Горизонталь. (1/1)

Белый цвет. Стоп, а цвет ли?

Белый так похож на вкус воды. На запах вакуума. На ощущение, когда пытаешься дотронуться до пустоты.Белый цвет — цвет бумаги. Я снова обмакиваю перо в чернила и начинаю старательно, нарочито медленно выводить аккуратные завитки и штрихи. На месте первозданной пустоты строятся города, рушатся страны, умирают боги и рождаются кесари.

Он белый, потому что ему хочется быть белым. Лист моей души. Он белый потому, что любой оттенок можно смешать с ним, его можно выкрасить в любой цвет. Но я никогда не прорисовываю штихи глубоко — и настает их черед выцвести, изжить себя под гнетом времени. И вот, все мои тетради исписаны густо-синим, а вся моя душа снова белоснежная, нетронутая даже малейшими тенями прошлых жизней.Кто были врагами, те станут союзниками. Кто были возлюбленными, те и вовсе развеются по ветру быстрее слухов о том, что был здесь когда-то милый рыжий мальчишка, да вот пропал, бедняга.Не жалуюсь, лишь продолжаю с пущей серьезностью осторожно выводить букву за буквой. Этот лист снова белый потому, что я так хочу.

**

— Пошел к черту! — грозный рык разнесся по тренировочному залу. Канда уже не просто злился, мечник зверел все сильнее с каждым мгновением. Его собеседник жалобно пропищал откуда-то из тени дверного проема, уже не надеясь на согласие:— Юу, пожалуйста, не надо...Миг — и сталь прочертила ровную полуокружность в воздухе. Резкий свист, будто восковая пробка, застыл в ушах юноши, казалось, что траектория движения острого клинка вот-вот станет осязаемой благодаря этому звуку. Тень в дверном проеме шумно сглотнула, осторожно пощупав свежую царапину на щеке и убедившись, что только что лишилась нескольких прядей волос — будто бритвой отсекло. И так бледная и осунувшаяся, фигурка побелела еще сильнее, став слишком заметной на фоне сгущющихся сумерек и поспешила ретироваться.*

Громадное чернильное пятно во всю страницу, ничего не разобрать.

*

Копна волос цвета первого снега разметалась по подушке. Серебристые локоны намокли и тряслись, будто неспокойная заидневелая вересковая пустошь под выжигающе ледяным зимним ветром. Бледные щеки скривились в болезненной гримасе, однако, сжатые до синеватого оттенка губы не издавали ни звука. Упрямо задрав нос, мальчишка еще раз обиженно крутанулся на кровати, отвернувшись от двери и вжавшись лицом в подушку: только этого ему не хватало!Из коридора послышался неторопливый, вальяжный перестук шагов. Дверь предательски скрипнула, впуская в душное, затхлое помещение струю ледяного воздуха. Прямо из эпицентра влетевшего антициклона раздалось брезгливое "тщ", затем шаги торопливо последовали дальше, к окну. Теперь ледяной воздух нещадно бил по промокшему лицу уже с двух сторон. Голос в центре комнаты довольно хмыкнул, затем отчаянно заныло правое бедро: кто-то отвесил по нему легкого — очевидно, это должно было стать дружеским приветствием — пинка.Аллен не выдержал, свирепо взревев и запустив мокрую подушку в обидчика. Прежнего насмешливо-безразличного настроения и след простыл, Канда снова напыжился и приготовился вступить в очередную перепалку:— Жить надоело, Мояши?! — за какие-то доли секунды Муген с тихим лязгом переместился из ножен в руку озлобленного Юу.Уолкер не удостоил оскорбительную реплику вниманием. Поднял полные слез глаза на мечника, скривил губы в немом укоре. По щекам снова разбежались маленькие теплые солоноватые ручейки.Канда, заметив влажные дорожки на лице Аллена, расплылся в торжествующей ехидной ухмылке. Опустил меч, язвительно бросил в сторону:— Ах, точно. Зачем Мояши жить, если можно просто реветь по-девчачьи и ни о чем не задумываться, — обидчик самодовольно фыркнул, растянув губы в ядовитой улыбке. Седоголовый, терпевший до последнего, с искаженным от злости лицом заорал:

— Пошел к черту! — слезы потекли с новой силой, но Аллен все не отворачивался, продолжая сверлить брюнета исполненным ярости взглядом.

Собиравшийся было парировать выпад какой-нибудь очередной язвительной выходкой, Канда вдруг озадаченно замер, услышав эти слова. В недоумении пожал плечами и, пятясь, вышел из комнаты мальчика, позабыв напоследок произнести свое коронное "тщ".*

Снова пятно, но теперь не обычная клякса, а прожженная черная вмятина с обуглившимися краями. Чернила смешались с пеплом. С трудом видны от силы несколько слов, пожалуй, займусь расшифровкой текста позже.

*

Аллен в негодовании несся ко коридору главного управления, с трудом вписываясь в повороты и на ходу поминая Орден, Книгочеев и свою решимость не самыми добрыми словами. Этот рыжий идиот, неужели Уолкер так напугал его своими словами, что ему срочно потребовалось сунуться в самое пекло на другой конец света?Глухой удар. Стена? Нет, вроде, что-то мягкое. Аллен поднял бешеные глаза, намереваясь испепелить взглядом преграду и только было распахнул рот, чтобы огрызнуттся, как вдруг осекся: перед ним изящным смертоносным изваянием из чего-то радиоактивного вытянулся в полный рост, чтобы казаться еще более грозным, Канда. Седоволосый округлил глаза в смеси ужаса и злобы, сделал шаг назад, однако, спасти ему так и не удалось: одно молниеносное движение, и Уолкер уже болтается, вжатый сильными жилистыми пальцами в стену, хрипло молящий о пощаде.— Смотри, куда идешь, Мояши, — бархатный голос раздался прямо рядом с ухом, горячее дыхание обдало шею. Аллену сразу стало не по себе от этого чувства, будто этот вкрадчивый голос сытой дикой кошки прорезает когтями путь в его душу и, обосновавшись там, диктует свои правила. Словно в доказательство тому, Уолкер ощутил, как что-то непривычно заныло в низу живота, откликаясь на густой сладковатый аромат, исходивший от брюнета.

Толчок. Попытка вырваться. Безрезультатно. Хищник сладко дышит на ухо желанием, выдохи сопровождаются не терпящим возражений звериным рычанием. Еще миг, и...*

Бумага закончилась.