Часть 15: Серая лютня (1/1)

—?Уминайте от пуза! —?почти угрожающе воскликнул Игнариус, гостеприимно щеря потерявшие остроту клыки. Он щедро плюхал в миску каждого наваристую, пышущую жаром и ароматами массу, и раскатывал блюда по здоровенному, грубо сколоченному столу с точностью бывалого триадника. Его большие руки за всё это время, кажется, стали только мясистее; но теперь это были руки не ловца Сферы и неутомимого драчуна, а энергичного, закалившего себя простым трудом человека. Демона. Он сказал, что не отпустит всех их: ближе к ночи придут его друзья, чтобы повеселиться. И, как ни удивительно, в этом не было никаких тревожных подтекстов. В ту ночь к нему в гости действительно пришли друзья?— из бывших Яростных, и новых соседей. Вольное поселение Подгорный Плёт разрасталось со скоростью быстролиста?— даже из-за моря прибывали всё новые скитальцы и их отпрыски. Когда Делюж, или как его величали в народе, Подводный Корольчик, неловко и негаданно одолел Плернес, и костлявая, уродливая рука её скрючилась над водой по-новому, да совсем затихла, море стало трижды спокойнее. Через пару месяцев пошли суда. Появились первые гильдии корабельщиков и гордые шайки мореходов.—?Я сначала не поверил,?— мотнул головой Игнариус, и обрубок его левого рога изобразил в воздухе заковыристую петлю. —?Ну, что титаноборцы?— это вот вы. Что б я сдох в такое поверить! Чтец усмехнулась в ложку. Десятая Триада размеренно ела. Все, кроме Мэнли. Этот любил, когда угощают поизысканнее. А такое случалось. Жители расцветающего Нижнекрая проникались своими героями всё глубже и часто предлагали и еду, и кров, и подарки. Да всё удивлялись, почему их на одного больше, чем следует. В конце концов ?эта, которая с ними? ничего не делает. Даже в бою?— просто стоит где-нибудь вдалеке. Просто стоит. Иногда наклоняет голову.—?В народе ходит лихое убеждение, что вы и есть?— эти, настоящие! —?горячо выговорил Игнариус, а потом вдруг прижух голосом. —?Ну, Книжники. Только тебя никто не признаёт. Чтецы, кажись, среди богов не ходят. Чтец дёрнула плечами и раздавила выгнутым черпалом какую-то варёную ягоду.—?Книжники. Да вам просто люто везёт. Всегда везло,?— пробурчал демон, громко прихлебнул из кружки и прошёлся беззлобным, но странным взглядом от Чтеца к Оралеку через Ти`зо и обратно. —?Ночекрылые. У вашей Триады с самого начала была фора. Эта бесконечная Милость. Не знаю, чем вы настоящих Книжников так подмазали…—?Они сами когда-то были этой Триадой,?— сказала Чтец и все заметили, что Баркер стал причавкивать пастью значительно тише: знак неоспоримого уважения. —?Именно Ночекрылые встречали идущих к свободе на вершине горы Алодиэль. Прежде, чем пропасть и присоединиться к звёздам. Игнариус выслушал. Потом пошкрябал короткими когтями поперечный срез рога, будто тот мог что-то чувствовать:—?Интересно, как они поступили со своим Чтецом. Чтец ничего не ответила. Ловкач, незримый, стоял у неё за плечом и крайне заинтересованно подпирал ладонью подбородок. Сандра фыркнула из глубин Кристалла, даже носа оттуда не показав.—?Книжники… —?в задумчивой растерянности гостеприимный демон опустил взгляд в кружку и чуть не влез в пенку седеющей чёлкой, закрученной в кок. —?Они же, ну, там. Ходят себе среди звёзд. Шляются. А вы тут капусту жрёте. Я же вас всех на обрядах гонял. Какие вы Книжники…—?Ты звучишь не очень уверенно,?— заметила Чтец и наконец подняла на него глаза. Чтобы увидеть, как Игнариус тяжело, весь в каких-то метаниях, трясёт головой:—?Да кто вас, бесов, знает. Какой демон вас разберёт.… Весь следующий день шёл сильный, гвоздящий дождь. Землистую дорогу предгорья наверняка размыло в жижу, но Чтец сказала ?