Доброе утро (2/2)
- Подожди, - Тилль не мог смотреть, как Кристиан надрывается, стирая ладони о колеса коляски, чтобы она хоть чуть-чуть продвинулась вперёд. И, не спрашивая разрешения, взялся за холодные скользкие ручки. Лоренц с облегчением откинулся на жёсткую спинку. Тилль вёз осторожно, временами не справляясь с управлением, но Кристиан понимал, что надо дать этому человеку возможность себя проявить.
- Благодарю, - прошептал Кристиан, приоткрывая дверь ванной и быстро скрываясь в ней, чтобы Тилль не увидел, как зарделись щеки больного.
Оставшись в ванной наедине с собой, Кристиан осторожно посмотрел на себя в старое зеркало с мутными потеками. Ему хотелось подумать о Тилле, и теперь, слушая шум воды, Кристиан понял, что Линдеманн ему понравился. Нет, внешность у него не такая уж и отвратительная - подобная красота неподвластна времени, что там говорить о каких-то лишних килограммах - они Тиллю даже идут. Но конечно, Кристиан не смог бы сказать это возлюбленному - Линдеманн наверное обидится и подумает, что над ним смеются. Но Кристиан никогда не позволил бы себе оскорблять человека, который в первый же день окружил его такой трогательной заботой. И это стремление помочь, несмотря на свою неповоротливость и неуклюжесть, доказало Кристиану, что перед нимдействительно хороший человек, мягкий и добрый. Кристиан слишком часто ошибался в людях, но с Тиллем ему действительно повезло. Они были разные, и при этом Кристиан чувствовал, что любит Линдеманна, потому что при мыслях об этом человеке его охватывало тёплое благоговейное чувство. Да, он любил, и это было взаимно. Кристиан не хотел думать, что они могут расстаться. Ему казалось, что Тилль будет рядом вечно, как и обещал.Умываясь, Кристиан услышал, как Тилль шумит чем-то на кухне и поначалу побоялся за порядок и целостность мебели. Но когда грубое бряцанье посудой сменилось на треск масла, Кристиан успокоился. Значит, Тилль не настолько криворукий, и Кристиану не придётся проводить мучительные часы около плиты.
Почувствовав доносящийся из коридора вкусный запах, Кристиан понял, что голоден и поспешил закончить туалет, но вдруг слух его, притупившийся после сна, уловил негромкие звуки пения. Низкий мужской голос, приятный, но с грубоватыми рычащими нотками, рассеянно мурлыкал песню, слова которой Кристиан разобрал не сразу, но поняв, о чем поёт Тилль - а это был его голос - удивился:- Я не хочу себя любить,Не хочу до себя дотрагиваться.Я бы хотел онанировать,Но не хочу это пробовать.Я бы хотел раздеться до гола,Но не хочу видеть себя нагим.Песня, довольно красивая, с резким и рваным ритмом понравилась Кристиану - её было бы хорошо петь хором. "Вот ещё приятная черта, - подумал он, одеваясь, - оказывается, это чудо умеет петь!"
"И поёт он, кстати, неплохо", - добавил чей-то голос, хотя Кристиан только предположил эту мысль, но не подумал о ней в полную силу.
"Главное, чтобы он не имел привычки петь в ванной", - усмехнулся Кристиан, и, набросив поверх пестрой рубашки толстую кофту, покинул ванную.
Линдеманн уже вовсю хозяйничал на кухне, продолжая напевать этот мотив уже без слов, но едва Кристиан появился на пороге, тут же замолчал, густо покраснев.
- А ты красиво поёшь, - улыбнулся Кристиан во весь рот, подъезжая к столу, где по-мужски грубо был сервирован завтрак, плотный уже на вид, и Кристиан растерялся при виде полных тарелок, хотя врачи советовали ему придерживаться подобной диеты, чтобы не выглядеть совсем уж плохо. Но то, что Кристиан увидел на столе, ему съесть было не под силу. "Если он и дальше будет рассчитывать порции по отношению к своим размерам, - Кристиан тяжело вздохнул, окидывая взглядом аппетитное содержимое тарелки, - то я даже представить не могу, что со мной будет..."
