Совместная миссия.... (1/1)
*Извиняюсь, что глава не очень большая, просто из-за учебы времени мало остается.... =.='*— Я могу и сам справиться-я. — Конечно, задание, что сейчас мне дал босс, действительно сложновато, но...— Ты мне перечить вздумал, мусор? – Его рубиновые глаза полны гнева, а по голосу ясно, что спорить не стоит.— Нет, что вы-ы. — Да, я не смею пререкаться с боссом, как и остальные; но неприятно вот так просто признавать, что кто-то сильнее тебя, пусть меня это особо и не волнует.— Тогда отправляйтесь уже. — Босс уже перевел свой взгляд на какие-то листы бумаги, что разложены по всему его столу; мы послушно вышли из кабинета.— Слушай, Лягушка, мне тоже не нравится, что у нас совместная миссия, так что собираемся и выходим. Чем быстрее там всех перебьем, тем быстрее это закончится, — произнесла Каори, с презрением глядя на меня, как только закрылась дверь. Без сомнений, ее голос красив и приятен, но ненависть к ней не позволяет мне это признать до конца.Ничего не сказав, я отправился в комнату за коробочкой – это все, что мне может пригодиться на задании; неосознанно сжимаю кулаки так, что ногти больно впиваются в ладони.
Что за глупости о сближении семей? К тому же мы — Вария, хоть и часть семьи Вонгола, но предпочитаем не относить себя к ним. Но тогда зачем весь этот цирк? Да еще и семпай уже на своем задании, потому меня отправляют с ней…
Во рту ощущается железный привкус крови, которая тонкой струйкой стекает по подбородку из прокушенной губы. Зачем она так старается привязаться к Варии? Предложила свою помощь, понимаешь ли. Никак не могу понять, что же все-таки семпай нашел в ней? Чем она ему так понравилась? Что есть в ней, чего нет у меня?Зайдя в комнату, сразу же беру коробочку и ухожу — хочу, чтоб все это закончилось побыстрее.Отчего-то немая тяжесть в голове, а глаза хотят закрыться, но еще даже не вечер, слишком рано хотеть спать. Рукавом вытираю рубиновую струйку с подбородка и быстрыми шагами иду к выходу из особняка, где меня должна ждать Каори.— Давай быстрее, Лягушка. — Не могу сказать, что в ее голосе услышал гнев, — скорее нетерпение, неприязнь, каплю отвращения и саднящей досады. Как же я ее понимаю…Яркие солнечные лучи слепят глаза, запах свежескошенной травы приводит мысли в порядок.
— Надень. — Она протягивает мне шлем, но я отрицательно качаю головой, на что она лишь коротко фыркает.Сажусь позади на сиденье большого, блестящего в солнечных лучах, мотоцикла и, чуть помедлив, обхватываю руками тонкую талию девушки.— Поскорее бы это закончилось, — недовольно бубнит она и заводит гулко гудящий мотор.Визг колес об горячий асфальт, резкий рывок — и мы выезжаем на узкую дорогу, что приведет нас к нужному месту.Легкий воздух, вокруг изумительные пейзажи, которые смазываются из-за быстрого движения. Прекрасный день, а мы едем убивать, лишать жизней тех, кто не угодил Варии, и совсем не думаем о том, что в обычном мире это считается преступлением, — нас это совсем не волнует.Но если нас не волнуют чьи-либо жизни, то что же тогда может заставить пропустить наши сердца пару громких ударов? Есть ли что-нибудь, что дорого нам настолько сильно, что мы готовы ради этого отдать жизнь? Спорный вопрос...Можно ответить, что это любовь; но разве способен убийца на чистую и искреннюю любовь, которая будет для него всем? Опять-таки спорный вопрос. Ведь даже для простых людей, чья совесть чиста, чувства могут быть простым обманом. Они будут обманывать себя до тех пор, пока не увидят фальшь ответных чувств, пока не найдут другого человека, которого «полюбят». Сейчас любовь – это что-то вроде моды, как аксессуар, которым можно похвастаться перед друзьями. Но тогда как люди могут верить в искренность чувств? Они поверят… Поверят, если сами действительно любят.
А можно любить сразу двоих?.. Наверное — нет, ведь все равно будет тот, кого будешь любить больше, и тот, кого меньше.Но ведь можно доверять сразу двоим?.. Ведь можно чувствовать себя счастливым с обоими людьми и можно чувствовать себя живым рядом с ними. Но даже если так, то все равно один не сможет заменить другого…Эти мысли заводят в тупик, все кажется слишком сложным.
