Глава 5 (1/2)

В комнате с самого раннего утра господствует напряжённая атмосфера. Полное молчание, очередь в душе, на заправленных кроватях разбросана одежда. Я надеваю чёрную кожаную куртку с асимметричной застёжкой-молнией и завязываю волосы в свободный узел. Как только все готовы, мы выходим в освещённый коридор. Молчание затягивается, я медленно перевожу взгляд с Трис на Уилла, затем с Ала на Кристину.

— Боюсь даже представить, придут ли родители сегодня, — Уилл взволновано взъерошивает волосы и смотрит на Кристину. Он первый, кто нарушает тишину.— Не думаю, что ты один такой, — честно отвечает девушка, заправляя прядь тёмных волос за ухо. Они обмениваются с Трис взглядами. Последняя выглядит вполне обеспокоенной. Логично предположить, что за уход из семьи её могли не простить родители. Что ещё раз подтверждает нездоровое отношение Отречённых к правилам жизни во фракциях. Девушка нервно скрепляет свои пальцы в замок и упирается взглядом в затылок Эрика, который советует нам отнестись к этому событию проще — возможно, наши родители и вовсе не придут. В свою очередь, я не ожидаю увидеть своего отца сегодня, и не расстроюсь, если его не будет среди остальных родителей. Я выбрала другую фракцию, значит перестала быть ему родным человеком.Ал выглядит подавленным и это наталкивает меня на вопрос — он волнуется, что не пообщается с семьёй, или сам не хочет их видеть? Парень медленно идёт тяжёлыми шагами, смотря помутнённым взглядом перед собой. Мы спускаемся по лестнице и ненадолго застреваем на одном месте, неловко осматриваемся в оцепенении. В центре Ямы полно взрослых Бесстрашных, обсуждающих с детьми их успехи. Они выглядят счастливыми. Замечая своих родителей, перешедшие набираются смелости и спешат подойти к ним и сдержанно поприветствовать. Некоторые забывают слова Эрика и тепло обнимают семью. Вскоре толпа совсем рассеивается, но я вижу небольшую группу ребят, чьи родственники не пришли. Они стоят возле стены и неловко наблюдают за тем, как радостно перешедшие делятся новостями. Отойдя в сторону от лестницы, я покусываю внутреннюю сторону губ и небрежным взглядом пробегаюсь по лицам людей, на секунду надеясь всё же увидеть отца. Покидая эту призрачную надежду, засовываю руки в карманы и прислоняюсь спиной к стене. Я совсем не чувствую разочарования. Это логично, предсказуемо — фракция выше крови, и это то, чему он меня учил. Была ли причина его отсутствия в том, что он не хочет тянуть меня назад воспоминаниями о жизни дома, или в том, что он отрёкся от меня, когда я покинула нашу маленькую семью? Второй вариант идёт в разрез с принципами Эрудиции, так что я быстро его отвергаю. На секунду прикрываю глаза и расслабляю плечи, стараясь не думать.Кто-то сжимает моё предплечье и я встречаюсь взглядом с Эриком. Мои кулаки сжимаются в карманах куртки, спина выпрямляется.