Часть 12 (1/1)

—?В четвёртый день второго весеннего месяца, мне могло бы уже исполниться двадцать три или двадцать четыре, не помню точно. —?начал Мята, совсем не представляя с какого места лучше начать ?исповедь?. —?Хах, по поведению и поступкам не скажешь, да?Учитель едва заметно пожимает плечами, не мешая лишними сейчас комментариями, ловить разбредающиеся мысли. Жаловаться не хотелось, всё же шло вполне хорошо, да и начинать разговор с жалоб на ?сложную? жизнь домашней девочки, угодившей в совсем не диснеевскую сказочку про волшебных принцесс, всё же не стоило.—?Там бы я сейчас училась на врача, совершенно не представляя зачем вообще влезла в это. Врач, это как целитель, только без возможности использовать духовную энергию, если уж совсем грубо. —?поясняет, смущённо теребя рыжую прядь, под внимательным взглядом учителя,?— Бабушка, наверное, была бы рада. Она всегда хотела династию врачей.Странно вслух говорить про себя в женском роде. Ещё более странно рассуждать в слух о той жизни, которая никогда не случится. Когда-то Мята действительно готовилась поступать в мед, ходила к репетиторам, чаще, чем гулять и совершенно не смешно шутила, что начать работать не по специальности всегда успеет.Шутила и внутренне содрогалась от мысли, что будет совершенно бесполезным специалистом, которого очень быстро работа превратит в вечно недовольное нечто, которое даже ради денег не будет особо стараться. Ибо тошно будет от всего. В том мире было слишком много вариантов и практически обязательно идти в вуз, чтобы не горбатиться по двенадцать часов в день семь дней в неделю за минимальную зарплату.А решать кем ты будешь должен уже в пятнадцать. Мята ненавидела это, она была слишком труслива и пассивна, для утомительных споров с бабушкой и просто собиралась идти хоть куда-то, куда поступит. Ведь никто не запрещает с высшим образованием махать тряпкой или курьером таскать еду в большой жёлтой сумке. Да работа не особо чистая, но жить можно, не всем же быть в белых халатах и с чистенькими ручками.—?Хотя, к этому моменту меня могли бы уже давным-давно выпереть из меда, а может я сама бы забрала документы. —?выбрасывая лишние размышления о несовершенстве родного мира, продолжил первый ученик. —?Жила бы с дедушкой, пытаясь зарабатывать творчеством… —?принуждённый, неловкий смех.Шэнь Цинцю хмурит идеально очерченные брови. Ещё по обрывкам историй, чудом задержавшимся в бреду искажения ци, владыка Цинцзин знал, что у Бохэ в том мире была семья, был дом куда можно вернуться и была заботливо выстроенная руками любящих родственников жизнь. Шэнь не подозревал, что услышать подтверждение этому ещё раз, уже напрямую от ученика будет так… неприятно.Цинцю давно перестал искать причины зачем его вообще притащили в этот мир, чтобы выбросить на улицу. Он слишком стар, чтобы сожалеть об этом и завидовать тому, что у кого-то была нормальная жизнь в семье. Что у кого-то эта семья вообще была. Но если у Мяты в том мире осталась семья, к которой его ученик желает вернуться, то что делать Шэнь Цинцю?—?Ты жалеешь об этом? —?невольно цепляясь за маску холодной отстранённости глухо спрашивает альфа.—?Нет? —?удивлённо моргнув не задумываясь ответил омега. —?Я… —?вздох?— Я не знаю почему попала сюда, как оказалась привязанной к тушке безымянного мальчишки, идущего к Цанцюн. Не знаю, что произошло со мной в том мире, но… Я не сожалею, что нахожусь здесь.Цинцю кивает, не совсем уверенный, какие эмоции видит тёмном взгляде напротив. Кивает, не чувствуя ни тени обмана. Мята отводит взгляд, рассматривая собственный сцепленные между собой почти до боли пальцы. Губы дрогнули изображая кривую усмешку.—?Эх… —?спокойствия ещё один глубокий вдох не приносит. —?И я почти ненавижу себя, что тратила время Там на незначительные мелочи, глупые обиды. —?В уголках глаз скапливается непрошеная влага,?— Слишком редко говорила как люблю своих родных, думая, что время ещё есть… —?Мята моргает и пара слезинок скатывается вниз,?— Не успела попрощаться…Первый ученик насмешливо кривит губы, почти рассерженно стирая тонкие влажные дорожки, вместе с единственными упавшими слезинками. Остальная влага исчезает сама собой, не угрожая повторением позорной истерики на глазах у учителя. Странное облегчение от озвучивания, столь долго варящихся в голове, но активно отгоняемых мыслей, понемногу распутывает колючий ком вины, скребущийся в грудной клетке.* * *—?Я всё никак не могу понять. Если изначальное тело было женского типа, то почему сейчас у тебя проблемы из-за гендера? —?нарушил молчание Шэнь с весьма сложным выражением лица.—?Кхм! —?Мята едва подавился от внезапного вопроса.Напиток кольнул горло, с трудом продираясь из-за судорожно сокращающихся стенок.—?Что? С чего такие выводы, нет у меня никаких проблем! —??С гендером уж точно. У меня проблемы с тем, что эта гендерная сучность неадекватная!?