Вертикаль. (1/1)

Клочки бумаги. Записи мелкие, неразборчивые — большую часть не удается систематизировать, около половины невозможно прочесть.

*

— Шпендель? Ты чего?— Лави! Я же попросил не повторять за ним дурацкие клички! Сколько можно? – и так взвинченный до предела в последние дни, от подстрекательств этого рыжего чудовища Аллен сорвался окончательно, переходя на визгливые истерические нотки и усердно жестикулируя. Однако, на младшего Книжника подобные меры не оказали никакого воздействия, тот, хмыкнув, продолжил:

— Ну почему тебе никогда не нравятся клички Юу? Он ведь правду говорит, — Лави смерил седоголового взглядом и тактично промолчал, подавившись довольным смешком. Вечно он так – все «Юу» да «Юу»… Уолкер озлобленно покосился на янтарную макушку, шумно выдохнув, отмахнулся, заметно погрустнев.Даже когда они говорят об Аллене, зеленоглазый все равно нет-нет, да и вспомнит этого жуткого мечника. Мальчик не мог, да и не хотел понять, что Лави нашел в этом бездушном монстре, но следствие было налицо: новенький юный экзорцист, сколь бы милым личиком и тяжелой судьбой ни наградила его судьба, так и не смог пробудить в рыжем желанных ответных чувств. Это холодное расчетливое сердце историка нелепой шуткой выдумщицы Фортуны было подарено такому же холодному, расчетливому, безразличному куску бесчеловечности, что скрывается где-то там, за символом «ом», глубоко в груди Канды.Внезапно на Аллена накатил приступ бешенства. Выдавив нервный смешок, белобрысый возвел гневный взгляд на Книжника-младшего и взорвался потоком слов:— А с какой стати мне должны нравиться выдумки этого безмозглого психа?! Юу то, Юу это… А ты не забыл, что перед тобой я, а не Канда, а?! – мальчишка с размаху двинул забинтованной рукой по стене. Плотная белая повязка начала потихоньку наливаться алым, но Уолкер словно бы не замечал. С досадой плюнув в сторону, Аллен собрался было продолжить, как вдруг рыжий перебил его тихим беспокойным шепотом:— Аллен, у тебя кровь. Прекрати.Ну надо же! Оказывается, чтобы вытрясти из него это имя, нужно было всего-то пару капелек крови пустить! Знал бы Уолкер, что все так просто – давно бы голову об стену разбил. Игнорируя просьбу друга, седоголовый снова ревностно долбанул по стене, не чувствуя боли, с исказившимся от ярости лицом заорав:— Да плевать мне на эту кровь! И на тебя плевать! Вали отсюда к своему Юу!Внезапно теплая, чуть дрожащая рука вцепилась в его запястье. Аллен изумленно замер, вглядываясь в безнадежно глубокую скорбь где-то в глубине малахитового глаза-блюдца. Может, ему кажется?.. Но горячие руки, безапелляционно сомкнувшиеся на его спине, не очень-то смахивали на галлюцинацию на почве нервного срыва.

Плевать. Трясясь в беззвучной истерике, седоволосый уткнулся носом в плечо друга и прижался к нему.

— Ну, ну, ты чего, мелкий? Все будет хорошо, — снова услышав в свой адрес такое обращение, Уолкер всхлипнул, вцепившись изо всех сил в лопатки Лави, и резко подтянулся к его лицу. Поцелуй застал рыжего врасплох, тот изумленно распахнул глаз, не шевелясь. Аллен, так и не получив ответа, неохотно отстранился от сухих колючих губ Историка и осторожно заглянул в изумрудный глаз-монетку, расширенный до предела и уставившийся куда-то вдаль. Больше всего седоголовый боялся увидеть там…Боль. Ужас. Отторжение. Лави расцепил руки, нетвердой походкой пятясь куда-то вглубь коридора. Бледные губы что-то вяло шептали, сквозь гул сквозняка Уолкер с трудом разобрал слова:— Прости… Ал..лен… Прости, я не могу!

Черт, ну почему он просто не даст по морде? Почему не пошлет ко всем чертям, не отшутится как обычно? Почему он извиняется, если ни в чем не виноват?! Аллен, пуще прежнего взбесившийся от своего неосознанного порыва и от подобного ответа, снова крикнул вслед рыжему:— Ах, конечно, ничего страшного! Я понимаю, тебе больше нравятся патлатые уроды!Лицо младшего Книжника напряглось, через силу выдавливая безразличную гримасу. Натянуто, неестественно спокойный голос пробормотал:

— Пошел к черту.Аллен все продолжал трястись от негодования, сдавленно всхлипывая вслед ускользающей в темноту фигуре. Поганая игра Книжника раздражала еще больше. Даже сейчас не смог по-настоящему на него разозлиться, рыжий идиот… Чёрт!Рука бессильно сползла по стене, прочертив еще одну алую дорожку. Уткнувшийся носом в коленки Уолкер так и не заметилукрадкой блеснувший из-за приоткрытой двери в другом конце коридора луч света .*

Пара страниц сожжены, на других текст выведен каким-то раствором. Повествование обрывается.

*

— Канда, не смей! – Аллен взревел, судорожно пытаясь предпринять хоть что-то, чтобы остановить явно намеревающегося покончить с жизнью мечника. Тот упорно игнорировал его попытки, продолжая рваться в атаку. — Кан… Юу! – Нарушив последнее табу в надежде на природную раздражительность Канды, седоголовый завопил это имя так, что, пожалуй, за милю можно было услышать. Ноль реакции.Очередной удар. Брюнет уже подошел к черте, из-за которой не возвращаются. Аллен, не помня себя от отчаяния, заорал:— Да что ты делаешь?! Сколько можно?! Отчего ты бежишь, Канда?!Последние слова седоголового все-таки нашли отклик. Мечник в ярости повернулся к нему, из озлобленно сощурившихся глаз сочилась явная угроза. Замахнувшись мечом, Юу медленно, с расстановкой процедил в ответ:— Что ты несешь? Это все из-за тебя придурок. Сдохни!Лязг когтей и стали. Разъяренные крики. Кровь. И лишь одному человеку понятно — что там за искорка притаилась на дне бездонно синих глаз? Откуда этот блуждающий огонек скорби, боли и раскаяния, что так часто заводит заблудившихся странников в топь?*

На рукописи разлит кофе, чернила поплыли, кто-то явно пытался вовремя устранить последствия инцидента, но только усугубил ситуацию.

*

...асибо тебе, Аллен Уол…Конец записей.(А: испорчу сопливый финал главы – «..но не конец фанфика!»)