— За мной, — он отпускает мою руку и уходит вглубь толпы. Я совершенно не понимаю в чём дело. Бесстрашный скрывается за поворотом, и я решаю следовать за ним. Медленно обхожу инициированных и их родителей, задевая кого-то плечом. Когда захожу в узкий коридор, догоняю мужчину. По трещинам в скалах вода собирается в тонкие ручейки и разбивается о пол крупными каплями. Несколько падают мне на щёку и я смахиваю их с кожи. Мне знаком этот коридор, тёмный и сырой. Тяжёлая рука Эрика ложится на моё плечо и сжимает его. В последний раз, когда он позволил себе неформально коснуться кого-то из перешедших, Кристина повисла над Пропастью. Хочет ли он повторить то же и со мной? Искоса я вижу, как мышцы на его скулах двигаются. Хватка ослабевает.— Вы расскажете, куда мы идём? — любопытство берёт надо мной верх, заставляя задать вопрос, что крутится в голове.— Сама сейчас увидишь, — мы снова поднимаемся по лестнице и доходим по следующему коридору до двери. Спрашивать ещё что-то не имеет смысла — я не получу ответа.Эрик останавливается и поворачивается ко мне. Острый взгляд его пытливых глаз сканирует меня, задерживаясь на лице. Напряжение растворяется и он приподнимает уголок губ. Открывает дверь магнитным ключом и жестом пропускает вперёд. Достаточно яркий свет белых, нехарактерных для Бесстрашия ламп на секунду сбивает меня с толку.— Здравствуй, Эбигейл.Чтобы привыкнуть к освещению, медленно осматриваю помещение. Серые плиточные стены оббиты белыми панелями, по углам размещены крупные контейнеры, расставлены длинные высокие столы. Эрудиты работают стоя. В центре комнаты подключён большой голубой экран. Настраиваются компьютеры. Я не могу найти в этом смысла и смотрю на Джанин. Её небесного цвета строгое платье успокаивает меня.— Здравствуйте, — киваю и жду, когда она решит всё объяснить. Касается ли это моего отца? Что-то произошло дома? Что в Бесстрашии делают Эрудиты?— Я рада тебя видеть. Мне сообщили, что ты делаешь большие успехи, — она легко улыбается, приглашая к стеклянному столу. Пытается расположить к себе, разрядить напряжение вокруг и позволить мне расслабиться. Она садится напротив меня, откидываясь спиной на спинке стула. Её осанка безупречна, голова откинута чуть назад, поза открыта. Ей нечего скрывать. — Тебе нравится в Бесстрашии?— Бесстрашие ответственно и рационально подходит к нашей подготовке. К финальному этапу отбора, к фракции присоединятся лишь лучшие, и займут места они среди лучших, — я нахожу одобрение в глазах Макса. — Это аналогия природного отбора.Я соглашаюсь, когда мне предлагают чашку чая.— Хорошо, что ты разделяешь нашу точку зрения. Ведь всё то, чего мы добились, в Эрудиции и Бесстрашии, обеспечено системой фракции, и очень важно защищать то, что мы построили на руинах прошлого, — Джанин делает глоток горячего напитка, держа в тонких аккуратных пальцах белую чашку. Её волосы опрятно уложены в незатейливую причёску.— Вы обустроили это место для защиты фракций? — я обвожу взглядом помещение. Возле двери вооружённый солдат. Эрик и Макс стоят за лидером Эрудиции, сложив руки за спиной. Чай согревает меня изнутри.

