38 (1/2)

К?вечеру пал мороз, и?дорога, подтаявшая днём, снова захрустела под копытами тонким ледком. В?холодном предзимнем воздухе конский топот был слышен издалека. Едва заслышав его, лесное зверьё разбегалось, прячась по?норам.Молодой лис нашёл убежище за?стволом старой осины, вывороченной с?корнем злым осенним ветром. Огромный комель, в?остатках лесной земли, уже зарос дикой малиной. Туда зверь и?спрятался, высунув из-за выворотня любопытный нос.Всадники торопили коней, хотя было ясно, что до?темноты им?не?успеть. Ночь постепенно завладевала миром, и?небо, и?без того тёмное, заволокло снеговой тучей.Конный разъезд перехватил их, когда до?посёлка было рукой подать, воины Кроуфорда окружили приезжих плотным кольцом, предусмотрительно положив руки на?рукояти мечей. Однако оружие так и?осталось в?ножнах. ?— Никак Сигни? Не?узнал тебя, брат! —?обратился к?одному из?воинов здоровенный детина.?— Что-то я?тебя не?припомню,?— отвечал Сигни, подозрительно косясь на?доспехи с?чеканкой да?богатый плащ имперского образца, небрежно спадающий на?лошадиный круп.?— Как?же! Это?же я, Брайт! Ну, вспомнил? А?со?мной Фан и?Ройло! Обидно, брат. Неужто у?тебя вовсе память отшибло??— Брайт? Ты?же вроде уехал в?Гилесию, удачу искать! Эк?тебя вширь разнесло! Всего два года прошло, а?ты?словно на?десять лет постарел!?— Не?постарел, а?возмужал! Да?альфе и?не?пристало года считать, это удел омег да?бет.?— Видали? —?крикнул Сигни остальным. —?Это?же Брайт! Изменился-то?как! А?был стройным, как ясень…?— В?Гилесии, видать кормили, что на?убой!?— А?с?тобой?кто? Ройло и?Фана я?признал, но?кто четвёртый?Тот, о?ком говорили, скучающе поглядывал на?норманнов.?— Это? А?это Люций, вот, захотел посмотреть, как живут у?нас на?Севере, —?понизив голос, подмигнул Брайт. —?Он?богатый и?знатный, ну, там, у?себя. Надо?бы его конунгу представить.?— Завтра и?представишь, ворота уже давно закрыли.? — Закрыли? Так что ж нам, в лесу ночевать?! – возмутился Фан. — Почему в лесу? Да ты же не знаешь ничего! У нас теперь не хуже, чем в империи – постоялый двор имеется! А с рассветом добро пожаловать в крепость!Да к Счастливчику сразу не суйся, сначала к Гуннару иди. - Надо же, - пробормотал Брайт, глядя вслед ускакавшему разъезду, - постоялый двор! Этак вскоре и бордель заведут, и дороги мощёные!Он смачно сплюнул в размякшую грязь и тронул коня.В самом деле — не прошло и получаса, как новоприбывшие уже ехали по дороге между домами. Лошади, почуяв жильё, шли широким размашистым шагом, даже подгонять было не нужно. Из-за невысоких изгородей лениво брехали собаки. Никто из жителей даже не вышел на улицу, словно их ничуть не беспокоили незнакомые вооружённые всадники, среди ночи появившиеся в их посёлке. Брайту показалось, что в одном из окошек мелькнуло чье-то лицо, но любопытный и не подумал поднимать тревогу. — Совсем обленились, — неодобрительно сказал Брайт. — Так и до беды недалеко! А если враги? — Не брюзжи, — устало ответил Ройло. — Видать, с таким конунгом бояться им некого. — Всегда нужно быть начеку, — отрезал Брайт. — Не понимаю я, хоть убей, этого благодушия!Остальные члены маленького отряда промолчали, и вскоре разговор угас сам собой. Фан дремал в седле, а Люций бросал вокруг любопытные взгляды. Впрочем, Брайт был готов прозакладывать свою голову, что здешние неброские пейзажи недолго будут развлекать пресыщенного гостя.Дорога тонула в жидкой грязи, смешанной с хрусткими ледяными кристаллами. Из-под копыт во все стороны летели брызги. — В Лисанфе все улицы камнем замощены, — проворчал Ройло. — А у нас как в свинарнике! Грязища!