38 (2/2)
Люций деловито освобождал его от одежды.
Он делал это настолько равнодушно, что Малле поневоле перестал чувствовать себя жертвой и успокоился.Раздев омегу, альфа толкнул его на кровать и сел рядом. - Надеюсь, ты не против? – он вопросительно посмотрел на Малле, и тот кивнул.Люций был совсем не похож на Кроуфорда. Невысокий изящный альфа, ухоженный, несмотря на долгий тяжёлый путь, с мягкими, чуть волнистыми локонами, не казался сильным или воинственным. Но Малле почувствовал, что отказывать ему опасно. - Я останусь с тобой, - пообещал гилесец. – Тебе не придётся возвращаться в зал к остальным.- Спасибо, - пробормотал Малле, пряча глаза. Ему хотелось плакать.Люций положил ладонь омеге на грудь и начал поглаживать. При этом он внимательно наблюдал за Малле, ловя малейшие проявления смущения на его лице, так что омега едва удержался, чтобы не закрыться ладонями от оценивающего взгляда.Руки у Люция были холодные и жёсткие, несмотря на кажущееся изящество линий, Малле ощущал их, словно каменные.
Словно невзначай, альфа, поглаживая, зацепил розовый сосок. Это было больно. Омега вздрогнул и зажмурился. Люций ничем не показал, что заметил, как Малле неприятны эти прикосновения, но задевать сосок стал всё чаще и чаще.Украдкой глянув на своего мучителя, Малле с ужасом увидел, что на его губах застыла холодная жутковатая усмешка.Омега почувствовал себя мышью в когтях разыгравшегося кота. Побеги, только попытайся – и тебя тут же накроет страшная когтистая лапа! Один выход – прикинуться мёртвым.Малле заставил себя успокоиться. Задышал ровно, словно ничего не происходило, и его лицо постепенно приобрело свойственное ему выражение спокойствия и дружелюбия. Он даже поймал себя на том, что улыбается уголками губ.Рука немедленно остановилась, словно коту наскучило играть. - Ты такой мягкий, Малле... – голос Люция сейчас напоминал шипение змеи. – Скажи мне, Малле, у тебя есть альфа? Муж? Любовник? - Есть! - Так где же он? Почему не торопится защитить своего омегу??В самом деле, почему?? – вертелось в мозгу у Малле, и этот простой вопрос сделал ему так больно, что омега едва не заплакал. Потребовалось огромное усилие, чтобы загнать слёзы обратно в душу.Между тем гилесец толкнул омегу на кровать.- Раздвинь ноги, - велел он, и голос его был холоден и сух, точно не в постели он был, а в монастырской библиотеке изучал древние фолианты.Малле повиновался. Он всегда немного стеснялся своего полного тела, светлых волосков на коже, через которую явственно просвечивали голубые вены. Но Люцию, похоже, было плевать на его стеснение. Он разглядывал омегу, точно мясо на рынке покупал, поджимая губы и качая головой. Только что за кошельком не тянулся.Альфа протянул руку и пощупал животик омеги.- Какой ты мягкий, - насмешливо сказал он, и Малле внезапно почудились в его голосе странные нотки.– Прямо рука проваливается! И тут тоже… и вон тут…Его щупали, как поросёнка, предназначенного на убой. Переворачивали с боку на бок и снова щупали. Малле отчаянно хотел, чтобы всё это побыстрее закончилось, поэтому, когда холодные пальцы альфы наконец проникли внутрь ануса, он даже обрадовался. - А у тебя давно никого не было! – голос Люция излучал такое довольство жизнью, что Малле почувствовал бессильную ярость, заставившую его сжать пухлые кулачки. Должно быть, это было смешно, потому что гилесец рассмеялся, и в следующую минуту, без предупреждения, навалился сверху.Альфа вздёрнул Малле вверх за щиколотки, и омеге пришлось встать на лопатки, задрав ноги вверх. Немедленно от прилива крови заболела голова.
