Глава 19. Конфликт Трех Пиков (1/1)

Они вдвоём сидели на учительской кровати. Шэнь Цинцю был очень близко. Настолько близко, что кружилась голова, а из-за плотной повязки на глаза это ощущение усиливалось, как если бы Ло Бинхэ кубарем летел в бездонную пропасть. И хотя в вынужденной слепоте было нечто волнующее, Ло Бинхэ предпочёл бы воочию наблюдать реакцию учителя на его ласки.Шэнь Цинцю, будто желая на корню задушить всю романтику, выкатил целый список условий, касающихся их спора, из которых повязка на глаза Ло Бинхэ, чтобы избавить учителя от его ?тошнотворного щенячьего взгляда?, была далеко не самым строгим. Учителя нельзя раздевать. Нельзя раздеваться самому. Нельзя пытаться выиграть спор за счёт искусственной стимуляции возбуждения, читай лапать учителя за пах. Как будто Ло Бинхэ позволил бы себе столь неуважительное отношение к Шэнь Цинцю! Порой, впрочем, учитель предсказывал поведение ученика лучше, чем он сам. На спор отводилась палочка благовоний, причём в буквальном смысле?— она дымилась прямо в хижине, источая аромат сандала и камелий. В её основание была заложена крупица селитры, и когда палочка догорит?— раздастся хлопок, который оповестит об истечении времени, чтобы учитель, как он сам выразился, ?не проспал свой триумф?. В ответ на это Ло Бинхэ лишь любезно улыбнулся, подавляя в себе раздражение.Не волнуйся, учитель, тебе совершенно точно будет не до сна.Ло Бинхэ сердило то, насколько формально Шэнь Цинцю подходил к, возможно, одному из самых волнительных моментов в его жизни. Честное слово, он бы ещё контракт заставил подписать! Ну ничего, Ло Бинхэ до сих пор помнил то неуловимое мгновение в пещере, когда гордый заклинатель едва не позволил себя поцеловать, и был уверен, что сможет повторить это. Сегодня Шэнь Цинцю перестанет смотреть на него, как на инструмент!Наконец, последнее условие подразумевало, что, если учителю перестает нравиться происходящее, он может в любую секунду всё остановить. Правда, в этом случае спор отменится, чтобы хитрый лис не вздумал влиять таким образом на результат, если будет осознавать, что проигрывает. Ло Бинхэ не думал, что до этого дойдет. Он не даст учителю ни единого повода чувствовать себя неуютно?— станет ласков и осторожен, как если бы Шэнь Цинцю был тончайшим фарфором, способным пойти трещинами от малейшего грубого движения.Начать Ло Бинхэ решил с рук?— недостаточно развязно, чтобы отпугнуть, но достаточно чувственно, чтобы раздразнить и заставить возжелать большего. Ло Бинхэ нащупал по-девичьи тонкое, обманчиво хрупкое запястье учителя и скользнул по нему губами, оставляя трепетные невесомые поцелуи. Кожа Шэнь Цинцю пахла мыльным корнем после горячих источников. Губами юноша уловил, как ускорился пульс учителя. Из-за неспособности видеть обострились все прочие органы чувств, поэтому, как бы не пытался непривыкший к ласкам учитель скрыть дрожь, что проносилась по его телу от каждого поцелуя, Ло Бинхэ ощущал ее отчётливо и остро, поражаясь тому, насколько Шэнь Цинцю может быть чувствительным. Кровь в теле юноши начинала кипеть.Аккуратными поглаживаниями Ло Бинхэ раскрыл крепко сжатую в кулак руку учителя, провёл губами по нежной коже внутренней стороны ладони и поочерёдно поцеловал мозолистые от игры на цине подушечки пальцев. Затем перевернул ладонь и запечатлел сухой поцелуй на каждом из чётко очерченных суставов. Учитель затих, и Ло Бинхэ нестерпимо захотелось сорвать с себя повязку.