Люций тонко усмехнулся. — И темно, как у собаки в заднице, — поддержал Брайт, с тоской вспоминая чистые, освещённые факелами улицы столицы Гилесии. В крупных имперских городах, несмотря на нынешние тяжёлые времена, жизнь не затихала круглые сутки — знатные кутилы так и бродили между борделями и тавернами, развлекаясь, насколько мог позволить кошель. Нередко на площадях при свете костров устраивались целые представления. Актёры-мимы разыгрывали комедии, уличные музыканты пели и плясали, показывая публике диковинных животных вроде попугаев или ручных обезьянок. Тут же, пользуясь благоприятным моментом, орудовали карманники. На заезжих варваров всё это производило огромное впечатление, и только истинные вернийцы знали, что всё это - жалкие остатки былой роскоши. А ведь когда-то представления устраивались не на грязных площадях на потеху зевакам, но в огромных каменных амфитеатрах, где ставили трагедии великих драматургов прошлого. Истинные сыны и наследники величия Вернийской империи помнили, что когда-то этим шумным кичливым варварам была уготована единственная участь - красивая смерть на арене одного из имперских цирков на потеху обывателям, которые теперь были вне себя от счастья, если удавалось продать свой залежалый товар богатым и глупым наёмникам с севера.Вороний Брод поразил отвыкших от сурового быта норманнов в самое сердце. Люций же хранил молчание, за что его спутники преисполнились благодарности — имперец не пытался уязвить их самолюбие насмешками или как-то обругать их простой и грубый уклад. Внутренне Люций был готов к такому вопиющему неустройству,он даже испытывал от увиденного некое удовлетворение. — Ох, хорошо бы сейчас в бордель! — мечтательно протянул гилесец. — Чтобы там нас и напоили, и обласкали! После всей этой дороги так хорошо попариться в бане. А после нырнуть в бассейн, и чтобы юный омега помассировал ступни… — Ну да, мечтай! — угрюмо буркнул Брайт. — Здесь среди ночи ни одного путёвого омеги не сыщешь! Я уж не говорю о бассейнах и прочем роскошестве. — Правда? Какая жалость! А я был так наслышан о гостеприимстве северных народов! – разочарованно протянул Люций.Норманны только плечами пожали. — Ну, а на постоялом дворе? – не унимался гость. – Неужели и там в услужении не найдётся покладистого омеги? — А вот приедем и поглядим, — фыркнул Ройло, пришпоривая коня и обходя спутников на корпус.Постоялый двор притулился у самой крепостной стены. Его можно было узнать среди тёмной массы приземистых, крытых соломой строений лишь по длинной, пустующей сейчас, коновязи. Завидев его, всадники приободрились. — Эй, как тебя там! Хозяин! Открывай!Ролло спешился быстрее всех и забарабанил в дверь, рискуя занозить кулаки. Брайт молча отодвинул его в сторону и, нашарив треснувшую ручку, дёрнул на себя. Дверь отворилась, выпуская из дома душное тепло, пахнущее старыми портянками, подгнившим сеном и свежевыпеченным хлебом. — Ай!!! — кто-то маленький и шустрый метнулся из-под ног. Брайт в темноте разглядел омегу лет двенадцати, чумазого и босого, с подстриженными в скобку волосами.Вспыхнул свет — невысокий сдобный омега затеплил огонёк в плошке. Брайт оттёр плечом сунувшегося вперёд Ройло. - Хозяина позови, - коротко бросил он в вытянувшееся лицо омеги. – Чего уставился? Живо!Малле моргнул и попятился.- Чего стоишь! Заснул? Непонятно говорю, что ли? – Брайт досадливо цокнул языком. – Муж, говорю, где? Позови его! Мы с дороги, устали!

