Глава 18. Инструмент (1/1)

Уже в первую совместную ночь с учителем Ло Бинхэ понял, что в его хитром плане отсутствовала как хитрость, так и план. Конечно, ему было далеко не четырнадцать, чтобы возбуждаться от каждого пустяка, но от этого понимания воспринимать проще близость Шэнь Цинцю не удавалось. Ло Бинхэ был окружен его запахом, видел перед собой шелк его темных волос, в которые так и хотелось зарыться носом, придвинься он всего на десяток цуней?— и ощутит тепло вожделенного тела, а дерзкое ?Хочешь?? болезненным эхом отдавалось в его голове.Хочу, учитель! О, Небеса, как же я хочу!Все это напоминало жестокую сладострастную пытку. Ло Бинхэ приходилось лежать исключительно на боку, чтобы не нервировать учителя лишний раз своим ?надутым парусом?.Впрочем, его собственный дискомфорт явно не шел ни в какое сравнение с тем, что испытывал учитель, имеющий проблемы со сном и без прилипчивого ученика под боком. Шэнь Цинцю ворочался, елозил, стараясь при этом не приблизиться ненароком, тело его было напряжено, как будто каждое мгновение он готовился к тому, чтобы отразить нападение на себя. Ло Бинхэ терялся, не имея понятия, как ему помочь, и просто тихо лежал, с тоской наблюдая за метаниями учителя. Но и этого было недостаточно. В час тигра Шэнь Цинцю не выдержал и прорычал:—?Не пялься на меня!Как он понял, что я на него смотрю? Он ведь даже головы не повернул!Ло Бинхэ тут же плотно сомкнул веки. В эту ночь оба так и не смогли заснуть.На следующую все повторилось практически в точности. Измученный бессонницей Шэнь Цинцю, заметив, как лежащий рядом ученик внимательно наблюдает за ним из-под полуопущенных ресниц, разозлился и велел Ло Бинхэ надеть повязку на глаза, если не пялиться сам он не способен. Выходку учителя юноша снес послушно, что, кажется, немного помогло?— даже такой мелочи удалось сработать на восстановление чувства контроля учителя над ситуацией. Зато Ло Бинхэ повязка, напротив, жизнь только усложнила?— его волновало ощущение, что учитель рядом может в любой момент коснуться его где угодно, а ?ослепленный? ученик даже среагировать на это не успеет.В сон?— поверхностный и беспокойный?— уставший Шэнь Цинцю смог провалиться лишь под утро. Ло Бинхэ заметил, что учителю часто снятся кошмары. Он хотел, как какой-нибудь герой легенд, с помпой ворваться в сны учителя и уничтожить всех живущих в них монстров, но понимал, что гордый Владыка Цинцзин не потерпит такого нарушения личных границ, а положение Ло Бинхэ в этой кровати было еще не слишком устойчивым, чтобы позволить себе быть неосторожным.Тренируя свои демонические способности в бамбуковой роще, Ло Бинхэ размышлял о том, что ситуация принимала все более неблагоприятный оборот. Он не недооценивал одержимость учителя собственным совершенствованием, но если однажды Шэнь Цинцю решит, что все бесполезно, то Ло Бинхэ может смело ставить крест не только на этом маленьком эксперименте, но и на возможности быть с учителем. Кажется, он сам себя загнал в угол.Нужно было действовать решительно и быстро. Опять. Если он надеется быть к учителю ближе, в личное пространство Шэнь Цинцю придется вмешаться в любом случае. Весь трюк состоял в том, чтобы убедить вредного змея, что от нахождения Ло Бинхэ в этом пространстве больше пользы, чем вреда. Только на этой гениальной мысли фонтан идей иссяк, и злой на себя демон, за весь день так ничего и не придумавший, морально приготовился к третьей напряженной и изматывающей ночи с учителем.