131-140 (1/1)

#132 Лето В доме прохладно, как между свежепостеленных простыней, взлетевших и еще не опустившихся на кровать, дышится легко и спокойно ? настолько, что он отрывается иногда от чтения, как сейчас, и прислушивается к возне снаружи, обводит взглядом слабо вздыхающие занавески, и новое кресло с осторожным отпечатком собачьей лапы, и неровные стопки книг у дивана, и мигающий в режиме сна ноутбук на кухонной стойке. Как, быть может, умирающий от жажды вгрызается в спелый грейпфрут, он впивается глазами в окружение, чтобы убедиться в его подлинности. С улицы раздается сдавленный хохот. Он выходит на террасу, потягиваясь, и облокачивается на перила, они слегка подаются вперед под его весом. Внизу, у крашеной недавно лестницы и разбросанных садовых принадлежностей привязан Гвидо, вид у него мученический и глубоко несчастный, но по крайней мере этап с пеной уже пройден. Небо чистое, припекает. В облаке брызг и вспыхивающей то тут, то там крошечной радуге Леон привычно орудует поливальным шлангом. На нем ? ничего кроме обрезанных по колено джинсов и золотого загара, выгоревшие волосы мокрые и стянуты резинкой на затылке, и Саша, собиравшийся небрежно обронить ?как успехи??, молча смотрит, пока Леон не вскидывает голову. Тогда внутри у Саши что-то проваливается, как на американских горках, и кажется, будто солнце прижалось вплотную к его спине и шее. Леон, удивленно приподняв брови, ухмыляется. ? Остудить тебя? Струя воды начинает опасно менять направление, и Саша отшатывается. Леон смеется, исключительно собой довольный. Бесконечны лишь страдания бладхаунда: тяжелые от влаги шерстяные складки печально оползли, как облитый из ведра песчаный замок, брови скорбно сведены, а хвост безвольно опущен и принимается вилять, только когда Леон берется за ошейник. По собачьим разумениям, нора, искусно разрытая с нуля под грушевым деревом, надкушенный муравейник и обстоятельные поиски истины в жирной луже, над которой теперь припаркована машина, ? это сплошь невинные забавы, пытка мытьем за которые воистину ничем не оправдана. Леон наклоняется к его уху. ? Хей, парень. Где Саша? Саша. Где он? Ищи! Хвост звонко хлещет Леона по ногам, и, быстро взглянув на онемевшего на террасе Сашу, он отпускает все сто неудержимых фунтов радости и желания немедленно отыскать второго хозяина, раз первый почему-то не справляется, а затем как следует отряхнуться. Шансов у Саши нет. #134 Якорь Иногда Леону снятся кошмары. ?Иногда? ? хорошее слово, которое означает ?не каждую ночь?, ?не постоянно?, ?не сразу же, стоит закрыть глаза?. ?Иногда? означает, что он справляется ? научился, и диагноз ?депривация сна? вычеркнут из его медицинской карты.

Всё это только в голове: страх тем острее, чем сильнее расщеплен ум, чем сумбурнее и тревожнее мысли. И если помнить о том, что страх иллюзорен, а боль нереальна, панические атаки постепенно сведутся к минимуму. Никто никогда не говорит ?пройдут совсем?. Поэтому остается это обнадеживающее ?иногда? и опустошительное чувство полнейшей беспомощности или ощущение неотвратимого погружения в бездну, когда под вспотевшей спиной ? кровать, но перед глазами всё еще сцены, лица и события прошлого, переиначенные в худшую сторону. Он просыпается на боку, сердце заходится, готовое лопнуть, в голове шумит. Нужно дышать. И он дышит, через силу, медленно, стараясь делать это бездумно, потому что каждая пауза на анализ сбивает напуганный мозг с рутины и вгоняет в мучительное замешательство. Наваждения отступают. Перед ним острые