Часть 7 (2/2)
- Ну, пошёл к чёртовой матери! – напутствовал всё тот же безликий голос.Ноги подкосились, перед глазами на несколько секунд всё слилось в одну сплошную пёструю полосу, а когда удалось сфокусировать зрение, то первое, что он сделал – это издал вопль поистине животного ужаса. Беззвучный, потому что голос пропал. А волосы вроде бы встали дыбом.
Новость о том, что один из самых профессиональных наёмных убийц не только не выполнил задание, но и неведомым даже для себя образом оказался за несколько тысяч миль от нужного места, - а именно в токийском аэропорту, - привела шефа в состояние неандертальца, упустившего мамонта. Впрочем, это в последнее время практически стало его обычным состоянием, - белый флакон без этикетки извлекался из ящика по несколько раз в день. Разносы, которые он теперь учинял, содержали слова и выражения, вполне достойные портового грузчика.- ?Неведомым образом?, - знаю, знаю, каким именно! Ну, скотина, ну, дрянь паршивая! Что он о себе вообразил?!
- Про кого говорите? – уточнил собеседник, отлично понимая, что ругань предназначается вовсе не опростоволосившемуся профи.- Я сам знаю, про кого! – огрызнулся шеф, понимая, что чуть непроболтался. – Сволочь, решил, что крылья выросли? Ну так тебе их мигом подрежут!.. – он поднял тяжёлый взгляд на собеседника: - Я вас не задерживаю.
Оказавшись в своём кабинете, подчинённый какое-то время сидел неподвижно, прикрыв глаза и откинувшись на спинку кресла. Затем нажал кнопку селекторной связи:- Кофе. Чёрный, без сахара. И ни с кем не соединять, пока я не скажу.
Когда кофе был выпит, он достал из внутреннего кармана пиджака мобильный телефон, защищённый от ?прослушки? и прочая незаметной и очень остроумной программой – нетрудно было догадаться, кто был её автором.
- Я слушаю? – далеко, в самом центре земли, отозвался голос на чистейшем английском. Таком чистом и безупречном, что становилось ясно: родным языком для абонента он не является.
- Добрый день, - поздоровался звонивший на ломаном русском. И тут же перешёл на английский: - Может, не нужно было этих штучек с токийским аэропортом?В трубке послышался едва уловимый смешок:- От греха подальше.
- Но как вы ухитрились такое провернуть? Туда от вас лететь девять часов, к тому же ночных рейсов в Токио у вас вчера не было, а нашли его уже утром.
- У вас свои секреты, у нас свои, - собеседника разговор явно забавлял, но, судя по интонациям, он понятия не имел, как наёмник оказался в Токио.
У самого незадачливого исполнителя спрашивать о чём-либо вообще бесполезно, в чём несколько часов назад пришлось убедиться. Выглядел он так, словно его только что вытащили из воды и он всё ещё не может прийти в себя, а уж нёс и вовсе чушь несусветную, да ещё и заикался при этом, чего за ним с роду не водилось. Кто-то невидимый будто бы его куда-то тащил и руки ему выкручивал, а потом – раз! – и он уже чёрт знает где. Более толковых слов добиться от него не удалось даже штатному психоаналитику. Тот, изощрившись в своём умении, сумел вытащить ещё невнятные подробности вроде ?огни, ветер, кто-то кричит и толпа полупрозрачная будто бы бежит прямо сквозь него?, но за исчерпывающее объяснение это не сошло бы даже при очень большом желании. А под конец горе-исполнитель и вовсе заявил, вращая глазами и хлопая кулаком по столу, что требует себе вооружённую охрану, а в России ноги его больше не будет, хоть зарежьте.Короче говоря, матёрый и циничный наёмник, который ещё сутки назад, неморгнув глазом, мог убрать сколько угодно людей, был напуган до полусмерти. Глядя на него становилось ясно, что выражение ?бояться собственной тени? далеко не всегда имеет фигуральное значение. Подозревали даже, что он чего-то наглотался или ещё лучше – обкололся, однако анализ никаких следов не выявил. Стало ясно, что для своей прежней работы он теперь абсолютно не годится. И вообще ни для чего негодится. Даже если удастся вывести его из этого состояния, как ему теперь доверишь что-то серьёзное? А главное – что именно с ним произошло, так и не удалось узнать.Зато шеф явно отлично знает, в чём дело и чья это работа, потому и злится, как чёрт. Но кто же это такой может быть? Чтобы сумел вычислить такого профи, запугать до потери разума и всего лишь за ночь ухитриться перекинуть его за четыре тысячи миль, при этом не задействовав авиацию? Даже если бы и задействовал – ему элементарно не хватило бы времени, понадобилось бы девять часов. А у него это заняло около четырёх – это учитывая то, что неизвестно, сколько прошло времени, пока исполнитель соизволил очухаться, выяснить, где он вообще находится, да ещё и позвонить – и не кому-нибудь, а непосредственно заказчику! Это же надо настолько потерять голову!