Шэнь Цинцю снова метался. Ло Бинхэ даже не нужно было снимать повязку с глаз, чтобы чувствовать, как учитель утомлен и раздражен. Однако теперь юноша ощущал не возбуждение, а мерзкое тянущее чувство в груди.Неужели тебе настолько неприятно мое присутствие?Ночь тянулась немилосердно долго. Наверное, уже светает. Из-за повязки Ло Бинхэ не был уверен. Когда Шэнь Цинцю опять завозился, он не смог сдержать вздоха.Я постараюсь быть еще незаметнее, учитель, только, пожалуйста, не прогоняй меня. И не сбегай больше в веселый дом.Внезапное озарение врезало ему под дых, выбив воздух из легких.Точно! Веселый дом!Ло Бинхэ сглотнул. План был очень рискованный. Ло Бинхэ потянул дрожащую руку туда, где должен был лежать учитель, и аккуратно коснулся его плеча. Шэнь Цинцю вздрогнул и напрягся под пальцами юноши. Ло Бинхэ живо представил себе, как учитель разворачивается и ломает их один за другим.?Посмеешь хотя бы коснуться меня без разрешения, и эта ночь станет для тебя последней?— не в моей постели, а в принципе?.Отступать было поздно.Ло Бинхэ вспомнил, выуживая из памяти даже самые незначительные детали, как юная жрица любви в публичном доме показывала, какими движениями невинно и целомудренно она ласкала Шэнь Цинцю, чтобы он мог расслабиться и уснуть под этими прикосновениями. И повторил то же самое. Медленно, успокаивающе, нежно, но не робко. Рука скользила по твердым от напряжения мышцам. Ло Бинхэ, не способного даже увидеть реакцию учителя, охватил страх и мучительное волнение. Боль, что он испытывал, когда учитель, иногда даже не утруждая себя обоснованием предлога, подвешивал его за руки к потолочной балке и порол, все еще была свежа в его памяти.Шэнь Цинцю не ударил. Через пару палочек благовоний с его стороны раздалось размеренное дыхание спокойно спящего человека. Если счастье, как в известной идиоме, в самом деле было бы способно поднимать на небеса, то Ло Бинхэ, прихватив с собой учителя, вознесся бы в этот момент выше всех Небожителей.***Шэнь Цинцю просыпался медленно. Он был окружен теплой доброжелательной негой?— чувством настолько приятным, что его хотелось закристаллизовать. Впрочем, оно рассыпалось мелкой крошкой, стоило только заклинателю понять его природу. Потерявший всякий стыд звереныш, горячий, словно печка, обнимал его со спины, плотно прижимаясь всем телом.Шэнь Цинцю резко сел, скидывая с себя загребущие лапы, и в гневе совершенно неизящно столкнул наглого ученика с кровати, пнув обеими ногами. Откуда-то снизу раздался грохот упавшего тела и приглушенный стон. Ло Бинхэ поднялся, потирая ушибленный бок и глядя на него осоловевшими со сна глазами.—?Учитель, вы чего?—?Ты человеческого языка не понимаешь, бессовестное животное?! Я же велел не приближаться! Мало я тебя порол! —?от злости последние слова Шэнь Цинцю произнес свистящим шепотом.—?Этому ученику сложно контролировать себя во время сна,?— голос зверя был преисполнен раскаянием, но светящаяся довольством рожа говорила сама за себя.Да что ты говоришь! Когда ты думал, что тебя прогонят отсюда взашей, ты даже вдохнуть слишком громко боялся!—?В таком случае,?— холодно ответил Шэнь Цинцю, возвращая самообладание,?— следующую ночь этот ученик проведет у себя в пристройке, постигая искусство неподвижного сна.Плутовская полуулыбка сползла с лица Ло Бинхэ.—?Учитель!..—?А, может, и не только следующую, беря в расчет тугодумие этого ученика в вопросах обучения.