лопатки, над левой ? родинка, а выше ? шея и колючие волосы. Он подбирается поближе и, уткнувшись лбом, не дышит, а вдыхает. Саша пахнет Сашей. Еще Саша теплый и не любит просыпаться до будильника. Леон пролезает рукой ему под локоть и обнимает за талию, живот под ладонью мерно вздымается и опускается. Представьте океан с цикличностью волн, или море травяной поземки, или движения кроны на ветру, советуют обычно, но он ничего не представляет, только концентрируется на ритме, а чуть погодя просовывает между Сашиных коленей свое собственное и касается плеча губами. ? Что ты делаешь? Спросонья голос у Саши ниже и хрипит немного. Он терпеливо ворчит, когда Леон отвечает честной полуправдой: ? Я соскучился. ? Но я всю ночь был здесь. Леон прижимается к нему щекой. ? Знаю. Саша лежит не двигаясь, и, когда кажется, что он опять уснул, снимает с себя руку Леона, приподнимает и, повернувшись под ней, опускает обратно. Взгляд у него внимательный. ? И никуда не собираюсь. Леон улыбается, но вопреки обыкновению не шутит и жмурится, когда Саша целует его в лоб. ? Знаю. Он зарывается лицом в сгиб Сашиного локтя под головой и податливо позволяет целиком погрести себя в охранительных объятиях. #136 Стимул В тот самый момент, когда, казалось бы, вылазка уже не могла быть хуже: неполная карта завела их в тупик, среди зараженных были дети, Леон вывихнул плечо, а Козаченко вставил его назад не на счет три, а на счет раз, ? Александр вдруг выдал, задумчиво разглядывая улицу сквозь разбитое окно: ? Некоторые люди рождаются для того, чтобы стать расходными материалами. Леон опустил руку с протянутым сухпайком. ? Чушь собачья. С чего вообще... ? Чушь ли? ? Козаченко пожал плечом так буднично, словно они погоду в Солт-Лейк-Сити обсуждали. ? Посмотри на нас. Мы ? не пушечное мясо? Мир многое потеряет, если однажды мы не вернемся? На его лице не было ни горькой усмешки, ни праведной злости, он просто констатировал факты с холодностью принтера, печатающего объявления ?пропал человек?. ? Так ты поэтому к нам пришел? Потому что тебя никто не хватится? Потому что твоя жизнь в рамках вселенной ? пустое место? Козаченко взглянул на него как будто слегка удивленно, под глазами ? мешки, в глазах ? краснота от недосыпа. ? А ты разве не потому же этим занялся? ? Нет? ? Леон, фыркнув, бросил рюкзак под ноги. ? Нет, черт возьми. Тут вообще-то люди гибнут. И пока наверху всем плевать, живой я могу что-то с этим сделать. Не остановить совсем, не спасти планету, но пару бедолаг на улице, уже хоть что-то. И я благодарен за то, что жив. Целый город по щелчку превратился в кровавую баню, я до сих пор не представляю, как выбрался. Но уж точно я выбрался не для того, чтобы назваться мясом, влезть в пекло и сдохнуть за идею. Нет. Выжить и вытащить столько людей, сколько возможно. Он чувствовал, что с каждым словом скалится всё сильнее, не повышая голоса. Почему этот... такой разговор состоялся здесь и сейчас, почему он не понял истинных мотивов Козаченко раньше? Мысли о смерти никуда не ушли, они трансформировались в безумное подсознательное стремление слечь на миссии ? не ради спасения других, но ради себя самого. Козаченко не отвечал: он снова погружался в эту свою раковину комфортной отчужденности, где проводил большую часть времени, рефлексируя о прошлом. Леону так сильно захотелось раздавить ее, разломать на невосстановимые части, что невольно дрогнули пальцы, как если бы они в самом деле могли сдернуть ее и швырнуть на землю. ? Я думаю, ты просто боишься быть счастливым. Настолько, насколько