Слон и бабочка (2/2)
Когда она подошла совсем близко, Линдеманн положил кончики пальцев ей на талию, казавшуюся очень тонкой даже по сравнению с его руками. Нерешительно задержавшись на изгибе, тяжёлые горячие руки продвинулись дальше, деликатно обхватывая девушку. Понимая, что назад дороги уже нет, Мюу, с дрожью в дыхании вздохнув, уперлась в грудь Линдеманна и осторожно опустилась ему на колени. Она не знала куда девать руки, а ноги не доставали до пола и беспомощно болтались в воздухе. Тилль видел, что ей страшно и неловко, и прошептал, не отпуская её талию:- Не бойся, просто побудь рядом со мной.
Мюу пылала от стыда, и, отведя взгляд, положила дрожащую руку ему на плечо. Всё ее внутренности сжались в комочек, но Линдеманн не проявлял никаких попыток поласкать её, он тоже словно боялся. Боялся навредить и вызвать отвращение.
Мюу хотела сказать ему, что её можно трогать, что она всего лишь безгласнаяигрушка в руках господина, но ей сдавило горло от того, как ласков был с ней господин.
Тилль нежно привлёк её к себе, обнимая так трогательно, как ещё никто не обнимал Мюу - в её стране такие нежности не были приняты. Расслабившись в аккуратных, но цепких объятиях, она прильнула к Тиллю, осторожно обвивая его шею. Её нежные щеки коснулись колючего подбородка, и это ощущение было ново для кореянки - таких колючек она никогда не встречала на родине.
Осторожно, едва касаясь, он провел по тонкой шее так, что Мюу почувствовала под его пальцами нежнейший пушок, какой бывает только у цветов, и ей стало приятно от того, что она столь приятна на ощупь.
Она представила, как господин запускает руки ей под рубашку, и потом, не в силах устоять перед прелестью молодого тела, берет её пальцами.
Но не произошло ничего, и это бездействие напугало Мюу. Линдеманн с тяжёлым вздохом отпустил её, и, боясь встречаться с ней взглядом, извинился так, как просят прощения за что-то серьёзное:- Прости. Я понимаю, что тебе было противно, но когда в такой глуши долго сидишь без секса, да ещё а компании столь очаровательной девушки...
- Нет, вы слишком низко себя цените, - Мюу рывком опустилась на колени, - мне было хорошо с вами. И всегда было хорошо, - твёрдо прибавила она, нахмурив тонкие брови.
- Правда?! - в голосе мужчины, который прикидывался равнодушным, проскользнуло изумление,- и ты никогда не испытывала ко мне отвращения? - Никогда, - и в заверение своего теплого отношения Мюу накрыла его сцепленные руки своими ладонями, - вы понравились мне с первого взгляда.Произнеся это, она покраснела, потому что боялась так говорить, но какой-то дух откровения завладел ее языком: - Вы очень хороший человек, я это чувствую. А внешность мне не важна.Щеки Линдеманна вспыхнули, и он, едва сдерживая радостный вздох, аккуратно подхватил девушку и опять усадил на колени, развернув лицом к себе. Его сухие горячие губы оказались в опасной близости от мягкого рта девушки, и Мюу уже подумала, что сейчас будет поцелуй. Немного боясь, она отодвинулась, но Линдеманн робко приблизил губы, и Мюу почувствовала прикосновение пылающей кожи. Губы господина обхватили ее рот, крепко сжимая, а потом холодный рыхлый язык протолкнулся в еще никем не тронутую глубину, нежную и чистую, как у ребенка.
Мюу сидела замерев, боясь вздохнуть лишний раз. Это был ее первый поцелуй, и она придала слишком много значительности этому событию. Ощущения - приятные, будоражащие, заставляющие едва ли не стонать под напором мягкого, но настойчивого языка, жадно обследовавшего ее рот - вскружили девушке голову, и она, полностью отдавшись этим новым чувствам, совсем обмякла в сильных руках и не могла думать ни о чем, кроме этого языка. Ощущать его в себе было щекотно и приятно, а вкус у Тилля был слабым, нейтральным.