Колени Малле упёрлись ему в грудь - Люций заставил его согнуться пополам. Живот и пухлые бока мешали, но альфе всё было нипочём.Придерживая омегу за бёдра, он развёл в стороны его ягодицы, обнажив розовый анус. Мгновение – и острая боль прошила тело. Малле часто и глубоко задышал, стараясь расслабиться.
У Кроуфорда был большой член, и Малле привык испытывать некоторое неудобство, принимая его, но Люций просто брал омегу, пренебрегая должной подготовкой. Брал, словно принадлежащую ему вещь, которую потом не жалко и выбросить. Брал, не заботясь о состоянии Малле.
В какой-то момент омега перестал себя сдерживать, и слёзы брызнули по щекам. Он плакал беззвучно, и его голова моталась в такт движениям альфы, вбивавшего его в постель.
Натешившись, Люций перевернул свою жертву на живот и лёг сверху. Бешеная гонка сменилась лёгким покачиванием, словно морской шторм – штилем. Член альфы двигался внутри настойчиво и плавно, и Малле против своей воли почувствовал возбуждение.Люций видел перед собой порозовевшую шею, на затылке омеги трогательно встопорщился золотистый завиток. Выплакавшись, Малле лежал смирно, словно неживой, только волосы потемнели от пота. Вначале гилесец думал помучить омегу подольше, но когда Малле успокоился, альфе стало неинтересно – веселье кончилось, соитие потеряло свою остроту и стало пресным.
Люций поспешил кончить и откатился в сторону, не заботясь об омеге. Малле лежал, не двигаясь. Возбуждение угасло также внезапно, как и возникло, и омега в глубине души был счастлив, что не смог кончить под этим человеком.- Я тут у тебя посплю до утра, - сонно произнёс Люций и засопел.
Малле скрипнул зубами. Гилесец даже не спрашивал, он просто сообщил о своём намерении, не интересуясь мнением хозяина, и это было обиднее всего, хуже чем давешнее принуждение.В зале гости жадно опустошали жбаны с пивом и миски с закусками. От гуся давно уже осталась горстка косточек, когда Ройло, наконец, уронил голову на стол и захрапел. Вскоре Фан присоединился к нему. Брайт вышел во двор, постоял, глядя на небо. Звёзд не было видно – всё затянула облачная пелена. С моря дул злой холодный ветер, пахнущий солью и водорослями.
Только сейчас Брайт понял, как он соскучился по этому острому пряному запаху. Он вдохнул полной грудью и застыл, прислушиваясь к темноте.Было тихо. Сбежавший пострелёнок никого не привёл. Скорее всего, не было у Малле заступников, просто омега отправил паренька от греха подальше.Брайт подумал, что правильно отослал с омегой Люция – гилесец не станет зверствовать, да и всяко лучше провести ночь с одним альфой, чем забавлять сразу четверых. Но всё равно на душе было гадко.Вернувшись в тепло, Брайт примостился на жёсткой скамье и уснул.Утром Люций вошёл в трапезную как ни в чём не бывало. За ним следовал хозяин постоялого двора.
- Проснулись? – весело приветствовал норманнов Люций. – Можно уже ехать? - А закусить? – пробурчал Фан. Его мрачное настроение объяснялось количеством выпитого накануне. - Вот ещё! Друг мой Фан! Неужели в крепости нас не накормят получше, чем в этой дрянной харчевне? – провозгласил гилесец.Малле даже не дрогнул, как будто не про него были эти хулительные слова.Брайт отметил, что кожа у омеги нездорового серого цвета, а под глазами залегли синяки, и подумал, что многого ещё не знает о своём спутнике.Между тем гилесец подошёл к Малле вплотную и бросил на стол зазвеневший мешочек. - Это тебе за труды, хозяин, - насмешливо сказал он и подмигнул развязно.Омега не потрудился даже посмотреть в его сторону.Брайт подождал, пока его спутники выйдут из дома, и протянул Малле имперскую серебряную монету.- Это за постой, - сказал он. И почему-то добавил: - Меня зовут Брайт.И вышел, не дожидаясь ответа.