Часть вторая, цирковая и венецианская (1/1)

От души поматерившись про себя Тоширо встал и первым делом тщательно проверил свои карманы. Часы с запиской по-прежнему были при нём, как и уже остывшие и помятые пирожки, которые он так и не съел вчера, но вот ничего нового не появилось. Значит, таинственный недоброжелатель не обманул — только стартовая подсказка, и вертись, как хочешь. Что же, один раз он уже сумел переместиться во времени, значит, получится и еще раз. Вот только условия активации часов по-прежнему оставались неясными. Но сперва следовало определить, где и когда он находился.Вопрос с местонахождением решился быстро — стоило только Тоширо подняться на ноги и оглядеться по сторонам, как бесчисленные каналы, мосты и гондолы подсказали ему пункт прибытия — Венеция. Задумчиво жуя пирожок, он прошёлся по набережной, думая, что ему делать дальше. В тот день, когда он совершил скачок во времени, он гулял и пил кофе. Пока никаких других зацепок у него не было. Возможно, ему нужно было выпить кофе ещё раз? Звучало слишком просто, но, по-крайней мере, идиотизм условия присутствовал. Думать о том, почему он так уверен в необходимости странного условия, Тоширо не стал. Знал — и всё тут. Но кофе стоил денег, это было очевидно, так что следовало опять прикидываться глухонемым дурачком и искать подработку.Пока он размышлял, пирожки закончились, а сам Тоширо оказался перед большим красно-белым шатром. В цирке он вряд ли работал, но, по его домыслам, там всегда можно было найти себе занятие. То, как интуитивно он пришел к странной забегаловке давало Тоширо уверенность в том, что именно интуитивные решения смогут вытащить его из этой истории. Поколебавшись совсем немного, он плотнее надвинул на голову капюшон и приподнял полог шатра, заходя внутрь. Чудовищный запах чуть не сшиб его с ног — воняло мочой, потом, животными и чем-то пригоревшим. Поморщившись, он осмотрелся. Типичный средневековый цирк — все живут в одном шатре вместе с животными, повсюду раскиданы детали костюмов и париков, люди носились туда-сюда, совершенно не обращая на него внимания. Кажется, он умудрился зайти с заднего входа, что, впрочем, было ему только на руку. Выцепив в общей суматохе какого-то здоровяка, он подошёл поближе, и, привлекши к себе внимание, начал в очередной раз исполнять пантомиму “вот он я, хочу есть и спать, готов делать что угодно”. Надо было отдать здоровяку должное — он лишь прищурил глаза, цепко осматривая фигуру незнакомца, после чего потребовал снять капюшон, явно что-то спрашивая. Тоширо ткнул пальцем в горло и уши, отрицательно мотая головой, но капюшон снял. Здоровяк удивленно уставился на его лицо, очевидно, раздумывая о чём-то, но после поманил Тоширо пальцем и двинулся куда-то в сторону.Несколько запутанных поворотов спустя, хотя, казалось бы, откуда в открытом шатре повороты, они вышли к звериным стойлам. Тигры, лошади, обезьяны, крокодилы и медведь встретили Тоширо недовольным рычанием и визгами. Ты — чужой, явно читалось в их поведении. Здоровяк прикрикнул на зверинец, и, к удивлению, звери стали куда спокойнее. Затем он жестами показал на миски и циферблаты часов, а также на небольшой закуток с охапкой сена, где вполне можно было лечь и вытянуться во весь рост, после чего вопросительно посмотрел на Тоширо. Тот, в свою очередь, прикинув, что кормить животных в обмен на возможность поспать, конечно, здорово, но вопрос с кофе это не решало. Здоровяк, увидев его потирания большого и указательного пальца, недовольно побурчал на итальянском, но достал из-за пазухи кошель, выудил из него три монеты и продемонстрировал с видом “чёрт с тобою”. Тоширо ничего не понимал в местной валюте, а потому начал оскорблённо махать головой, и показывать руку с пятью оттопыренными пальцами, надеясь на правильность такого поступка. Здоровяк возмущенно запыхтел и начал яростно махать руками, явно что-то доказывая. Сторговались на четырёх монетах, после чего Тоширо одобрительно похлопали по плечу. Где-то в задворках памяти у него проскочило, что итальянцы — горячие натуры и страсть как любят торговаться. Видимо, он прошел какое-то испытание благодаря своей настойчивости.