Закрыв глаза, она поддавалась каждому медленному, но умелому движению с его стороны, но вдруг Линдеманн неожиданно покинул ее рот, и Мюу почувствовала струйку слюны - его или свою - медленно сбегающую по подбородку.- У тебя очень приятный вкус, - прошептал он, противно шлепая мокрыми губами,-спасибо тебе. Я боюсь сделать что-то еще, потому что отношения - это больно.Мюу неохотно высвободилась из объятий, ставших такими родными. "Возьмите меня",- хотела сказать она, но что-то сдавило горло, и она, понурая, покорно слезла с теплых колен и направилась к двери. Через три месяца Линдеманн деликатно уволил её, сказав, что продает свой особняк и навсегда уезжает к человеку, о существовании которого Мюу догадывалась - это был Кристиан Лоренц, тот самый, с кем господин подолгу переписывался вечерами. Однажды Мюу удалось прочитать их переписку, хотя она не хотела этого делать, но прочитала совершенно нечаянно. Но увиденное шокировало ее:
"Я просто не смогу отпустить это хрупкое счастье", - писал Линдеманн поздно ночью. Очевидно, он хотел пожелать Лорнецу спокойной ночи, но прощание затянулось, обернувшись в нечто такое трогательное, от чего у Мюу защемило сердце. Она испытала ужасный стыд, но захотела прочитать дальше длинное сообщение."Я буду очень аккуратно с тобой обращаться. Ты будешь при желании на руках и зацелован для защиты от чего-нибуть , ну или просто зацелован.. твои руки никогда не будут мёрзнуть, они будут в моих руках.Твои ушки будут всегда разогреты моими нежными прикосновениями губ, и да, я могу быть нежным.А рёбрышки точно будут под самой лучшей защитой.Ключицы тоже будут помнить все мои поцелуи, и впадинки будут знать мой язык, как родной.А талия всегда будет оплетена самыми родными руками- они будут очень аккуратно ее придерживать.твои бедрышки, колени, голени, даже стопы познают мои, порой надоедливые от частоты, самые нежные, любви полные, очень теплые поглаживанияМогу лечь тебе на коленочки и помурлыкать от твоей заботы и любви, которые так и плавят мои холодные жилыЯ бы тебя посадил на колени и обнял, носом уткнувшись в твои волосыСтарался бы проявить как можно больше нежности, чтобы ты от приятных ощущений засыпал у меня в объятьяхА потом бы я тебя брал на руки, как маленького ребенка и нес в кровать, очень аккуратно положив, чмокнул бы тебя в лоб и ушел по своим делам, дабы не нарушать твой сладкий сонЯ хочу засыпать рядом с тобой и обнимать твое спящее тело, а каждое утро просыпаться делать нам чаёк, ибудить тебя поцелуем... расчёсывать твои волосыЯ бы тебя прижимал к себе и наглаживал, пока ты не начнёшь храпеть. Я бы всю ночь не спал, а лишь оберегал твой сонЯ представляю, что ты рядом, и я положу тебя на руку и буду целовать тебе ушки и лобик, пока ты сладко засыпаешь в моих объятиях.""Прости, это наверно звучит слишком слащаво и приторно, - словно извиняясь, писал он дальше, не обращая внимания на то, что его возлюбленный давно вышел из сети, - но я действительно хочу, чтобы у нас с тобой все было именно так. И я надеюсь, что мы обязательно увидимся..."Дальше Мюу не смогла читать. Она с горечью отшла от компьютера, не понимая, кто она для господина теперь. Мебель, с которой можно разговаривать? Шлюха, которая всегда под рукой? Она уже подумала, что Линдеманн, лаская ее, представлял Лоренца, и ей стало противно от осознания столь неприятной правды.
Она ничего не спрашивала. Только ждала момента, когда сможет попросить увольнения. Потому что жить рядом с этим человеком ей уже не хотелось.
?