Глава 32. (1/1)

Прежде чем диагностировать у себя депрессию и заниженную самооценку, убедитесь, что вы не окружены идиотами. ? Зигмунд ФрейдНаверное, стоит немного отвлечься и пояснить, кто такая Лиззи и почему я её так ненавижу. Все дело, как всегда, в Блейке. Во времена наших ?мутилок? и ?встречалок?, естественно, до того момента, как он слинял от ребят и бросил меня, этот субъект очень любил играть на моих нервах. Тогда-то я и узнала о существовании Лиззи. По его рассказам – скудным настолько, что половину мне приходилось додумывать самой – эта мамзеля была его бывшей девушкой, которую он очень любил. Якобы она в свое время предпочла ему его друга, а он, разнесчастный, от безответной любви переехал в наш штат, чтобы даже случайно с ней не видеться. В дальнейшем же Блейк поведал, что это несчастное бревно, одумавшись, приехало к нему в Аризону, и так как жить ей было негде, поселилось у него. Я, честно сказать, сгорала от ревности. Откровенно наплевательское отношение Картера и так всегда давало мне немало поводов ревновать, здесь же, заслышав о приезде его прошлой возлюбленной, у меня в душе каждый раз извергался вулкан. Но не суть – пока я была его девушкой, а чертова Элизабет оставалась на неопределенных ролях, я готова была терпеть. Финиш наступил тогда, когда я увидела её в живую. По рассказам Картера, когда-то наше страдающее бревно было балериной. И я, как положено, представляла себе нечто эфемерное, воздушное, болезненно-бледное и утонченно-синенькое килограмм, эдак, в 30-35 вместе с пуантами. В результате же я увидела худую, но далеко не тонкую деваху с нарощенными по самую жопу волосами плоского пшеничного цвета, накачанные силиконом губы, сиськи 4 размера (тоже не блещущие натуральностью) и откровенно блядские глаза. В общем – на любом углу после 12 ночи таких можно было набрать пучок за пятачок. Сказать, что я была в шоке – не сказать вообще ничего. И слава небесам, что нам с ней не пришлось обменяться ни одним словом при той встрече – как оказалось потом, мадам ?силиконовая долина?, вдобавок ко всем своим сомнительным достоинствам, оказалась непроходима тупа. Так что, наклеив на нее метку ?секс-шоп на 3 авеню?, я в тот же вечер забросила мысли о Лиззи далеко… и очень-очень зря. Не знаю, чем она покорила Картера. Не знаю – и даже не могу предположить. Однако факт оставался фактом – ?Лиззи то, Лиззи это, у Лиззи проблемы, я должен провести с ней время? - я слышала это куда как чаще остального. Бесило – неимоверно. А сделать я ничего не могла. Сколько раз я порывалась припереться к нему домой, выволочь сучку на лестницу и отметелить её, как мочалку – не рассказать. Но все никак не удавалось. В результате ничего у нас не вышло – через n-ное количество времени Блейк подставил свою группу и смылся в неизвестном направлении, я, после событий ?незабвенного подвала? загремела в больничку, а Лиззи испарилась, видимо, вслед за Картером к черту на рога. Так наши дорожки и разошлись… до этого года, пока я не встретила эту резиновую корову в Сеуле на записи на конкурс. Век не видела и еще б столько же о ней не вспоминала. Жаль, что историю нельзя переписать. И вот сейчас, слушая краем уха музыку начинающейся презентации, я смотрела на виляющий зад девушки, которую сделали специально под заказ господина Вшивого Козла Блейка Картеришки. Я знала, что сам вышеупомянутый сейчас торчит в зале, с миной победителя обводит глазами сцену, кулисы, нас; ждет, когда мы родим какие-нибудь идеи и вытащим их на всеобщий суд. Чтобы важно воздеть тощий палец к потолку и разгромить всех, кроме своей любимицы Роджерс. Хрен там. Прибавив шаг, я острым локтем отшвырнула в бок Лиззи, заставив её возмущенно пискнуть и провалиться в чащобы кулис, нагнала Громова и выпала прямо в ярко освещенный коридор, где роились и клубились папарацци и репортеры. Как-то сразу я загородилась Саймоном, что дало мне нехилую возможность осмотреться. Мелькнула поняшная челочка Ала – я поняла, что пока он не уединиться, нормальным парнем не станет – маскировка превыше всего! – рядом что-то бойко стрекотала маленькая Норико Такахаши, Лиззи, тихо матерясь, все еще выбиралась из запутанных закулисных уголков… Пока было время, я должна была смыться. - Госпожа Аллен? Сюда, пожалуйста! – Кто-то железно схватил меня за локоть и быстро втолкнул из-за спины Громова прямо в ближайшие двери. Мелькнул серый офисный пиджак. – Что с вашим видом?