пора отправляться?. И они отправились. Ти`зо сонно всхохлился, укромно спрятанный у Оралека за пазухой. Глаз Делюжа косился с завистью. Сам он выползал из хижины неохотно, ёжась, как пиявка на льду:—?Здоровяк мог бы облегчить жизнь этого героя. Демон Десятой Триады бросил короткий взгляд вниз.—?Если здоровяк соизволит протянуть лапищу, этот р-рыцарь мог бы с к-комфортом… —?Сэр Делюж не договорил и, заметив какое-то зарождающееся движение, с силой зажмурился в испуге. Оралек вытянул над ним руку. Капли затарабанили по тыльной стороне серой, когтястой ладони, как по кожистому, затвердевшему от времени зонту. Герой Морского Доминиона, привыкший жить в воде, но не терпящий, когда она падает сверху, осторожно открыл глаз и просиял.—?Эй, а я б тоже того этого?— с комфортом! —?враз пронюхал об удобствах Баркер, не спеша пускать лапы по мокрющей земле. —?Ты, с хвостом не там, где положено! Алмер хмуро обернулся, на кончике носа у него зрела большая капля.—?Понеси меня!—?А сам что, облезешь?—?А может и облезу! Всякое я слышал о местных дождях.—?Самый обычный дождь. Баркер поморщил нос и вскинул вверх передние лапы:—?Oh c`mon! Ты же любишь псов!—?Да,?— усмехнулся Алмер. —?Но ты среди них?— откровенная псина.—?Вот и неси меня!—?Я скорее сам облезу. Через минуту Чтец смотрела с придверного порога, как Альмер, ворча, несёт Баркера и оттопыривает накидку, чтобы укрыть короткошерстную пёсью спину. И как лыбится на его плече острая морда под сникшим от дождя ирокезом. Игнариус смотрел, как они уходят: на блестящие крылья Тамиты, на древесные, протянутые навстречу дождю руки Мэнли и его задранный нос. На шляпу Тарика, на полях которой сейчас можно было пускать бумажные кораблики. На змеистые следы Удмилды. На счастливого щенка на груди мальчишки. На героического червяка под большой ладонью.—?Я сначала не поверил,?— повторил он тихо, а потом упустил смешок пара. —?А ведь когда-то давно, завидев Яростных, под хвост накладывали…—?Если хочешь, мы можем взять тебя с собой,?— сказала Чтец.—?Смеешься? Куда мне… —?уронил никчемно-рогатую голову Игнариус; потом посмотрел на раздутые, куцые руки и вдруг улыбнулся. —?Не пойду! Ты бы видела, какая у меня тут растет краснокапуста! Чтец с улыбкой кивнула в ответ и взялась за его большое плечо:—?Прощай, Игнариус.—?Постой… Погоди, Чтец. Забыл спросить. Он не забыл. Но дожидался верного момента.—?Расскажи, как там Рогулька.…—?Что у тебя на душе? Я заметила, ты бледнее и тише обычного. Тарик даже не встрепенулся. И не пожелал уйти, когда она вдруг оказалась рядом.Фургон шёл. Менестрель сидел на его носу, как призрачный возничий на козлах. Мимо проплывали безмолвные статуи книжников. Белые, даже в ночи.—?Вам не стоит беспокоиться обо мне, мадам Чтец. Вы идёте на бой и должны отдохнуть, -сказал Тарик, едва шевеля губами. Лютня укрывала его сгорбленную спину панцирем и впивалась струнами в позвонки. Он давно не играл. Будто пальцы его высохли и ослабли. А последние силы уходили на то, чтобы держать на лице улыбку в её присутствии. Хоть он и не смотрел на неё. Бесцветный взгляд Одинокого Менестреля был устремлен в небо. Звезда Титана всё ещё сияла наполовину и не сходила с места. Зависла прямо над фургоном, и будто бы путешествовала вместе с ними.—?Ты как будто кончаешься,?— сказала Чтец и села рядом, не касаясь его даже краешком плаща. —?Я могу только видеть. Видеть, как все. И совсем не могу тебя прочитать. Только тебя. Будто ты был написан… неестественной рукой. Или невидимыми чернилами.—?Может быть это от того, что меня не написали,?