Можно было бы, конечно, предположить, что наёмник невесть с чего решил вдруг всех разом надуть и смылся в Токио сам, но вопрос: за каким чёртом он тогда вообще себя обнаружил? Да ещё и целый спектакль разыграл, да так, что любой актёр позавидовал бы. К тому же смысл ему был это делать, если деньги должен был получить лишь после выполнения работы? Да и испуг его не поддельный. Нет, тут явно кто-то другой постарался. И снова-здорово: кто? Впрочем, кто бы это ни был, своё дело он знает: конференция состоится уже в ближайшие часы.Спрятав телефон, звонивший снова откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
Если начистоту, они и не ожидали, что русские примут Сноудена и тем самым спасут его жизнь. Слишком много проблем это повлекло бы за собой. И приведёт в ближайшее время, в этом уж можно не сомневаться. Вывести Эдварда из-под удара планировалось совсем по-другому, но план сыграл в ящик уже в самой начальной стадии, и единственной страной, где Сноуден мог бы оказаться в безопасности, стала Россия. Заклятый враг Америки. Любит иногда судьба так своеобразно пошутить.
Сотрудничество, разумеется, шло своим чередом, начавшись ещё четырнадцать лет назад, но сейчас риск его раскрыть вырос процентов на девяносто по сравнению с 1999м годом. Именно тогда, после известных событий в Югославии, грянуло его разочарование, да ещё и какое! У Сноудена была своя ?Югославия?. Точнее, Женева. Разочарование политикой государства, ощущение себя не просто обманутыми идиотами, которых долгие годы обводили вокруг пальца, - но ещё и последней дрянью, - всё это сыграло свою роль: решение разоблачить, подорвать, помешать, вывернуть наизнанку, чтобы все без исключения увидели и поняли. Перессорить руководство между собой, сталкивая лбами, усилить и без того процветающее взаимное недоверие, заставить их в панике делать хуже и хуже себе. Пусть ответят за ложь, за провокации, за массовые убийства. Это стало их целью. Вроде бы основной – однако за нею, за этой целью, скрывались страшные угрызения совести, которые хоть как-то заглушались разоблачительной работой.
Что примечательно: между собой они не общались. До поры до времени даже не знали, что мотивы у них общие. Сноуден, кстати, до сих пор не знает, что кто-то из бывших сотрудников – да ещё и из начальства, - его прикрывает.
Разница между ними ещё и в том, что с русскими Сноуден связался по воле случая, а он сам – намеренно. Как раз тогда, в конце 99го, после поездки в Косово… С тех пор прошло четырнадцать лет, он достиг высокого поста на своей службе, досконально изучил эту кухню изнутри. Соответственно, возросли и его возможности. Его русский куратор тоже даром времени не терял, к тому же он и на момент их знакомства уже занимал высокую должность.
Как только стало известно, что Сноуден находится в России, между ними состоялся разговор. Куратор сообщил обо всём своему высшему начальству. Было решено: если Сноуден попросит политического убежища – предоставить с определёнными условиями. О чём и было во всеуслышание объявлено. Скандал разразился, разумеется, первоклассный. И что русские совсем обнаглели, - вот уж новость так новость! – и что американские спецслужбы сплошь безмозглые, и что теперь всем не поздоровится – без оторванной-то головы…
А неприглядная правда между тем все выходила на поверхность, вызывая в обществе бурную реакцию – от безмерного удивления до страшного негодования, - что, собственно, и требовалось. И время конференции приближалось неумолимо. Уже то, что она будет закрытой и на неё допущено лишь ограниченное число людей, ничуть неделало её безопаснее, - совсем наоборот. Стало быть, прозвучавшая там информация – это мина замедленного действия. И когда она рванёт, где и каковы будут последствия, - остаётся только гадать…- Это что такое, я тебя спрашиваю?! Как это называется?! – наступал президент на Джонса, мрачно разглядывающего стену у него за спиной. – Тебе поручается элементарное: поговорить с Россией, добиться от него такой же элементарщины, - ты это проваливаешь! Теперь ещё и это! Теперь он ещё и над нашими людьми издевается!
