Сандал проводит обряд как Чтец, триумвират реагирует (1/1)

Он преподносит это как-то слишком резко. Чтец только и успевает - ухватить Джодариэль за локоть, обхватить ее тяжелую руку, чтобы притормозить ее в стремительном шаге вперед, к Сандалу. И так же, интуитивно уже, с этой стороны нет никакой опасности - схватить за рукав ритуального наряда Хедвина, стоящего по другую сторону. Руки тормозить не приходится - он сидит около них и только и наклоняет голову, осмысливая.- Как только остальные подготовятся, я сообщу и им, - улыбается в своей острой манере Сандал.- А Чтецу вы это так же как и нам сказали, только что? - хмурится Хедвин, обернувшись и успев зафиксировать выражение лица Чтеца.- Он такой же член нашей маленькой команды, как и мы все, - кивает Сандал.- И он согласен? - хмурится Хедвин, и тут Сандал поднимает руку.- Это не вопрос, мой мальчик, - говорит он, и пусть улыбка никуда не делать с его физиономии, голос звучит жестко. - Это констатация факта. На сегодня ваш Чтец - я.Сандал никому не нравится, кроме Ти'зо по давности их знакомства и Лунной, потому что та вообще кажется абсолютно всех любит. Звезды потихоньку разгораются, как светильники на ткани ночных небес, ненастоящие, уродливые, и Чтец смотрит на них, лежа на крыше, свесив ноги, пока внизу Сандал доносит свое сверхценное решение до остальных.Они молчат, но скоро к нему поднимается Памита и почти одновременно с ней появляется взблескивающий доспехами Гилман.- Большой начальник сказал своё слово, - ухмыляется Памита, присаживаясь сбоку, и Чтец ощущает через укрывающую их ткань тепло ее тела.Она складывает крылья, давая место рядом с ними и всползшему Гилману.- Рыцарь ощущает некий подвох, - с придыханием и такой мукой в голосе, что даже осязаемо, говорит он.- Меня больше удивляет, что все согласились, - хмыкает Памита. - Молчун, почему ты согласился?Чтец пожимает плечами - это значит "почему нет", но Памита видимо недопонимает.- Если бы ты отказался? Сомневаюсь, что рогатая и пёс не поддержали бы тебя. Про мальчика и вовсе нет речи - горой за вас всех стоит.Она молчит какое-то время, пока Чтец смотрит на бледные звезды и вдыхает холодный воздух. Потом Памита наклоняется к нему, и ее лицо, утопающее в тени, закрывает небосклон.- Ты слышишь меня, а? Или совсем расклеился?Сэр Гилман озадачен этим их монологом, и явно хочет вмешаться, но не успевает. Чтец смотрит на Памиту, и она, видящая в темноте так же ясно, как при свете, различает сдвинутые брови и сурово сжатые челюсти. Выдыхает шумно, опускается плотно утянутая тканями пышная ее грудь.- Тебе бы с ними поговорить, - тише добавляет она, как обычно откуда-то из небытия вдруг изымая одну из своих пузатых бутылок с самогоном. - Ну, или помолчать на них. Мальчик собирается отказаться участвовать, видимо, в знак протеста.Спрыгнувший с крыши Чтец приземляется нос к носу с Вольфредом. Тот удивленно раскрывает глаза.- Для тебя с твоими слабыми ногами такие пируэты могут окончиться неприятными последствиями, - говорит он вслух, уже впиваясь остро в его сознание."Ты тоже против своей отставки на сегодня?" - обращается уже бессловесно Вольфред."О важном сообщают заранее" - отвечает Чтец.Вольфред улыбается шире."А это не важно, - парирует. - Триумвират Линделла не такая уж серьезная проблема."И пока Чтец унимает одну только мысль - как ему мерзок Сандал с этими вот проблесками самоуверенности в которые так явно проступает, что он не считает их ничем, кроме инструмента, проходят мгновения и Сандал вздыхает."Но как было видно и вначале, когда они отстаивали твое право на роль Чтеца, вы привязаны друг к другу. И сейчас это может создать проблемы... Милый мой мальчик, я не отбираю твоего места в триумвирате. И уж тем более не пытаюсь разъединить вас с остальными. Но сегодня нужно так. Твоя злость такая сильная, сдержи ее. Потому что там, в фургоне, еще трое очень злых изгнанника, и как ни прискорбно, даже девочке передалось это ваше....