— чуть слышно прошелестел Тарик, глядя вверх; две половинки одной звезды отражались в его глазах, и оттого она становилась как будто бы целой. —?Меня спели. Чтец сидела рядом заворожено и ждала, когда он к ней наконец обернётся.Фургон шёл, почти не скрипя. Изваяния Книжников почти не смотрели в их сторону.—?Я не кончаюсь,?— с тоскливой улыбкой взглянул на Чтеца Тарик. —?Напротив, скоро меня станет гораздо больше. Она не выдержала и хватко укрыла его ладонь своей. Менестрель не исчезал, не растворялся и не тускнел. Он даже не встрепенулся. Только осторожно поднял руку, опустил лицо, спрятав его за шляпой, и очень благодарно поцеловал кончики её пальцев, тихонько вышептав в них:—?Когда мы доберемся до Ворот. Когда мы встретим Селесту… Мадам Чтец, прошу вас, не думайте обо мне.… Они добрались до Ворот. И встретили Селесту. Кажется, после того, как на небе зажглись титановы звезды, она ни на день не покидала свой пост. Она выглядела темнее ожога от костра. Пальцы её держали Чёрную Лютню за горло, точно большую, дутую змею.—?Тарик, ты готов? —?спросила она вместо всяких приветствий строго и ровно?— как говорила десятки раз. И казалось, вот-вот послышится традиционное, мягкое согласие в ответ…—?Нет, Селеста,?— покорно отозвался Белый Менестрель. —?Но разве это когда-то имело значение? На её лице,?— смуглом, точёном, сначала отразилось раздражение, а потом вдруг всего на секунду?— скользнула тень страха.—?Возьми свою лютню, Тарик.—?Конечно, Селеста.—?Играй, как в последний раз.—?Пой, как в последний раз.—?Что происходит? —?с порывом выступил вперёд Оралек, и налетел взглядом на поднятую в останавливающем жесте ладонь Менестреля, точно на невидимую стену. Десятая Триада растеряно переглядывалась. Книжники склоняли каменные лица и смотрели стыло и безучастно. Наглухо закрытые ворота врастали глубоко в землю. Ти`зо беспокойно переступал лапками, не находя себе места на плече друга-демона.—?Нам стоит вас оставить? —?спросила Чтец, стараясь окаменеть стучащим сердцем, как все безликие Книжники вокруг.—?Нет. Вы должны остаться, друзья,?— сказал Тарик, не сводя с Селесты взгляда?— нежного и отстраненного одновременно.—?Мы должны играть,?— напомнила та резко, будто чиркнула кресалом.—?Ты права, Селеста. Я был очень рад хоть недолго…—?Не надо! —?вдруг всколыхнулась привратница и стиснула зубы, возвращая должное самообладание. —?Мы должны играть. И он ударил по струнам. Со статуй взметнулась вековая пыль, будто от незримого землетрясения.—?We come to a time, when once an ageThe Eight Scribes gather before us*,?— затянула Селеста каким-то звенящим, неестественным голосом.—?Селеста,?— сделав шаг вперед, шепнул Одинокий Менестрель сквозь тонкую, проникновенную дрожь струн.—?The stars have aligned that the lucky fewMight rise from the torment of solus,?— та, не прекращая петь, нахмурила брови, закрыла глаза и сделала шаг ему на встречу.—?Мы сослужили им хорошую службу. Теперь всё в руках Книжников.—?The Rites begin anewThe mercy of our Scribes…—?Я был так счастлив… Десятая Триада стояла перед ними, как перед зарождающимся смерчем?— не зная, бежать или пропасть. Когда Менестрели наконец преодолели свой последний шаг друг к другу, их лютни, не теряя ни единого звука, вдруг слились в одну. В инструмент-чудовище с двумя головами, двумя шеями и одним глубоким чёрно-белым брюхом под целой сетью множества струн. А сами Отражения… Ритмы безжалостно ломали их, мелодия бережно склеивала по-новому. И из темных и светлых красок, из уверенного голоса и нарывного плача струн, обретало форму совершенно новое существо. Или, наоборот, невероятно древнее… Харн Певец времени?