Дважды два четыре: Семейный архив (1/1)

Дождь долбит по стеклу, и все панорамное окно шумит так, что невозможно заснуть. - Я лучше останусь с тобой в пекле, чем буду отсиживаться в углу, - жалуется Юнчан, когда лежит к Хеком в обнимку в кровати. - Не отсылай меня больше, это страшно.- Не буду. Юнчан удовлетворен ответом, прижимается крепче и гладит чужой бок, на котором остались яркие выпуклые шрамы от ранения. Их немного больше, телохранитель Юнчану не для престижа. Старые затерлись и зажили. Хек отличается огнеупорностью перед лицом врага, лед уверенности в победе не тает ни зимой, ни летом. Ким обводит рубцы пальцем и слушает, как ему, наконец, спокойно в собственной голове. И, ура, он узнает Хека в лицо. Он начинает узнавать лица потихоньку, запоминать только частично. Но на лицо Хека смотрит и не насмотрится. Красивый. Хмурое лицо подчеркивает врожденный шарм, но гораздо лучше, когда он улыбается. Они сближаются рывком. Стоило только один раз серьезно подставиться. Знай Хек раньше, давно бы перестал избегать ранений. Хек ухмыляется, поднимаясь с утра, оставляет кровать развороченной, спускается на кухню, чтобы найти хозяина спальни. Теперь он и Юнчан могут поговорить о многом, что раньше было под запретом. Особенно о том, что давно беспокоило. С тех пор, как Хеку впервые стало неуютно в семейном доме Кимов. - Правило дурного тона, дом без семейных фото, - говорит он, прогуливаясь вдоль безликой стены огромной комнаты, в которой с одной стороны гостиная, с другой кухня, а посередине - обеденный стол. - Интерьер не тот для сантиментов.- Твой дом - не дом твоих родителей, знаешь? Иди сюда.Юнчан сомневается и разглядывает его от барной стойки. - Давай, - Хек манит пальцами поднятой руки, свободной от смартфона. Юнчан подходит. Его привлекают спиной к груди, обхватывают одной рукой, чтобы другую вытянуть на расстояние и нажать на кнопку. - Скажи “Отстааань”.- Отстань, - случайно повторяет Юнчан, когда выворачивается из хватки. - Дурак. В ответ хихикают. Вечером Юнчан приходит на кухню за стаканом молока. Холодильник встречает его дверцей с фотографией, висящей на двух магнитах. Печать неважная, с обычного принтера, но смущение от одного напоминания застает Юнчана врасплох. Молока резко больше не хочется. Юнчан скрывается от холодильника подальше. Но все его попытки игнорировать существование фотографии тщетны, потому что она все еще висит на кухне с утра, когда он спускается на завтрак. И Хек, стоящий с соком, явно доволен своим творением. Что ему эта фотография, подумаешь. Он фотографировался тысячи раз, на документы, на всю брендовую печать, рекламу. До тех пор, пока брат не взял на свои плечи светские рауты, Юнчану приходилось ходить туда самому. Если считать фотографии еще и с этих мероприятий, наберутся терабайты никому не нужных шаблонов. Они никогда не были ему нужны. Все равно бы ничего не увидел, кроме фона. Но вот это. Что это? - Сними ее, она меня нервирует. Она косая. - Не дергайся в следующий раз, будет прямая. - В следующий раз? - С Хуком и Меном тоже надо будет сделать. Близнецы должны держаться вместе. Сходим в студию, нас сфотографируют по всем традициям. Я раньше закатывал глаза на эти милости. Но сейчас идея мне нравится, - Хек хочет говорить дальше, но замечает, что Юнчан совершенно не понимает, о чем речь. - Что? Никогда не фотографировались всей семьей?О, по Юнчану видно ответ. - Если и фотографировались, то без меня, - неуклюже бросает он, сосредоточенно размешивая совершенно ничего в кружке чистого черного кофе. - Я работал, некогда было. Общей фотографии - быть.