Глава 20 Сладкий запах порока (18+) (1/1)

Внимание, NC-17! В главе содержится контент не предназначенный для лиц, не достигших 18 лет! Сердце набатом стучало в груди, а мысли напоминали потревоженный рой, бесцельно парящий над ульем. Горячий воздух кружил голову, обжигал лёгкие. Не спасала и приятная прохлада наполненной до краёв ванны. Она не знала куда деть руки и, сжавшись испуганным кроликом, зажмурив глаза, оцепенела от страха, боясь того, что её ожидает впереди. Норн провела в плену бандитов достаточно времени, чтобы уяснить для себя простую истину?— мужчины ничем не отличаются от животных. В страсти они грубы и жестоки. Каждую ночь она слышала как жалобные крики пленниц наполняют стены пещеры, видела истерзанные похотью тела и потускневшие, лишённые искр глаза, молящие о скорой смерти. Жестокой пыткой обернулось заточение в глубокой шахте, оставившее неизгладимый след на душе юной девы. Но, вопреки её ожиданиям, вопреки всему, что она для себя усвоила и была готова стоически выдержать, ладони мужчины не вызывали в ней отвращения. Нежные касания сильных рук оставляли жгучий след, растекающийся по всему телу приятной истомой. И где-то внутри, собираясь из тонких ручейков, нарастало желание плоти. Прижимая к широкой груди молодую девушку, Киэль ласкал подтянутый живот, улыбаясь всякий раз, как она вздрагивала от новых чувств. Зажатая и скромная. Смущение отражалось на лице, окрашивая светлую кожу в алые тона, достигнув кончиков ушей и спустившись вниз до выделяющихся ключиц. Робкая и покорная. Она пробуждала в мужчине дикие инстинкты, наполняя его разум жаждой обладания и азартом охотника, настигшего беззащитную цель. Но он себя сдерживал, продолжая играть с податливым телом как со своей игрушкой. Ладонь поднялась выше, и как бы случайно задела сочную грудь. Девушка в ответ вздрогнула, вцепившись в деревянные бортики ванны, но и не подумала помешать тому, кому была обязана свободой и жизнью. Киэль, получивший немое одобрение, продолжил, накрыв рукой её грудь, мягкую и нежную. На вершине холмов затвердели горошины розовых сосков. Дыхание участилось, а сердце, и так с грохотом бившееся в груди, казалось, готово вырваться наружу. Постепенно Норн расслабилась, отпустила сковывающий её страх и отдалась новым чувствам, приняв над собой власть одного мужчины. Его ладонь продолжала массировать груди, порой очерчивая бледные ореолы сосков и несильно сжимая между пальцами набухшие горошины. Вторая же рука Киэля незаметно спустилась ниже, плавно коснувшись бёдер. Прохладная вода холодила кожу, но всякий раз, как его руки касались её тела, изнутри поднимался жар, пульсирующими волнами собираясь ниже живота. Зуд нарастал, становился нестерпимым и требовательным. И когда девушке казалось, что она на грани того, чтобы самой попытаться потушить пожар, Киэль провёл ладонью по внутренней стороне бедра и, поднявшись выше, коснулся сокровенного места. —?Ах! —?не то от испуга, не то от неожиданности, сладострастный стон вырвался наружу, но, быстрее чем она успела это осознать, собственные руки прикрыли рот. Зажмурившись, она подтянула ноги, зажав между бёдер мужскую ладонь, продолжающую изучать её самые постыдные, слабые места. —?Не сдерживай себя… —?прошептал Киэль на ушко, проведя языком по тонкой шее. На миг прикрыв глаза, облизав губы, он хищно улыбнулся, оскалился точно демон, поймавший в лапы невинную деву. —?Дай этому случиться, отпусти запреты и страхи. Я не причиню тебе вреда, а проведу туда, где все твои заботы и волнения отступят, исчезнут как туман под светом полуденного солнца. —?Господин, я… Что-то не так… —?