Возможно, это было поспешно и опрометчиво. Хитрый зверь сыграл на его измотанности и сумел-таки ослабить излишне ретивую бдительность, но ведь в этом и заключался смысл всего этого балагана. Сегодня Шэнь Цинцю почувствовал, что безумная идея с двойным совершенствованием еще может сработать. По-хорошему, дальше стоило бы закрепить успех. Однако глядя в наглые зенки ученика, Шэнь Цинцю видел, что у Ло Бинхэ от вседозволенности отшибло последние мозги. Зверя надо дрессировать: такому дашь палец?— откусит руку.***Отлучение Ло Бинхэ продлилось недолго. Покорно проведя одну ночь у себя, уже на следующую звереныш без спросу юркнул ужом под учительское одеяло. Шэнь Цинцю стерпел. А точнее, принял решение стерпеть. Прилипчивость мальчишки раздражала до скрежета в зубах, и иногда Шэнь Цинцю так и подмывало достать дисциплинарный кнут. Однако времени до собрания Союза бессмертных оставалось немного, после него видеть Ло Бинхэ он не захочет точно, так что, если Шэнь Цинцю все-таки надеется выправить свое совершенствование, придется закрыть глаза на нахальность животного, которая хоть как-то двигала дело с мертвой точки.А вот Ло Бинхэ приходилось закрывать глаза в буквальном смысле. Шэнь Цинцю не готов был отказаться от идеи с повязкой?— ясный, горящий страстью взгляд ученика вызывал в нем смутное непонятное беспокойство. Каждую ночь звереныш цунь за цунем пытался отвоевать себе пространство рядом с Шэнь Цинцю, ненавязчиво придвигаясь к нему все ближе и ближе. Иногда подгадывал нужный момент для поглаживаний или легких объятий, и в этих прикосновениях, вопреки тому, что Шэнь Цинцю знал о Ло Бинхэ, не было пошлости, угрозы или развязных поползновений. Они были нежными, очень похожими на те, что когда-то дарила ему в утешение Цю Хайтан. Они не отталкивали.Быть может, именно мысли о Цю Хайтан вылились в один из кошмаров, что преследовали Шэнь Цинцю с поместья Цю.—?Техники совершенствования бессмертных, говоришь? И что же, такая дешевка, как ты, взаправду надеется подняться до подобных высот? —?пальцы Цю Цзяньло железной хваткой впились в его волосы, а елейный голос звучал прямо над ухом.Шэнь Цинцю запустил в него камень для растирания туши.—?Неблагодарный щенок! —?пятерня переместилась на его горло. —?Да если бы не моя семья, ты бы нынче побирался на улицах, зарабатывая себе на жизнь поденным трудом! И такова твоя благодарность?Шэнь Цзю знал, что сейчас должно произойти. Он, задыхаясь, должен был нащупать меч, и вонзить его своему мучителю в живот. А потом еще раз. И еще, и еще, и еще. Но вместо меча, пальцы загребли лишь пустоту. В его кошмарах попытки отомстить или хотя бы спастись всегда проваливались.Шэнь Цинцю проснулся, хватая ртом воздух. Ло Бинхэ, всегда чутко хранивший его сон, тут же взволновано встрепенулся:—?Учитель, что случилось?Заклинатель покосился на него, переводя дыхание. Глядя в обеспокоенное лицо ученика, он внезапно вспомнил слова, что говорил ему в Водной тюрьме.?Ло Бинхэ, если подумать, ты добился всего благодаря мне?— и вот таким образом выражаешь признательность своему благодетелю, не различая добра и зла. А ты и правда неблагодарный ублюдок…?До боли знакомые речи. Как же много он перенял у своего мучителя! Как же много сам Ло Бинхэ перенял у него впоследствии.Тот, кто убивает дракона, сам становится драконом*.Пока что перед Шэнь Цинцю находился не дракон, а щенок, не понимающий, в чем дело, но своим собачьим чутьем способный ощущать тревогу ближнего.