Epilogue. (1/2)
Конец.
Все сумбурно и, может быть, скомкано. Не вычитано. И очень больно.Музыка: Nell - Take me with.Посвящается моему пушистому крохе, что покинул меня так рано. Я надеюсь, что твое маленькое теплое сердечко больше не болит. Возвращайся, я буду ждать тебя. Вечно.--------------------------------------------------------Близилось Рождество.Смех и запах первого снега, казалось, въедался в кожу, но в голове СынХена было невыносимо тихо. Молчание давило, порой сменялось на одинокий звон несуществующих колоколов, а потом возвращалось, чтобы снова упасть на плечи неподъемным грузом. Чтобы заставить прогнуться под своим весом, чтобы задушить.
Сменить огромный, пустой дом на маленькую квартирку не получилось. Попытки не увенчались успехом, потому что каждый уголок еще помнил запах ЧиЕна. Каждая мелочь, что он брал в руки, хранила его тепло. А надтреснутая желтая чашка, одиноко стоящая по центру кухонного стола уже которые сутки подряд, не давала забыться.Иногда Квон приходил к нему. Ночью, когда заснуть было невозможно, а сердце начинало неприятно ныть, он садился рядом на диван, опускал голову на чужое плечо и тихо запевал. Каждый раз новую песню из перечитанных Топом от корки до корки тетрадей. Каждый раз мучительно тоскливую.В груди становилось только больнее, но Чхве прикрывал глаза, не сдерживая слезы и надеясь не спугнуть свое сумасшествие.
Каждый раз он засыпал до того, как мнимое тепло исчезало. А на утро было еще больнее, чем когда бы то ни было.
Письмо они читали вместе. СынХен впивался взглядом в каждую строчку, жадно глотал ее, разрывая себя на кусочки прямо изнутри, желая причинить как можно больше боли, словно этим мог вернуть Квона назад или вымолить прощение.ЧиЕн стоял напротив него. Чхве не видел, но знал, что он плачет. С покрасневших, влажных от слез губ, срывался шепот, больше похожий на шелестсгнившей, сухой листвы.- Перестань, я прошу тебя. Остановись…Но СынХен прекрасно знал, что заслужил это.
Верить в бога больше не хотелось. Несправедливость съедала разум, - это он должен был страдать, вместо ЧиЕна. Он не должен был умирать в одиночестве.
А потом пришла спасительная апатия.
Каждое слово, что тогда проронила мать Квона, всплывало в сознании само собой и почти не причиняло боли. Чхве вспоминал, как сгорал ЧиЕн, и почти ничего не чувствовал.
Собрал все тетради, купил пачку апельсинового сока, захватил смятое несколько раз в порыве письмо и отправился на кладбище.Только там, в отдалении от остальных могил, рядом с пустым холмом и скромной гранитной плитой, боль перелилась через край.
Сдерживая соленую воду в глазах, СынХен откупорил кислый напиток, поставил рядом с памятником. Рядом оставил музыкальный диск. Тот самый мини-альбом, который впоследствии стал последним.
Desperate soul.Мрачная обложка и не менее мрачное посвящение. Несколько слов, вырезанные почерком Топа на каждом CD. Нечто, что оставило память о Квон ЧиЕне в головах многих и многих людей, и обеспечило спокойную старость его матери.