И это так странно – любить, так странно — доверять и верить кому-то, пусть даже я не получу того же взамен. Да, странное чувство, но я знаю, что не испытываю его к Скуало… Тогда что же я чувствую?..Как же я все-таки устал, все эти мысли, чувства… Наверное, намного легче вообще не чувствовать, просто видеть каждый день и думать только о себе, о том, как прекрасно одиночество и сколько же боли оно может принести.Тепло, что исходит от тела Каори, отличается от тепла семпая или Скуало: оно холодное. Чувствую, что она теплая, но моим рукам, которые держат ее за талию, так холодно. Или это из-за ветра, который дует нам навстречу? Нет, все же это ее тепло остыло.Шум мотора создает монотонный гул в ушах, прикрывая остальные звуки и словно создавая вокруг воздушную завесу, которая отделяет ото всего мира.
Почему-то сразу вспоминается капитан. Наверное, это потому, что когда я был рядом с ним, когда он обнимал меня своими крепкими руками, когда его теплое дыхание грело мои щеки, когда он шепотом, который никто больше не слышал, говорил мне, что все будет хорошо, я тоже чувствовал себя защищенным, чувствовал, что мне не страшен весь окружающий мир, чувствовал себя счастливым. Но даже рядом с ним я не могу забыть о семпае, не могу забыть о томящейся в груди боли, холодной грусти и колкой тоски.
Мне бы очень хотелось подарить Скуало хотя бы капельку счастья, но я не могу забыть о чувствах к принцу, как ни старался, но все равно — не могу. Знаю, что нужно постараться, ведь так будет лучше для всех, так будет правильнее. На словах это легко, но на деле почти невозможно…Но сейчас мне не стоит об этом думать: мы почти приехали, и лучше сосредоточиться на миссии.***Под конец дня солнце усилило свой жар, делая воздух невозможным и грубым, в нем клочьями вздымается пыль. Каждый вдох сопровождается тихим хрипом, глаза слезятся от попадающей в них пыли. Запекшаяся кровь слипает уже грязные пряди волос и окрашивает в бурый цвет одежду — мы не рассчитали своих сил. Данные оказались неверными, и врагов слишком много для нас двоих. Сил ни у меня, ни у Каори уже и не осталось, а врагов еще пара десятков, которые только подошли с новыми силами.Мои иллюзии уже совсем слабые, еле держат контакт с врагами, а она из последних сил наносит далеко не смертельные удары. Но даже сейчас, в бою, не могу не замечать ее красоты, и как же это меня выводит из себя. Ее светлая одежда чуть порвана в нескольких местах и покрыта пятнами ее собственной крови, на гладкой щеке неглубокий порез, из которого одинокой струйкой сочится рубиновая жидкость, касаясь уголка ее чуть пухлых губ; в глазах цвета сочной зелени горел огонек упорства и злости.
Из нас получилась плохая команда: она не трудилась прикрывать меня, когда я был сосредоточен на иллюзиях; своими же иллюзиями я получал такой результат, что большее количество врагов направляется к ней, ведь зачем мне напрягаться?
Но сейчас мы стоим спиной к спине; я стараюсь, как могу, и создаю иллюзии, чтобы ей было легче убивать врагов. Но я пропустил одного, и тот вонзил меч в ее плечо. Она рухнула коленями на землю, отчего клубы пыли вскружили ввысь; забыв обо всем, я схватил какой-то меч с земли и проткнул им врага, который сразу же упал на землю, потому, что сердце уже прекратило свой ритм. Из самых последних сил, тяжело дыша и уже плохо понимая, что происходит, использую иллюзию на последних нескольких врагах, разрушая их психику, отчего они сами лишают себя жизни.Каори уже упала на землю; ее взгляд говорил о том, что она не здесь, где-то в другом месте. Она вся дрожит, с трудом дышит, хриплый кашель вырывается из ее легких, сопровождаясь рубиновыми каплями, стекающими по ее подбородку.— Каори-сан, — тихо зову ее я.Видя ее в таком состоянии, мне даже ее чуть-чуть жаль, но явно ощущаю некое торжество от происходящего: видеть ее мучения, видеть, как ей плохо, видеть искаженное страхом ее милое лицо и, наконец, не видеть ее улыбки.— Я не могу умереть… — В ее глазах заблестели слезы, которые, подобно капелькам бриллиантов, аккуратно стекали по ее гладким щекам. – Не могу… Умереть…Еле сдерживаю улыбку — как же все-таки меня забавляет происходящее сейчас. Хоть я и понимаю, что правильнее будет пойти к мотоциклу, что находится неподалеку отсюда, и взять там аптечку, чтобы оказать первую помощь, но мне так нравится видеть ее, истекающую кровью, такую беспомощную и жалкую.— Я еще должна… Убить…
— О чем вы, Каори-са-ан? Мы уже всех убили.Мне повезло и у меня намного меньше ран, потому я могу спокойно сидеть на корточках возле нее и наблюдать за ее мучениями.