— небесный титан, знающий и жар солнца и ледяной блеск луны, смотрел из-под маски. Звезда Титана вспыхнула во всей своей целостности. Мелодия никуда не делась, голос Селесты по прежнему пел ритуальную песню. А голос Титана раздался у Чтеца в голове совсем беззвучно:< Приветствуем тебя на нашем последнем Обряде, Чтец. Надеемся, ты победишь. > Она вдруг осознала, что её Триада облачилась в маски. А напротив них?— за Книжниками, былыми Книжниками, от которых теперь остались только духи и звездные отражения, зажёгся огромный, серебристый костёр. Харн Певец парил над его пламенем, будто восседая на троне в странной позе. Он развалил в стороны острые колени, поджав под себя ноги, похожие на конечности сатира или демона. Три длинных когтя-пальца перебирали бесконечные струны с нежностью, которой любовник одаривает избранницу, оглаживая её волосы. Чтец была так захвачена образом и музыкой Титана, что едва наблюдала за ходом боя. Кто-то куда-то бежал, и кто-то что-то бросал, выполнял безукоризненные передачи…—?Это настоящие Книжники?< Те из них, которых мы помним,?— пальцы осторожно шевелились, Титан только смотрел; серые локоны лились по его лицу и телу, как река. —?Однажды они устроили нам настоящее представление… Мы не думали, что Обряды могут быть… такими. Они сделали их лучше. Красивее… А мы добавили музыку. И остались служить. >—?Всё это время… Тарик и Селеста служили Книжникам?< Одна?— старым, другой?— новым. Но сейчас мы?— не Тарик, и не Селеста. Мы?— Харн. И чтобы наша звезда погасла, дабы зажечь новые, Книжникам придётся нас победить. >—?Они?— не Книжники. И ты, в отличие от остальных Титанов, это знаешь.< Только потому что Книжники ходят среди звёзд и называются в Книге другими Именами? В Книге мы называемся Харном, но это не мешает нам быть Тариком и Селестой. А ходить среди звёзд однажды смогут все. Небо общее?— для всех миров. Для Саара, для Нижнекрая, для Саарианского Союза… небо одно. Каждый однажды… >—?Если ты что-то с ними сделаешь… —?медленно выговорила Чтец.Небесный Титан мигнул выразительными глазами. Один из них был чёрный, как ночь. Второй отливал солнечным золотом.< Мы? Это твоя Триада, и тебе её направлять. Делать… Смотри, они нас побеждают. > Десятая Триада стремительно тушила серебристый огонь. И Мер пятился перед поступью Оралека. И его генерал уступал мальчишке-дикарю. Тень легендарной Гарпии жалким комочком забивалась под крыло Тамиты. А великий предок Ти`зо молча признавал могущество потомка. Интересно, какие лица были у них всех?— там, под масками… Песня Селесты и музыка Тарика накрывали гору Алодиэль торжественной, невесомой лавиной. Титан посмотрел вверх:< Вот и всё. Теперь Ворота распахнутся, и путь к Свободе будет открыт. Вы же все этого хотели? Ты же так говорила о своей цели, когда Селеста спросила о ней в первый раз? > У Чтеца пересохло в горле.< Но мы не можем тебя пропустить. Даже, если бы могли… Ты внимательно читала Книгу. Ты знаешь, что однажды став Чтецом Триады, ты уже никогда не будешь свободной. Твой голос отдан Нижнекраю. И эта ноша останется с тобой. Навсегда. > Она увидела, как Ворота распахиваются. И все они уходят. Поднимаются в гору к потоку. Они бегут. Не оборачиваясь, не думая о ней. Алмер, Баркер, Мэнли, Делюж, летят Тамита и Ти`Зо, Удмилта ползет, тяжело переваливая свои кольца. Даже Оралек… Даже он… Её и саму в этот момент будто бы охватывает серебристым пламенем. Таким обжигающим, таким удушающим, что она разгорячено хрипит им вслед во всю силу:—?Стойте! Вы все! Вы… Титан смотрит. Десятая Триада идёт.—?Вам никто не позволял! Свобода, слава, всё это?