беспокойство. Помни, что это общее предприятие. Раз ты можешь мне и уступить, без последствий.""То есть это разовая акция?" - тут же впивается в него Чтец.В такие моменты предельного напряжения, направленно на одно усилие и становится ясно, как велик его потенциал. Сандал морщится болезненно, но улыбается, отпуская Чтеца.- Да, - и показывает на дверку в фургон за своей спиной. - Но они должны быть в форме. Будь добр?Первым он находит Руки - потому что пес разлегся почти на пороге и едва не уронил на себя Чтеца. Джодариэль подпирала спиной дверь в общую комнату, устроив руки на груди, а Хедвин нервно листал книгу на подставке, даже и на картинках не сосредотачиваясь. Три пары глаз впились в Чтеца, наклонившегося, чтобы похлопать, извиняясь, чуть не раздавленного Руки, и ему пришлось... говорить. Или около того.В полумраке фургона, оттолкнув летающий кристалл, он под пристальными взглядами поднял руки ладонями перед собой и улыбнулся. Потом показал на выход, куда ушел Сандал, ткнул ногой ящик с его макулатурой и опустил руки в успокаивающем жесте.- Понятно, - рыкнула Джодариэль. - Хочешь сказать, что все в порядке?- Так дела ведь не делаются, ребята, - взвился Руки. - Мы здесь, конечно, все повязаны, но вот так взять и поставить ультиматум?- Ультиматум? - рявкает, поднимаясь Джодариэль.Градус ужаса от происходящего немного снижает то, что одним рогом она задевает гнездо Ти'зо и оттуда с писком удивленного и разбуженного существа вываливается сам имп.- Просто принудить нас принять его решение? Я не согласна! - чуть тише, но не менее зло говорит она.Тут Чтец замечает бледные ручки, подобравшие ошалело взвизгнувшего от соприкосновения с полом импа и втянувшие в ворох тряпья. Лунная смотрит на них, но голоса пока не подает. Из-под чьей-то широкой мантии, накинутой девочке на голову, светят прядки серебристых волос. Кажется, остальные ее не замечают вовсе, а Хедвин уже успевает подойти ближе.- Что мы будем делать? - тихо говорит он."Мы откажемся?" - пульсирует в воздухе их общий страх.С трудом им это далось, пусть решение и рождено импульсом. Чтец смотрит на Хедвина, в темных глаза сверкает отблеск зеленого кристалла Незрячей и дальше - это уже его импульс. Он берет его за локоть, и эмоции Хедвина захлестывают Чтеца с головой. В нем сдерживаемая злость мешается с отчаянием, и это непонимание, что делать, как правильно, рождает какую-то кошмарную путаницу.Ну, думает Чтец мимолетно - если у Вольфреда получается, то и у меня есть шанс.Он сначала не уверен, что его услышали все трое. Попозже, когда они выходят наружу, становится ясно, что не трое. Улыбка Памиты имеет, кажется, такой спектр, что ею можно выразить все что гарпия захочет. По ней Чтец и понимает, что все это слышали."Все в порядке, - говорит он им бессловесно, увлекая в тишину, чтобы объясниться полнее и яснее. - Только один Обряд. Это ничего не решает. Я буду с вами, и буду с вами дальше, пока... ну, вы сами знаете. Давайте дадим деревянному шанс показать себя".Это не сразу, но помогает. И помогает скорее оттого, что они удивлены этой его возможностью наконец-то общаться. Говорить. Хедвин, уже его слышавший, первым отмирает. Кивает, и возвращается тень его прежней улыбки.- Ну, мы должны доверяться нашему Чтецу, - шепотом обращается он ко всем. - Раз уж ты так говоришь.Чтец кивает ему и вздрагивает, ощутив увесистую кисть Джодариль на своем плече.- Ты веришь ему? - ее прозрачные глаза в темных глазницах смотрят пристально, в глаза поднявшему голову Чтецу. - Сандалу?Он кивает, и Джодариэль зажмуривает.- Ну, - говорит она. - Хорошо. Но эти его выходки...И тут голос подает осознавший Руки.- Ты тоже теперь так умеешь! - вдруг взвивается он и колотит хвостом, и встает на лапы, заглядывая в лицо. - Ничего себе, Чтец с нами говорит, ребята! По-настоящему, а не этой долбанной пантомимой!