- Решено. Я уточню у Хука, когда они свободны. - Ты не знаешь, когда свободен я.- Я хожу за тобой хвостиком, у нас один график. - Я не пойду, что за детский сад. - Волоком потащу.- Уволю.- Боюсь.Чунмен встречает идею совместного фото так же апатично и оглушенно, но показывает больше энтузиазма. Нянчиться не требуется. - А выглядеть одинаково обязательно? - спрашивает Чунмен, поглядывая с Хука на Хека. Они знают об общих фотографиях явно больше него. Е-мое. За что родители с вами так, выглядят же нормальными людьми. Хотя бы мать. Хек вздыхает.- Нет, на этот раз можете хоть в ковбоя и индейца разодеться, - говорит Хек и слышит странный задумчивый хмык со стороны брата. - Это не фото на резюме, - Хек ловит Юнчана на выходе из гардероба.Тот заключен в свой обычный костюм и завязанный под самое не хочу галстук. Хек вытаскивает конец ткани из петли и стягивает с шеи прочь.- Не раздевай меня. Настрой собьешь, - Юнчан отбирает галстук. - Во что тогда? Я могу надеть водолазку?- Мы не можем прийти вместе в водолазках, это станет подозрительным. - Хек, прекрати, - краснеет Юнчан, сердито зыркая.Хек ухмыляется и замолкает, оставляя его мучиться с выбором одежды. Юнчан выуживает из гардеробной, она же бесконечный конвейер костюмов, толстовку, натягивает хлопковые штаны. Хек ломает зализанную волну челки на чужой голове, разделяя все на пряди. Юнчан тормозит на самом пороге фотостудии, поворачиваясь к Хеку. Что еще, думает Хек. - Только им не говори, а то, ...рано, наверное, еще.- А ты думаешь, почему я в водолазке, - Хек подталкивает Юнчана вперед себя в здание, закрывая спиной с улицы. Привычка. Вторая половина близнецов на месте, готовится к съемке. Хек отделяется от Юнчана, чтобы найти брата, но Юнчан находит того первым. - Очечи мои, сколько лет, сколько зим, - приговаривает Хук рядом с зеркалом, поправляя волосы на висках. - Как непривычно, Божечки.Как ни странно, теперь Хука от Хека отличить проще простого. У Хука адски очаровательная аура, зубы сводит. Ну и вкус у брата. Юнчану не нравится. Он уходит глубже в зал в зону для фотографирования, где стоят фонари с зонтиками и странные аппликации на стенах. Фотографа нет, зато есть: - Привет, - Чунмен, сидящий на скамейке для позирования в первом ряду. - Привет, - бурчит Юнчан и поправляет горло у кофты. Они размещаются на концах скамейки и сидят молча, поглядывая по сторонам. Хек выплывает из глубин фотостудии и видит Хука. Непонятно, где так долго ходил. Братья обнимаются, и Хук удивленно отпрыгивает. - Это бронежилет, да?- Он самый.- Ого! - и Хук, вдвойне воодушевленный, льнет вновь, ощупывая жилет под одеждой брата. На Хуке узкие брюки со стрелками и пуловер, из круглого горла торчит воротничок рубашки. Вместе с очками выглядит как школьник, не изменился ни на йоту (восторгам Чунмена нет предела). Только фигура сложилась до конца и волосы длиннее (восторгам Чунмена нет предела - 2). Хек бдит за длиной волос. Они не должны лезть в глаза ни сухие, ни мокрые. Одежда прозаичнее и практичнее - темные джинсы, водолазка, под которой жилет и тонкая майка. Есть еще пиджак, он снят и зажат в руке - Хеку, как обычно, жарко. Он поправляет лямку шлейки и цепляет дужку очков Хука, чтобы получить по руке и стопку шу-шу-шу сверху.Наблюдая за картиной радушных и теплых обнимашек, Чунмен невольно складывает руки на груди и мнет рубашку. Юнчан сосредоточенно теребит часы на руке, поворачивает стрелки вперед и назад, сбивая время.