его лицо покрыто обильной испариной, от облегчения его немного подташнивает, и в этот миг изгиб земли, твердой линией горизонта заслоняющий бесконечность,?— самое прекрасное, что он когда-либо видел. —?Боже мой,?— повторяет он. Ладони второго пилота лежат на приборной панели, регулируя ручки настроек, щелкая переключателями; громкий рев двигателей перерастает в знакомый гул, к которому Шерлок уже привык. —?Все в порядке, капитан? —?спрашивает Дуглас, и к озабоченности в его голосе примешивается самодовольная веселость. —?Заткнитесь, Дуглас,?— рычит Шерлок сквозь стиснутые зубы. Краем глаза он видит, как тот ухмыляется и со вздохом откидывается на спинку кресла. —?Ну хорошо, у нас есть шесть часов тридцать минут до промежуточной посадки во Франции. Так расскажите мне. Что такое?— обычный день в жизни знаменитого Шерлока Холмса? Пальба из всех стволов в темных переулках? Захватывающие погони по крышам? Люди, пытающиеся убить вас из-за каждого угла? Покосившись на Дугласа, Шерлок неопределенно бормочет:?— Чай и китайская еда. —?Серьезно? Шерлок оставляет его вопрос без внимания. —?Не так уж много нужно, чтобы быть вами, не так ли? —?Не будьте идиотом. —?Вы знаете,?— тянет Дуглас. —?Со всем этим пособничеством и подстрекательством, и агентом МИ-6, который сидит там и ждет, чтобы отправить нас всех в подвал, где нас будут пытать, а затем оставят навсегда и забудут, вы могли хотя бы попытаться соответствовать образу. Шерлок бросает на него свирепый взгляд. —?Ладно, тогда расскажите про знаменитого Холостяка-Джона-Уотсона. Признаюсь, после вашего маленького полета с крыши, я прочитал о нем все, что только мог найти; все эти папарацци, которые неделями преследовали его по улицам. Солдат, не так ли? Господи, это было заметно; эта жесткая верхняя губа, эта прямая, как пика, спина. Он полностью одурачил меня. Я был уверен, что он в самом деле скорбит. Даже после смерти матери я не выглядел так. Наверное, надо было насторожиться. Это лишний раз доказывает, что нельзя доверять газетам. Шерлок фыркает:?— Джон ужасный актер. —?Без сомнения, вы его недооцениваете. Все не могут быть гениальными детективами. —?У него все написано на лице, а правый указательный палец начинает подергиваться. Вот почему я не рассказал ему правду. Воцаряется тишина, на которую Шерлок вряд ли обратил бы внимание, если бы Дуглас не сверлил его взглядом, находясь на расстоянии фута. Он поворачивает голову и встречает ошеломленный взгляд второго пилота. —?Что? —?рявкает он. Дуглас вздрагивает, словно очнувшись от транса. —?Ничего. Совсем ничего. —?Он отворачивается, устраивается поудобнее в кресле, и некоторое время они сидят в тишине; медленно опускается темнота, а солнце скользит все дальше за левый край горизонта. Это длинная узкая полоска серебристого света, ровно столько, чтобы провести границу между землей и небом. Прямо перед ними и справа от них мир?— черная дыра, и Шерлок несомненно отдает предпочтение ей, чем той бесконечности, в которую они летели чуть раньше. Ему нравится темнота. Она обволакивает и тесно окутывает его. Полная безмолвия чернота не внушает Шерлоку страха, потому что, находясь в ней, он может вообразить все, что захочет. Он может закрыть глаза, вытянуть руку и представить, как дверь 221в медленно открывается перед ним … —?И вы не оставили ему ни одного намека? —?голос Дугласа резкий и неприятно раздражающий. Шерлок открывает глаза, но второй пилот по-прежнему на него не смотрит. —?Я больше не говорю о Джоне,?— отрубает Шерлок. Раздается щелчок, почти незаметный, но Шерлок и Дуглас в испуге оглядываются на дверь. Артур протискивается из кухни; он несет поднос с двумя чашками, и Шерлок чувствует запах того, что в прошлой жизни могло бы быть кофе. —?Добрый вечер, Дуглас! Добрый вечер, шкипер! —?Добрый вечер, Артур,?— говорит Дуглас. —?Ааа! Хлеб насущный. —?Просто подумал, что вам, ребята, не помешает подкрепиться. —?Спасибо, Артур,?— вежливо произносит Шерлок, принимая дымящуюся кружку. Стараясь не нюхать, он делает небольшой глоток. Это отвратительно, водянисто и горько. Он знает, что все равно это выпьет. —?Во что вы играли? —?спрашивает Артур. —?Кто такой Джон, и почему вы не хотите о нем говорить? Отвечает Дуглас:?— Эта игра называется ?Джоны Великобритании?, и капитан Крифф всего лишь выразил свое мнение о Джоне Клизе.* Очевидно, он не его фанат. Артур смотрит на Шерлока с выражением щенка, которого только что пнули под надвигающийся автобус. —?Как вы можете не любить Джона Клиза? —?требовательно спрашивает он. —?Джон Клиз великолепен! Шерлок не знает, что на это ответить. Кто такой Джон Клиз, черт возьми? Джон должен знать. Джон всегда знает, кто все эти глупые и несущественные идиоты. Кажется, Дуглас, понимает, что Шерлок завис, потому что он резко кашляет, прежде чем продолжить:?— Джон Ханна.** Еще один из наших прекрасных актеров. —?Оу! Можно я тоже сыграю? —?оживляется Артур, мгновенно забыв о Шерлоке. —?