Долгий путь. (1/1)

—?Сандра! Немедленно сделай то, что я тебе приказываю! —?блондинистый юноша буквально визжит, но полуосязаемый дух лишь сильнее расплывается в ухмылке, обнажая ровные ряды зубов, а потом?— смеётся ему в лицо.—?Нет. Не сделаю. Ты мне не указ. Пойди лучше поори на бесов, от этого хотя бы какая-то польза будет.Остальные два члена триумвирата Ночекрылых смотрят на перепалку устало. Они уже привыкли к тому, что своевольная призрак постоянно выводит их чтеца своим непокорством. Юноша с только-только растущими рогами даже не отрывается от своего занятия?— он осторожно перемалывает в ступке какие-то лекарственные травы и всеми силами пытается не обращать внимание на ссорящихся.—?Я сказал немедленно!Брайтон буквально топает ногой, хмурится, схватывая зелёную, гладкую сферу.—?Или я уничтожу тебя! Разобью чёртов кристалл или просто выкину его в море Солиса, если ты не согласишься провести эту чёртово испытание и дать МНЕ артефакт!—?Ну, попробуй! Давай, попробуй, разбей сферу! —?Сандра чувствует как там, где должно быть сердце, разливается горькая, болезненная злоба. Брайтон и не против?— он поднимает её вместилище и со всей силы кидает его в стену. Стеклянный шар лишь с глухим стуком чуть отскакивает от неё и подкатывается обратно, к ногам бросившего его юноши. Тот лишь краснеет от злобы и пинает кристалл, который спокойно откатывается обратно к стене.Ни трещинки. Всё такая же мутно-зелёная поверхность, разукрашенная разнообразными символами, которые держат в заточении духов, гладкая и сияющая в отбликах свечей. Внутри этого густого, звонкого стекла раздаётся издевательский смех, горький и раздирающий горло словно бы шипами, Незрячая возвращается в материальный мир. Удар об стену сферой не навредил ни ей, ни её тюрьме. В повозке повисает долгое, тяжёлое молчание, которое сейчас можно было рубить топором, таким глухим оно было.Брайтон не выдерживает первым, внезапно начиная смеяться, приложив руку ко лбу. Он смеётся и его тонкие плечи трясутся от смеха, а тонкая рука сжимает столешницу. Смех дрожит в стенах, застывает в ушах Сандры. Брайтону смешно, а Сандре?— просто горько. Она исчезает в своей тюрьме, глухо клокочет в своей спокойной пустоте.Она для них всех?— просто предмет. Предмет, который сделает всё, что прикажут, немедленно и беспрекословно. Они видят сферу, обманчиво блистающую своим холодом и им кажется, что и Сандра настолько же холодна, как и поверхность её тюрьмы. Но это не так, ведь единственное, что осталось у сестры Арки, как бы иронично это не звучало, была её пламенная, обжигающая, бунтующая и бурлящая чувствами душа.Она всё ещё жива, хотя за почти восемьсот лет своего заточения она, наверное, даже сама забыла об этом. Постепенно в памяти стираются мелкие воспоминания. Иногда это пугает, словно раз за разом она пытается собрать из себя нечто цельное, но постоянно теряет маленькие, но такие важные кусочки. Теперь-то она понимает, что есть наказание гораздо, гораздо хуже смерти. Она понимает эти проклятья, что когда-то произнесла расплавленная ведьма.Как давно никто не видел в саркастичной призраке живую личность, настолько изломанную что вся боль скрывается за усмешкой, искривлённой буквально в оскал. В последний раз к ней приходили просто поговорить лет двести назад, наверное. Это была чтица, изгнанная, кажется… за убийство?Сандра никогда не спрашивала, кого и зачем она убила, они вообще не говорили о причинах, из-за которых они оказались в заточении в тюрьме?— одна?— в большей, а вторая?— в меньшей. Эта женщина была очень тихой и заботливой, и Сандра даже радовалась каждый раз, когда слышала её хрипловатый голос. Однако история этой девушки кончилась печально, она сгорела за полгода от лёгочной болезни. После неё в сердце осталась очередная пустота, которую не заполнить ничем. В конце концов всё всегда заканчивается именно так?— Сандра остаётся одна, наблюдая, как одна троица приходит на замену другой, раз за разом. Кто-то был дружной семьёй, а кто-то работали, как партнёры. Иногда триумвират, чьим долгом было судить других, существовал в атмосфере ненависти друг к другу. Всё всегда было по-разному, переменчиво и непостоянно, но уже никогда не было так, как прежде. Сандра всё больше и больше становилась лишь той, к которой можно обратиться для быстрой тренировки или испытания, но не больше. Всё реже к ней подходили и пытались завести разговор, всё реже были попытки пробиться под эту броню насмешек и сарказма, а потом они прекратились вообще. Порой о ней не вспоминали вообще десятилетиями.Сферу поднимают тонкие, белые руки и кладут их на старую серую подушечку. Тарик?— одинокий менестрель, глашатай звёзд, проводит ладонью по поверхности кристалла, ощупывая его на предмет сколов и трещин. Ни одной.Он?— ещё один узник цикла обрядов, однако, кажется, что сам менестрель оказался в этом положении по собственной воле. Они, как всегда казалось самой Сандре, по разные стороны во всех смыслах этого слова, однако не считали друг друга врагами, хотя чаще всего и держались друг с другом весьма холодно.—?Брайтон, если ты попробуешь уничтожить Сферу или, не дай Книжники, выкинуть её, поверь мне… —?Тарик выдерживает театральную паузу, задержав тонкую ладонь на грифе своей лютни. Брайтон поворачивается к менестрелю и вопросительно изгибает тонкую бровь, мол, что же со мной будет? Но одинокий менестрель не отвечает, уходя в свои мысли. Тишина становится тоскливой и болезненной, глухой, спёртой, как воздух, от чего создаётся ощущение, что дышать нет никакой возможности.Цикл продолжается. Скоро, возможно, кому-то выпадет шанс получить свободу. Сандра искренне надеется, что свободу получит Брайтон и наконец-то избавит её от своего присутствия.