- И тебе долгие лета, хальмэ… - Вздохнула я, выбираясь из стальных пальцев Гон Чжу. Если бы не её титаническая хватка и непрошибаемая вездесущая дисциплина, хрен бы у меня получилось пройти мимо репортеров незамеченной. – Не спрашивай. Я сама не знаю, как тут оказалась. Кстати говоря, что с правилами конкурса?Только в этот момент я подняла на нее глаза. Гон Чжу стояла с таким видом, будто я только что попросила её снять трусы с бюстгальтером и отдать их мне. - Джесс, ты вообще что ли?! – Рявкнула она через несколько секунд ступора, я не смогла сдержать удивленного смешка. Слышать ТАКОЙ панмаль от офисной селедки было просто что-то с чем-то… - Я тебе не нянька!!! Для кого ведущая распиналась полчаса?! Для меня?! Нет, уважаемая, для вас!!!! Я все и так уже знаю!!!Я, молча, дала ей несколько секунд отдышаться. - Полегчало? – Я подвинула к ней бутылку с водой, стоящую на столе. - Угу. – Девушка хмуро посмотрела на меня и плюхнулась в кресло у зеркала. Тяжело вздохнула, открыла бутылку, сделала нервный глоток. – Достали вы меня. - Кто ?вы?? – Я спокойно пододвинула к зеркалу табуретку и достала сигареты. По тому, как поморщилась Гон Чжу, было ясно, что ей предлагать потравиться вместе бесполезно. Закурила одна. - Конкурсанты. Жюри. Судья, будь он неладен. Журналисты, мать их… - Координатор втянула носом едкий дым и скривилась. – Собачья работа. - Сама такую выбрала. – Я пожала плечами. – Нам не легче. Ладно, хальмэ, я, конечно, каюсь, что проспала все на свете, включая объяснения правил, но время идет. Чего сегодня делать-то надо?Гон Чжу сумрачно посмотрела на меня. В темных глазах читалось желание взять пистолет и расхреначить к чертовой бабушке и судей, и зал этот дурацкий, и меня, и всех остальных. Задолбали мы девчонку за три тура до смерти, это было ясно, как день. - Тема – ?максимум?. - В смысле? - В смысле максимум. Все, что ты посчитаешь нужным, твой личный максимум, то, что ты можешь из себя выжать до последнего. Не знаю, с какого перепугу судьи решили изменить тему на эту чушь, но звучит теперь все именно так. Я задумалась. Меня как-раз-таки изменение темы на ?чушь? ничуть не поразило, Картер в пику мне мог придумать и что-то более каверзное. Но что именно он хотел увидеть? Максимум… максимум… Я задумчиво размяла в пальцах потушенную сигарету. Максимум чего? - Гон Чжу? – Девушка сумрачно полыхнула на меня глазами. – Что по материалам? Из чего творить?Координатор (хотя, честно сказать, я не знала, кем на самом деле является наша ?прынцесса? - то ли она числилась менеджером, то ли заведовала всем показом, то ли была еще кем-то - детали умалчивали) отхлебнула еще глоток, молча пожевала губами и обвела рукой помещение, где мы сидели. - Опять все, что найду, все мое? – Перевела я, девушка кивнула. – Отлично. А если мне, к примеру, надо будет найти стеклянные осколки? Ну, вот вдруг? - Швабра за шкафом, окно найдешь. Бей на здоровье. – Равнодушно отозвалась Гон Чжу. Я внимательно посмотрела на офисную селедку, которая за три тура стала мне явно симпатизировать. Причем, на первых порах она меня едва переваривала – а сейчас я могла бы даже назвать нас приятельницами. Пусть с натяжкой – но все же могла. Женщина – очень сложное существо. Я это могу сказать и по себе, и по тем, с кем я общалась в тот или иной период своей жизни. Вот, например, Барбара, моя стародавняя подруга, оставшаяся в Америке и забытая мной на долгие годы. Человек – приспособленец. Начешет вранья с три короба, все наизнанку вывернет, себя в самом лучшем свете выставит, при этом всех, так, невзначай, обгадив – и смотается в неизвестном направлении. Это её политика по жизни, навряд ли она даже сама отдает себе отчет о том, что творит. Ю Рин – девчуля из SM, которая когда-то работала у меня помощницей – спокойная работящая лошадка, знающая свой потолок. С ней я не сближалась, но что-то мне подсказывает, что я не нашла бы в ней ничего слишком плохого или слишком хорошего, стабильный, твердый середнячок, не хватающий звезд с неба. Ки Ра и моя дама сердца Эстер – огонь-бабы, на которых я могла бы положиться всеми костьми и сухожилиями. Жопу бы порвали, а мне бы помогли, чтобы со мной не стряслось. Су Ан – малышка, способная на многое. Скромняга из скромняг, но для общего дела смогла выстоять даже под змеями… я не уверена, что сама бы нашла в себе столько сил, сколько она тогда в себе откопала. В каждой из нас есть целая вселенная. Есть и черные дыры, и солнца… и гигантские галактики звезд. И на каждой такой звезде есть своя цивилизация. Вопрос в том, куда ты попадешь, решив настроить телескоп. Женщины многогранны, непостоянны и ветрены – всегда играть одну и ту же роль у них не выйдет никогда. Как бы они не держали оборону, в один прекрасный момент плотина чувств рухнет: и на свет появится сокрытое. Как сейчас это произошло с Ли Гон Чжу. Я привыкла видеть её ледяной селедкой, дразнила и бабуськой, и офисной принцессой, и как только про себя её не крестила – сейчас от холодной женщины, которая помешана на своей работе и только на ней не осталось почти ничего. Было видно, что она устала сдерживать эмоции, что за три тура наша компания неврастеников уже запилила её до зубовного скрежета – вот и раскрылась душа девичья нараспашку, в самый неподходящий – или наоборот, вполне себе подходящий – момент. Даже хорошо, что передо мной, а не перед кем-то другим. Я не болтлива. - Спасибо, Гон Чжу-щи. – Я встала с табуретки и улыбнулась девушке одними глазами. Она вздохнула и протянула мне руку, которую я молча и с удовольствием пожала. Крепко, как-то даже по-мужски, но тепло. Сейчас мы понимали друг друга. Она знала, что я псих со стажем, но свое место в этом конкурсе уже нашла, я – что, возможно, обрела если не подругу, то союзницу, заинтересованную в моей победе. - Тебе надо еще что-нибудь? – Спокойно осведомилась она, я обвела взглядом комнату и покачала головой. – Хорошо. Времени у тебя 4… а, нет, уже 3,5 часа. Успеешь? - Выбора нет. – Усмехнулась я, вспоминая прошлый тур. Тогда у меня было часов 7, по-моему, Картер решил меня прессовать всеми известными способами. – Если что, попрошу у соседей заделиться инвентарем. - И тогда мне придется тебя вычеркнуть из конкурса. – Пофигистично ответила координатор, поднимаясь со стула, я усмехнулась и снова взяла сигареты. – Давай, мисс Аллен, не подкачай тут. - Куда я денусь… - Вверх взвился привычный серый дым, дернувшийся в сторону хлопнувшей двери. – Куда я денусь… с подводной лодки…3,5 часа, отведенные моей победе начались. А из порядка в голове сейчас были только мысли на счет того, какая же Гон Чжу на самом деле прикольная баба. И как я раньше этого не замечала?***- Кха…. Кха… Это кто кашляет? Это я тут кашляю?! Как бы не так! Правая рука нащупала что-то острое и горячее. Хорошо… хорошо… главное, не дергаться. Я тут не упаду. Впереди еще 80 метров ненавистного белого паркета. И мне их надо преодолеть. Гордо, с высоко поднятой головой, все как полагается – я сюда полудохлая приперлась не ради того, чтобы свалиться и помереть. Колется… черт возьми, как же колется это дурацкое платье!! Но надо терпеть. Надо ждать своей очереди, я следующая после Такахаши, а она третья. За мной идет последним Алекс, но на него мне сейчас начхать аж с Пизанской башни… потому что чертово платье уже задрало меня колоться и тяжелеть все больше с каждой секундой. - Ты зеленая. – Гон Чжу с огромными глазами дернула меня за руку. Тихо зашипев, я выдернула из её пальцев свой локоть и сердито посмотрела в зал, где переглядывались жюри. Не хватало еще, чтобы меня заочно исключили. – Эй, Аллен! - Да отстань ты… - Я закусила губу. Обезболивающее вроде как действовало, но платье кололось нещадно. И это было отвратительно. – Главное, чтоб не синяя. А то выглядеть будет некрасиво. А тут смотри, нормально – зеленое, красное, белое… прям флаг Италии, а не конкурсантка! - Угу. Или Венгрии. Или у тебя крыша поехала. – Гон Чжу явно была сторонницей последней предпосылки. – Тебе в больницу надо, больная! - Конечно, зачем здоровым в больницу?