Последнее в слух озвучено не было, но учитель не выглядел убеждённым. Скорее слегка заинтересованным и крайне упрямым.Первый откровенный разговор пустил трещину по стене из запретов, которая сдерживала и так болтливый язык, от раскрытия большинства шкафов со скелетами. Рассказывать всё что знаешь о культуре и мироустройстве того мира, было весело.Лорда Шэня интересовало практически всё, но особый упор почему-то всё же шёл на традиции и культуру. Как правило, узнавая об очередной ?дикой? и совершенно ?вульгарной? для мира заклинателей норме современного общества, возвышенный лорд недоверчиво и с таким сомнением смотрел на угольные рисунки, словно те намеренно лгали его глазам, искажая линии. Цинцю едва не ударил первого ученика веером по голове или по рукам, когда дело коснулось рассказа о летнем гардеробе. Особенно купальных костюмов. Мяте пришлось прикусить язык, чтобы не ляпнуть про ?божественное сочетание плавок с хорошо развитым телом заклинателя?.Вспоминать о культурном шоке учителя, когда сам учитель твёрдо уверился в необходимости ещё одного ?важного? разговора не стоило. Слишком выбивало из реальности и вкрадчиво произнесённое, совершенно ничего особо не значащее ?мой дорогой? заставило вздрогнуть, удивлённо моргнув.—?Ты, мой дорогой ученик, не ведёшь себя как человек, у которого нет проблем.—?Проблемы есть у всех,?— слегка огрызается Мята, привентивно отпихивая дурную омежью натуру куда подальше, не до её фокусов сейчас.—?Мята, не надо мне грубить. —?предупреждающе сверкнул глазами лорд Цинцзин.Состроить виноватую мордашку омеге было не сложно. Совесть даже не дёрнулась, а вот благоразумие неодобрительно косилось на вспыхнувшую сверхновой идею.Учитель всё равно не отстанет, но вот если его внимание от этой темы немного отвлечь, сместив внимание на более смущающие и совершенно не проверяемые на практике откровения, то ситуация меньше всего будет напоминать ещё один сеанс ?исповеди?.—?Учитель красивый,?— заявляет Мята, так, будто это должно что-то объяснять.Альфа снисходительно хмыкает. Про холодную красоту его внешности ему пели куда более изысканными голосами, опутывая сетями сложных метафор.—?У тебя отвратительно получается делать комплименты. —?притворно насмешливо отзывается Шэнь.—?Это не комплимент,?— тень вопроса мелькает в светлом взгляде слегка прищуренных глаз феникса.Омега тонко улыбается и пакостно хмыкает, прежде чем начать задвигать малопонятные даже самому себе фразы.—?Простая констатация факта. Однако, внешность не должна играть особой роли. Никак не должно влиять, но, зараза влияет и это нервирует. Так не честно!?Действительно не честно, что не реагировать не получается.? Сущность с именем последней буквы греческого алфавита, потирается эфемерными боками о ноги Мяты.—?Только внешность? —?с ощутимым намёком напряжённо интересуется Шэнь Цинцю.С очень-очень плохим намёком! Первый ученик почти слышит скрип и грохот резко распахнувшейся двери в неизвестность. Второй раз за свою жизнь неосторожными словами Мята провоцирует других людей на открытие таких дверей. Или эти люди и есть двери, приглашающие сделать шаг в неизвестность или отшатнуться и тогда дверь захлопнется навсегда?Одну такую дверь Мята уже захлопнула без сожалений. Ей в первые пятнадцать не нужна была чужая первая влюблённость. Это было ужасно неловко слышать от единственного друга в ответ на легкомысленное ?я красивая? пугающий, хоть и не удивительный, ответ: ?Ты мне нравишься как девушка?.Учитель же, не мальчик, считающий себя взрослым парнем и вопрос не может иметь ту же тематику. Вопрос не про влюблённость, если кто из них двоих и болен этим, то тут скорее стоит подозревать Мяту. Но это тоже не влюблённость и уж тем более не любовь. Не может ей быть!—?Можешь не отвечать, если сейчас судорожно пытаешься придумать безопасную отговорку,?— едва уловимая досада холодком промелькнула в отрывистом смешке.—?Я не пытаюсь придумать отговорку! Учитель,?— Мята запнулась, с нарастающей паникой понимая, что дверь вот-вот захлопнется у неё перед носом, а все слова разбежались вместе с мыслями.Она не хотела, чтобы эта дверь закрывалась, ведь, если это случится, то тогда Бохэ действительно снова всё испортит. Снова останется один. Совсем один.—?Учитель… мне нужен, любым,?— сердце глухо отсчитывало удары, с этого жалкого и совершенно бестолкового признания.Мята могла только легко-легко улыбаться, пытаясь этой улыбкой то ли извиниться за своё косноязычие, то ли ненавязчиво вымаливать снисхождение, для своих убогих коммуникативных навыков.С этой кукольно-прекрасной омежьей мордашкой и большими выразительными глазами, попытка использовать грустные глазки может сработать.—?Эх… —?со вздохом учитель притягивает ученика к себе, позволяя уткнуться носом куда-то в плечо. --Только не плачь, нервов этого старика на твою истерику не хватит. —?иронично усмехается, успокаивающе поглаживая омегу по голове.