— Бельфегор… Убить… — Она старается встать, расходуя последние силы, которых уже даже, наверное, и нет, а это лишь сила воли.Но ее слова повергли меня в шок. Что она имеет в виду? Она хочет убивать ради семпая? Но это же глупо… Или она хочет его увидеть? Может, мне стоит сообщить, что она тяжело ранена?..— Что вы имеете в виду? – не могу не спросить я.Какое-то непонятное напряжение тугим комком сворачивается внутри меня, звеня в колокольчик тревоги. Как же я все-таки ее ненавижу. Даже сейчас она старается найти в себе силы и встать или хотя бы сесть, но я не собираюсь ей помогать.— Убить… — Ее горло разрывает сухой кашель, прозрачные слезы смешиваются с алой кровью на щеках. – Ради брата… Убить…Она схватила неподалеку лежащий нож и направила быстрым движением на меня; еле успев среагировать, чуть подался назад, но холодное лезвие прошлось по животу и части руки, оставляя после себя рваную рану на бледной коже.
Не понимаю, что происходит, не помню, почему на меня нахлынула волна злости, не помню боли, что обволакивает мое слабое тело, не помню холодную сталь, сжимаемую в моих тонких пальцах, не помню движений собственных рук, не помню алой крови, хлынувшей из свежей раны, не помню запаха пыли и грязи, крови множества людей, не помню, как ее тело рухнуло на землю, — лишь помню ее зеленые глаза, полные отчаяния.В следующее мгновение мои щеки обожгли горячие слезы, тело начало дрожать, а взгляд был устремлен в глаза, которые стекленели, становясь словно кукольными. Ее грудь вздымается в последний раз, воздух покидает ее легкие, понимая, что больше там не окажется; последний хрип, сорвавшийся с ее губ, был ни о чем.
Мои руки… Они все — алого цвета, а ладони до сих пор лежат на рукоятке ножа, который торчит из ее груди.Что я сделал? Почему она не дышит? Почему я ничего не понимаю? Зачем я это сделал? Все это… из-за страха, которому я позволил высвободиться на мгновение?..
Сердце, оно бьется слишком быстро, слишком сильно, слишком громко, будто сообщая всем о том, что я убил…Хоть я убивал и раньше, но… Но сейчас… Почему мной завладевает ледяной страх? Почему мне так плохо от вида и запаха ее крови? Почему прозрачная вода продолжает стекать по моим щекам? Почему… Я жалею? Почему?..Все это… неправильно… Все это — пусть будет лишь сном, прошу. Ведь я помню, как семпай смотрел на нее, я помню, каким счастливым он выглядел, я знаю, что он не простит…
Нет, пожалуйста! Ведь я просто сплю, не так ли? Я до сих пор нахожусь в успокаивающих объятиях Скуало, я до сих пор под его защитой, я не убивал Каори…
Почему нельзя время вернуть обратно? Почему нельзя вернуть жизнь обратно в тело? Почему?..Чувствую, как намокает вся одежда от крови моей и ее, врагов.
Враги — мне плевать, будут ли по ним скучать, меня не волнует, что я лишил их дыхания, мне это безразлично, но… Каори, она все же не была врагом.Кто-нибудь… Скажите, что я сплю. Это ведь не трудно – просто подойти и сказать, что это сон, просто кошмар.
И как ужасно оттого, что я все же чувствую, будто выиграл, чувствую, что все же рад, рад тому, что только что случилось. Рад, что ее изящные руки больше не прикоснуться к теплой коже семпая, что ее холодные губы не коснуться его мягких губ, что она больше не будет рядом с ним.Но все же… Семпай — что, если он будет зол? А ведь, наверное, именно так и будет. Что, если он не простит меня? Что же мне тогда делать? Ведь я не переживу, если он меня возненавидит, не переживу…Скоро должен прийти кто-нибудь из Варии… Прийти и забрать нас. А пока я просто посижу… Раз не остается ничего другого, то просто буду сидеть рядом с ее бездыханным телом и… улыбаться...