—?Ничего не случилось,?— холодно отозвался Шэнь Цинцю, поворачиваясь к Ло Бинхэ спиной.И не случится. Со мной все понятно. Но ты не станешь драконом.—?Спи.***На утро объявился Юэ Цинъюань. Вернувшись на Цанцюн, он мигом помчался к своему шиди, едва заслышав об искажении ци. Шэнь Цинцю, пребывая в паршивом настроении после ночного кошмара, снова подивился тому, насколько ювелирно точно Ци-гэ подгадывает тот самый момент, когда Владыка Цинцзин готов испепелить любого, кто без спросу нагрянет в его хижину. Может, его ?удача злодея? распространяется и на окружающих?—?Сяо Цзю! —?Юэ Цинъюань был взволнован и бледен. —?Мне так жаль! Не стоило покидать Цанцюн так надолго. Позволь убедится, что тебе лучше?—?Не стоит. За мной было кому присмотреть.Шэнь Цинцю ляпнул это только чтобы задеть Юэ Цинъюаня?— не то, чтобы он был особо рад липнущему к нему, как репей, Ло Бинхэ. Но Ци-гэ удивленно поднял брови и выдал нелепое:—?О…Шэнь Цинцю нахмурился.Что еще за ?о??Внезапно заклинатель заметил, что с Юэ Цинъюанем что-то не так. Он слегка осунулся, лицо покрывала нездоровая бледность, под глазами залегли мешки, а в глазах плескалась усталость. Казалось, сейчас он выглядел хуже, чем Шэнь Цинцю после искажения ци.—?Где ты был? Что произошло? —?требовательно насел на него Владыка Цинцзин.—?Не стоит беспокоится, Ся… шиди,?— слабо улыбнулся Юэ Цинъюань. —?Я просто слегка устал в дороге.Врет.Точнее, Юэ Цинъюань со своей аурой поборника правды и благодетели, от которой у Шэнь Цинцю сводило зубы, был неважным лжецом, зато высокая позиция главы школы научила его мастерски увиливать от ответов, чем он сейчас и занимался. То, что он устал в дороге, наверняка, враньем не было.—?Где. Ты. Был? —?с нажимом повторил Шэнь Цинцю, чувствуя, что начинает закипать.Пока я этого болвана спасти пытаюсь, он без моего ведома где-то еще решил сдохнуть?!Впрочем, окинув старшего названного брата внимательным взглядом, Шэнь Цинцю убедился, что все не настолько плохо.—?В Тяньи и Чжаохуа,?— вздохнул Юэ Цинъюань. —?Улаживал некоторые вопросы насчет собрания Союза бессмертных.И, опять же, глава школы звучал убедительно, но Шэнь Цинцю нутром все больше уверялся в своих подозрениях. Сколько раз он сам честно отвечал на вопросы Юэ Цинъюаня, можно было пересчитать по пальцам одной руки, но Шэнь Цинцю имел основания не откровенничать с ним! А у Ци-гэ какое объяснение?Заклинатель задумался. Юэ Цинъюань вел себя так же, как в прошлой жизни, или он своими действиями изменил ход сюжета, как с Шан Цинхуа? Шэнь Цинцю не мог вспомнить.Проклятье, Шэнь Юань, лучше бы рассказал мне об этом, а не распинался о достоинствах Ло Бинхэ!—?Шиди, я тут подумал,?— виноватый голос Юэ Цинъюаня вырвал Шэнь Цинцю из его размышлений,?— быть может, для тебя будет лучше на время оставить пост главы пика? Пока ты полностью не поправишься, конечно же.Шэнь Цинцю про себя мрачно ухмыльнулся. Скажи это Юэ Цинъюань в любое другое время, он бы знатно его раздраконил. Но сейчас неумелые манипуляции Ци-гэ были для него как на ладони?— горе-интриган пытался вывести Шэнь Цинцю из себя, чтобы сменить тему.Ладно, на этот раз я тебе подыграю. Я все равно выясню, что ты скрываешь.Глава школы был выставлен вон из бамбуковой с подробнейшими рекомендациями, куда ему следует пойти со своими советами.***—?У тебя есть шпионы в других великих орденах? —?не стал размениваться на приветствия Шэнь Цинцю.—?Может быть,?