это возможно. Козаченко дернул подбородком, переводя взгляд с улицы на пустое здание напротив. ? Боишься оставаться дома, поэтому приехал сюда. Боишься вернуться в школу. Боишься нормальной жизни, потому что думаешь, наверное, что не достоин ее? Боишься открыться кому-то новому, потому что думаешь, что они будут слишком отличаться от твоих ушедших друзей. Или боишься предать память о них. Об Ирине. О Джей Ди. Хотели бы они от тебя такой эгоистичной жертвенности? Как лопается струна, так лопнуло что-то и в Козаченко. Он повернулся к нему всем телом: мышцы взведены, ноздри трепещут, угроза в позе. ? Ты понятия не имеешь, чего бы они хотели! Я убивал людей вот этими руками, обычных людей, не зараженных солдат. Я не могу держать мел, листать детские тетради и знать, что на моих руках кровь! Леон схватил запястья Козаченко, поднес к его лицу и удерживал несколько мгновений, пока они не вырвались с силой куда большей, чем для этого требовалось. ? Здесь нет никакой крови! Ты просто ищешь оправдание. Ты боишься примириться с правдой. Боишься смотреть на своих учеников и понимать, через что они прошли. Боишься, что не сможешь им помочь, хотя даже не попытался. Боишься, потому что думаешь, что подвел своих близких, и винишь себя. И да, я не имею ни малейшего понятия, но предполагаю, что Ирина и Джей Ди желали бы тебе только одного ? не бояться жить. Он почти успел отпрянуть, когда Козаченко замахнулся ? молниеносно, имена ? как кнут, ? и врезал ему. Костяшки в грубой перчатке только ободрали скулу и, соскользнув, впечатались в стену. Козаченко поморщился от промаха и неожиданной боли, Леон ? от удара затылком. ? А когда кто-то прав, тебе проще размозжить ему голову, чем согласиться. Думаешь, я заткнусь, потому что испугаюсь? Думаешь, я не дам сдачи, потому что мне тебя жалко? Он сгреб Козаченко за грудки и, не поддаваясь вцепившимся в локоть пальцам, поцеловал. Поначалу это как целовать статую: Козаченко окаменел, словно целиком сложенный из холодного гранита, рот и челюсти плотно стиснуты. Затем это сплошь зубы, жадность и ощетинившееся отчаяние. Он не закрывал глаз, пока Саша не закрыл собственных, кулак разжался, а пальцы выпустили рукав и побоялись притрагиваться снова. Его напористость неожиданна; снова стукнувшись затылком, Леон глухо застонал ? по нескольким причинам сразу. Саша вздрогнул, как от пощечины, и отстранился: дыхание загнанное, глаза в пол. У Леона ныла треснувшая губа, сухая обветренная кожа не выдержала укусов. Саша взглянул на него исподлобья. ? Если ты думаешь, что это что-то меняет... ? О, я думаю, то, что ты не врезал мне еще раз, меняет очень многое. Усмехаться было неприятно, но Леон не смог удержаться. Запоздало заметив, что так и сжимает лацканы Сашиной куртки, он отпустил их и аккуратно разгладил. ? Попробуй поспать. Я подежурю. Саша медленно отступил и, когда Леон занял пост у окна, всё еще стоял, глядя на него в пол-оборота, как настороженный пес. Леон кивнул. На улице быстро смеркалось.*Солт-Лейк-Сити, Юта славится спокойной погодой в сравнении с остальной Америкой. #138 Перемены Он подозревал, что американец станет проблемой, но проблемой уровня ?я не понимаю, что он говорит?, или ?он третий день подряд не может приноровиться к древним кранам в ванной?, или ?