101-110 (рождественские) (1/1)

#101 Ёлка Зачистка ведется вторую неделю кряду. Тогда их вырвали прямо из постели, подобрали с вертолетной площадки на крыше и скоординировали уже на подлете; теперь, отсиживаясь в развалинах, они перераспределяют патроны и продолжают движение, молча, хмуро, упрямо.

Бадди злится. Он говорит, что здесь бы весьма пригодились ликеры. Леон против обыкновения не говорит ничего, и от этого только множится раздражение. Сухпаек подходит к концу, твари ? нет. Вечереет. Леон рукавом вытирает окровавленный ствол: дробовик дал три осечки подряд, достаточно, чтобы в ногу успели вцепиться мертвой хваткой. ? С Рождеством, твою мать… ? шипит Бадди сквозь зубы, обводя окрестности дулом. Он давно не видел зараженных так близко. Кажется, это последний. До поры. Леон сворачивает в пустующую пятиэтажку. Все окна выбиты, обувь растирает стеклянную крошку в пыль, которая скрипит, как свежий снег на морозе. Всё здесь перевернуто вверх дном, большей частью вывезено, меньшей ? поломано и брошено. Посреди просторной комнаты стоит стул. Ни обрывков веревки, ни следов на полу рядом нет, но так или иначе Бадди не стал бы задерживаться и миновал еще пару кварталов, для уверенности. Однако Леон медлит. Он внимательно осматривается, затем уходит в коридор и возвращается с новыми стульями, которые громоздит друг на друга, превращая в ступенчатую пирамиду. К спинке самого верхнего он прислоняет неровно отбитую половинку зеркала. С возрастающей досадой Саша ждет объяснений. ? Какого черта… ? Так. ? Леон потирает ладони. ? Закрой глаза, досчитай до пяти и проверь, нет ли чего под елкой. ? Кеннеди… ? До пяти. Когда Бадди подходит, у облупившихся ножек лежит изрядно помятая плитка шоколада. Они делят ее поровну, глядя, как зеркальный кусок вспыхивает светом заходящего солнца. *Купидон ? кличка одного из оленей Санта-Клауса #103 Гость Их телефонные разговоры превратились в обряд, без которого неделя не могла полноценно завершиться. В прежние времена он расхаживал из угла в угол, теперь, наловчившись, монотонно проезжает полметра вперед и крутит колеса в обратную сторону, и снова, и опять. Спокойно рассказывать или слушать, не видя собеседника, он не умеет. ? …и какие планы на это? ? Никаких. Почитаю, наверное, лягу спать пораньше. ? Не стоит отказываться от праздников, они наверняка помогут тебе взбодри… ? Нет. Мне ничего не надо и никого. ? Колеса поворачивают, и каталка рисует невидимый полукруг. Он перекладывает телефон, чтобы дать отдохнуть руке, которая направляет кресло. ? Не хочу видеть их жалость, сочувствие, слышать слова соболезнования, всю эту чушь, я ей сыт по горло. ? Справедливо. Но ты пропустишь салют и не попробуешь картофельный салат. ? Салют хочешь не хочешь услышу, спасибо, а картофельный салат… что это вообще? У нас такое не делают. Попрощавшись, он еще долго смотрит в окно, в точности зная, над какими домами через семь дней взметнутся сияющие фейерверки. В точности зная, что будет вздрагивать от каждого залпа и не заснет без таблеток. Неделю спустя на том конце провода оказывается кто угодно, но только не американец. Он ждет до вечера, залпом выпивает стакан вина и берет с полки Диккенса; он мог бы набрать номер сам, но не хочет никому портить праздник. Звонок в дверь раздается почти тут же и не повторяется, словно с той стороны знают, что он не может быстро добраться до прихожей. Или просто ошиблись дверью. ? Ну привет, The Haunted Man. Привез тебе немного салата. Пирогов с жалостью не нашел, но вот неплохой яблочный. И даже если бы Саша хотел, выставить американца вон он бы не смог.