Кормить зверюг полагалось два раза в день — утром и после выступления, всё остальное время он мог делать, что заблагорассудится. Остаток дня Тоширо потратил на идиотские пантомимы с дрессировщиками, которые объясняли ему, кого, чем и в каком объёме кормить. Самым сложным было то, что он оставался для зверей чужим. С другой стороны, если он всё правильно понял, одна чашка кофе — и он больше здесь не задержится. Поужинав на общей кухне и получив от здоровяка половину обещанной суммы, как за начало, он лёг спать, предвкушая, как завтра, покормив зверей, исчезнет отсюда.Всего лишь несколько попыток откусить ему руки — и Тоширо был свободен до вечера. В горах циркового хлама он наткнулся на какую-то листовку, из которой узнал, что попал в тысячу шестьсот восемьдесят шестой год. Неплохой скачок, если задуматься. С другой стороны, он не помнил, до какого года ему нужно допрыгнуть, чтобы вернуться домой.Выйдя из шатра Тоширо побрёл по набережной в противоположную сторону от той, куда его занесли часы. Он прошёл совсем немного, прежде чем наткнулся на вывеску небольшой кофейни. Запах был сногсшибающим, а в мозгу закопошилась мысль, что он — кофейный наркоман. По крайней мере, Тоширо не помнил, чтобы так сильно сходил с ума по кофе. В кофейне было немного посетителей, и, удача, маленькие подобия меню лежали прямо на стойке. Ткнув пальцем в первую строчку, он выдал улыбающейся девушке одну из двух своих монет, надеясь, что этого хватит. Та отсыпала ему горсть монеток поменьше и с деловитым видом сварила в турке порцию кофе. Вкус был больше похож на кажущийся привычным, и, посмаковав чашечку, Тоширо отправился дальше гулять по городу, стараясь запоминать, откуда и как пришёл, ведь в сплетении венецианских улиц можно было заблудиться быстрее, чем допить чашку кофе. Через несколько часов, порядком нагулявшись и устав разевать рот от потрясающих красот местной архитектуры, Тоширо повернул обратно в шатер, едва успев ко времени кормежки. Расправившись с работой, он лёг на своей импровизированной постели, закутавшись в плащ и не забыв рассовать по карманам все те вкусности, что умыкнул на общей кухне, закрыл глаза и… Проснулся всё в том же закутке, под неистовые вопли животных, требовавших свой завтрак.“Значит, дело не в кофе? Какого чёрта? Я же был уверен, что больше ничего необычного не происходило. Или мне нужно просто провести здесь неделю, как и в том городе? Думай, Тоширо, думай! — зазевавшись, он чуть не упустил момент, когда один из тигров решил на десерт полакомиться его рукой, лишь чудом вытащив её из клетки в последнюю секунду, — Должно было быть что-то ещё, некое упущенное условие”, — мысли текли одна за другой. Вот он увидел забегаловку, вот подбежал последние метры, спасаясь от дождя… Дождь! Быть может, нужно было выпить кофе в дождь?Тоширо выглянул на улицу, но погода, как назло, стояла ясная. Он вспомнил, что Венеция — дождливый город, а потому долго ждать не придётся, и, чтобы как-то скоротать время до вечера, вновь отправился гулять, понемногу начав получать удовольствие от своего приключения. В конце-концов, когда бы ещё он погулял по древнему итальянскому городу, относительно никуда не спеша? А посмотреть было на что — казалось, что каждое здание возводили архитекторы, проходившие обучение лично у Богов. Не говоря уже о скульптурах, каналах и гондолах. Тоширо прокатился на одной, отдав почти все свои деньги, но удовольствия получил море. Даже мерзкий запах, пропитавший улицы, как и подобало нормальному Средневековью, уже не смущал его так сильно. Особенно после соседства с животными в цирке.