— для них. В конце концов, кто хоть раз отдал молитву Чтецу Книжников? Кто знает, как на самом деле они все сражались? Что она не просто стояла рядом с книжкой в руках. Не просто стояла! Она не просто! Она… Она хватается за них ментально и пытается заставить. Но освобожденные, они не поддаются более её опеке. Её власти…—?Да кто бы вы были без меня?! Горстка преступников в жизни и неудачников в обрядах! Вспомните, кто вытащил Нижнекрай из зловонной ямы, куда вас всех сбросили! Благодаря кому вы стали здесь?— здесь! —?героями? Это была я! Вы все выжили моими усилиями! Они не остановились, и тогда она сказала им. Сказала про каждого. Надавила на самое. Вырвала из всего прочитанного в них то, что отзовётся побольнее и прошлась фразами, точно плетями по их удаляющимся спинам. Особенно по Оралеку. Особенно?— по нему. Чтобы не зажило на предателе, чтобы не зализал никакой медициной. Титан, кажется, сплетал из её ярости, из её обиды, из её разочарования всё новые и новые струны. И играл, играл мастерски, как не умел даже Тарик.< Ты кровоточишь привязанностью. Мы пониманием. Все Чтецы боятся остаться в одиночестве в самом конце. Ты думала, что они персонажи, которые скачут по твоей указке… >—?Я хотела для них только добра,?— Чтец резко обернула к Титану горячее и мокрое лицо. Харн Певец времен смотрел понимающе, почти по-наставнически:< Те, кто складывает песни или пишут Книги, тоже часто заканчивают их… хорошо. Но чем больше чувств знает ведущий, тем острее струны на его лютне, тем надломленнее голос и чернее чернила. Те, кто под твоей рукой?— живые, вёрткие, и лучше поскорее остановиться и отпустить их, пока Нижнекрай не свёл тебя с ума. Застряв здесь, Чтецы долго ходят в демонах, а потом превращаются… >—?В Титанов,?— глухо сказала Чтец. Небесный Титан кивнул:< Те, кто доживает. Но тебе необязательно ждать. Ты была дорога Тарику, и потому мы тебе расскажем. Ты умеешь читать, верно? Но ещё ты умеешь и писать… Перепиши себя такой, какой ты была или какой хочешь быть. Вложи душу, голос?— и тогда ты сможешь создать тех, кто никогда не предадут заложенную в них цель. Это может быть кто угодно. Даже тот, кого нет. Даже тот, по кому скучаешь>.—?По кому же скучаешь ты, Харн? Песня Селесты оборвалась. Струны дрогнули и затихли. Вопрос лег меж Чтецом и Титаном, тяжёлый, как голова статуи, которая полетела вниз. Разноцветные глаза Певца времен мигнули во второй раз:< Все моё представление… Ты смотрела на меня, ты смотрела на них… но пальцы твои были на буквах Книги, как на струнах. Ты рыдала не над нашим представлением… Ты рыдала о нас… > Не совсем так. Неимоверным усилием Воли она оставляла частицу сознания на станицах Книги, но эмоции и чувства ее были на поверхности. Она рыдала и о себе, и о бросившей своего Чтеца Триаде, и только потом уже?— о них. Она поняла, что всё это?— представление всего несколько мгновений назад. И теперь Чтец расправила плечи. Провела ладонью по лицу и сказала куда-то мимо Харна:—?Вы поёте не ту песню. Пронзительная секунда тишины. Пропали иллюзии Книжников, пропали их древние статуи, пропала даже сама гора. Осталась только Чтец, только Титан. И только ласковый, скорбный мотив, вдруг пробившийся, как слабый росточек из земли:From the plains that sleep belowTo the canyons open wideHear the song of gentle mourningFor the lost and lonesome bride*—?Ты говоришь, что это Харн спел их,?— сказала Чтец, чувствуя как ветер далёких равнин и каньонов забивается под капюшон. —?Но нет. Вначале были Селеста и Тарик. Харн пришёл позже. Образы мужчины и женщины, которые создавала Чтец, были все ещё слишком бумажными. И здорово смахивали на двух знакомых менестрелей.—?