24 (1/1)

Вилла располагалась в окрестностях Кессария и ничем не выделялась среди прочих. Простое, без излишествприземистое здание, свыходящей во внутренний дворик крытой террасой, где так хорошо по вечерам распивать молодое вино, любуясь на то, как небо меняет свой цвет с тёмно-алого до непроницаемо-чёрного, нисколько не бросалось в глаза на фоне соседних построек.Ёдзи, с ног до головы закутанный в обычную одежду путешественника – неприметный темный плащ, пропылённый и обтрёпанный по краям, и шляпу, потерявшую от старости первоначальный цвет, без стука зашёл в здание. Встреченный в покоях слуга почтительно поклонился ему и на вопрос, где господин, молча указал в направлении кабинета. Кудо постучался и вошёл.Хозяин виллы, почтенный архонт Кассидий, глава императорской гильдии "слушающих и видящих" сидел за массивным столом над каким-то свитком, сгорбившись и закрыв руками лицо. Услышав скрип открывающейся двери, он отнял ладони от худощавого лица и, увидев гостя, приветливо кивнул. - Присаживайся, долго ехал? - Нет, я торопился, - ответил Ёдзи, опускаясь на подушки в креслои со вздохом облегчения вытягивая длинные ноги.– Загнал лошадь, шёл пешком. Пришлось отбиваться от шайки разбойников, которым вздумалось попытать со мной счастья. В результате разжился лошадью – и вот я тут, у вас. - Новости привёз? – скрипуче, словно спросонья, поинтересовался хозяин. - Да, архонт, много новостей, - Ёдзи неопределённо пошевелил пальцами, - предпочитаете выслушать немедленно? - Конечно, - кивнул Кассидий и протёр слезящиеся глаза, - я весь в нетерпении, Кот.Ёдзи снял шляпу и небрежно кинул её на стол.- Я сделал всё так, как мы договаривались, - сказал он, - купцы легко приняли меня в свою компанию, и я беспрепятственно добрался до побережья. Нам несказанно везло - нас не ограбили и не убили по дороге, хотя пару раз я замечал слежку, но всё, к счастью, обошлось. - Вот как? Леса Нейстрии становятся безопасней?Кудо пожал плечами. - Возможно, да, а возможно, нет, кто знает? Теперь, когда даже здесь, в центре империи, ненадёжна мирная жизнь, как всерьёз рассуждать о безопасности, архонт? Во всяком случае, Счастливчик позаботился о том, чтобы вычистить захваченные земли от всякой швали.- Что ты можешь сказать о нём? - Сильный и умный лидер, но слишком молодой, чтобы считаться с чужим мнением и слушать мысли, не совпадающие с его собственными. Я полагал, что найду по меньшей мере двух людей, могущих влиять наконунга. Я ошибся, хотя если он и принимает кого-нибудь всерьёз, так только норманна Гуннара, а с недавних пор много времени уделяет ещё и новому мужу. Правда, интересует он конунга только в качестве постельной игрушки. Кстати, об омеге. Возможно, вас удивит, что норманнский вождь, разграбив монастырь, не только раздал пленных своим людям, но и сам женился на одном из них? А может быть, вы предполагали подобный исход, ведь этот пленник - Ран Фудзимия?- Вот как? - бесстрастно произнёс Кассидий, - надо же! Женился на Фудзимии... Что ж, это значительно упрочило бы положение Кроуфорда, но при одном условии - если бы Фудзимия не были в опале. - Что мешает им снова подняться? - возразил Ёдзи, - при поддержке норманнов. А право, в глазах людей, на стороне Фудзимия. - Это всё, что ты узнал? - прервал его архонт. - Нет, конечно, нет! Ещё я узнал, что наш альфа бездетен - пока! Что он объявил захваченные земли своими и принудил местных жителей платить ему подати. И напоследок самое интересное - на своей свадьбе Счастливчик появился с короной на голове, словно император.- Откуда корона? - приподнял бровь Кассидий. - Кто бы знал! - усмехнулся лазутчик, - предполагаю, что от бывшего коменданта крепости. Вы же помните его? Бравый был рубака! Всё мечтал объявить себя королём Нейстрии и отделиться от Империи... Если бы Счастливчик не опередил нас, быть бы Юстину обезглавленным за измену. - Итак, твои выводы, Кот?Ровный, лишённый эмоций голос архонтавсегда действовал на Кудо однозначно, вгоняя в трепет.Его звуки живо напоминали годы ученичества, когда на подобный вопроснезамедлительно требовалось дать правильный ответ. В те времена спина Ёдзи Кудо по прозвищу Кот не успевала заживать – розга гуляла по ней с завидной частотой. Во всём было виновато слишком живое воображение мальчика и излишняя, по мнению наставника, эмоциональность. Лишь влияние более сдержанной подруги – Аски Мурасе– помогало парню вести себя так, как желали строгие наставники.Даже теперь, по прошествии многих лет, Ёдзи вздрогнул, услышав вопрос, испортивший ему все детские годы.- Думаю, что мы можем использовать Счастливчика в своих интересах, - ответил Кудо, загоняя ненужные ассоциации поглубже, - по крайней мере, пока его можно держать на коротком поводке. Сделать его императорским наместником, пускай щиплет перья своим норманнам во славу императора Антонина. Мы признаем его власть – в рамках империи, разумеется - над побережьем, а взамен получим на своих границах злобного сторожевого пса. - Да-да, - задумчиво проронил Кассидий, - и конечно, в случае, если он вдруг вздумает взбеситься, мы легко его уберём…или заменим. Кстати, а что ты думаешь о других… ну тех, его соратниках? Кто из них может стать императорским наместником вместо Счастливчика? - Эдун, по прозвищу Холодные Щёки, - откликнулся Кудо, - он старше всех и, кажется, намного хитрее. Думаю, нужно послать посольство к Счастливчику, и попробовать на зуб Эдуна. Кто знает, возможно, удастся поиграть с ними обоими?Ран проснулся с ощущением небывалой сухости во рту. Он открыл глаза и тут жесо стоном опустил веки — потолок над головой закружился, грозя обвалиться на голову. Тело ломило, как после тяжёлой работы, особенно досталось, почему-то, бёдрам. Фудзимия потряс головой и сел на кровати, ошарашенно озираясь вокруг. Голова закружилась, всё стало нереальным, как во сне, и лишь одно омега мог сказать с уверенностью — что Кроуфорда рядом нет.Омега огляделся и обнаружил себя в смятой постели, на измазанных спермой простынях. В довершение всего, в глаза ему бросились ярко-красные следы от размазанной по подушкам, покрывалам и простыням помады.От этого в больной с похмелья голове стали просыпаться воспоминания о прошедшей ночи, и Ран застонал, зажмурившись — ему было так стыдно, что хотелось провалиться сквозь землю.Вне себя от смущения, он соскочил с кровати и схватился за зад — бурная ночь не прошла даром. Анус горел и припух, и Фудзимия в который раз помянул конунга недобрым словом.