— ответил Шан Цинхуа, подозрительно щурясь.—?Глава школы сказал, что в последней поездке был в Чжаохуа и Тяньи. Проверь, правда ли это, и, если да, не случилось ли там чего-то примечательного в это время,?— поймав на себе недовольный взгляд хомяка, Шэнь Цинцю спохватился,?— пожалуйста. Горные Владыки склонились над котлом с булькающим кислотно-фиолетовым зельем, источающим тошнотворный запах. Веер тут помочь не мог, и Шэнь Цинцю говорил, брезгливо прислонив к носу надушенный платок. Чтобы адепты Аньдин, где сейчас находились заклинатели, не принялись дружно искать что же стухло на их пике, Шан Цинхуа готовил необходимое для их маленькой диверсии зелье в какой-то хлипкой, всеми забытой подсобке.—?Хм,?— Шан Цинхуа потер подбородок, даже не морщась от вони,?— а просьба шисюна связана с делом, над которым мы работаем?—?Может быть,?— в тон ему ответил Шэнь Цинцю.Шан Цинхуа окинул его оценивающим взглядом.—?Так и быть,?— наконец, вздохнул он. —?Я сделаю это в знак нашего плодотворного сотрудничества. Но если Шэнь-шисюну нужен слуга, пусть лучше он обращается к своему ученику. Его, в отличие от меня, похоже, эта участь полностью устраивает.***Ло Бинхэ заканчивал отрабатывать комбинацию ударов, призванную помочь ему быстро и эффективно одолеть Мобэй-цзюня. Ее разработал учитель на основе информации о слабых местах Повелителя демонов, предоставленной Шан Цинхуа, и особенностях местности пика Аньдин, где и должен был состояться бой.Окончив тренировку, юноша вернулся в бамбуковую хижину. Учителя в ней до сих пор не было?— видимо, еще не вернулся с Аньдин. Ло Бинхэ принялся за уборку, попутно размышляя над дальнейшим планом действий, связанных не с овладением демоническими способностями, не с предстоящим сражением и не с покорением мира демонов. Все его мысли занимал только Шэнь Цинцю.Прогресс, которого Ло Бинхэ добился в отношениях с учителем, вне всяких сомнений, впечатлял?— Шэнь Цинцю изредка позволял ненадолго к себе прильнуть, не позволяя при этом снимать повязку с глаз. Но все попытки развить успех увязали в бескрайнем учительском упрямстве. Шэнь Цинцю не желал становится к Ло Бинхэ ближе: не открывался ему, не рассказывал о прошлом, не позволял разобраться с кошмарами и не делился тем, что его терзало. А ведь духовная близость для двойного совершенствования была не менее важна, чем физическая!Впрочем, и с физической все было не легче. Шэнь Цинцю будто бы забыл, для чего вообще пустил ученика в свою постель. Ло Бинхэ и сам понимал, что учитель еще не готов, но справедливо опасался, что из-за собственного накатывающего штормовыми волнами возбуждения может сорваться и совершить какую-нибудь глупость.Единственное решение, до которого Ло Бинхэ смог додуматься, это набрать в библиотеке книг по двойному совершенствованию (под одобрительные ухмылки юного адепта-библиотекаря) и складировать их в бамбуковой хижине на виду у учителя. Ло Бинхэ они были не нужны?— большую часть из них он прочитал еще пару лет назад. Исключительно в научных целях, конечно же. Зато Шэнь Цинцю, разбирающемуся в данном предмете очевидно хуже, но слишком высокомерному и гордому, чтобы это признать, не мешало бы погрузиться в вопрос чуть глубже. Учитель заглотил крючок?— как-то раз, вернувшись с тренировки пораньше, Ло Бинхэ увидел, как увлеченно Шэнь Цинцю перелистывает пожелтевшие страницы, сосредоточенно хмурясь, отчего по телу юноши пронеслась волна томительного жара.