дрожал девичий голос, наполненный хрипотой и страхом. Пламя внутри нарастало, лицо горело от стыда и смущения, но будто не замечая того, как девушка извивается в его объятиях, Киэль играл с женской грудью, осыпал горячими поцелуями тонкую шею, водил пальцами вдоль сокровенного места, уделяя особое внимание налитому кровью маленькому бугорку плоти, ставшему чувствительнее чем когда-либо прежде. Норн потерялась в незнакомых ощущениях. Сквозь прикрытой ладошкой рот вырывалась несвязная речь, больше похожая на завывание раненого, задыхающегося зверя. Тело не послушалось хозяйку, в испуге, в моменте слабости пожелавшую остановиться, вырваться из крепких, сильных рук и убежать прочь. Внутри росла волна, отзывающаяся дрожью в самых дальних, доселе неведомых уголках юной девы. И внезапно, когда чаша оказалась переполнена, будто яркая вспышка, словно извергнувшийся вулкан, судорога сковала каждый мускул, каждый нерв девичьего тела. Хриплый стон вырвался наружу и, закатив глаза, Норн задрожала, больше не в силах противиться накрывшему её с головой блаженству. Девушке потребовалось время на то, чтобы прийти в себя от первого в её жизни оргазма, кульминации всех прелюдий и ласк Киэля. Обнимая её живот, не позволяя скатиться обмякшему телу под воду, мужчина широко улыбался, чувствуя себя победителем. Ощущать власть над кем-то, дарить по своему желанию неземной рай, было куда приятнее, чем он ожидал. И хоть он сам был на грани того, чтобы потерять над собой контроль, наброситься и вонзить напряжённый стержень в податливую, нежную плоть, Киэль держал себя в руках, пусть и ставший колом друг требовал немедленного продолжения. Все мысли, все невзгоды и печали отступили, стали незначительными и далёкими, как зимняя прохлада в летнюю пору. Внутренняя свобода наполнила сердце и душу юной девы. Ей казалось, что она стала лёгкой, как пёрышко, и что одного дуновения весеннего ветерка хватило бы, чтобы унести её прочь, куда бы она не пожелала. Будто упоённая мёдом, Норн на время забылась, и только когда что-то твёрдое, горячее, как раскалённый прут, случайно коснулось её бедра, она опомнилась и попыталась подняться, но слабость в теле не позволила ей пошевелить и пальцем. —?Как же ты сейчас приятно пахнешь,?— раздался в тишине мужской голос. Бархатистый и нежный, он шептал возле самого уха, вызывая сладкую, предвкушающую дрожь во всём теле. —?За ужином весь выпитый мёд не смог так меня опьянить, как сейчас один только твой запах. Он будоражит… Он манит… Он так и просит наброситься на тебя голодным волком… —?Господин, я… —?не нашла что ответить девушка, но и молчать она не хотела. Несмотря на свою неопытность, она знала, что с нею сделал Киэль, пусть никогда раньше и не испытывала ничего подобного. Тем не менее, не за этим она пришла в гости к мужчине, не за тем, чтобы оставить его неудовлетворённым. Бедро жгло от касаний напряжённой плоти, слабо пульсирующей в такт биению сердца, а вместе с этим кажущийся стихшим зуд ниже живота постепенно нарастал с новой силой. —?Я хочу ещё… Не останавливайтесь, не беспокойтесь обо мне… —?томно прошептала Норн, сама не ожидая от себя подобного откровения. Слова девушки стали последними каплями на чаше весов, сорвавшими в разуме Киэля все преграды. Не то прорычав, не то воскликнув от дикого возбуждения, резко поднявшись на ноги, взяв на руки юную деву, уставившуюся на него полными желания глазами, мужчина направился к выходу. Скрипнула дверь бани, и ночная прохлада обволокла нагие тела, поднимая столбы густого, молочно-белого пара. Преодолев в три шага задний дворик таверны, с трудом напомнив себе не попадаться никому на глаза, мужчина поднялся на второй этаж и, обнаружив подготовленную для него комнату, сходу направился туда. Небольшая и уютная, но главной?