3. Три (1/1)
- Полтора часа до тренировки, - остужает его пыл Амами, не переставая, впрочем, тискать за задницу, протиснув под резинку трусов ладони.
Голос у него вполне себе ровный, можно подумать, что у него все нормально, он газету читал или чай пил, а не целовался последний сколько там минут? Причем с неожиданной страстностью.Еще полчаса ехать, помнит Ицуки. Мягкий бок дивана тактично упирается ему под колени, мешая выцепить ускользающую из пальцев "собачку" на ширинке Амами, заставляя думать о том, как успеть все сразу.Если полчаса ехать, и только час остается.- Презервативы во внутреннем кармане куртки, - отвечает он на это, спускаясь губами до подбородка Амами, прикусывая изгиб колкой от щетины челюсти.
Амами перекладывает ладони ему на пояс, усаживает на подлокотник дивана, голой задницей на омерзительно холоднуюкожаную обивку, так и не потрудившись подтянуть на место трусы.- Ты не завтракал, а мне еще бриться, - рассудительно, с расстановкой говорит, снова целуя Ицуки в губы, руками сдергивая его трусы полностью вниз, освобождая уже бодро торчащий член.
- Не веди себя как старик, - шепчет тот, прикидывая, добежит ли сам до куртки и если да, то как быстро.И с собой ли у него лубрикант.Амами берет его член в ладонь, проходится раз по всей длине, осторожно, слабо надавливая. Растирает каплей выступившую на головке смазку, и резко, не давая Ицуки продолжить тему про стариковские фразочки, сбросив его руки, садится на колени между его разведенных ног.Ицуки успевает только попытаться опереться руками в подлокотник и спинку, догадываясь, что сейчас будет - и ладони его скользят, он плюхается назад, вытянутыми руками упираясь в сиденье, чтобы только удержать корпус на том же уровне, что и сжатые руками Амами бедра.
Неудобно - это не то слово.То ли действительно не заметив, то ли просто делая вид - Амами крепче сжимает пальцами его за бедро, неожиданно больно, и накрывает губами член, вбирая головку, прижимая языком к нёбу. Пальцами другой руки кольцом пережимает ствол у основания.Сосредотачиваясь только на том, чтобы удержаться на вытянутых руках, Ицуки чувствует, как они дрожат, прогибаясь в обмякших локтях. Амами выпускает его изо рта, сложенными плотным кольцом пальцами прослеживает ствол, натирает большим пальцем бордовую от прилившей крови головку. Ицуки чувствует, как то ли от натуги, то ли от ощущения, что у него сейчас просто взорвутся яйца, краснеют и горят уши и все лицо. Жар течет по шее и груди, в животе и в паху все сведено, как почти болезненной судорогой.Так и не разжимая, медленными тугими движениями проходясь по члену на всю длину, другую руку Амами вытягивает, пройдясь жесткими пальцами от паха, по поджавшемуся твердому животу и ребрам Ицуки, и вжимает ладонь ему в грудь, надавливая.Ицуки стонет рвано, чувствуя, как руки подламываются. Он плюхается на спину, тут же хватаясь за спинку дивана и край сиденья, раскинув неловко ноги и попытавшись двинуть задранными на подлокотник бедрами. Пальцы Амами спускаются по стволу, и пока Ицуки привыкает к новому положению, мягко сжимают, перекатывая, мошонку.
- Ты мог бы сгонять за резинками, - шепчет задушенно Ицуки, странным образом умудрившись закинуть одну ногу присевшему Амами на спину.-Конечно, - просто соглашается Амами.И накрывает его член ртом, вбирая медленно и глубоко. Всё, что видно Ицуки из ломкого и неудобного положения - это его собственный живот, макушку с растрепавшимися волосами Амами и собственные же коленки нелепо раскинутых ног.
Амами берет глубже, чем он думал. Откуда только умеет...так. Впуская в узкое до стона горла, плотно сжав губы, пальцами лаская мошонку, останавливается, сглатывая, так, что Ицуки стонет, нажимая ему пяткой на спину, стараясь дернуть бедрами.Амами его не отпускает, стискивает пальцами над бедренной косточкой, удерживая на месте, отстраняется, вдыхает глубоко, выпустив изо рта, и проделывает это же с ума сводящее действо еще раз. Ицуки теряется на моменте, когда хочет вцепиться ему в волосы, и что-то сказать.Потом остается на порядок меньше времени до тренировки, Амами выцеловывает ему, дышащему тяжело и через раз, бедра, обмякший после оргазма член, не отрывая губ проходится до пупка, оглаживая безвольно закинутые ему на плечи ноги Ицуки.
