постканон - "доброе утро" говорит Чтец (1/1)

- Доброе утро, - говорит ему Чтец, пока открывший глаза Вольфред смаргивает росу с век.Оставаться в саду ночевать не самое мудрое его решение - но он уснул, не заметив сам. Чтец уже пропалывает узкие, заросшие за ночь сорняками грядки привезенной, смешанной и оттого плодородной земли, и поглядывает на стоящего Вольфреда снизу вверх.- Доброе утром, мой милый, - вздыхает тот, поводя плечами.Утро свежее, солнечный свет еще мягок и ненавязчив, ветер прохладен, а росы на растениях такие, что запросто можно вымокнуть насквозь. Весь сад пока укутан туманом и тенью...- Погоди, - вдруг ощущает подвох Вольфред. - Ты сейчас мне сказал...Он оборачивается и морщится - так отчетливо скрипит шея.Чтец представляет собой самое внимательное и невинное существо на свете - такой чистый у него взгляд и так он пристально и заинтересованно рассматривает выдернутые сиреневатые ростки сорняков.Но вдруг улыбается, не сдерживается, и улыбка острая и озорная.Брови Вольфреда ползут вверх.- Сказал, - стреляет в его сторону глазами Чтец. - Буквально.Голос у него низкий и хриплый - совсем не такой голос представляешь у выглядящего так нежно и юно существа... Но, побери их всех Книжники, он говорит!- Вот так неожиданность, - опускается, как падает, рядом с ним Вольфред, согнув ноги в коленях, и смотрит на его шею, ладонью ухватив под нижнюю челюсть и повернув к себе.Шрам выцвел, кожа вокруг давно зажила - на нем еще остались следы выжженных судом Содружества словесных клейм, но поеденная солью и жаром кожа восстанавливается. Он не похож на того себя, изломанного и жалкого, каким Вольфред его увидел впервые... И не секрет, что Нижнекрай лечит его, но это...- Это превращение? - хмурится Вольфред, позволяя себе редкое удовольствие - ухватить Чтеца за рог, сжать и увести его голову этим движением чуть в сторону, и пропустить через ладонь ребристую костяную поверхность, сильно сжав...- Оралех считает, что да, - тихо отзывается Чтец. - Пока не получается говорить много.- А много и не надо, - качает головой искренне пораженный и еще не проанализировавший своих чувств Вольфред. - Твой голос, он такой же, как до изгнания?Чтец возвращается к грядке, дергает плечом.- Да, - говорит. - Думаю, что да.И Вольфред гладит его по голове, по коротко остриженным темным волосами, и опускает движение по шее, на спину.- Думаю, это радует тебя, - говорит, пытаясь понять, а радует ли это его самого.Время подумать у него есть. Чтец молчит, осторожная улыбка так и играет на его губах, пока он продолжает свою работу.Он поёт. Еще хрипло - Вольфред все-таки добился короткого разговора от хмурящего кустистые брови при виде него Оралеха. Теперь он лучше понимает, что Чтец действительно вновь может говорить - и это не временная мера.Ну, на сколько она может быть не временной в мире, где всё однажды умирает.Но он поет, горло его хрипит, слова не на языке Саар - и честно говоря, они с Оралехом ни шиша не понимают. Но, вышедшие в своем разговоре, как обычно, ставшем спором, из фургона, замирают, уставившись на изгиб блестящей, недавно перекрытой сызнова крыши.Чтец поет, тихо, немного захлебываясь, а потом, когда песня обрывается, вдруг смеется. И Вольфред думает, и знает, что Оралех удивленно осознал это же - что это первый раз, когда они слышат его смех.Спускаться Чтец не спешит, и у них есть время переглянуться, и улыбнуться друг другу - впервые за такое долгое время. А потом вспомнить, что в последний свой визит Памита оставила в уголке трофеев времен Ночекрылых одну из бутылок...