На следующий день было также ясно, а вот на четвёртый ему повезло. Рокочущие тучи обволокли весь город, и вот-вот должно было полить, как из ведра. В бесконечный раз порадовавшись своему плащу, Тоширо вышел из шатра и пошёл в одну приметившуюся ему во время прогулок кофейню с очень красивым цветочным оформлением. Постояв перед ней ровно до того момента, когда первые тяжёлые капли упали ему на плащ, он сделал несколько шагов и вошёл внутрь под звук колокольчика. Утончённого вида леди сделала ему порцию кофе с корицей, которую он выпил, заев шоколадным печеньем, сидя у окна и наблюдая, как люди прятались под навесами, торговцы быстро сворачивали свои палатки и улицы пустели в считанные минуты. Дотянув кофе до того момента, когда ливень превратился в легкую морось, Тоширо встал и покинул кофейню, будучи уверенным в том, что на этот раз он всё сделал правильно. Вновь завернулся в плащ, рассовал по карманам еду и провалился в сон.Поутру, увидев над собой полосатое полотнище шатра, он выругался сквозь зубы, почти не переживая о том, что его кто-то услышит. Идеи касательно условий перемещения закончились. Протянуть неделю — это не условие, уж в этом-то он был абсолютно уверен. Голова раскалывалась от попыток разобраться в происходящем, а потому он уже на автомате разложил еду по клеткам, захватил на кухне какую-то сдобу и вышел из шатра вон. Свежий воздух немного притупил головную боль, но проблема оставалась. Находясь в состоянии, близком к панике, Тоширо решил, что сегодня ему лучше не дёргаться, и просто насладиться очередной прогулкой по уже полюбившейся Венеции. Он шёл по извилистым улочкам, обходя прохожих и засматриваясь на крыши, как вдруг почувствовал, что его нагрудный карман, тот самый, где лежали часы, стал вдруг подозрительно легким. Резкий разворот на пятках — и он увидел стремительно убегающую фигуру в чёрном плаще, из-под которого развивалась пола фиолетовой одежды с жёлтой бабочкой. Хлопнув себя по карману и убедившись, что его часы действительно увели, Тоширо бросился в погоню.Вор определённо знал местность куда лучше него самого, ныряя в переулки настолько узкие, что два человека бы не разминулись, переворачивая лотки торговцев в самых неудобных местах. Тоширо применял все чудеса ловкости и скорости, чтобы поспеть за ублюдком, как тот вдруг пронырнул между створками высоких закрывающихся ворот, отсекающих его от погони. Ворота закрылись наглухо, и Тоширо в кровь брызнул панический страх. Он не хотел и не мог остаться в этом времени навсегда, а его единственный шанс на возвращение домой только что исчез за высоченной преградой. Искать обходной путь он не мог, да и времени не было, а потому, подгоняемый паническим страхом, он подлетел к воротам и перемахнул их одним движением, отталкиваясь от вершины створок, чтобы придать телу ускорение и сшибить вора собой. Тот аж крякнул, явно не ожидая, что на него сверху прилетит немаленькое тело, но ловко вывернулся из-под ошалевшего от столкновения Тоширо, выронив при этом часы, и скрылся в темноте продолжающихся переулков.