— Конечно, Эбигейл, — я слишком отвлечена, чтобы сразу заметить моего отца, что садится за стол рядом с женщиной. — Тебе следует дослушать, потом задавать вопросы.Я не хотела казаться грубой или невежливой. Его резкий комментарий — первое, что я слышу при встрече после многих недель. Он никогда не медлил с критикой. Необходимо исправить неправильные ответы. Правильные ответы должны быть подтверждены. Если ответ на вопрос неясен, его необходимо поставить на обсуждение. Некорректное поведение нужно обличить, и если есть вокруг другие люди — ты выучишь этот урок быстрее.

— Я слушаю, — я пронзительно смотрю на отца, а затем перевожу взгляд на Джанин.

— Ты абсолютно права. И мне нужно, чтобы ты была на моей стороне, когда мы применим все необходимые меры для защиты Чикаго, — её взгляд меняется, становится более острым. Сначала мне кажется, словно это какой-то тест. Не проверяют ли меня на верность фракции? Но что бы тогда делало здесь оборудование Эрудиции и все её представители? Я ощупываю почву.— Не думаю, что могу вам чем-то помочь. Я ушла из Эрудиции. И я верна Бесстрашию. ?Фракция выше крови? — разве не вы об этом говорили? — Джанин улыбается и поворачивается к Максу. Он начинает говорить.— Эрудиты, так же как и Бесстрашные, хотят защитить город. От той угрозы, что представляют собой Дивергенты, — это слово прорезает мой слух. С детства мне рассказывали, насколько они опасны, насколько уничтожительно их влияние для системы. Я наклоняюсь ближе к столу. Джанин продолжает за ним:— Дивергенты и Отречение, что укрывают их. То, что ты видишь вокруг — наш ответ этой угрозе. Они позволяют разрушительной человеческой натуре брать верх над интеллектом, заставляя принимать эгоистичные и неверные решения, — Джанин отставляет чашку, выравниваясь на стуле.— Природа человека — оправдание, используемое для объяснения того, что мы не в состоянии объяснить никаким другим образом. Оно возникло в результате нашего невежества и по мере того, как растет наше понимание, исчезает сам материал, из которого человек создан, — я подхватываю мысль Джанин. Ей нравится, что я понимаю, к чему она клонит.— Поведение — изначальное побуждаемое иррациональными силами, которые личность не осознает, — женщина слегка улыбается. Лёгкий прищур касается её взгляда. — Несмотря на поверхностные изменения в поведении человека на протяжении жизни, основная структура его характера остается в значительной степени неизменной, а...— ...А существенные изменения личности могут быть достигнуты с большим трудом и в результате длительного процесса, — я заканчиваю предложение за женщиной и смотрю на неё с интересом. Она кивает. — Что я могу сделать?На её лице удовлетворение — она довольна моим ответом. Отец медленно кивает.— Наши интересы совпадают, а цели чисты. Пока что нам нужно, чтобы ты приглядывала за остальными инициированными. Ты слышишь, о чём они говорят, видишь, как они себя ведут, знаешь, как они справляются, — я вижу мягкость в её лице. — Ты ведь можешь это сделать, верно? Второй этап подготовки — самый сложный, нам нужен свой человек внутри. Тот, кому мы можем доверять.Я перевожу взгляд с Эрика на Макса, затем на своего отца. Взглядом он подталкивает меня принять предложение.— Конечно, — подтверждаю ответ кивком и поднимаюсь, когда Джанин и отец встают из-за стола.— Замечательно. Кроме того, вскоре нам может потребоваться небольшая помощь в лаборатории. Мы позовём тебя, когда ты будешь нужна, — она улыбается мне и твёрдо пожимает мою руку. — А сейчас, проведи время со своим отцом.

Я не представляю, чем смогу им помочь в научном отделе, есть множество других людей умнее меня. Но глупо не принять такое предложение, не воспользоваться возможностью внесли больший вклад в систему. Отец благодарит Джанин и догоняет меня у выхода, солдат открывает нам дверь.Идя по коридору, мы молчим. Я складываю руки в карманы и чуть разминаю шею — это позволяет мне рассмотреть его, не задерживаясь надолго взглядом. За время моего отсутствия он совсем не постарел — та же седина на затылке, морщины на лбу, старые очки на переносице. Смотря на него, я должна вспомнить хоть один тёплый момент из детства. Но в памяти всплывают лишь фрагменты, когда он отчитывал меня. Многие Эрудиты воспитывают детей выступая в роли наставника, критика, не друга. Человека, который укажет на твои недостатки, заставляя совершенствоваться снова и снова. Они подготавливают нас к самостоятельной жизни и тому, что правду нужно искать самому. Таким является мой отец. Угловатый, неотёсанный, просчитывающий ходы наперёд.Мы выходим на свет Ямы, проходим сквозь поредевшую толпу в центр, смешиваясь с людьми. Я замечаю Питера, как он смотрит на меня, и не отвожу ответного взгляда до того момента, пока отец не останавливается у перил лестницы. Он некоторое время молчит, осматривая с ног до головы. Ему непривычно видеть меня в ботинках и чёрных облегающих штанах. Задерживает взгляд на моих синяках, что почти исчезли. Несколько раз собирается что-то сказать, на его лице замешательство. Рад ли он меня видеть? Увижу ли я его ещё?— Не подведи, — что-то мягкое проскальзывает в его взгляде и он немедленно разворачивается. В груди становится тесно, когда я смотрю в спину отца, и легко тянусь к нему рукой. Возможно, мне удастся остановить его и получить нечто иное, чем очередное напутствие. Несмотря на мои пальцы, что коснулись его плеча, он продолжает идти, поднимаясь вверх по лестнице. Я чувствую стыд за то, что попыталась его задержать, а моя ладонь словно приклеивается к бедру. Всё прошло совсем не так, как я ожидала. Он никогда не выражал свои чувства ко мне, почему же сейчас это меня огорчает? Когда отец пропадает из поля зрения, становится легче. Груз покидает тело. Словно ничего не было. Мне не дóлжно скучать по нему, мы больше не в одной фракции, больше не семья, чужие друг другу люди. Я неровно выдыхаю и чувствую тёплое дыхание на шее.