Выходят они, смеясь, и тяжелая рука Джоди все так же на плече Чтеца, а Хедвин следует так близко, что они касаются друг друга полами одежд. На улице их встречает ветер - это Памита спускается и становится чуть поодаль, сверкают ее тяжелые крылья, а на губах играет эта самая улыбка. Без слов говорящая, что она слышала. Удивленный сэр Гилман, старающийся держать лицо и сохранять серьезный вид. И Вольфред, смотрящий с прищуром.Он не улыбается, пока Чтец не вскидывает брови в немом вопросе.- Ну, пусть так, - говорит тогда Вольфред.Но ему это конечно же не сходит с рук просто так. В сознании только и остается уже слышанная, но будто обновленная фраза Вольфреда - "сначала будет тяжело". И ему тяжело. Те, кто проводят обряд, выходят к костру, а он остается у площадки и еще до того, как хоть что-то начинается, осознает, что не может стоять на ногах. Приходит в себя уже в фургоне, прямо над ним в темноте полога - сложенные внутренние части тканевых крыльев их повозки, и в темноте он видит неплохо, все подсвечено зеленым блеском узилища Сандры. И Бертруда тоже подсвечена им, когда отделяется от безымянных неодушевленных теней утвари фургона. Горят ее глаза и влажные губы, отражая отблески света.- Жжживой, - говорит она.Больше, судя по ощущениям, кроме него и Берты в этой части фургона никого нет - погашен огонь и странно тихо, не слышно даже возни импов.Чтец приподнимается, чтобы сесть, и с его лба по переносице и вниз скатывается мокрая холодная тряпка. Такая же обнаруживается на голой груди, закрывая ключицы и часть шеи, и он комкает ее пальцами. Смотрит на Бертруду, надеясь, что она поймет его вопрос и так. Голова словно полна тумана, и в этом тумане осколками рассеяна боль.- Обряд зззакончен, - шелестит Берта, и теперь взблескивают и черные гладкие когти - она вытащила трубку и набивает ее. - Ты не сссмотрел, потерял сссознание.Пока Чтец копошится, запахиваясь в свою одежду и с трудом поднимаясь, стараясь оттереться от едкого запаха отварва, в котором были вымочены тряпки, Берта постукивает трубкой по ладони, так и не зажигая ее.- Есссли хочешшь знать исссход Обряда - иди. Ссспросси.Спасибо - хочет подумать Чтец, и передать ей, но боль обостряется, выстреливает, и если бы он мог издать стон - он бы застонал, а не только выдохнул, сжав пальцами висок и короткие волосы над ним.В фургоне действительно никого - даже импов нет, словно их вновь решили покормить снаружи... А снаружи разведен костёр, и вокруг него неподвижно застыли темные силуэты, обрисованные оранжевой игрой пламени.Чтец подходит медленно, отчасти потому что ему тяжело идти, каждый шаг приходится контролировать, тело непослушное и неподъемное. Отчасти потому, что не ментально даже - сейчас ему это, кажется, вовсе недоступно, - а просто, по-человечески, ощущает, что что-то не так.Ближе у костра пахнет едой, чем-то печеным, чем-то пряным, и это немного успокаивает Чтеца - но лишь немного. Все спокойно едят. На него, приближающегося, указывает жующая Лунная, сидящая к фургону лицом, и машет рукой - а прямо перед Чтецом двое в мантиях подвигаются, освобождая ему место рядом на обтесанном ветрами и временем камне.Висит относительная тишина, по крайней мере напоенный ветром и шорохом горящих веток воздух свободен от голосов, и уж точно не Чтецу нарушать это...Хедвин оказывается напротив него - и первым, как и обычно, тянется к черпаку и подает Чтецу миску. Наполненная разогретой кашей, она приятным теплом ложится в ладони. Есть не хочется, поэтому он наблюдает за остальными.Все медленно и не очень-то с охотой двигают ложками и смотрят на то, что плещется в их мисках. Памита рядом с Чтецом не ест, и обернувшись к ней он замечает не то чтобы не совсем характерный ей, но слишком уж явный сейчас излом сомкнутых губ.Это не недовольство уже, это гнев.Какое-то время он размышляет, как спросить и уместно ли это сейчас. Его опережает Руки.- Мы продули! - вдруг рявкает он, и Хедвин вздрагивает так, что роняет ложку в кашу. - Пролетели как банный лист над Столицей! Всухую!