?Чего издевается-то, если не бил и не стрелял, только вышвырнул куда подальше?, - мысленно возразил Альфред. Знал, что, выскажи он это вслух, начальство кондрашка хватит от изумления. Собственно, это было бы не худшим вариантом, но что бы это решило: свято место пусто не бывает, а что на это место сядет очередной ушлёпок, даже сомневаться не приходится. Охотников уже хоть отбавляй, и все как на подбор – один другого хлеще.
- Что он себе позволяет, я хотел бы знать! Открыто издевается над нами, забыл, что мы можем с ним сделать? На повторение напрашивается? Альфред, я к тебе обращаюсь!
- Похоже, Россия пошёл на принцип лишь из желания нам отомстить и насолить, - высказался Америка. – Его сейчас даже последствия не очень-то заботят, ему важно показать нам принципиальную фигу, дать понять, что на нас мир клином не сошёлся.
- А ты и терпишь! – припечатал президент. – Альфред, я тебя не узнаю. Сначала прокол с Сирией, теперь Сноуден, а дальше что будет? Нам открыто на голову наступать начнут? Похоже, что тебе на это наплевать, а они становятся опасными, очень опасными!
?По крайней мере, Россия – единственный равный, достойный соперник и не стелется ковриком, в отличие от некоторых других?, - подумал Джонс, невольно вспоминая 93й год, когда Советский Союз окончательно перестал существовать. Много чего он предлагал Ивану тогда, причём, откровенно унизительного, - взамен на прощение гигантского долга. А получил фигу в нос и не менее унизительную усмешку, которую до сих пор не мог ему простить. Да, злился, ненавидел, в порошок стереть хотел, за волосы схватить и о стенку стукнуть этой нахально улыбающейся физиономией, чтобы навсегда стереть чёртову ухмылку, - но в то же время невольно уважал Брагинского. Так, как больше никого на своём веку не уважал и уважать не будет.
И ещё – Альфред старался не думать об этом, - но он не был уверен, сумел бы сам вести себя и держаться так же, как Россия, окажись он на его месте, в такой же ситуации, как в 90е. Пытался представить себя одного, без денег, с развалившейся экономикой, с непомерным долгом, который выплатить даже в далёкой перспективе – из области фантастики, да ещё и окружающие рады до смерти твоему состоянию, - пытался представить и бросал это дело, чтобы не впасть в ещё большее уныние. Хотелось бы избежать подобного опыта. Ведь, учитывая, скольких он подмял под себя и разорил, разрушил экономику и самобытность, - да дай он слабину, его состоянию рады будут решительно все. От Англии до Латвии. Только вот… интересно, а Россия будет рад? Использует возможность добить, втоптать в грязь окончательно? С Германией в 1945м Иван так не поступил, хотя имел полное право. Но ведь и он, Альфред, - не Германия…
Нет уж, лучше об этом не думать, не допускать своего падения даже в мыслях. Нужно держаться, любой ценой.
Он и держался. Но с каждым днём всё труднее было прогонять эти вредные мысли и возрастающую апатию. И всё более навязчивым становилось одиночество – его выбор, когда-то сделанный в обмен на могущество. Вроде бы с Россией они в этом даже похожи: оба когда-то сделали этот выбор. Но, в отличие от России, у него, Джонса, вообще никого нет. У Брагинского хотя бы Пруссия есть, который, как ни крути, добровольно остался с ним после распада Союза, и Беларусь, готовая ради него на всё…- Альфред, ты меня слушаешь или нет?! – возглас начальства вернул Америку к действительности. – У меня такое впечатление, что ты всё на свете в гробу видал.Он даже не подозревал, насколько был прав в этот момент.
- Значит, так. Если профессионал такого класса не смог это сделать, остаёшься только ты, - президент жёстким взглядом уставился на кислую физиономию подопечного.
- Я? – Альфред почувствовал, как внутри него разливается обжигающий, мёртвый холод, как если бы он вздумал вдруг наглотаться жидкого азота.
- Да, ты! Если уж это не под силу человеку.
- Конференция ведь всё равно уже состоялась, - нахмурился Америка.
- И что с того? Ты и вправду считал, что мы опасались лишь конференции? Ты же не дурак, Альфред. У него слишком много сторонников по всему миру, - в том числе и очень влиятельных. У которых есть деньги и возможности. Такие люди, как Сноуден, для них – сущий клад. Ты хочешь, чтобы он с ними связался и стал бесконтрольно снабжать их информацией? Соображаешь, что поставлено на карту?!?А то как же, конечно, соображаю: твоё благополучие и твоих прихлебателей?, - думал Джонс, покидая кабинет словно на автомате.