— Даже папочка тебя не любит, — Питер расслабленно опирается о меня, приобнимая за плечи. — Недостаточно хороша для него, да, умница?Я накрываю его ладонь своей, медленно разворачиваюсь. В его взгляде насмешка, на губах улыбка. Он может обижать меня, моих знакомых, мою фракцию. Но он не смеет трогать мою семью. Я позволила ему оскорбить мою мать, но отца коснуться не позволю. Мне становится противно, и я резко выгибаю его запястье, заламываю руку за спину. Он наклоняется вперёд, тихо шипит мне в плечо, хватаясь за меня свободной рукой. Я не хочу привлекать лишнего внимания и отпускаю его. Питер выпрямляется, поправляет стёганную куртку и раздражённо смотрит на меня.

— Тем не менее, разговаривая со мной ему не приходится притворяться, будто я хороший человек, — я разворачиваюсь, и поднимаюсь вверх по лестнице, чтобы дойти до тренировочного зала.

Я наношу удары по груше представляя, будто передо мной человек. Бью там, где должны быть висок, нос, подбородок, печень и солнечное сплетение. Я отталкиваюсь задней ногой как можно дальше, быстрее, сильнее, моё бедро вкладывается в удар по инерции. Подаю плечо вперёд, поворачиваюсь всем туловищем, слежу за тем, чтобы при ударе рука была параллельна полу. Поворачиваю подбородок к переднему плечу, резко выдыхаю воздух из лёгких и с каждым ударом возвращаюсь на исходную позицию.

Адреналин утихает, голова очищается, тело чуть дрожит. Я провожу ладонью по волосам и прикрываю глаза, выдыхая. Оборачиваясь, натыкаюсь на Фора. Он рассматривает моё лицо и мне становится не по себе. На секунду кажется, что от инструктора пахнет алкоголем. Я киваю ему в знак приветствия и обхожу, поднимаю куртку с пола неподалёку.— Это нормально, — я оборачиваюсь на голос Фора, — иметь проблемы в семье.

— У меня нет проблем в семье, — я отворачиваюсь и направляюсь в общую комнату. Скоро должны объявить результаты первого этапа. Я точно знаю, что остаюсь в Бесстрашии и, возможно, занимаю высокое положение — иначе Джанин не обратилась бы ко мне.

Трис выглядит подавленной, смотря на свой шоколадный торт. Волнуется ли она перед оглашением рейтинга, или что-то случилось во время разговора с родителями? Я видела её мать сегодня среди других взрослых, она выглядела очень неуместно. Ал обеспокоен не меньше, смотрит в одну точку. В компании перешедших за нашим столом тишина. Мы не сразу замечаем вошедшего Макса, который привлекает наше внимание лишь тогда, когда начинает говорить. Он сообщает, что следующий этап психологической подготовки будет гораздо сложнее, и что сегодня несколько инициированных нас покинут. Как один, мы смотрим на таблицу, на которой проявляются имена длинным списком. Мне не нужно много времени, чтобы найти своё — я четвёртая. Впереди меня урождённый Бесстрашный, Питер и Эдвард. Напряжение уходит и я расслабляю челюсть. Чуть улыбаюсь, ведь высокое положение приносит мне удовольствие. Возможно, парни сильнее меня физически, но у меня есть внутренние детерминанты, что помогут мне занять первое место на следующем этапе.

— Это чудесно, поздравляю! — Кристина радостно трясёт меня за плечи и обнимает, мешая двигаться. На моём лице застывает замешательство. Я не люблю объятия. Возможно, любила бы, если чаще получала их в детстве.— Это здорово, — Уилл улыбается и одобрительно кивает мне. Я пытаюсь отстранить Кристину., и она отпускает меня.

— Я очень рада за тебя, — Трис улыбается мне, и я нахожу её в списке предпоследней.

— Ты тоже проделала хорошую работу, — Кристина обнимает свою подругу. — Только посмотри!Я перевожу взгляд на Ала. Он последний. Последний в белой зоне. Мне хочется высказать слова поддержки, но я не думаю, что он нуждается в них или ищет утешения. Я не умею высказывать слова поддержки. Он добровольно проигрывал на первом этапе, отказываясь причинять боль остальным. Часть меня считает это неразумным. Другая — восхищается смелостью стоять за свои убеждения. На минуту я беру его за руку и чуть сжимаю большую ладонь юноши, пытаясь выразить моё присутствие. Он потерянно на меня смотрит и не знает, что сказать. В его глазах страх, безнадёжность, отчаяние. Ал чуть встряхивает наши руки, и отстраняется. Ему трудно наблюдать, как инициированные поздравляют девушку из Отречения с успехами в подготовке.