Учителю нравится? Интересно, как он выглядит сейчас? Сидит ли со скучающим видом, отсчитывая фэни до истечения срока? Смотрит ли на ученика равнодушно-презрительным взглядом? До того, как Ло Бинхэ открыл демоническую печать, только таким его учитель и одаривал. Сердце на мгновение съёжилось от страха, но, словно спасительный плот в затапливающем смятении, в памяти вспыхнул образ учителя в пещере — его благосклонная улыбка, смягчённые, расслабленные черты лица и всполох растерянности в глазах, когда Ло Бинхэ потянулся за поцелуем.Ло Бинхэ хитро улыбнулся в чужую ладонь, представив, как сейчас должен выглядеть Шэнь Цинцю. Как он расширенными от вожделения зрачками следит за всеми движениями ученика, как изумлённо приоткрыл губы, захваченный новыми для себя ощущениями, как на бледной коже разливается лёгкий румянец. А может, и не лёгкий вовсе? А ещё в горле учителя пересохло, и его голос должен стать сиплым от желания. Ло Бинхэ захотелось немедленно его услышать, и он чуть приподнял голову в направлении, где предположительно находилось лицо Шэнь Цинцю.—?Учитель, поведайте этому ученику, что вы видите? —?низким рокочущим голосом промурлыкал Ло Бинхэ, задевая губами кожу руки.Шэнь Цинцю промолчал.Тогда Ло Бинхэ поцеловал ладонь уже всерьёз?— чувственно и страстно, оставляя на нежной коже влажный след. Со стороны учителя раздался приглушённый судорожный вздох. Бесноватый поток демонической крови Ло Бинхэ выжигал внутренности, но юноша не позволял себе потерять контроль. Если он допустит эту ошибку снова, все закончится избиением, как в тот раз в пещере.Ло Бинхэ нежно провёл пальцами вверх по рукавам ханьфу учителя, потом выше по длинной шее, пока лицо Шэнь Цинцю не оказалось в его ладонях. Он почувствовал, как крепко учитель сжал челюсти, и успокаивающе погладил его щеку большим пальцем, а затем нежно, едва касаясь, провёл шершавыми подушечками от острой скулы вниз к подбородку. Кончики пальцев жгло, будто Ло Бинхэ водил ими по раскалённой сковороде, и волны жара от этих прикосновений растекались по всему его телу.Очень осторожно он начал притягивать лицо учителя к себе, потянулся туда, где должен был располагаться рот. Дыхание Ло Бинхэ сбилось, нутро от предвкушения сжалось в тугую спираль, пока, наконец, его губы не накрыли сухие и упрямо поджатые губы Шэнь Цинцю.Мягко целуя то верхнюю, то нижнюю губу, Ло Бинхэ пытался таким образом убедить учителя их расслабить, но уста Шэнь Цинцю напоминали непробиваемые городские ворота перед полчищами врагов. Ло Бинхэ не смог удержаться от смешка, а в котёл его возбуждения добавилась вяжущая нежность. До чего же это было похоже на учителя!—?Учитель, пожалуйста, приоткрой рот,?— пылко выдохнул он прямо в губы Шэнь Цинцю.Ло Бинхэ не ждал, что учитель его послушается. По условиям их спора никаким просьбам ученика он был следовать не обязан, не говоря уже о неучтивом обращении. Поэтому, когда мягкие лепестки внезапно распахнулись, Ло Бинхэ чуть не поперхнулся от неожиданности и щемящего восторга. Сначала он целовал учителя чувственно, но не влажно, давая время привыкнуть, а после робко втянул их языки в медленный танец.Это было волшебно. Голова кружилась, словно Ло Бинхэ был в стельку пьян. Одной рукой он продолжал держать лицо Шэнь Цинцю, а второй спустился вниз, чтобы огладить талию. Тело у учителя было изящное, но крепкое, совсем непохожее на мягкие женские формы. Из-за окружающей тьмы казалось, будто в мире не осталось ничего, кроме горячих губ Шэнь Цинцю, его тела и дыхания. Ло Бинхэ превратился в оголенный нерв и тонул в неповторимых острых ощущениях. Хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно.И тут Шэнь Цинцю все испортил?— его вредная привычка проявила себя во всей красе.То ли нарочно, чтобы спровоцировать ученика, то ли решив, что разобрался достаточно, как все работает, чтобы взять ведущую роль на себя, но учитель внезапно сбил ритм, настойчиво и неловко углубляя поцелуй.От этого напора у Ло Бинхэ сорвало башню. Его самообладание, которое и до этого балансировало на грани, с криком ухнуло в бездну вожделения.Незамедлительно Ло Бинхэ перехватил инициативу обратно, жадно изучая языком чужой рот. Одной рукой он ещё крепче обхватил талию Шэнь Цинцю, практически вжимая его в себя, а второй зарылся в волосы. В его действиях больше не было чуткости?— все благие намерения затмило желание обладать. Ло Бинхэ почувствовал, как лоб обожгла пылающая демоническая метка.Шэнь Цинцю раздосадованно замычал, но Ло Бинхэ только прижался ещё сильнее. Учитель?— не робкая беззащитная дева, что приносит себя в жертву монстру, захочет всё прекратить?— и Ло Бинхэ мало не покажется. Несмотря на то что Шэнь Цинцю больно схватил его за волосы, а звуки издавал протестующие и недовольные, кажется, в целом он не возражал и старался подстроится, отчего голод Ло Бинхэ лишь усилился. Низ живота заныл в предвкушении.Ещё, ещё, ЕЩЁ!Бесстыжая рука Ло Бинхэ зашарила по чужой талии, пытаясь на ощупь распахнуть полы учительских одежд, но Шэнь Цинцю грубо ее перехватил и сжал пальцы юноши, почти выламывая?— очевидное напоминание об условиях сделки. Но Ло Бинхэ уже было не до спора.Вдруг в сдавленные звуки их возни ворвался резкий хлопок. Разгорячённый Ло Бинхэ, забывший даже где он находится, не обратил на него никакого внимания, продолжая льнуть к Шэнь Цинцю, однако учитель, не церемонясь, жёстко оттянул ему волосы, заставив отстраниться.—?Время вышло. Я победил,?— пытаясь отдышаться, торжествующе сообщил он.Ло Бинхэ, силясь прийти в себя, рывком сорвал повязку. Шэнь Цинцю выглядел растрёпанным?— волосы запутались, одежда смялась, щёки порозовели, а бледные губы блестели от слюны и соблазнительно припухли, будто моля о новых поцелуях. Но вот выражение его лица осталось абсолютно бесстрастным, словно и не было этой палочки благовоний.Кровь по-прежнему шумела в ушах. Юноша, всё ещё плохо осознающий происходящее, недоверчиво осмотрел тело учителя на предмет возбуждения, но многослойные одежды цвета цин тщательно хранили эту тайну. Впрочем, если бы у учителя стояло так же сильно, как у него, этого бы не скрыла и сотня халатов.Да быть того не может! Коварный змей! Притворщик!Ло Бинхэ разозлился. Он попытался вновь приблизиться к учителю, чтобы продолжить то, что прервала дурацкая селитра, но Шэнь Цинцю схватил веер и предупреждающе ткнул кончиком ученику в грудь. Его грозный взгляд мог осадить целую армию. Ло Бинхэ замер, начиная потихоньку приходить в себя. Учитель невозмутимо обмахнул вспотевшую шею.—?Ты проиграл мне желание. Какое именно я решу позже.—?Учитель,?— жалобно заскулил Ло Бинхэ.Вместо крови у него текла лава. Даже если бы он сейчас сел медитировать, его плотское возбуждение не спало бы и через шичэнь. Шэнь Цинцю брезгливо покосился на оттянутую ткань штанов ученика и безапелляционно отрезал:—?Не моя проблема.Какой же ты жестокий!Ло Бинхэ уже жалел, что ввязался в этот спор.