Вообще, решает Чунмен, те, другие близнецы, отлично смотрятся вместе, и ревновать нечего, так как романтическая линия полностью исключена. Чего он тогда ревнует? Чунмен наклоняет голову в другую сторону, решая, что дело, скорее, в близости. Завидует. Хек тот еще бесчувственный башмак так-то, но брату никогда никаких блоков не ставит. Когда-то их отношения не были такими. Чунмен помнит времена, когда они ворчали друг на друга! Но даже это звучало с любовью. Чунмен ежится от холода на своей скамейке, пока Юнчан отматывает вторые сутки у себя на руке. Попытка не пытка.- Что ты думаешь насчет того, чтобы мы с тобой покрасили волосы?Юнчан оставляет в покое бедные часы. Ненадолго. Молись за них, Швейцария. - В какой? - В светлый. Или рыжий? - А тебе надо?- Если честно, то очень.- Хорошо. Чунмен бросает без присмотра Хека дальше улыбаться, пока Хук его тискает, и принимается за шокированное разглядывание Юнчана. - Сфотографировать вас? - спрашивает фотограф, выросший из пола сразу с фотоаппаратом и треногой в руках. - Нет, не надо.- Почему, - Чунмен выдерживает первый за долгое время прямой взгляд брата, заламывая брови. - Последняя наша фотография вместе была в начальной школе. Юнчан перестает бороздить потоки времени и сплетает пальцы рук в жесткий замок. Тихонько сглатывает. - Снимайте, - решается он. Юнчан играет безразличие из вопящего чувства самосохранения и весь покрывается мурашками. Пока его мучают не на жизнь, а на смерть, вторая пара близнецов наконец-то соизволяет оторваться от нежностей щенят и появляется в кадре для общего снимка. - Какой стиль фотографии выбираете? Корпоративный?- Семейный архив. - Понятно.Хук и Хек становятся за спинами первого ряда, каждый за своим.- Сидя я чувствую себя карликом сильнее, чем обычно, - жалуется Чунмен так, что только для скамейки слышно.- Та же беда, - отвечает Юнчан. - Мы попробуем несколько вариантов и выберем лучший, - воркует всеслышащий фотограф и спешит успокоить обиженных. - Снимите оружие, пожалуйста, - неловко просит он, показывая Хеку на шлейку кобуры. - Не надо, пусть будет, она мне ...нравится, - спохватывается Юнчан, но договаривает под наблюдением четырех взглядов. Чунмен смотрит интенсивнее всех. Юнчан даже не хочет знать, почему. - Что? - ершится он. - Тебе вообще ботан нравится.- А тебе хулиган, - парирует Чунмен, не моргнув глазом. - От хулигана слышу.- Не лезь на Хука.- А ты на Хека. - Так, брейк, - Хук вклинивается своими ладонями между их лицами и разворачивает обе головы в сторону растерявшегося фотографа. - Я знаю хапкидо, сейчас оба получите.- Пара уроков от Бэка еще не хапкидо, - фыркает Хек. - Ты не помогаешь, - осуждает Хук. - Ладно, оружие можно и оставить, - находится фотограф, когда перепалка стихает. Лучше просто фотографировать и не лезть. Целее будешь. - Старайся с ним поласковее, - Хек отлавливает Чунмена после съемок, невзначай оттесняя от лишних ушей. - Он и так не в своей тарелке из-за того, что кому-то до него есть дело. - Я пытаюсь, - отвечает тот, наматывая шарф на шею. Концы получаются разной длины и он разматывает его и начинает заново. - Это старые рефлексы работают.