Давным-давно, когда Изгнание по Реке еще не было судебным наказанием… Твоя невеста… она не хотела выходить за тебя, верно? И поэтому бросилась в воду. Она всегда была пугающе решительной.On the hill and in the valleyWhere the weeping flowers hideFrom the song of gentle mourningFor the lost and lonesome bride Запах цветов, едва уловимый, отчего-то щипал глаза. Он метался, лежал, вгрызаясь в землю, подолгу стоял и смотрел вниз. Искал, всё время искал.—?Ты любил её. Ты по-настоящему любил её, готов был последовать за ней куда угодно. И последовал. Не для того, чтобы быть с ней - тебе нужно было знать, что она жива. Что она не погибла… из-за тебя. Этого было бы достаточно. И сотни лет ты бродил здесь, не находя ни смерти, ни покоя. Пока не стал демоном, а затем Титаном.Now he roams through hill and valleyAnd the canyons open wideSinging songs of gentle mourningFor his lost and lonesome bride Он всё время искал. Всё время.For his lost and lonesome bride —?Поэтому ты их создал. Стянул новой историей. И разделил надвое всё свое горе и всю свою любовь. Ни один Чтец не хочет остаться в одиночестве в самом конце. Ветер стих. И перестала шелестеть сухая, как старый нарыв, трава. Титан смотрел. Пальцы его были недвижимы, а по лицу текли слёзы, оставляя полосы - тонкие и блестящие, как струны.< Неплохо написано,?— прозвучал Певец времен чуть погодя. —?Мы впечатлены представлением и желаем служить. Позволишь ли ты нам остаться? >—?Если хочешь ходить среди нас, а не среди звёзд… Если хочешь заслужить прощение, пусть у их истории будет счастливый конец.… Она открыла глаза, и не увидела в небе ни одной звезды. Зато в следующий же миг над ней склонились двое. Селеста смотрела с твёрдым нетерпением, пытаясь скрыть за ним свою растерянность. Тарик, придерживая Чтеца за плечи, помог ей присесть:—?Я прошу прощения за все… неудобства, которые вы могли перетерпеть. Чтец смотрела на обоих во все глаза, как полоумная. А потом с диким порывом и колотящимся сердцем заключила обоих в объятия. Они были тёплыми, совершенно теплыми, живыми! Живые, живые люди?— не персонажи. Ни на одну капельку чернил. Ни на одну ноту! Менестрели замерли у неё в руках, как дети в кольце светлячков. И кажется, не могли понять, отчего её так трясёт. Чтец смотрела?— сквозь подступающие слёзы, поверх их стиснутых плеч на ворота, которые остались закрыты. На две лютни, что лежали поодаль и походили на два уставших, наконец нашедших свою гавань, корабля. И на всех них… На то, как они все тяжело и озадаченно поднимаются на ноги. Они не уходили. Они и не думали уходить: спустя время Селеста обратилась к ней. Первая. И впервые:—?Чтец Ночекрылых. Я не могу знать всего, что произошло недавно, но помню каждый ответ, который был дан мне у Ворот. И, кажется, я… какая-то часть меня предлагала каждому из твоих спутников то, что они желали больше всего. То, что было однажды произнесено. В обмен на твою свободу. Они выбрали тебя. Если тебе это важно, каждый из них выбрал?— тебя. Мне неведомо, зачем и как был оценен этот выбор. Но он состоялся. Я посчитала, что ты должна это знать. Чтец стояла и чувствовала, как в животе гуляет ветер тех равнин и каньонов; она тоже долго бродила, но, кажется, наконец, нашла… Кажется, она нашла, что искала. Селеста взглянула ей в лицо в последний раз и пошла к Тарику. Первая. И впервые. Чтец проводила её взглядом, посмотрела на свою Триаду. На мгновение опустила глаза. Потом вдохнула поглубже и бросила себя вперёд широким шагом:—?Послушайте! Её Триада обернулась к ней медленно, но верно, как спящие цветы к рассвету:—?Недавно я приняла решение и сказала слова, недостойные ни Чтеца, ни друга. Простите меня, Новые Ночекрылые. Простите меня, друзья.