—?Если учитель не хочет мне помочь, я найду того, кто захочет!На это смехотворную угрозу Шэнь Цинцю скептически выгнул бровь и сделал насмешливый жест в сторону входной двери, мол, ?ну, вперёд!?. Ло Бинхэ горестно взвыл, пущенной стрелой вылетел из бамбуковой хижины и с разбегу прямо в одежде сиганул в спасительный холод горного озера.***Шэнь Цинцю, убедившись, что его ученик побежал снимать напряжение в озеро, а не в женское общежитие, задумчиво взял в руки гребень и начал приводить в порядок растрепавшуюся прическу. Эта ночь заставила Горного Владыку сделать любопытное открытие, способное внести существенные изменения в его планы.Для Шэнь Цинцю стало сюрпризом то, насколько горячо его тело отзывалось на глупые весенние игры. Это сбивало с толку. Ни разу ни в одном публичном доме не происходило ничего подобного. Впрочем, Шэнь Цинцю не то, чтобы позволял вульгарные поползновения в свою сторону. В этот же раз, чтобы выиграть спор, ему пришлось тщательно контролировать потоки ци в теле. Однако даже этих мер было недостаточно, и дважды Шэнь Цинцю едва не потерял контроль.В первый раз, когда звереныш глубоким голосом с нотками дразнящего лукавства спросил, что учитель видит. Звуковая вибрация от этого вопроса прошила всё тело Шэнь Цинцю, и он незамедлительно представил Ло Бинхэ без повязки, смотрящего ему прямо в глаза своим выразительным взглядом и ласкающего при этом его ладонь. Спина покрылась колючей испариной, но заклинателю все же удалось взять себя в руки. Второй раз был, когда Ло Бинхэ впал в неистовство и показал свое истинное лицо голодного зверя. Как ни странно, такая напористость, хоть и вызвала определенное недовольство у Шэнь Цинцю, что-то разожгла внутри. Бессмертному захотелось не оттолкнуть излишне прыткого ученика, а перехватить инициативу самому и заставить себе подчиняться. На этот раз его спасла догоревшая палочка благовоний.Возможно, Шэнь Цинцю и вправду успел привыкнуть к Ло Бинхэ, а может, все дело было в ореоле героя-жеребца, априори не знавшего неудач на постельном поприще. Но это не имело значения. Шэнь Цинцю не желал об этом задумываться. Что действительно было важно, так это перспективы, которые открывала такая связь.Губы Шэнь Цинцю растянулись в жуткой, не предвещающей ничего хорошего улыбке. Строя планы на свой второй шанс, Владыка Цинцзин, вопреки острому желанию, никогда не включал в них месть. Какой в этом смысл, если он заранее знал, что все его попытки провалятся? Но Шан Цинхуа того мира сказал, что удачная возможность поквитаться может выпасть и сама?— тогда это не будет считаться кознями главного злодея, а, значит, может сработать. И вот эта самая соблазнительная возможность крутилась перед ним, как куртизанка, стараясь продать себя подороже. Он не заставлял Ло Бинхэ в себя влюбляться. Это?— случайное побочное последствие.В прошлой жизни у проклятого демона было всё, чего он только мог пожелать, в то время как Шэнь Цинцю, как одержимый, гнался за совершенствованием, которого никогда не смог бы достичь. А в этой жизни всё повернётся в точности наоборот. Горный Владыка получит свое совершенствование, а вот бедный одинокий щенок всю жизнь будет хотеть того, чего не сможет получить, ведь Ло Бинхэ желал намного большего, чем интимная близость. Шэнь Цинцю ничего ему не обещал?— Ло Бинхэ принял правила этой игры и добровольно в неё ввязался.