для него была широкая, чистая постель. Уложив Норн на кровать, Киэль позволив себе на мгновение окинуть её с головы до ног. Замершая в соблазнительной позе девушка даже не могла себе представить, сколько усилий приходится ему прилагать, чтобы не взять её силой, не сделать больно грубостью, не быть подобным тем, от кого он её спас. Рядом с ним она смотрелась как подросток, но налитые соками бёдра; подтянутая грудь с задорно выпирающими, сладкими вершинами; миловидное лицо, под стать искусительнице?— не давали усомниться в её незрелости. Опустившись на колено, нависнув над дрожащим, но далеко не от холода телом, он внимательно посмотрел в ясные, зелёные глаза. На миг в глубине изумрудов желание уступило смущению, и, отведя взгляд прочь, прикрыв веки, Норн сама чуть подалась вперёд, обхватив шею любовника. Сладкий поцелуй знойной девицы в жаркую ночь опьянил Киэля, заставил забыть обо всём на свете. Он ответил её желанию со всей страстью, на которую только был способен. Прошла пора скромности. Мужчина, не открывая губ, исследовал каждый уголок, каждый изгиб любовницы, покорно отзывающейся на все касания сильных рук. Она стонала, она извивалась, она старалась отвечать взаимностью, но всякий раз проигрывала натиску Киэля, оголодавшему по женскому телу. —?Пожалуйста, господин, не томите,?— прошептала Норн, с трудом связав слава за непрерывными стонами. —?Сделайте меня своей… —?без былой скромности сказала она. Киэль не спешил с ответом, продолжая рисовать дорожки из жарких поцелуев всё ниже и ниже. Его руки бессовестно ласкали девушку, мяли каждый изгиб, распаляя желание плоти. Комната давно наполнилась терпким, мускусным ароматом?— солёным, с привкусом горькой кислинки на кончике языка. Проведя пальцами по нижним губам, он почувствовал исходящий от них сильный жар, а влага уже стекала по ногам, пропитав светлое покрывало кровати. Норн вздрогнула, когда мужчина коснулся её чувствительного места, но к её удивлению и лёгкой толике разочарования, он не продолжил ласки, а поднялся выше. Но недоумение быстро сменилось искоркой страха, когда в царящем сумраке она опустила глаза вниз, наконец-то разглядев то, что замерло прямо напротив её распустившегося в трепете бутона. —?Милостивая Мать… —?дрогнул голос, наполнившись испугом. —?Всё хорошо? —?остановился Киэль, нависнув всем телом над молодой девушкой. —?Если ты не уверена, то я ещё могу остановиться. —?Нет! —?резко бросила она в ответ, оторвав взгляд от испугавшего её органа. Посмотрев в глаза мужчине, так близко находящегося рядом с нею, что она видела в сапфирах собственное отражение, Норн решительно прогнала прочь последние сомнения. —?Делайте так, как вам будет угодно. Я всё стерплю… —?по-прежнему предательски дрожал её голос, но не слушая его, не позволяя страху отвергнуть запавшего ей в душу мужчину, она сама чуть приподняла попку, подавшись навстречу последнему рубежу, отделяющему её от становления женщиной. Резко напряжённый кол пронзил нутро молодой девушки, достав до самого глубокого места. От боли Норн сжала зубы, впившись ногтями в широкую спину Киэля. Ей казалось, что её словно разрывают изнутри, что жизнь медленно покидает её. Внутри стало невообразимо тесно, и тело, содрогаясь в приступе агонии, силилось вытеснить мужской орган, но тщетно. Дыхание перехватило, не было сил ни закричать от боли, ни вдохнуть манящего воздуха. Но внезапно она почувствовала как Киэль накрыл её губы требовательным поцелуем и она ответила, желая забыться в крепких объятиях. Тем не менее, язык