Услышав комплимент, Тилль засмущался ещё больше и постарался сделать вид, что ничего не было. Он с чрезмерным усердием отмыл сковородку и только после этого решился подойти к столу.
- Да присаживайся, - увидев, что возлюбленный крутится вокруг коляски, не зная, как ещё прислужить, Кристиан накрыл его тёплую руку своей ладонью и потянул на себя.
- Я понимаю, что ты стараешься показать себя с лучшей стороны, - Кристиан взял вилку, и, пожелав себе удачи, надрезал жареную сосиску, - но ты нравишься мне таким, пусть это и звучит глупо.
Он старался говорить убедительно, но Тилль покраснел ещё гуще, и, несколько раз нерешительно ткнув в свою тарелку, внезапно вскочил из-за стола с резкостью, удивительной для его сложения.
- Пойду умоюсь, - быстро прошептал он, с грохотом задвигая стул, - всё-таки мы не настолько близки, чтобы ты видел, как я ем. Поверь, это зрелище не для слабонервных, - добавил он с улыбкой, обнажившей длинные острые клыки, напоминавшие клыки хищного животного.
Не желая спорить, Кристиан пожал плечами, и только проводил взглядом широкую спину, обтянутую чёрной футболкой. Перспектива завтракать в одиночестве его совсем не радовала. С тоской подперев щеку рукой, Кристиан ковырялся в тарелке, понимая, что никак не может собраться с силами. Наконец, он оставил всякие попытки приступить к еде, и, чтобы скоротать время, прислушался к шуму воды в ванной.
Но там шумело ещё кое-что. И это был Тилль. Он опять пел, и в этот раз даже ещё громче и увереннее, может, пользуясь тем, что за водой хуже слышно. Песня была красивее и нежнее первой, но Тилль специально проговаривал слова сквозь зубы, что не мешало Кристиану догадаться об общей сути, и поняв, о чем так страстно поёт любимый, Лоренц вспыхнул и едва не упал в обморок от удивления:- Если тёлкам на меня плевать,Мир начнёт подозревать-Один на один.
Лишь для мужчин кожа моя.
Рыбак рыбака видит издалека.
Один на один!
Я для двоих господ слуга.
Один на один!
Рыбак завидит рыбака!
Но иногда сердце ревет от страха -
Злые языки кричат как сваха-Голубой! - это короткое слово, исторгнутое мощной глоткой, казалось, потрясло весь дом с фундамента до крыши. А потом в ванной стало тихо, только что-то звякнуло. Эта тишина немного напугала Кристиана, но Тилль тут же вышел из ванной. По его разгоряченному лицу стекали мелкие капельки воды, а рыхлые щеки были чисто выбриты. "Наверняка взял мою бритву", - подумал Кристиан, отрываясь от еды и странно - с удовольствием глядя на Тилля. Но Линдеманн выглядел подавленным, и Лоренц решил не начинать хвалить его пение. Видно, это было что-то личное, что Тилль скрывал бы, если музыка не теснилась в груди. Исполняя странные, неприличные песни, он выпускал себя прежнего - сильного, гордого и красивого.- Как, ты ещё не поел? - голос Тилля, чуть встревоженный, вывел Кристиана из забытья.
Линдеманн тяжело опустился на стул, и Лоренц встретился с неподвижным взглядом светло-зеленых глаз. Они были пустые, ничего не выражающие, но после того, как мужчины смотрели друг на друга целую минуту, в прозрачной глубине загорелись страстные огоньки.
- Мне не съесть столько, - чувствуя себя виноватым, Кристиан опустил глаза в тарелку и неохотно поцарапал уже распотрошенную сосиску, - ты очень вкусно готовишь, но мне это не под силу, - он вздохнул и неловко, словно извиняясь, улыбнулся.
Тилль кривовато усмехнулся в ответ на эту нежную робкую улыбку, и замер, покоренный её прелестью.