Хм, давайте посмотрим… Джон Кеннеди. —?Ах да, тот печально известный англичанин, который к тому же был президентом Америки. —?Я думал, что он актер. Разве он не играл в каком-то фильме? Я видел это по телевизору, клянусь, видел. —?Ты имеешь в виду ?Клан Кеннеди?? *** —?А, ну да, точно. —?В котором Джона Кеннеди изображал американец. Американец по имени Грег. —?А разве он не британец? Грег Киннер.**** Определенно, я видел его в какой-то пьесе, на которую меня водила мама. —?Возможно, ты имеешь в виду Рори Киннера*****, британского актера. —?Да, это он! Хотя я был довольно близко. —?Промахнулся всего на волосок. —?Теперь ваша очередь, шкипер. Кто ваш Джон? Шерлок с трудом подавляет стон. Он не может поверить, что делает это. Однако он знает, что лицо Мартина Криффа срослось с его кожей, и быстро наклоняет голову, что может свидетельствовать о раздумьях, остановившись на первой перекрестной ссылке для ?Джона? и ?Англии?, которая приходит на ум. —?Джон Далтон******. —?Отлично, Мартин,?— откликается Дуглас. —?Кто это? —?предсказуемо спрашивает Артур. —?Химик. —?Это тот человек, который выдает вам в аптеке лекарства? ******* Шерлок делает глубокий успокаивающий вдох. —?Не совсем. Дверь снова щелкает, и появляется Каролин. Ее брови хмуро опущены, она выглядит раздраженной, хотя Шерлок начинает подозревать, что это ее естественное выражение, потому что ни разу не видел ее другой. —?Артур, ради Бога, сколько времени нужно, чтобы отдать две чашки кофе? —?Прости, мам, мы просто играли в английских Джонов. Я проиграл. —?Какое несчастье. Мне нужно, чтобы ты вернулся на кухню. Ее Величество уже пять минут жмет на кнопку вызова. —?Да, мам. Он исчезает, и Каролин закрывает за ним дверь. Безобидный щелчок определенно звучит зловеще, когда она стоит и смотрит на них тяжелым настороженным взглядом. —?Я только что мило поболтала с нашей пассажиркой. Миссис Нуха Ассаф рассказала мне последние каирские сплетни. Сбежавший шпион, скрывающийся от британского правительства? Что-то об убийстве и государственной измене? Я не думаю, что это вам о чем-то говорит. —?Надо же, как драматично,?— подчеркнуто медленно произносит Дуглас. Он выглядит удивленным. Прижав пальцы к губам, Шерлок пристально смотрит на Каролин. Она негодующе смотрит в ответ, полностью игнорируя Дугласа. Он молча наблюдает за ней, зная, что она не раскроет его присутствие на борту своего самолета, потому что на данном этапе это было бы слишком компрометирующим для нее; но ему любопытно, что еще могла рассказать ей Адела Доуд. Его план вернуться в Англию был очевиден для каждого. Единственное, что его удивляло, это то, как мало агентов ?наружки? им удалось подтянуть, прежде чем у него получилось проскользнуть сквозь их (вечно!) дырявую, никуда не годную сеть. —?Полагаю, вы хотите знать, что я ей сказала,?— нетерпеливо прикрикивает Каролин, когда становится ясно, что Шерлок не собирается отвечать. Он вздыхает: —?Да, могу себе представить, как сильно вам хотелось показать ей своего нового пилота с отсутствующей лицензией. Глаза Каролин недобро сужаются:?— Вы знаете, как далеко могли бы уйти, если бы я не дала согласия пустить вас на этот самолет, мистер Крифф? —?Послушайте, Каролин,?— Дуглас считает нужным вмешаться. —?Даю вам слово, что Мартин не сбежавший шпион, не опасный убийца и не изменник родины. —?О, ты это знаешь, не так ли? —?Думаю, да. Вы доверяли мне до сих пор, и уже немного поздно идти на попятную. —?Это становится абсурдным. —?Она поворачивается к Шерлоку:?—?Я требую, чтобы вы немедленно назвали свое настоящее имя. —?Каролин… —?Заткнись, Дуглас. Сейчас, сэр. Ваше имя, или клянусь вам, как только мы приземлимся, я позвоню в полицию быстрее, чем вы можете себе представить. Если будет нужно, я скажу им, что вы приставили пистолет к моей голове. —?Каролин, правда… —?Дуглас, я же сказала тебе заткнуться. Шерлок не сводит с женщины глаз. Ее горящий усталый взгляд, отчаяние в каждой морщинке ее лица, ее гордость за каждую линию своего костюма… Она до безумия преданна, он понимает это, видя разношерстную команду, собравшуюся вокруг нее. Несмотря на все насмешки, резкие замечания и примитивные уловки, он понимает, что единственная причина, по которой он здесь, это то, что она доверяет Дугласу. Это то невероятное доверие, которого он не понял бы шесть лет назад. Поэтому он думает о Джоне, когда наконец встает и сбрасывает с себя последние остатки Мартина Криффа, протягивая ей руку с другой стороны кабины пилотов. Каролин изучающе смотрит и медленно протягивает руку в ответ; морщины на ее лице углубляются, пока она пытается разобраться, что происходит. Но только когда он начинает говорить, все встает на свои места?— все ускользающие от нее детали, каждый обрывок картины. Она ошеломлена и в то же время не может поверить. —?Шерлок Холмс,?— произносит он. —?И, полагаю, я должен поблагодарить вас за то, что позволили мне сесть на ваш самолет.