У Малле от страха перед этими альфами засосало под ложечкой. Мальчишка-помощник спрятался за его спину и выглядывал из-за плеча, жарко дыша в ухо. Несмотря на это, по спине шибануло холодком. С Малле давно никто не говорил подобным тоном. Омегу все знали, и никто не хотел ссориться с его могущественным заступником. - Я хозяин этого дома, - наконец сказал он, кланяясь. – Чего угодно господам?Пока Малле отдавал мальчишке приказания да растапливал печь, альфы уселись за большой, выскобленный добела стол. Словно из воздуха, перед ними появилась краюха вчерашнего хлеба и жбан пива. Подгоняемый грозным шепотком Малле, юный омега взгромоздил на стол котелок с печёной репой, варёные яйца да несколько хорошо просоленных селёдок. Сам Малле возился за занавеской, отделявшей трапезную от кухни, и вскоре оттуда потянуло запахом горячей, с огня, похлёбки.— А что это за кушанье? — Люций брезгливо ковырнул пальцем в котелке. — Пахнет не очень. Неужели нет ничего получше для таких гостей, как мы?— Сейчас узнаю, — пообещал Ройло, встал со скамьи и сунулся за занавеску.— Слышишь, любезный? Гость у нас очень знатный, а ты ему кашу суёшь. Он на серебре есть приучен, а ты черепки эти глиняные на стол шваркаешь! Нехорошо, уважить надо гостя! Ты же не хочешь заставить нас краснеть за такой приём? Малле меньше всего желал вызвать неудовольствие ?дорогих гостей?, очень похожих на чужеземцев бритыми подбородками да одеждой. - Пусть господа подождут немного, я сейчас зажарю им гуся, - проговорил он, пряча глаза и отчаянно надеясь, что альфа оставит его одного.Но не тут-то было! Ройло привалился к столу и с живейшим любопытством принялся наблюдать, как омега ощипывает птичью тушку. Дождавшись, когда Малле насадил гуся на вертел, он велел юному помощнику приглядывать за жарким, пообещав оборвать оболтусу уши, ежели он недоглядит и даст гусю пригореть, и утянул Малле за занавеску, в обеденный зал.- Да не смущайся так, любезный! Присядь-ка с нами, уважь гостей! – приговаривал воин, усаживаясь сам и сажая омегу рядом с собой. - Стойте, у меня там… - отчаянно пытаясь вырваться из крепкой хватки, проскулил Малле.- Погоди, не торопись, мы ведь никуда не уходим, а до утра ещё уйма времени, - сказал Фан, подсаживаясь с другой стороны.Видя, что его взяли в тиски, Малле замолк, сжался в комочек и обречённо закрыл глаза. Ему было по-настоящему страшно. В посёлке его все знали, и отношения с конунгом, пусть непрочные и давно закончившиеся, до сих пор служили ему чем-то вроде охранной грамоты. Даже приезжие обычно не осмеливались приставать к хозяину постоялого двора. Поэтому случившееся выбило Малле из колеи. Он впервые за последнее время почувствовал себя слабым и беззащитным.В то же время никто из гостей пока ни словом, ни делом открыто не преступал границ дозволенного. Даже эти, забывшие на чужбине уклад предков, альфы не могли обидеть свободного омегу. Пока не могли. Но захотят ли они сдерживаться, когда пиво затуманит ум?Малле остро захотелось стать маленьким и незаметным. Он попытался свернуться в клубок, как ёжик, но мягкие бока и животик мешали. Бедром Малле чувствовал твёрдое бедро Ройло, и жар от тела альфы уже проник в тело омеги и вовсю полыхал в нём.- Сдаётся мне, гусь пригорает, - сообщил Брайт, демонстративнопотянув носом. – Хозяин!- Прошу вас! – взмолился Малле. – Пустите меня к очагу! Господам ведь не понравится сухое, пережаренное мясо! Какой в нём толк?- У тебя там мальчишка, пускай он следит, - сказал Фан.- Мальчишка тут не годится! Я сам господ обслужу! Мне лучше знать, как приготовить мясо! - Действительно, Фан, отпусти его, - поддержал Ройло, у которого от восхитительного запаха, доносящегося из отгороженной занавеской кухни, уже давно сводило челюсти.Фан пожал плечами и подвинулся, освобождая место. Омега бочком протиснулся мимо, задевая ногами колени альфы, и скрылся за занавеской. До ушей Брайта донёсся прерывистый шёпот и лёгкий хлопок входной двери. Альфа оглянулся на своих. Они были заняты разговором. Никто ничего не заметил. Он сам услышал только потому, что ожидал этого. Мальчишка явно сбежал за подмогой!Брайт усмехнулся. Неужели этот омега считает, что его спасёт какая-нибудь деревенщина, будь он хоть трижды силач? Против четверых воинов ему не устоять. Хотя портить отношения с местными в планы альфы не входило.- Всё же странно видеть постоялый двор в этой забытой Творцом дыре, - сказал Фан. – Да ещё с хозяином-омегой.- Думаю, что имперские обычаи намного разумнее наших, - Брайт слегка поклонился в сторону Люция. – Омега не должен быть свободным. Как он, интересно, пережидает течку? Кто его защищает всё это время? Омега должен принадлежать отцу или мужу! - А как же быть, если нет ни того, ни другого? – ввернул Ройло. – Живым в гроб ложиться? - Почему же? Всегда можно пойти в бордель или в монастырь, - ухмыльнулся Брайт.