- Все, бред пошел. Я тебя потеряла. – Девушка устало прикрыла глаза рукой. Я усмехнулась. - Хальмэ, это не самая ужасная ситуация, в которую я попадала. Напротив, сейчас я даже благодарна этой хреновой стремянке, с которой я навернулась. Вот только платье колется так, что я сейчас рехнусь. Если бы не эта мелкая неприятность, я была бы вообще всем довольна! - Ты тупая?! – Полушепотом рявкнула координатор, отодвигая мою правую руку от боковой вытачки на талии. Оттуда сразу проглянуло красное липкое пятно, я мгновенно прижала ладонь обратно. – У тебя в боку дыра! С осколками!!! А тебя заботит только то, что платье колется!!! - И что теперь? – Холодно проговорила я, выпрямляясь и смотря на Гон Чжу сверху вниз. Давно я не пользовалась преимуществом своего роста, давно… но сейчас мне нужно было успокоить девушку. Любыми способами. Я следующая на выход, если она меня сейчас не пустит на подиум – все, пиши пропало. – Гон Чжу-щи, я ценю твою заботу, но сейчас, прошу, сделай вид, что я самый обычный конкурсант, которого ты знать не знаешь. Давай просто представим, что я не Джессика Аллен, нарушившая все возможные правила и сама представляющая свою работу, а кто-то другой, до кого тебе дела нет и не будет. Занимайся сейчас своими обязанностями, я не нуждаюсь в няньке! - Только грохнись мне посреди подиума, убью! – Страшным полушепотом рубанула девушка прежде, чем отойти от меня. Я улыбнулась в темноту. Отлично. Мы не церемонимся друг с другом – это большой плюс для меня сейчас. Она поможет. Не может не помочь. Хотя бы своим невмешательством. Норико, смотря, как её модель возвращается с подиума, качалась, дергалась и мелко подпрыгивала на одном месте. Я понимала её нервозность, но оценить как конкурент конкурента не могла. Во-первых, потому что стояла в тени кулис, скрытая ото всех драпировками, чтобы не палиться раньше времени, во-вторых, потому что не видела ничего дальше 4-5 метров. Было больно. Вглядываться, дышать, стоять, кашлять… Но у меня не было выбора. Стоять и ждать. Прижимая руку к боку, просто стоять и ждать, когда меня объявят на сцене и придется выходить. - Аллен, Джессика! Родилась в США, штат Аризона… - наконец, затарахтело с потолка, я вздрогнула и на автомате сделала шаг вперед. По всему залу шпарила моя биография, так же, как до этого рассказывали истории всех конкурсантов, упоминали мои награды, конкурсы, места работы, позади подиума на огромном проекторе мелькали выкладки и фотографии звезд, разодетых моими руками, упоминали МАМА и остальные мероприятия… Я не слушала. Нельзя было отвлекаться. Софиты слепят. Обычно это выражение принимают фигурально, типа, ?слава ослепляет? и все такое, но я говорю сейчас все в буквальном смысле. Они слепят так, что не видишь ничего, только метр впереди и по полметра по бокам. А остальное – тонет в темноте. И периодические вспышки фотоаппаратов из зала пугают – кажется, что сейчас что-то из этой темноты тебя схватит и утащит с яркой дорожки прямо туда, в топкое болото. Поэтому модели бояться падать на подиуме… они боятся утонуть в безызвестной мгле. Я этого не боюсь. Ни сейчас, ни раньше никогда не боялась. Сейчас я боялась упасть только потому, что потом бы я уже не встала. Все-таки, крови я потеряла достаточно… Хорошо, что на противоположной стене зала висел монитор. Я смотрела на него, сначала слепо, потом все яснее и яснее, по мере приближения – и видела то, что видели все. Ту, что делает этот мир. Ту, кто управляет всем, ту, что дает и ту, что забирает. Просили максимум – получите