**The Haunted Man ? главный герой одной из повестей, в которой его преследуют терзания и плохие воспоминания прошлого, а нежданно-негаданно появившийся призрак предлагает от них избавиться, но в конце герой понимает, что нужно не терзаться прошлым, а уметь жить с ним в мире. Повесть называется ?The Haunted Man and the Ghost’s Bargain? (?Одержимый и сделка с призраком?), и, если точнее, “haunted” ? это “преследуемый призраками” #105 Украшения Едва не распрощавшись с особенно увесистым шаром, Саша недовольно шикает на Леона: ? Не лезь под руку. ? Извини. Он обходит елку (от греха) и, привстав на носочки ? неполные два метра роста тут как нельзя кстати, ? тянется повесить колокольчик. На пути, однако, очередное, препятствие. ? Опять ты? ? Тут тесновато. От настоящих свечей уже было решено отказаться в силу их весьма очевидной пожароопасности, равно как и от имбирных пряников, которые Ханниган кропотливо украшала всё утро, чтобы подарить им, и которые Кеннеди бессовестно смолотил в три захода под чаек. Украшение же елки всем остальным шло теперь не совсем по плану. ? Ради всего святого, если бы ты не путался под ногами, мы бы уже тридцать раз закончили! ? Здесь хорошая ветка, я не мог не. Хорошие ветки Саша видит в глубине с другой стороны дерева, где никто не мельтешит и не мешает. Он берет полную горсть шишек и примеряется, куда бы навесить первую. Впрочем, куда бы он ни замыслил, там уже предсказуемо появляется рука. ? Черт побери, Леон! ? Пойду принесу верхушку. Саша провожает его максимально испепеляющим взглядом и переключает, наконец, бесноватую гирлянду на более щадящий режим. Шаг назад, чтобы критично оглядеть старания (страдания) последних часов. Рядом с шаром покачивается, поворачиваясь плоской стороной, стеклянное сердце. Еще одно виднеется под колокольчиком, несколько ? между шишками, рубином переливается у домика, который он прицепил поближе к стволу, красные всполохи за блеклым на их фоне Сантой ? целая россыпь по зеленым веткам, каждое отмечает игрушки, повешенные Сашей и все отбитые локти, столкнувшиеся плечи, случайно встретившиеся пальцы. Никто не обещал, что будет просто. Никто не обещал им ?долго и счастливо?, и они понимали это, и они сделали свой выбор. Саша тоже понимал, он ненавидит не это. Больше всего он ненавидит свою отчаянную беспомощность, когда наступают такие дни ? дни тупого ожидания и догадок, которые по капле вытравливают всё хорошее, что в нем остается. Когда Леон Кеннеди подрывается с места по первому сигналу, хватает кобуру, закидывает аптечку и флягу в сумку ? и исчезает в тонированном фольксвагене, в кабине вертолета или в такси, которое забросит его в аэропорт, на частный самолет. ?Как будто ты недостаточно сделал для них?, ? говорит Саша ему. ?Как будто ты недостаточно настрадался?, ? говорит Саша себе. А Леон всегда отвечает только одно: ?Я вернусь?. Но Леон Кеннеди не может знать наверняка, не может предугадать каждый свой шаг, чужой, пропущенный удар, заклинивший ствол, превосходящие силы. Леон Кеннеди не бессмертен, и у Саши каждый раз проваливается сердце от этой мысли. Иногда ему пишет Ингрид Ханниган: что миссия проходит гладко, а если и нет, то Леон справляется. Иногда по спутниковой связи до него добирается голос Леона. Иногда ? и тогда он перестает спать по ночам ? сети в местах, куда заносит Леона Кеннеди, нет, и радиомолчание ? как пытки на любом из кругов ада, только более изощренные, более прицельные. В этот раз Леон Кеннеди добавляет: ?И не забудь повесить мой носок?. И он смеется. И Саша ненавидит эти моменты больше всего ? за свою беспомощность перед обезоруживающим смехом. Он не знает, что скорее заставляет его проснуться: запах, движение, прогнувшийся матрас. Ощупью в темноте он находит много чего повидавшую толстовку, волосы, спадающие на лицо, шершавую, в щетине, щеку и прижимается лбом к подставленному лбу.#107 Хвоя Александр щурится на переливающийся под дверью свет и невольно пытается прикрыться сломанной рукой, привыкший к темноте с законсервированной в воздухе усталостью и смирением. Его знатно потрепали на последнем задании, много пришлось поштопать, кое-где даже самому, ощущение праздника увязло под гипсом, швами и одеялом. И, когда он думал, что хуже и быть не могло, его залихорадило и лишило голоса. Козаченко приготовился провести за закрытыми шторами весь Сочельник, лежа на том боку, который не отзывается болью, стоит пошевелиться, и время от времени проваливаясь в некрепкий сон. Он пытается прокашляться и пробует озвучить в тишину квартиры вопрос, стыдясь своей немой пантомимы. Босиком он выходит из