девушки тут же уловил необычную сладость. Через поцелуй мужчина вливал в неё странный, но от этого не менее приятный на вкус напиток. Не прошло и мгновения, как боль отступила, растворилась дурным сном поутру. Осталась лишь приятная истома и чувство заполненности. Вернулось блаженство, во сток крат ярче того, что было прежде. Разорвав поцелуй, незаметно отбросив прочь пустой флакон, Киэль на некоторое время замер на месте, позволяя партнёрше свыкнуться с новыми ощущениями. Тем не менее, не прошло и нескольких вдохов, как девушка обняла его ногами за поясницу, прижимаясь ближе, а в глазах так и стояла просьба продолжать. Не отказав ей, он начал размеренно, неторопливо, позволяя не только ей, но и себе прочувствовать каждый момент неземного блаженства. Любовные соки стекали на кровать. Довольно быстро комнату заполнили пошлые звуки соударяющихся, нагих тел. Норн извивалась от каждого толчка, принимая во всю длину кажущийся ей поначалу пугающе огромным мужской орган. Но от былого страха не осталось и следа. Она полностью отдалась во власть приятных чувств, испытывая невиданный прилив жизненных сил, не только вернувших бодрость в уставшее тело, но и увеличивших чувствительность в особенно желанных местах. Раз за разом волна удовольствия накрывала её с головой. Сбившись со счёта сколько раз она переступила за грань, женщина желала только того, чтобы ночь никогда не заканчивалась. В какой-то момент Киэль больше не мог сдерживать себя. Ухватив Норн за плечи, приподняв, но так и не покидая её лона, он усадил девушку себе на ноги. Сидя на кровати, совершив пару последних, особенно глубоких рывков, мужчина резко замер на месте, изливая в трепещущее, содрогающееся нутро густое семя. Норн вскрикнула, наверняка перебудив немало людей. Обнимая любовника руками и ногами, она попыталась унять вопль, впившись зубами в мужское плечо, но даже так, стон продолжал вырываться наружу, пока внутри разливалась раскалённым железом его любовь… …Малиновый рассвет окрасил горизонт. Погасли ночные звёзды, лопнув как мыльные пузыри под натиском нового дня. Предрассветный сумрак таял, истончался пеленой тумана жарким днём. Воздух наполнился новыми ароматами. Умолкли ночные сверчки и лягушки у пруда. Где-то в деревне звонко пропел петух. Ему вторил собачий вой, скорбно прощающийся с уходящим, почти померкшим серпом полумесяца. Фалгур незаметной сапой проскочил в конюшни, где под навесом стояла телега бандитов. Три большие бочки, в обхват рук шириной, покоились внутри. Чуть в стороне, на стоге колючей соломы, накрывшись тонким пледом, сладко сопел молодой конюх, улыбаясь как ребёнок, увидевший приятный сон о сбывшейся мечте. Поддавшись мимолётной щедрости, Небожитель склонился над мальчишкой, и аккуратно, стараясь того не разбудить, вложил в раскрытую ладонь золотую монету. По его вине пареньку пришлось среди ночи тащить на себе бочки отборного мёда, а после грузить их на телегу. Никто же не знал, не мог знать, что воин не собирался забирать повозку, пусть подобное и вызвало бы у многих ряд вопросов. Подойдя к телеге, на миг замерев, разглядывая рисунок вереска с необычными, чёрными лепестками, а также надпись на незнакомом ему языке, Небожитель по очереди коснулся каждой ёмкости, отправив их в пространственный карман. Убедившись, что никто этого не видел, натянув поглубже капюшон рваного плаща, он вышел наружу, и, подняв голову, поглядев по сторонам, сверяясь с направлением, резко прыгнул вверх, моментально скрывшись из деревни Рунас. Только тишина и глубокий след на земле, отпечатавший поступь Небожителя, остались после него в маленьком поселении на королевском тракте.