Чтец чувствует, как его брови поползли вверх. Тихо ругаясь, Хедвин старается выловить свою ложку, Руки бурчит себе под нос, от чашки отвернувшись, а сидящая рядом Памита громко фыркает.- На это даже смотреть было сложно, - говорит она.И здесь отмирает сидевшая по другу руку от Чтеца Джодариэль. Ее голос ровный и не слишком громкий, и звучит она более чем убедительно.- Это был первый и последний раз, когда мы меняли чтеца, - говорит она. - Если Сандал попробует провернуть это еще раз, я сверну ему шею.В повисшей тишине Хедвин наконец возвращает себе ложку - и роняет ее обратно, с обреченным видом поднимает на Джодариэль глаза.- Хедвин, и вы, остальные, - говорит тем временем Джоди, своим командным тоном их теперь всех заставившая вздрогнуть. - Вы все видели сами. Мы что, позволим этому...- Этого больше не повторится, - вдруг звучит над ними голос Сандала.И Хедвин оставляет попытки вытащить ложку.Сандал появляется из темноты сбоку от костра, и в глубоких тенях на его испещренном складками лице не различить эмоции.- Вынужден признать, хотя это и очевидно, что сегодня это был...позор. Я приношу вам, Ночекрылые, каждому из вас свои глубочайшие извинения. И теперь, если позволите, я хотел бы поговорить с Чтецом наедине.Он показывает было на фургон, приглашая обернувшегося Чтеца, но голос подает Хедвин.- Вольфред, сэр, он только пришел. Еще не успел поесть.Чтец улыбается ему через разделяющий их костер, приподнимает, показывая, миску, и кивает, обозначая, что заберет ее с собой.В фургоне кашу он собирается скормить импам, если найдет их - а в итоге оставляет нетронутую миску Бертруде, предложив и услышав утвердительное шипение.Сандал устраивается в общей комнате, забрасывает в печь поленце и какое-то время они проводят, молча разводя огонь. Когда тепло начинает разливаться, Сандал опускается в кресло и вздыхает.- Мы уступили в этом Обряде, - мягко говорит он. - С довольно большим отрывом.Это уже не новость. Чтец, усевшийся у стены, замечает наблюдающего за ними в щелку двери Ти'зо и жестом подзывает его к себе. Следящий чутко за их возней Сандал продолжает, когда имп укладывается у Чтеца на коленях, подставляя спинку чешущим его рукам.- Ты, конечно, уже давно знаешь, какую роль играет в Обрядах опытный чтец. Поэтому не будет преувеличением сказать, что сегодняшняя победа Линделла - это моя вина. Мне довелось увидеть, как крепко ты держишь триумвират в Обрядах. У тебя, возможно, еще недостаточно сил - но их хватает, чтобы контролировать каждого из троих. Они доверяются тебе, ощущая твоё присутствие, и вряд ли различают какие движения и порывы во время Обряда принадлежат им, а какие им поручаешь ты. Ты понимаешь, о чем я?Еще бы он не понимал.Сандал ждет его кивка, вглядывается в глаза какое-то время, а потом тянется к своей трубке и футляру с табаком.- Ваши узы действительно стоит учитывать. Несомненно, это важно, хотя сначала я имел неосторожность недооценить это. Но и то, как ты руководишь ими в Обрядах не менее важно. Сегодня ночью я не смог сдвинуть их с места. Скоординировать их. Более того, казалось, мое присутствие на твоем месте еще больше сбивало их с толку. Это было...довольно жалко. Надеюсь, они скоро оправятся от потрясения и, вероятно, унижения, испытанного сегодня. Несомненно, дальше мы так делать не будем, мой мальчик. Эта роль среди Ночекрылых твоя...Заснувший Ти'зо тоненько похрапывает, а Чтеца волнует вопрос о том, оставил ли Сандал состав триумвирата изначальным. Хедвин, Джодариэль и Руки. Хуже не придумаешь, да уж...- У меня к тебе только один вопрос, - вырывает его из раздумья Сандал. - Ты контролируешь каждый их шаг, и они позволяют это тебе. Ты так же читаешь и соперников - я видел это, не отрицай. Каким бы ни был опыт твоей жизни до изгнания, он дает тебе возможность читать их и учитывать особенности с первых секунд... Ты талантлив, ты достаточно жесткий, триада полностью тебе доверяет. Меня интересует, был ли проигрыш в Обряде Освобождения, когда вы уступили свободу Игнариусу, так уж определен случаем?