Шэнь Цинцю довольно потянулся. После собрания Союза бессмертных он отошлет зверёныша прочь, отнимет то, что уже дал и разобьёт ему сердце, а демонёнок не посмеет перечить, так как все ещё уважает своего учителя. Месть распустится сладкими цветами. Главное, не дать Ло Бинхэ оказаться в Бесконечной бездне, иначе все его происки ударят по нему же самому.***На тренировку Ло Бинхэ встал засветло, а затем решил не возвращаться в бамбуковую хижину, а отправиться на Аньдин. Предлог?— чтобы проверить варящееся там зелье, но настоящая причина заключалась в том, что Ло Бинхэ пока не мог заставить себя взглянуть учителю в глаза.После того, как он вчера вернулся с озера, пробыв там чуть ли не вдвое дольше отведенного на спор времени, Шэнь Цинцю цинично заявил ему, что от него несет илом и мокрой псиной, и отправил спать в пристройку. Ло Бинхэ не знал, как вести себя с учителем после такого грандиозного провала. Он испытывал одновременно смущение, стыд, вину и злость, как на себя, так и на Шэнь Цинцю. На себя?— за то, что сорвался, не смог доставить учителю удовольствие. Но как ему тогда быть, если рядом с Шэнь Цинцю он теряет связь с реальностью? На учителя он злился за черствость и за жестокие игры.Как будто мне двойное совершенствование нужнее всех! У меня с совершенствованием проблем нет, между прочим.Ло Бинхэ покраснел, встряхнул головой и отругал себя за столь непочтительные мысли по отношению к учителю. Ему до одури хотелось, чтобы Шэнь Цинцю его ценил.В общем, настроение у него и без того хромало на обе ноги, когда на Радужном мосту он встретил Мин Фаня, тоже идущего на Аньдин. Главный ученик Цинцзин отвечал за управление делами пика, поэтому по должности ему часто приходилось контактировать с вершиной снабженцев.Ло Бинхэ нахмурился.Если он опять начнёт ко мне придираться, я ему наваляю так, что прошлый раз ему покажется детской игрой. Как раз и пар выпущу.Но Мин Фань угрюмо молчал, как будто и не замечая, что Ло Бинхэ идёт с ним в одном направлении. Это было любопытно. В детстве Ло Бинхэ часто мечтал, чтобы шисюн не обращал на него внимания, но тот не упускал не единой возможности поиздеваться над шиди. Что же изменилось? Ответ очевиден.Нин Инъин.Должно быть, его милая шицзе проела Мин Фаню всю плешь на счёт того, как он был несправедлив и жесток по отношению к Ло Бинхэ. И пускай идти на мировую шисюн явно был не готов, но оказать милость игнорирования вполне смог. Только Ло Бинхэ это больше не устраивало. Мстительная и раздражённая часть него требовала расплаты, и он, широко улыбнувшись, глумливо осведомился:—?Зачем шисюн идёт на Аньдин? Этот Бинхэ мог бы помочь и взять некоторые обязанности шисюна на себя.Мин Фань покосился на Ло Бинхэ, и в его взгляде читалась неприязнь и… что-то ещё, чего в нем никогда раньше не было.—?И с чего это ты вдруг стал таким услужливым? —?с подозрением спросил он.—?С того, что в будущем, скорее всего, мне и так придется выполнять эти обязанности… когда учитель назначит меня Главным учеником,?— не моргнув глазом, соврал Ло Бинхэ.Юный демон тут же представил, как безудержно расхохотался бы Шэнь Цинцю, утирая слезы костяшками пальцев, если бы услышал эти слова. Но на Мин Фане сработало?— от злости у него на висках набухли вены. А Ло Бинхэ, тем временем, продолжал издеваться.—?За это мне стоит поблагодарить шисюна! Из-за того, что шисюн постоянно избивал меня, этот Бинхэ закалился и стал сильнее него, а из-за того, что шисюн сваливал на меня свою работу, учитель оценил старательность и прозорливость этого ученика.