Сам же Ло Бинхэ увлекся литературой иного рода. До недавнего времени его не слишком волновали особенности любви между мужчинами, но ситуация кардинально поменялась, и пробелы в знаниях необходимо было заполнить. Ло Бинхэ знал, что сам будет в восторге от любой инициативы учителя, какой бы грубой и неумелой она не была, но Шэнь Цинцю, очевидно, был намного более требовательным. От мысли, что учителю их близость может не понравиться, Ло Бинхэ охватывал панический ужас, и он твердо решил стать для учителя лучшим любовником. Задача и так была не из простых, а обходиться только теорией в отсутствие практики… Ло Бинхэ приходилось успокаивать себя тем, что постижение любви давалось ему проще освоения изящных искусств.В общем, пока оба заклинателя грызли гранит науки, их сделка находилась в подвешенном состоянии, хотя и незримо присутствовала в любых разговорах и взаимодействиях учителя и ученика.Убирая хижину, Ло Бинхэ аккуратно собрал раскиданные по столу игральные кости, которые, в последнее время, стали альтернативой сянцы. Еще в Хэйши Ло Бинхэ заметил, насколько учитель азартен, и, решив проверить свои догадки, предложил ему новый вид развлечения, что помогло сделать еще одно открытие. Шэнь Цинцю везло, как утопленнику. Учитель злился и распалялся еще сильнее, требуя переигровки, будто отказывался смириться с тем, что не может переиграть судьбу, но все равно терпел поражение раз за разом. А еще часто обвинял Ло Бинхэ, которому, удача, напротив, благоволила, в жульничестве. Юный демон и правда мухлевал, но лишь в пользу учителя, чтобы хоть иногда видеть, как угрюмое лицо Шэнь Цинцю озаряется торжествующей улыбкой.Закончив с уборкой, Ло Бинхэ отправился готовить учителю ужин. Мимо проходила оживленно переговаривающаяся компания адептов, и Ло Бинхэ, со скучающим видом проходя мимо них, застыл, как вкопанный, уловив в их разговоре слова ?учитель? и ?горячие источники?. Так значит, Шэнь Цинцю сейчас не на Аньдин. Юноша замер в нерешительности.Мне надо приготовить учителю ужин.Пройдя по направлению кухни всего пару шагов, Ло Бинхэ, резко развернувшись, бросился обратно к хижине, схватил первое попавшееся полотенце и решительно направился в сторону горячих источников. Что делать с ужином, он придумает позже.Найти Шэнь Цинцю оказалось непросто?— нелюдимый учитель выбрал самый отдаленный бассейн. Он сидел по самую шею в воде с закрытыми глазами. Прекрасное суровое лицо с легким румянцем на щеках было подернуто колеблющейся завесой пара, отчего напоминало акварельную картину кисти искуснейшего мастера. Ло Бинхэ подошел медленно, словно одно резкое движение могло развеять чарующий мираж, и начал стаскивать с себя одежду. Подавив недостойное желание окликнуть учителя, чтобы тот на него взглянул, Ло Бинхэ погрузился в горячую воду диаметрально напротив Шэнь Цинцю.Если учитель его и заметил, то не подал виду. Привлекать к себе внимание было не разумно?— Шэнь Цинцю и так называл его репеем и брюзжал, что докучливой фигуры Ло Бинхэ стало слишком много в его жизни. На любое недовольство учителя у юноши заранее был готов ответ, что горячие источники?— общественное место. Кроме того, в уставе ордена нет правила, что ученикам запрещено глазеть на Горных Владык в общественных местах, чем, собственно, Ло Бинхэ внаглую пользовался, приклеившись взглядом к обнаженной шее учителя?— единственному, что не скрывала толща воды. Так, какое-то время они сидели в тишине, пока Шэнь Цинцю, не открывая глаз, обманчиво спокойным голосом не поинтересовался:—?