максимум. Максимум нашей короткой, дурацкой жизни. По слепящему белому подиуму, по выбеленной драгоценной древесине заповедных лесов шло высокое, тонкое привидение. Ярким оно было только в двух местах – правая рука, держащая белый циферблат, да большое, в две мужские ладони, кровавое пятно на талии. С пятна текло – капли медленно перетекали на платье, тяжелыми, массивными складками спускавшееся до самого пола. Привидение было босым. Волосы лежали так, словно прическу делали птицы и ветер – каждая волосинка была растреплена, а затем свита в одно большое, высокое гнездо. Неаккуратное, но не выбивающееся. Белое, как снег. Лицо было таким же – меловым, бледным, с трещинами на левой стороне, словно призрак был из мрамора и сейчас понемногу откалывался. Губы обескровлены. Крылья носа дрожат. Ресницы из пепельных перьев опущены. А в руке циферблат. На котором красные стрелки шли в другую сторону. Из раны на боку – кровь, время, утекающее сквозь алую руку. И хрусталь, который покрывал всю фигуру – и красные стрелки, и белые волосы, и мраморную, треснутую кожу, и рану… да, особенно на ране хрустальные осколки смотрелись выигрышней всего. Я хотела показать тот максимум, который человеку неведом. Максимум жизни, который он никогда не достигнет. Бессмертие, время… утекающее от нас каждую секунду. Замершее в осколках время, которое может остановить только кто-то из богов – людям же уготованы красные стрелки, отмеряющие то, что уходит. И никуда от этого не деться. Волосы, как мои, поседеют, кровь, как моя, утечет. Ресницы поблекнут, кожа и кости треснут – мы все уйдем. Время не ждет. Я дошла до конца – но вместо Блейка, который, как и ожидалось, вальяжно сидел на месте главного судьи, я увидела того, кто уже не был со мной. Сын Хена, мягко улыбающегося в темноте, как чеширский кот. Он точно знал, что мне нужно – жить свободно, без своих предрассудков, без оглядки на дурацкое прошлое и дурацких людей. Он никогда не говорил мне этого – да что сказать, он вообще никогда не лез в мою жизнь с этой стороны, предоставляя мне самой строить своих тараканов. Но он показывал, как хорошо жить без них. Учил на собственном примере, как и я его в свое время. А это, как известно, лучший способ обучения…Сейчас я понимала, что ничего больше не хочу. ?Доказалка всему миру? у меня внутри сломалась в тот момент, когда я грохнулась со стремянки час назад. Правда, там сломалось еще что-то – раз вместо растянутых конечностей я заработала дыру в боку, но физические увечья мне сейчас были не важны. А вот душевные… Я думала, что мое привидение, моя ?Богиня времени?, которую я представила для жюри – прекрасна. Она была моей лебединой песней – со всеми своими ранами, босыми ступнями, седыми волосами… Она была мной. Той, кто знает цену людям и отведенному им времени. Я так не могла – а она да. Дай Бог, чтобы у меня получилось донести свою мысль сидящим в зале людям…….которые не хлопали. Вообще, кроме давно замолчавшего диктора, закончившего читать мой профайл, больше никто не издал ни звука. Конечно, была музыка фона, но она как-то глохла у меня в ушах. А вот люди… люди не звучали. Ни шушукались, ни разговаривали, ни фотографировали. Тишина. Развернулась, переложила циферблат из руки в руку. Красный отпечаток был ярок даже для моего бокового зрения, и я с удовлетворением осознала, что эту мою выходку запомнят надолго. Ладно бы брала краску… тут свое ДНК в ход пошло. Что ж – сейчас я Богиня, имею право. Дойдя до конца подиума, я понимала только одно – с еще одним Делом с Большой Буквы покончено. Осталось разобраться с Картером. И все. - И все. – Повторила я, обрушиваясь прямо на Гон Чжу, только вступив за кулисы. Часы, выпав из ладони, покатились в драпировки. - Дурища. – Брякнула координатор прежде, чем я вырубилась. Меня такая трактовка устроила. Богиня может позволить себе быть хоть дурищей, хоть кем – главное, чтобы все признавали её божественность. А в том, что я её себе завоевала, я не сомневалась. Уже не сомневалась.