господи, он здоровается с моими соседями и удивляется, почему теперь на него таращатся, как на сумасшедшего?. Но уж точно он не мог предположить, что, возвращаясь из булочной, обнаружит его на крыльце с наполовину покрашенной дверью. ? Что, черт возьми, ты делаешь с моим домом?! Леон оглядывается на шаги и улыбается его возмущению. К этому привыкнуть сложнее всего ? к его ярким, искренним проявлениям положительных эмоций в ответ на отторжение или гнев. Здесь так не принято, люди замкнутые и подозрительные, а он улыбается столь часто, что Саша действительно начинает сомневаться, правда ли он дружен с головой. ? Ну, ты сказал как-то, что руки всё не доходят ее обновить. ? Это не означало, что ты можешь вот так просто вытворять что-то с моим домом! Где ты взял краску? Американец осматривает банку в потеках так, будто она сама сюда пришла. ? Я… купил ее? В строительном магазине на соседней улице…? Который нашел через Гугл Мэпс…? Не с собой же я ее привез. Всё в этой ситуации не так, неправильно, дико. Его испачканные ярко-зеленым пальцы, броскость цвета, сам факт вмешательства. Саша не просил его, не выказывал даже намека и теперь чувствует себя уязвимым, как никогда прежде. Он раздраженно дергает замотанную полиэтиленом ручку и с силой захлопывает за собой дверь. Американец находит его на кухне, болезненно согнувшимся над сумками с продуктами. ? Знаю, ? начинает он негромко, ? надо было сначала спросить, извини. Многие люди… ? Саша хочет только, чтобы американец исчез вместе со своей инициативностью, монологами и чертовой дверью. ? …стесняются признаться в том, что любят красить. ? Но он вынужден поднять лицо, не веря собственным ушам. ? И с моей стороны было крайне бестактно лишать тебя такой возможности. Поэтому… ? Леон осторожно, как взведенный пистолет, кладет на стол чистую кисточку. ? …не хочешь присоединиться? Когда Саша всё-таки приходит, он надеется, что им не придется обсуждать эту тему, но, похоже, американец и так не собирается ничего говорить. ? Не сиди на перилах. Они от этого крепче не становятся. Они красят ? каждый свою четвертину, иногда сталкиваясь локтями, и тогда Саша поджимает губы и пытается отодвинуться. Он рад ? если можно назвать это радостью, ? что американец не комментирует происходящее, но ощущает иррациональную потребность в разговоре. ? Ты же в курсе, что она была красной? ? Поэтому теперь она зеленая, ? кивает американец и приподнимается на цыпочки, стараясь замазать полосу на самом верху. Саше для этого достаточно протянуть руку, однако он медлит, пытаясь понять, откуда взялось уверенное американское ?поэтому?, какая связь, что за странная логика? И только вернувшись с веником, чтобы подмести отодранные хлопья старого покрытия, бурые, как запекшаяся кровь, он понимает. Запекшаяся кровь. Изумрудный никогда не будет похож на кровь. Потом наступает черед ковра. Саша поражен, как американец умудряется следить за его языком лучше, чем он сам. ? Ты сказал, от него радости только моли! ? Это не значит… ? он выдыхает сквозь стиснутые челюсти, сдерживаясь. ? Тебя послушать, так надо избавляться от всего, что не нравится? Почему не убрать его на чердак или… Американец вскидывает брови. ? Хочешь всю свою жизнь спрятать на чердак? И сам туда со временем переселишься? Он агрессивно поддевает вылинявший угол носком кроссовка и сворачивает первые тридцать сантиметров, и всё это ? с вызовом глядя на Сашу. ? Это ковер твоей бабушки? Не моей, думает Саша, в ярости скрипя зубами, её. ? Это напоминание! ? Да? И когда ты вспоминаешь о ней? Ностальгически спотыкаясь об эти дырки? Или, может, у тебя всё-таки есть что-то повесомее? Он пинает рулон к самым ногам Саши, застывшего по центру, и ждет, сунув руки в задние карманы. Они пререкаются уже минут двадцать, но