комнаты, неуверенно идет вперед и останавливается, чтобы потереть заколовшей ступней о лодыжку. Он глядит себе под ноги, присматривается к темным черточкам на паркете и ковре. Свежий запах смолы заполняет ноздри. Он втягивает его глубоко и жадно, беззвучно стонет на тягость где-то в груди и морщится, но глазами прикован к пляшущим в беспорядочном веселье огонькам на развесистых, обманчиво пушистых ветвях. Гирлянда оставляет цветные всполохи на кресле, занавесках, на недопитом стакане с водой, на книжных полках, вспыхивая и угасая в равномерном, успокаивающем ритме. Саша погружает в хвою свою сухую ладонь, гладит, легонько перетирая в пальцах, упивается плывущим ароматом. Потом оборачивается на шаги. ? У меня тут целая коробка шаров. Как говорится, две руки ? хорошо, а три ? еще лучше. Поможешь? Козаченко коротко кивает. Он наблюдает, как Леон взрезает упаковку игрушек и опавшие хвоинки сыплются из его волос. #109 Хижина (продолжение ?Коньков?) ? Никогда не видел столько снега, ? говорят они хором, наблюдая, как на глазах за окном поднимается пурга. Стекло слегка дребезжит от ветра, но на основной базе их сердечно уверяли, что дом выдержит даже нападение медведя. Бадди подумал еще, что прецеденты наверняка были и что зря вообще он поддался обаянию американца. Черт бы его побрал. Метет всю ночь. Избушка пропитана запахом пыльного дерева, пыльных шкур и отсыревших на дневной прогулке курток. Американец оказался не так уж несносен, каким полагал его Саша, к шуткам можно привыкнуть, а фонтан активности реально истощить: позавчера, укатавшегося до заплетающихся ног, он так и не смог уговорить его на следующее утро выйти наружу раньше полудня, американец препирался из недр одеяла, потом вдруг продекламировал: ? Песням моим ты не внемлешь, увы, жестокий Алексис, иль не жалеешь ничуть? ? и, перевернувшись на другой бок, перестал подавать признаки жизни. К чести американца будет сказано, Вергилия до сей поры еще никто Саше не цитировал. Поднявшись от завываний ветра и не зная, чем занять себя, он отправляется подкинуть дров в камин и обнаруживает у огня Кеннеди. Под его взглядом Саша молча поправляет поленья кочергой, отгребая угли подальше к каменной стенке. ? Я тут сидел и думал, что здорово иногда вот так слушать, как трещит… это сосна? как трещит сосна, и просто знать, что всё в порядке. Умиротворяет. ? Ты допил бутылку? ? Нет, оставил тебе. Кеннеди передает ему ром и слегка откидывается, опершись на руки. Саша как будто только сейчас осознает, что американец очень молод. Рискованная работа не сломила его в том смысле, в каком обращает юнцов стариками. ? …И в некотором роде кажется, что остальной мир исчез ненадолго. И был ли он вообще? ? Может статься, мы этого не узнаем, ? Бадди кивает на залепленное окно. Если продолжится в том же духе, подышать морозцем они перед завтраком не выберутся. Кеннеди подхватывает его невысказанную мысль: ? …и всех остальных погребет под снегом, а мы останемся единственными выжившими, и придется с этим что-то делать. ? Делать? Для начала ? никакого больше рома для тебя. Американец плутовато улыбается. Он садится ровно и, прислонившись к согнутому колену Саши, следит за танцующим пламенем. ? Мне рассказывали в детстве, если долго смотреть в огонь, можно увидеть свое будущее. Бадди тоже рассказывали: что в рыжих языках живет огненная саламандра, которая принесет удачу любому, кто разглядит хотя бы кончик ее хвоста. Сейчас каминную топку ему застит стриженный затылок, и Саша, раскрыв ладонь, касается коротких волос. #110 Снеговик Возле почтового ящика красуется подозрительно похожий на него самого снеговик. Бадди забирает газеты с пачкой открыток и, напоследок снова смерив творение безымянного мастера, возвращается к столу. Леон как раз заканчивает с блинчиками ? верх его кулинарного гения. И предел. ? Там на улице нелепое изваяние. ? Мм. Дети, наверное, слепили. ? На нем мой шарф. Кусочек масла, увенчавший горячую, дымящуюся стопку, стремительно тает.

Леон щедро добавляет сверху меда. ? Ночью нас ограбили, а утром дети нашли шарф и слепили. ? У нас пес два с половиной фута в холке, кто к нему сунется. Леон разливает кофе и закидывает в один кубик сахара, чашка отправляется к Саше. ? Пес был в сговоре с грабителем, а дети воспользовались ситуацией. ? Учтем преданность Гвидо, прибавим уважение детей ко мне и выведем, что виновный ? напротив меня. Преступление раскрыто. Передай, пожалуйста, нож. С полминуты они смотрят друг на друга, одновременно устремляются навстречу и, не рассчитав сил, сталкиваются в неторопливом поцелуе. ? Но как, Холмс? ? Леон, мы женаты семь лет.