- Я знаю. - Меня бы кто пожалел, - продолжает Чунмен, - я сам места не нахожу, что он вдруг проявляет признаки человечности. Взгляд Хека становится нервирующе снисходительным. Таким смотрят на букашку, которую нельзя давить, потому что будет дождь, поэтому дают уползти восвояси. - Я знаю, - Хек хлопает Чунмена по спине, уходит. Чунмен бьет себя по груди ладонью, восстанавливая выбитый из легких воздух. Каны не доверяют Кимам в выборе фото, делают это сами. Из всего архива печатают одно фото в большом формате, заказывают для него раму. Студия работает быстро, картины готовы на следующий день. Хук увозит свой экземпляр, Хек - свой, и, не откладывая, вбивает для картины крепление прямо посреди стены в гостиной, пока Кенсу смотрит на Юнчана.- Она тебя не укусит, - обещает Хек. - Она портит стену, - пытается ворчать Юнчан.- Скорее интерьер портит весь дом, но как скажешь, - вставляет свои пять копеек Кенсу и снова молчит весь вечер. Вылазка в салон красоты планируется особо тщательно и секретно. Юнчан вычисляет день тренировки Хека на стрельбище и выторговывает себе Чонина в сопровождение. Чунмен оставляет Хука на кроссфите и вскользь намекает, что в расписании клуба видел открытую тренировку по не читаемому виду йоги, сразу после кроссфита. Все, до вечера Хука можно не ждать. Мастера близнецов потирают ладошки и сияют от брошенного вызова не хуже светодиодов в потолке. Чунмен просит сфотографировать их до покраски на его полароид и пихает Юнчана локтем, чтобы готов был улыбаться и ловить птичку. Они садятся в кресла в пеньюарах. Тем временем на Чонина нападает сначала смена администраторов, задержавшаяся в зоне ожидания клиентов, где тот устроился с журналом. Потом подтягиваются свободные мастера. Казалось бы, стоит бросить Юнчана на произвол судьбы и спасаться самому. Но надо отдать парню должное - выдержал все пытки достойно и вышел из боя с гордо поднятой головой серо-розового цвета (бесплатно, за счет заведения). Для близнецов блонд слишком сильно для первой смены имиджа, незачем бросаться с места в карьер. Они сходятся на варианте медного оттенка. И не рыжий, и не русый, деловой и оригинальный. Золотая середина. - Это твои, - Чунмен отдает два фото из четырёх, до и после покраски. Растирает рукой шею, не зная, что еще говорить. - Делай с ними, что хочешь.- Выкину в контейнер для бумаги. Надо заботиться о планете, - говорит Юнчан, аккуратненько засовывает фотокарточки во внутренний карман пальто. Хм.- Ладно, - соглашается Чунмен, сдерживая улыбку. Грызет любопытство, так что вечером он пишет Хеку, как лицу, осведомленному о его брате больше самого брата. - “Он выкинул наши полароиды из салона?”Хек присылает фото в ответ, говорящее само за себя: дно ящика с часами из гардеробной Юнчана. Несколько ячеек выставлены, чтобы продемонстрировать спрятанные под ними фотографии. Следом Хек пишет: “За рыжика буду должен”. И: “Что вы делали с Чонином?”. “Бедный Кенсу до сих пор пытается моргнуть, но у него не получается, пока Чонин на горизонте”. - Вау, - находит подходящий комментарий Канхук, на который только способен, когда добирается на такси до дома и еле переставляет ноги после двух тренировок. Реванш засчитан. На следующий день силы возвращаются к Канхуку и он глазеет на Чунмена все утро и по дороге в офис, рассевшись на пассажирском сидении. Вынашивает коварный план, как получше отметить происходящее со внешностью Чунмена. - Мне понравилось целоваться на выпускном. Давай повторим. Сходим на чей-нибудь чужой и...- Канхук, - не находя более слов Чунмен пытается следить за дорогой и грозит пальцем. - Ай-яй-яй. Плохой мальчик. Следующий корпоратив будет в формате выпускного. - Или позажимай меня в подворотне.Боже правый! ...Да, десять раз да.