Разжимая сведенные пальцы, которыми цеплялся за собственные же волосы, Ицуки поднимает глаза, сдвигает от лица задравшуюся футболку, которую сжимал зубами, оставив мокрое пятно слюны. Перед ним Амами, для лучшей фиксации держащий его под бедра, с невозмутимейшим видом, глубоко вбирая кожу, целует его, прикрыв глаза, и спадающие волосы щекочут Ицуки живот.
Он выглядит невозмутимейше - словно кто-то другой буквально только что демонстрировал тут на Ицуке искусство "глубокой глотки".В голове Ицуки вопросы "откуда ты, блядь, так умеешь", "продолжим" и "сколько времени" сливаются практически в одно, и он решает еще немного не двигаться, сосредоточившись на приятной посторгазменной неге, растекшейся по телу, и губах Амами, горячо втягивающих кожу на животе.
А потом Амами просто поднимается, крепко поцеловав его в колено, и спокойно уходит в ванную. Несколько офигевший от такого поворота и еще ожидающий продолжения, уже с его дебютом, Ицуки через несколько минут плеска воды слышит дребезжание электрической бритвы, и закрывает ладонью влажный от пота лоб.- Ты серьезно? - кричит он, надеясь перекричать шумы в ванной. - И это всё?
Амами выходит через несколько минут, когда Ицуки уже стекает с дивана на пол и шарится в поисках своего белья.- Сделать тебе чай? - спрашивает он, выуживая из шкафа рубашку. - Позавтракаешь, и едем.Ицуки смотрит на него снизу вверх, с пола, уронив ладони на коленки, и качает головой, нахмурившись.- Игра в одни ворота мне не нравится, - важно и веско сообщает он. - Где ты научился такой херне? Глубокая глотка это последнее, что ожидаешь от даймё вроде тебя.- У даймё вроде меня тоже есть жизнь и предпочтения, - хмыкает Амами. - Тебе, так понимаю, не понравилось.Ицуки смотрит в его спину, не зная, улыбается он или нет, но по тону его совершенно такого не скажешь. Серьезен, и даже не спрашивает - утверждает. Вопрос идиотский и раздражающий настолько, что он тянется и цепляет Амами пальцами за петельку джинсов над ремнем и дергает.- У меня такого еще не было, - честно и негромко сообщает он, надеясь, что к нему обернутся после такого важного заявления.Амами не оборачивается.
- И это было реально круто, - добавляет Ицуки, пожав плечами и громче заканчивает. - Мне понравилось. Но я, знаешь ли, тоже кое-что могу!- Очень интригующе, - в голосе Амами явно слышна улыбка. - А я уж думал, ты сексом только под кайфом занимаешься и мало навыков из этого дела выносишь.Ицуки понимает, что петелька для ремня не выдержит его гнева, какими бы там не были фирменными и качественными джинсы Амами, но дергает еще раз напоследок и опускает руку, злясь на все сразу. Не то чтобы он собирался это отрицать - очевидные вещи, Амами это слышал из уст самого Ицуки, и видел (хорошо, что только частично), поэтому спорить и злиться нет смысла.Тогда, огорченного "неудавшимся" вечером, вынутого руками Амами из клуба, отнятого этими же руками от тела какого-то левого парня и увезенного на квартиру, еще не отошедшего от магии марок Ицуки никто не тянул за язык. Амами, правда, кажется кто-то тянул за уши, потому что он внимательно (как оказалось) выслушал весь тот автобиографичный бред, что Ицуки без задней мысли на него вывалил.И вот оно аукнулось.
- Ну ты мудак, даймё, - всё равно озвучивает Ицуки. - Мог сделать вид, что этого не слышал. И просто оставить это, ну... между нами.- А оно между нами, - выкладывает на диван рубашку на плечиках Амами и оборачивается, наклоняется к Ицуки. - И я с удовольствием узнаю, что ты там умеешь.- Всё равно мудак, - морщит нос Ицуки, но поцелуй в губы все-таки принимает.Дальше собираются они почти молча, и Амами ждет Ицуки у дверей, пока тот ищет свой легкий шарф и подходящую под него рубашку.На тренировку они успевают впритык, но менеджер ничего не говорит.А вечером того же дня, уперевшись в колени заинтриговано следящего за ним Амами, сидящего на диване, раздвинув ноги с расстегнутыми спущенными штанами, демонстрирующий свои невероятные навыки в сексе Ицуки, надевая губами на его твердый член презерватив едва не давится неудачно соскочившей резинкой. И отплевавшись и уйдя от неизбежных попыток помочь,справившись с почти детской обидой, несколько минут наблюдает, как Амами, оказывается, может искренне долго смеяться.