Чтец вскидывает брови в удивлении, и это выглядит вполне вполне искренне, если бы не...- Я верю, что ты стараешься ради остальных так же, как и они ради тебя, - щурится Вольфред. - Но это не дает мне покоя, тем более теперь. Когда я увидел, сколько они на самом деле могут без чуткого руководства.Чтец смотрит на него взглядом, который совершенно невозможно расшифровать, и Вольфред пока замолкает, расслабившись в кресле, глядя на него в ответ и выпуская вензеля пара. Усталый и измотанный, больной, Чтец не может сейчас ему ответить, и принуждать его или тем более лезть к нему в голову не то чтобы неэтично - скорее банально опасно. Тем более, если уж нынешним Ночекрылым так нужен именно этот Чтец.- Нам всем нужно отдохнуть, - вздыхает, отворачиваясь к огню Вольфред. - А тебе ещё и поесть, судя по всему.Есть он так и не уходит. Просыпается, прощупывает рукой сопящего рядом Ти'зо, когда рядом начинается какая-то возня. Когда переворачивается с бока, рассматривает в мягком свете горящего в печи огня, как рядом укладывается Хедвин.- О, - оборачивается он, вскинувшись, и шепчет. - Прости, я не хотел тебя будить.Чтец качает головой: "все в порядке" и переворачивается на другой бок, к Хедвину лицом. Кивает ему, расстегнувшему фибулу и снимающему плащ, чтобы им укрыться, обозначивая общий вопрос вроде "как дела" или типа того. Они уже привыкли понимать это.- Ну, - сев, хмурится Хедвин. - Я бы предпочел не повторять сегодняшнего. Никогда.Чтец усмехается, поглаживает завозившегося во сне Ти'зо по брюшку. Хедвин чутко наблюдает за ним, его грустные темные глаза взблескивают в темноте.- Но есть и хорошая сторона, - вздыхает он, укладываясь на спину и руки положив под голову. - Все мы ясно увидели, как ты нам необходим, и вряд ли хоть кто-то теперь решиться оспаривать твое место здесь.Все это опять сходит к сентенциям, которые Чтец не очень то и любит. Чем дальше, тем больше ему хочется быть для них - для некоторых точно - другом, тем, кого они не забудут, оказавшись на той стороне, кто будет записан в их сердце и памяти...Рабочие эти отношения, чтец или не чтец... Глупость, в сущности, такая. Попробуй различи здесь, где проходит грань между дружбой и этим иллюзорным долгом.Хедвин иногда спит с открытыми глазами, сейчас именно такой случай - и что он отключился, Чтец определяет по изменившемуся дыханию. Засыпая сам размышляет об этой воспеваемой Сандалом, да и всеми вокруг, свободе - являющейся не более чем инструментом. Рычагом манипуляции, если угодно.Джодариэль, которой по итогу первого их Обряда Освобождения не удалось вырваться, не слишком переживала этот провал. Той ночью она крепко спала, а с рассветом, как и обычно, тренировалась, занималась бытовыми делами, и пусть Чтец тогда не мог читать их так глубоко, как сейчас, но и тех его умений и знаний было достаточно, чтобы понять, то она не испытывает глубокой печали.Зачем, в сущности, им всем была так нужна эта свобода? Что ждало их там, на той стороне? Чего они не смогли бы найти или построить здесь, вместе?Но двойственность не давала покоя им всем. Даже если и закрадывалась мысль, что они могли бы быть здесь, тут же всплывали годами вдалбливаемые превентивной системой Содружества опасения, страхи и мифы. Что Нижнекрай ужасен. Что здесь ничего не получится. Что жизни здесь нет. Что оказаться здесь - уже позор. И так это невыносимо, что нужно обязательно вырваться.Ну и что, если там наверху тебя почти ничего не ждет.План Вольфреда дал им дополнительную опору в этом стремлении, но Чтец чем дальше, тем сильнее чувствовал: на самом деле никому из них не была нужна эта свобода.Они просто не знали, как жить дальше, потому что в жизни не было смысла. У кого-то после изгнания он исчез, у кого-то его не было и до. А кто-то,как их Лунная девочка, никогда и не терял смысл, как и не искал его.Все это выглядело довольно жалким. Люди, не знающие, чего они хотят на самом деле, не умеющие понять сами себя, всегда выглядят жалко.