американец настырен и упрям ? похлеще Саши. ? Когда готовлю запеченных карпов по ее рецепту! ? Именно. ? И что, предлагаешь мне постелить рыбу вместо ковра?! Леон звонко щелкает пальцами: ? Ого. Ты пошутил. Так себе, конечно, но, похоже, ты не совсем безнадежен, ? и, слегка прищурившись, кивает точно с тем же выражением лица, за которое всего несколько месяцев тому назад получил в нос. Ковер оказался неподъемным и плохо гнулся, когда они запихивали его в мусорный бак, и Саша к тому же расчихался от пыли. Он испытывал смутное облегчение ? но лишь до той поры, пока не обозрел освободившуюся прихожую. Светлый прямоугольник на паркете выглядит просто чудовищно. ? И не надо на меня так смотреть. Он был тут всё это время, просто под ковром. Маскировка проблемы ? не решение проблемы. Хотя оба они мало что понимают в шлифовке пола, работа идет споро. Саша предпринимает попытку уточнить, стоило ли оно того ? многочасовой перелет через полмира ради возможности пошлифовать чужой паркет, но терпит крах, потому что американец вскидывает голову, внимательно на него смотрит, а затем медленно расплывается в шельмовской усмешке и прыскает в кулак. Сбивчивые объяснения, что Саша имел в виду только то, что сказал, ситуацию лишь усугубляют. На это уходит весь вечер воскресенья, в понедельник у Саши занятия. Подсознательно он ожидает обнаружить дом в руинах или превращенным в незнакомый лабиринт. Но дом стоит всё там же, всё с теми же проломами в заборе, который они внесли в список следующих дел, и с покоцанной крышей, и ? с сидящим на крыльце американцем. ? В чем дело? На шее у Леона болтается респиратор, а майка забрызгана полировальным лаком. ? Я начал с дальнего конца и двигался к двери, и теперь там не пройти. Он говорит серьезным, почти печальным тоном и смеется, когда Саша, поверивший каждому слову, закатывает глаза. ? Ни в чем. Я просто хотел сделать кое-что. Саша поднимается по ступенькам, а Леон поднимается ему навстречу. ? Всегда мечтал. Не против? Он позволяет ему пройти к двери, подступает сзади и закрывает глаза теплыми ладонями. Саша дергается. ? Не моргай, щекотно. Когда неуверенными шагами он заходит в дом, там гуляет сквозняк и от запаха лака в носу свербит куда слабее, чем он ожидал. Леон убирает руки. Пол под ними почти зеркальный и такой светлый, как если бы в янтарный лак всыпали солнечных лучей, которые никогда сюда не проникают. #140 Путешествие Из всех худших идей Леона Кеннеди эта по праву может рассчитывать на пальму первенства, место в Национальных Архивах и звезду на Аллее Славы. О чем Саша ему и сообщает, незамедлительно. ? Ты не совсем понимаешь концепт Аллеи Славы, да? ? спрашивает Леон, приспустив солнечные очки. Саша не совсем понимает ? совсем не понимает, почему отпуск непременно должен проходить там, где всё так или иначе стремится тебя убить. Пять минут назад он прихлопнул здоровенного паука сиденьем унитаза, длинные лапы загнулись, как пальцы кого-то, с кем вам очень не хотелось бы встретиться лицом к лицу, когда оно выберется наружу. ? Австралия, Леон? ? Австралия. ? Австралия? ? Австралия! Ну, это где утконосы, Хью Джекман, мясные пироги, огромный оперный театр, коралловые рифы еще больше и вомбаты! Австралия! Саша знал, что такое Австралия, но надеялся пробудить в Леоне здравый ? какой? ? смысл ? что это? И пусть окна их бунгало выходят на лазурное море, а вокруг сочно нависают ярко-малахитовые джунгли и они здесь совершенно одни, паук тот был размером с тарелку и толщиной с бургер. И если с утра он обнаружит свернувшуюся вокруг тапочек змею, очень навряд ли из-за шторы отважно шагнет Хью Джекман, сунет ее в клетку и ободряюще скажет: ?