3 (1/1)
Третьей идет Кларисса. Алекс, впрочем, сомневается, а хорошая ли это мысль и готова ли она, но думает о том, что даже если все пойдет наперекосяк, у нее будет возможность сгладить внутреннюю бурю заключительной посиделкой с Джонасом. Ведь с ним-то она со времен острова говорила не раз. О том, что почему-то подсознательно откладывала этот момент и начала не с него, а с Ноны, Алекс почему-то предпочитает не думать.Они с Клариссой почти не ощущают неловкости друг с другом – просто между девушками словно присутствует какая-то незримая пропасть. И у этой пропасти есть свое имя. Они обе, кажется, берегут разговор о ней до того момента, пока не окажутся в темноте, где можно будет дать волю настоящим эмоциям, а пока просто сидят и тихо переговариваются все на том же диване.
Кларисса решила остаться в городе – помогать в школе, возможно, вести какие-то курсы, покуда не появятся мысли, в каком направлении двигаться дальше. Девушка выглядит уставшей, но в то же время из нее словно выкачали всю злость. Алекс не может решить, хорошо ли это. Они все изменились – но в лучшую ли сторону? Многое ли она отдала бы за то, чтобы не мучить себя подобными мыслями, а огрызаться Клариссе в ответ на очередную колкость? У нее нет ответа на этот вопрос.Стоит двери за ними закрыться, девушка обхватывает себя руками. Она знала, что так будет, но решила, что и так бегала слишком долго. Или позволила себя убедить в этом. Имя Джонаса, который подбил ее на все это, отдается в голове и сердце яростным желанием как следует ему треснуть. Не лучшие мысли, но, по крайней мере, они отчасти притупляют страх.Кларисса замечает ее дрожь. Она морщится и горько спрашивает, по-прежнему ли Алекс считает ее монстром, на что девушка только сильнее стискивает зубы и пытается совладать с собой – слишком уж неоднозначно звучат эти слова. Ее глаза не отливают багрецом, но разум отчаянно продолжает параноить, крича, что это может быть очередным трюком.
Все решается секунду спустя – когда Кларисса сквозь слезы спрашивает, можно ли считать человека монстром, добавляя дрожащее ?…когда он сломлен изнутри?, и Алекс приходит в себя уже обнимая ее и захлебываясь слезами. Они обе делятся воспоминаниями и несбыточными мечтами, выворачивая наизнанку души и говоря о самом болезненном и сокровенном, обмениваясь тем, что тонной острых булыжников лежало на сердце – так по-разному, так схоже, имеющее горечью срывающееся всхлипом с языка имя – Майкл.Эти семь ?адских? минут перетекают в час, но их никто не тревожит, позволяя выговориться, и когда девушки выходят к друзьям, с красными опухшими лицами, то окунаются в атмосферу молчаливого понимания. Что немаловажно, она не имеет ничего общего с жалостью, а потому когда Джонас аккуратно приобнимает ее – Кларисса же оказывается в объятиях Ноны, а Рен тем временем разливает по стаканам воду – Алекс позволяет себе усмехнуться и неловко пошутить о том, что их семь минут уже вряд ли будут такими уж кошмарными.