Ухмылка вышла гадкой, как раз такой, какую от него ждали.В это время с блюдом, на котором возлежало румяное жаркое, появился Малле.

К жареной птице полагались приправы – мочёная брусника, квашенная четвертинками капуста, связки солёного дикого чеснока. Маленькие деревянные мисочки с разносолами уставили весь стол.

Альфы с нескрываемым вожделением взирали на истекающего мясным соком гуся.

Ройло уже протянул руку к блюду, но Брайт остановил его. - Негоже нам, как язычникам, набрасываться на еду. Покажем нашему дорогому гостю, что мы чтим Творца, как принято на его родине. Люций, кому, как не вам, потомку знатного рода, прочитать молитву?Верниец потупил взгляд, в котором Брайту удалось уловить хорошо скрытое торжество.

Ройло испустил душераздирающий вздох, но согласно кивнул.

Все поднялись на ноги и стояли так, пока Люций, прижав руку к сердцу, с чувством читал слова благодарности за скудный хлеб этого дня.- Любезный, пойди-ка сюда! Хочу, чтобы ты попробовал свою стряпню.Ройло указал на скамейку рядом с собой. Малле повиновался. На его бледном лице застыло выражение обречённости.- Как тебя зовут? Малле? Ну не бойся, я ничего тебе не сделаю, если ты будешь слушаться. Ты же не хочешь меня огорчить, Малле?Малле сидел ни жив, ни мёртв. Ройло принялся потчевать омегу из своих рук кусочками мяса. Подсевший с другой стороны Фан наклонился и легонько подул Малле в ухо.

Омегапоёжился.- О! Так ты замёрз? Выпей чего-нибудь!И Ройло поднёс Малле кружку с пивом. Случайно или нет, но кружка накренилась и пиво залило грудь омеги.- Прости! Снимай скорее рубашку! Нельзя сидеть в мокром!Фан откровенно развлекался, глядя, как Ройло пытается стащить одежду с омеги. Тот зажимался как мог, мешая альфе. - Дайте Малле переодеться, иначе он действительно замёрзнет и простудится, - сказал Брайт. – Мы же не хотим лишиться такого замечательного повара?Альфы неохотно выпустили обрадованного омегу. - Пожалуй, я помогу, - сказал Люций и встал.- Да, проводите его, - кивнул Брайт. – И останьтесь там подольше, - вполголоса продолжал он.

Люций усмехнулся.- Не надо меня провожать, незачем утруждать себя, добрый господин, - попытался возразить омега, но Люций решительно подтолкнул его к двери.Комната, в которой жил Малле, располагалась в задней части дома. Там стояла крепкая деревянная кровать с набитым конским волосом матрасом, стол и сундук, покрытый домотканой дорожкой.- Не стесняйся, снимай рубаху. Я подожду.Люций уселся на кровать, и потерявший надежду выпроводить незваного гостя Малле со вздохом принялся стягивать с себя одежду.

Запутавшись в длинном подоле, он не сразу понял, что ему помогают. Чьи-то руки потянули с него рубаху и откинули её прочь. Потом занялись завязками на штанах.