Ло Бинхэ, не мог бы ты кое-что сделать для меня?Ло Бинхэ вздрогнул?— учитель редко называл его по имени, и он чувствовал, что в этот раз вежливость Шэнь Цинцю не сулит ему ничего хорошего.—?Посмотри, пожалуйста, ни висит ли на моей спине с десяток талисманов, приманивающих демонов? Потому что иных объяснений, почему я вижу твою вездесущую физиономию чаще, чем собственный веер, с которым практически не расстаюсь, я не нахожу.Заранее отрепетированный ответ проиграл внезапно давшей о себе знать досаде:—?Кстати, а почему учитель совсем не носит веер, что подарил ему этот ученик?Шэнь Цинцю сердито поджал губы, всем своим видом демонстрируя, что продолжать разговор не намерен. Ло Бинхэ смотрел на его равнодушное лицо, и в груди, вопреки ожиданием, разливалось не обжигающее возбуждение, а нечто холодное и липкое. Страх. Каждый раз, когда Шэнь Цинцю, находясь так близко к нему, выглядел, словно желает оказаться за сотни ли отсюда, Ло Бинхэ малодушно боялся, что на самом деле учителю он не нужен. Что на самом деле, никому он не нужен.Очень некстати вспомнился подслушанный сегодня с утра разговор учителя с Юэ Цинъюанем. Ничего полезного для себя Ло Бинхэ из него не извлек, только хлебнул уксуса, когда понял, как сильно Шэнь Цинцю беспокоится о главе школы. Но ведь учитель и о Ло Бинхэ беспокоится? Так ведь?—?Учитель, а какие у вас отношения с главой школы? —?выпалил Ло Бинхэ прежде, чем подумал, а стоит ли вообще открывать рот на эту тему.Шэнь Цинцю ошеломленно распахнул глаза, будто не в силах поверить в то, что его ученик посмел озвучить подобное.—?Весьма страстные и необузданные,?— голос учителя сочился желчью.Лицо Ло Бинхэ потемнело.—?Пожалуйста, учитель, не шутите так со мной,?— глухо попросил он.—?Тогда следи за своим грязным языком! Довольно с меня этой чепухи! —?клокотал от гнева учитель.—?Это не чепуха! —?воскликнул Ло Бинхэ. —?Мне необходимо узнать учителя лучше, ведь я буду вашим…—?Инструментом,?— жестко оборвал его Шэнь Цинцю. —?Инструментом, годным лишь для того, чтобы исправить мое совершенствование.Ло Бинхэ вспыхнул от удушающей обиды. Учитель был до жестокости равнодушен к его чувствам. Конечно, Шэнь Цинцю не скрывал, что за его действиями стоят корыстные мотивы, но в глубине души Ло Бинхэ надеялся, что месяцы заботы об учителе не прошли даром, и ледяное сердце Шэнь Цинцю начало подтаивать. Пришла бы ему в голову идея о двойном совершенствовании в противном случае?Ну ладно, учитель, хочешь, чтобы я был инструментом, так тому и быть.—?Что-то учитель не спешит воспользоваться своим инструментом,?— уязвленно отозвался Ло Бинхэ. —?Быть может, инструмент недостаточно хорош? Вам нравится, как выглядит этот инструмент?Зеленые глаза Шэнь Цинцю источали ледяной холод, пронизывающий аж до самых костей. Он больше не пытался отмахнуться от ученика, как от назойливой мухи. Учитель принял вызов. Внутренний зверь Ло Бинхэ довольно заурчал.—?Глупое животное,?— произнес Шэнь Цинцю со снисходительной усмешкой. —?Ценность инструмента заключается в способности выполнить актуальную задачу, а не в смазливом внешнем виде.—?Так этот ученик плохо справляется с возложенными на него обязанностями? Учителю, наверно, есть с кем сравнивать,?— во рту у Ло Бинхэ снова стало кисло. —?Быть может, если у учителя были другие… инструменты, получше, он поделится своей мудростью с этим недостойным?—?