Тоширо не видел смысла догонять, ведь часы снова были у него, а неожиданный прыжок лишил его остатков сил. Надёжно спрятав часы он перевернулся и уставился на ворота. По всему выходило, что в них было метра три в высоту. Он просто физически не мог преодолеть такую высоту одним движением. Быть может, ему под ноги попалась телега или что-то подобное, а он и не заметил в приливе адреналина? Тоширо устало выдохнул, сжимая пальцами переносицу. Слишком насыщенным выдался день, и теперь ему в срочном порядке требовалась доза кофеина. Он пошёл в ту сторону, где скрылся вор, надеясь обогнуть квартал с воротами и выйти на привычные улицы, чтобы вернуться в шатер вовремя.Миновав парочку переулков он понял, что заблудился. Дома стояли так близко друг к другу, что никаких ориентиров вроде собора на площади Сан-Марко или Крылатого Льва не было видно. Уже почти решившись возвращаться и перелезать через ворота, он вдруг увидел в конце переулка что-то, отдаленно напоминающее кофейню. Тоширо пошёл к ней, постепенно с изумлением замечая, что она, как и та, что была в Турции, выглядела как будто прилепленной к зданию. Нет, на ней имелись привычные венецианские скульптуры, но выглядели они подделкой, слепленной в спешке. Он толкнул двери и замер с поднятой рукой. За стойкой стоял тот самый мужчина. Гинтоки. Он потёр глаза, чтобы убедиться, что ему не кажется, а Гинтоки тем временем щебетал что-то на певучем итальянском, приветствуя гостя.— П-простите, я не говорю по итальянски… — и снова он нарушил свою же легенду, заговорив с этим странным незнакомцем.— О, так господин — японец? Прошу простить, я не сразу понял из-за вашего капюшона.У Тоширо поплыло перед глазами. Такого просто не могло быть. Таких совпадений не могло существовать. Гинтоки, видимо, увидел, что посетителю нехорошо, так что быстро обогнул стойку и подхватил его под локоть, усаживая в мягкое кресло в глубине зала.— С вами всё в порядке? Только не падайте в обморок, я не представляю, что делать с людьми, потерявшими сознание! — он лепетал на исковерканном японском, перемежая его с итальянскими словами, что, впрочем, не мешало Тоширо понимать его.— В-вы. Вы — Гинтоки? Простите, ваши предки, случайно, не держали кофейню в Турции? Лет эдак двести назад? — со стороны Тоширо выглядел полнейшим безумцем, но ему было плевать.— Изволите шутить, господин? Гинтоки есть Гинтоки. А эта кофейня была здесь всегда. Думаю, у вас яркая нехватка кофеина и сладкого в крови, посидите минуточку, сейчас я что-то придумаю! — с этими словами мужчина отбежал за стойку, где начал колдовать над специями и кофе, попутно доставая вазочку со сладким.Спустя несколько минут перед Тоширо уже стояла чашка ароматного кофе и вазочка, в которой оказался тирамису. Гинтоки грациозно опустился в кресло напротив и внимательно смотрел на него.— Быть может, вы выдохнете, выпьете кофе и расскажете мне, что случилось? Я, конечно, не врачеватель душ, но вполне могу составить компанию человеку, который явно чем-то встревожен до крайности.Тоширо потянулся к чашке, чувствуя, как с каждым глотком его нервы действительно понемногу успокаивались. Память не подкидывала новых воспоминаний, и он окончательно расслабился, решив, что нет ничего страшного в рассказе кусков своей истории относительно незнакомому человеку, который вызывал у него доверие одним лишь своим видом.— Если я буду рассказывать всё, как есть, вы решите, что я — душевнобольной. Но в общих чертах… Со мной творится что-то странное. Я попал в историю, которая звучит совершенно невероятно, но, увы, уже успел убедиться в её реальности. Я практически ничего о себе не помню, но иногда, — Тоширо поморщился, — память возвращает какие-то обрывки воспоминаний. Они лишь запутывают картину, но они есть. Если совсем грубо — мне нужно выполнить какие-то условия, чтобы продвинуться вперед. Но я не понимаю, какие именно. А ещё, из-за незнания языка вынужден прикидываться глухонемым, что уже порядком осточертело. Один раз у меня получилось выполнить эти мифические условия, но я так и не понял, что именно сделал. Попытался повторить — и ничего. Не то чтобы я был из тех, кто легко опускает руки, но сейчас в одном шаге от позорной сдачи. Не по-ни-ма-ю! — он со злостью укусил ложку с тирамису.