- Да ешь спокойно, - мягко произнёс Кристиан, видя, что Тилль никак не решается приступить к еде в его присутствии, - я видел кое-что и похуже. Не думаю, что все будущие годы мы будем принимать пищу раздельно.
И в подтверждение своих слов Лоренц тщательно прожевал кусочек, глядя на Тилля так подкупающе, что тот не выдержал и, чуть приоткрыв рот, направил в него сосиску.
Несколько минут в кухне царила такая тишина, что слышно было, как чирикают во дворе воробьи. Влюбленные тихо жевали, боясь издать лишний или неприятный звук, и чуть слышно звякали вилками, не решаясь поднять друг на друга глаза.
- Нет, я больше не могу, - нарушил молчание Кристиан, отодвигая полупустую тарелку, - врач советовал мне есть побольше, но не столько же! Это было очень вкусно, но я доем позже, ладно?
Говоря это, он улыбался, чтобы не обидеть Тилля, который так трогательно старался, готовя этот завтрак. И кажется, Линдеманн не обиделся.
-Спасибо, - тихо произнёс он, с трудом поднимаясь, чтобы убрать свою тарелку. Кристиан с глупой влюбленной улыбкой проводил взглядом его неуклюжую фигуру, и залюбовавшись тем, что не должно было вызывать симпатии, не сразу услышал вопрос:- Ты хотел пойти в магазин, кажется?
- Ага, устроим пир в честь нашей встречи, - Кристиан отъехал от стола, - поможешь мне собраться?
Он боялся просить о помощи до тех пор, пока не понял, что Тилль действительно хочет ему помочь. И ему было чрезвычайно приятно ощущать эту заботу. Уже по тому, как Тилль надевал ему носки, Кристиан понял, что этот человек способен окружить его лаской, способной полностью оградить от жестокости внешнего мира.
- Конечно, - Тилль обнял его, мягко забирая на руки, - в будущем тебе не придётся просить об этом. Не вырывайся, так быстрее, - он устроил Лоренца на изгибе локтя, с упоением ощущая, как тонкие руки Кристиана обвивают шею. Лоренцу такое положение казалось смешным и приятным, и он чувствовал, что не хочет слезать с этих пушистых рук.
- Ты такой худой, - прошептал Тилль ему на ухо. Они шли в спальню, и неуклюжая фигура Линдеманна при каждом движении колыхалась так, что, боясь упасть, Кристиан обхватывал его всё крепче.
- Наверное ничего не ешь? - мягкие, чуть маслянистые губы коснулись уха, и Лоренца сладко передернуло от воспоминания про утренний поцелуй.
- Меня ещё никто не мог откормить, - демонически рассмеялся он, приближая свои бархатистые после душа щеки к тщательно выбритой, но всё равно чуть колючей щеке Тилля.
- Тогда повременим с этим, - Тилль усадил его на кровать и встал в стойку "смирно", отдавая себя в полное распоряжение Кристиана.
-Ох, я не привык отдавать приказы, - Кристиан растерянно оглядел замершего в ожидании Линдеманна, - вон там на стуле джинсы, дай их, пожалуйста.
Отмахнувшись от помощи, Лоренц натянул джинсы прямо на домашние брюки, и на недоумевающий взгляд Тилля ответил:- Я всё время мёрзну, не смотри на меня так!
Следом на Кристиане оказалось тёплое пальто и аккуратно надвинутая на глаза пушистая шапочка. Тилль тщательно заправил локоны ему за уши, чтобы на воздухе они не трепались, и Лоренц не мог сдержать смущенную улыбку, когда посмотрел в это полное заботы и теперь он знал - дорогое лицо.
- Я быстро, - кряхтя от усердия, Тилль зашнуровал длинные кроссовки Кристиана и только после этого нацепил куртку. Весь его облик, неуклюжий и суетливый, словно просил прощения у Лоренца, который обливался потом, ожидая возлюбленного. Глядя на Линдеманна, Кристиан чувствовал, что они уже родные друг другу, а когда Тилль без брезгливости, так же бережно, взял ручки коляски и направил её к лифту, Кристиан и вовсе растворился в огромной благодарности к этому человеку. Он понял, что не ошибся.