Этот учитель разборчив в том, какими инструментами пользоваться, и тридцать раз подумает, стоит ли пользоваться вообще, в отличие от этого ученика, который тащит в свою мастерскую все подряд.—?У этого ученика никогда никого не было,?— буркнул Ло Бинхэ.—?Звучит убедительно,?— ехидно кивнул Шэнь Цинцю. —?Особенно после того, как этот учитель своими глазами видел, как этот ученик облизывал всяких шал… всякий ширпотреб, который и в инструменты-то с натяжкой годится.Должно быть, Шэнь Цинцю имел в виду ту заклинательницу, кичащуюся своим родом. Как же ее там… Гао Мэй? Мао Мэй? Ло Бинхэ почувствовал, как поднимается его настроение. Неужели учителю тоже знаком вкус уксуса?—?О, так учитель имел в виду поцелуи? В этом вопросе у ученика действительно имеется некоторый опыт. А учитель в курсе личной жизни всех адептов пика или этот ученик особенный? —?дерзко ухмыльнулся Ло Бинхэ, и не дав Шэнь Цинцю возможности парировать, продолжил.—?Учителю нет нужды в том, чтобы ревновать этот инструмент. Вы же знаете, что этот инструмент любит только вас.—?Ревновать?! —?Шэнь Цинцю едва не задохнулся от возмущения. —?Да я скорее приревную твой старый сарай, который в отсутствие этого ученика сейчас наслаждается блаженной тишиной! И как, любопытно, этот ученик хотел помочь этому учителю с кошмарами, если сам не способен отличить грезы от реальности?—?Вы ошибаетесь. В моих грезах учитель не стал бы меня ревновать, а, скорее всего, просто бы присоединился,?— игриво подначил Ло Бинхэ.—?А потом догнал бы и еще раз присоединился,?— хмыкнул Шэнь Цинцю. —?Если этот ученик всерьез думает, что способен меня возбудить, то мне страшно подумать, сколько раз его роняли в детстве.Глаза Ло Бинхэ загорелись. До чего же ему нравилась эта пикировка! Неприятные думы растаяли от искривших между учителем и учеником молний, остался только Шэнь Цинцю?— разгоряченный, язвительный и прекрасный. Возбужденное сознание стремительно пронзила дурацкая несвоевременная мысль, что если бы учитель сейчас позволил себя поцеловать, то наверняка ответил бы ученику грубыми укусами. Раззадоренный такими размышлениями Ло Бинхэ развязно улыбнулся:—?Спорим, что способен?Брови Шэнь Цинцю непонимающе поползли вверх.—?Спорим, что этот ученик сможет вас возбудить? —?воодушевленно повторил Ло Бинхэ и, понимая, что и так преступил всевозможные пределы нахальства, вдохновенно добавил:—?Спорим на желание?Ло Бинхэ был готов поаплодировать самому себе. Учителю было совершенно невыгодно отказываться. Выиграет спор?— получит желание, не выиграет?— так хоть даст импульс застопорившемуся процессу двойного совершенствования. И азартность Шэнь Цинцю, как вишенка на торте. И как только Ло Бинхэ раньше до этого не додумался?Все это понимал и учитель. Потерев подбородок, он уточнил:—?На желание, которым можно будет воспользоваться в любое время. Хоть через десять лет, хоть через сто.Энтузиазм Ло Бинхэ немного угас?— учитель думал явно не о том.—?Как угодно учителю,?— отмахнулся он.—?Ну что же,?— Шэнь Цинцю растянул губы в холодной ухмылке,?— тогда обсудим условия.* Тот, кто убивает дракона, сам становится драконом?— это троп, мудрость про человеческую алчность и цикличность насилия, которая есть во многих культурах. Чаще всего ассоциируется с европейской, но азиатский вариант тоже имеется?— про вьетнамского Императора Ле Лоя, можете погуглить. Но я не китаевед, поэтому если кому-то это режет взгляд?— пишите свои предложения. Только повежливей)