Без проблем, приятель?. ? Могу с ходу назвать миллион мест, где я бы предпочел сейчас оказаться. ? Эверест? Гранд Каньон? Голубой грот? Эль-Пасо? ? Леон вытряхивает сумку на одеяло и распрямляется, прикусив дужку очков. ? Любое замкнутое помещение с одним конкретным правительственным агентом не при исполнении? ? Нет. И да, через распахнутые двери доносится свежесть лимонных миртов, умиротворяюще шелестят пальмы и на берегу наверняка найдется с десяток красивейших ракушек ? среди смертельно ядовитых, конечно же, но в ванную Саша заходить зарекся. Леон обозревает бассейн на задней веранде с таким гордым видом, будто лично его спроектировал. ? Смотри-ка, ? говорит Саша. ? Коала. Леон предсказуемо спрашивает ?где???, и отвлекается, и в воду летит так же стремительно, как самец кенгуру отбивает задними, если вы ему не понравились. Саша невозмутимо отходит подальше от края ? на случай закономерной мести. Тут бы снова вспомнить про паука, но Леон Кеннеди выныривает, как в рекламе: веер алмазных капель с откинутых волос, почти невидимая теперь белоснежная рубашка, яркие, лучистые глаза. Он плавно подтягивается на бортике, поднимается и приближается, раздеваясь на ходу. Саше внезапно хочется выпить лимонада со льдом. Целый графин. ? Ты знал, что первые вомбаты были размером с носорога? ? Что? ? теряется Саша. Леон быстрый, как квокка. Сгибом локтя цепляет его за шею, отталкивается от каменного пола и пытается спихнуть в бассейн. Как и квокке, ему не хватает веса. Саша сравнительно легко поднимает его над землей, прокручивается на пятках, пытаясь сохранить равновесие, и опускает, только когда оказывается на устойчивом ковре комнаты. Из вазы с фруктами заполошно вспархивает попугай, с воплем, напоминающим скрип гвоздя по школьной доске. ? Это худшее место на свете, ? вздыхает Саша, заводя влажные волосы Леону за ухо. Тот посмеивается. ? По-моему, ты просто пытаешься себя в этом убедить, ? кончиком носа он касается Сашиного. ? И на самом деле тебе тут чертовски нравится. Он медленно пятится, увлекая Сашу за собой. Каждый шаг ? это несостоявшийся дразнящий поцелуй, Саша первым уклонился от ласки, и теперь они ловят губами воздух и смешки в дюйме друг от друга. На кровати гора цветастых шортов и футболок с дьявольским V-образным вырезом, они валятся поверх, Саша неудобно приземляется ладонью на туго свернутый ремень. ? А он-то тебе здесь на что? Вопрос риторический. Саша уже знает на него ответ, а ухмылка Леона ? это что-то ? его лишь подтверждает. Саша целует его в солоноватый от пота подбородок, в лениво подставленную шею; они летели восемнадцать часов и три добирались сюда на внедорожнике, и, замешкавшись, оба почти в унисон зевают и засыпают почти тут же, с трудом в четыре руки стащив с Леона мокрые джинсы. Вечером в доме не протолкнуться из-за толстых мотыльков, не меньше голубя каждый, набившихся на свет, а Леон торжественно, как рыцарский меч, приносит показать найденную в туалете омерзительную щетинистую лапу. ? А где всё остальное?! ? Остальное? ? удивляется Леон. ? Там была только нога, ? и он беззаботно пожимает плечами. От их трехнедельного отпуска прошел всего один день.*Диалог про Австралию ? отсылка к фильму ?Большой куш?. Общаться цитатами ? как подвид relationship goals :>**Квокка ? крошечное кенгуру. Прыгает со скоростью 32 км/ч.***Пожалуйста, не гуглите Huntsman spider. Но именно его встретил Саша.