—?Закрой пасть, дворняга! —?не выдержал Мин Фань. —?Учитель никогда бы так со мной не поступил. А тебя он пустил в хижину лишь затем, чтобы глаз с тебя не спускать?— ты слишком опасный и подозрительный.Ло Бинхэ заскрежетал зубами от того, что метивший наугад Мин Фань попал в точку. Если бы не его демоническое наследие, учитель бы не подпустил его к себе ни на цунь ближе, а вот с Мин Фанем Горный Владыка всегда ладил прекрасно.Так, переругиваясь, они добрались до Аньдин, на котором было неожиданно оживлённо. Несколько десятков адептов Байчжань разгружали повозки с мешками и ящиками и тащили их в сторону собственного пика.Это проблема.Судя по тому, как напрягся Мин Фань, он тоже это понимал. Еще до смерти Лю Цингэ отношения между двумя пиками были хуже некуда, а теперь и вовсе напоминали внутришкольную гражданскую войну. Адепты Байчжань бросали на них откровенно враждебные взгляды, и то и дело до юношей с Пика искусств долетали шепотки: ?прихвостни трусливого убийцы?, ?слабаки Тихого гадюшника*?, ?вероломный подонок Шэнь?.Ло Бинхэ, нацепив самую гаденькую улыбочку из своего арсенала, уже собирался очень спокойно и очень вежливо попросить адептов Байчжань не разевать свои гнилые рты, но Мин Фань схватил его за локоть и зашипел:—?Не смей! Не позорь учителя! Адепты Цинцзин не ввязываются в драки первыми, тем более на чужом пике?— это ниже нашего достоинства.—?Шисюн пользуется этим правилом слишком выборочно,?— огрызнулся Ло Бинхэ, припоминая, сколько раз Мин Фань начинал его лупить первым, но нарываться передумал.Однако у одного молодого адепта Байчжань, наверняка ещё ученика, такого вот ?Мин Фаня? под боком не оказалось, и он задиристо протянул:—?Вы только посмотрите на них! Даже находясь на Аньдин, смеют задирать носы! Хотя чего ещё ожидать от учеников такого спесивого и вероломного ублюдка, как Шэнь Цинцю?Мин Фань отпустил локоть Ло Бинхэ и холодно процедил:—?Следи за языком, сопляк.Другой адепт Байчжань, постарше, выступил вперёд и мрачно произнес:—?Мой шиди слишком юн и пылок, чтобы выражать свои мысли правильными словами. Прошу его простить. А теперь идите своей дорогой.Ло Бинхэ удивлённо поднял брови. Учитывая, что на Байчжань мало кто обременял себя этикетом и нормами приличия, этот молодой человек, должно быть, был их лучшим дипломатом.—?То есть, братья с Байчжань, не стесняясь, оскорбляют нашего учителя, а теперь разрешают нам вернуться к делам, которыми мы и занимались до того, как в нашу сторону полетели издёвки? Как милостиво с их стороны! —?запальчиво ответил Ло Бинхэ.На этот раз Мин Фань молчал и даже не подумал его одёрнуть.—?Да что ты с ними разговариваешь! —?сказал ?мелкий? ?дипломату?, презрительно кривя губы. —?Наподдать им, как следует?— и дело с концом! Другого языка эти твари не понимают!Прочие адепты Байчжань продемонстрировали свое отношение к этому предложению, поставив свою ношу на землю и медленно со зловещим предвкушением на лицах заключая заклинателей Цинцзин в кольцо. Ло Бинхэ и Мин Фань непроизвольно сделали то, что предпринял бы любой, кому предстоит сражаться в меньшинстве против толпы?— прижались друг к другу спинами. Мин Фань вздрогнул и обернулся?— на мгновение в его глазах мелькнуло сомнение, но тут же сменилось суровой решительностью:—?Ради учителя будем действовать сообща. Только на этот раз, дворняга! Слушай сюда.* Напоминаю, что Цинцзин переводится, как ?Тихий пик?.