— Знаете… — проговорил Гинтоки задумчиво, подумав немного после услышанного. — Не думаю, что смогу помочь вам с выполнением ваших заданий, но у вас определённо наблюдается нехватка общения. Полагаю, именно возможность выговориться может вернуть вам потерянное моральное равновесие. Как вы смотрите на то, чтобы немного прогуляться? Поболтаем, пройдёмся по набережной, увидите, вам полегчает!Тоширо сидел, оторопев, но решил, что ничего не теряет. Расправившись с остатками тирамису, он закутался было в плащ, но Гинтоки остановил его словами, что два японца не вызовут удивления, так что ни к чему загонять себя в рамки. Тоширо не был уверен, что японцы в средневековой Венеции — такая уж и привычность, но спорить не стал. Только представился и попросил перейти на “ты”.— Прриятно познакомиться, То-ши-ро, — Гинтоки промурчал в ответ, словно катая его имя на языке. Тоширо к тому моменту уже устал удивляться. Видимо, он столкнулся с действительно долбанутой династией японцев, которые открывали свои кофейни в самых неподходящих местах, да ещё и вели себя, как под копирку. Мало ли причуд в мире, взять хоть те же ворота.Гинтоки споро потушил огонь, и, открыв перед Тоширо двери, запер свою кофейню. Изначальная неловкость в общении быстро улетучилась, они болтали так, словно были тысячу лет знакомы. Гинтоки показывал ему красивые закоулки и рассказывал об истории города так непринуждённо, словно всю жизнь этим занимался. Они выбрались из незнакомого квартала, вернувшись в центральную часть города, гуляли по набережной, ели итальянское мороженое, кормили голубей и снова прокатились на гондоле. Тоширо чувствовал абсолютный покой и умиротворение, чего с ним не случалось с того самого момента, как он очнулся в Турции. Под вечер, когда Гинтоки провёл его до шатра, он было дёрнулся к нему во внезапном порыве поцеловать, но осек себя. “Нечего бросаться на людей, с которыми знаком один день, даже если они так запали тебе в душу. Ты, может, больше и не увидишь его никогда. Его, может, и не интересуют мужчины. Угомонись”, — кусая губы, Тоширо костерил себя.— Это был прекрасный день, Тоширо, — Гинтоки словно и не заметил его неловкого рывка и последующей задумчивости, — я очень рад, что мы познакомились. Заходи в кофейню в следующий раз.— Да, спасибо тебе большое. Мне и вправду полегчало. Завтра постараюсь заскочить, — Тоширо помахал рукой, на что Гинтоки лишь странно усмехнулся и исчез за поворотом.Стараясь не думать ни о чём, чтобы не остаться без руки, Тоширо побрёл к своему зверью, после чего довольно растянулся на сене, готовясь ко сну. Он уже находился на грани, когда в мозгу вспыхнуло очередное воспоминание.Он летел над океаном на запредельной скорости. Какая-то разумная часть говорила, что люди не могут так летать без особых приспособлений, но за спиной не чувствовалось реактивного ранца или чего-то в этом роде. Хотя, разве можно было чувствовать в воспоминании? Рядом был ещё кто-то — Тоширо узнал руки, что приносили ему кофе. Голову повернуть не удавалось, из-за чего фигура виднелась смутно. Вдруг, этот кто-то подлетел (?) к нему совсем близко и с хохотом начал целовать, утягивая за собой вниз, к воде. Чуть приоткрыв глаза Тоширо заметил отблеск серебряных волос. “Он!!!” — завопило всё внутри, и его вышвырнуло из сна в кусты в незнакомом парке.Тоширо встал на ноги, клокочущий от злости и преисполненный желанием найти Гинтоки, где бы он ни оказался в этот раз, и высказать ему всё, что он о нём думал. Возможно, даже кулаками.