Прежде всего он схватился за одежду — и растерянно выронил её из рук, увидев, что вчерашний наряд примерно в том же состоянии, что и простыни.Заскулив, Ран замотался в простыню и сел на кровати. - Тильди! - позвал Фудзимия громко и повторил, уже не сдерживаясь: - Тильди!!!Девушка пришла не сразу, но всё-таки пришла.- Чего изволите? - хмуро спросила она, подходя вплотную к кровати. - Другую одежду, - коротко сказал Ран, - и заберёшь в стирку бельё.

Фудзимии было неловко, но девушка, как нарочно, не торопилась исполнять его наказ, а стояла рядом и пялилась на испачканную постель тяжёлым, и, как показалось омеге, осуждающим взглядом. Под этим взглядом Ран поёжился и плотнее закутался в простыню. Во взгляде Тильди мелькнуло злорадство, она ухватила за кончик простыни и с силой потянула на себя, разматывая ткань с тела ошарашенного её поведением Рана. - Ты что делаешь? - опомнившись, омега вцепился в убегающую простыню. - А как вы думаете? Сами же велели снести в стирку бельё, а сами не даёте!Изношенная ткань трещала, раздираемая на части. Никто не думал уступать. - Иди вначале за одеждой, - чуть не плача, скомандовал Фудзимия, - шевелись! Иначе я не посмотрю, что ты...

Он закусил губу. Почему-то до сих пор он ни к кому не испытывал такой сильной неприязни, как к этой наглой служанке.Тильди поджала губы и поклонилась. - Сейчас сбегаю за одеждой, господин! - проронила она.Когда за служанкой захлопнулась дверь, Ран с облегчением вздохнул. Он подумал, что она, наверняка, сделает всё, чтобы доставить ему неприятности, и был готов дать решительный отпор.

В памяти снова ожили события прошлой ночи, и воспоминания о том, как он сам оседлал бёдра своего альфы и скакал на его члене, крича от удовольствия, снова вогнали его в краску.Ран с сомнением размотал простыню. Оглядев себя, он решил, что бывало и хуже, по крайней мере засосов не так уж много. Он успел тщательно умыться и заплести волосы в косу, когда шаги Тильди, раздавшиеся за дверью, заставили его снова замотаться в одеяло. - Вот, господин, я принесла одежду! - Сложи на кроватьи выйди, - приказал Фудзимия. - Скажите, какие мы застенчивые, - служанка, не сдержавшись, всплеснула руками, - а ночью-то небось о скромности забываете! Весь дворец вас слышал!Ран вспыхнул, даже не заметив, что скромная караульная башня в устах наглой девицы приобрела гордое наименование ?дворца?. Омега решительно встал, позволив одеялу соскользнуть вниз, и протянул руку к цветастой кучке ткани, принесённой Тильди. Первым, что он схватил, оказалась длинная женская сорочка нежно-голубого цвета. - Это что? - отрывисто спросил Фудзимия. - Одежда, - Тильди отвесила издевательски-низкий поклон, - вы же сами просили.Омега зашипел, но рубашку надел. По счастью, служанка не ограничилась одной рубашкой, и в куче разномастных тряпок, ею принесённых, оказались и штаны, застиранные и куцые. - Собирай бельё и пойдём, покажешь мне кладовые и отдашь ключи, - процедил Ран, не считая нужным спорить с нахалкой.- Но до сих пор именно я занималась этим, - Тильди начала волноваться. - Да, но с этого момента я беру хозяйство в свои руки, - осадил её законный супруг конунга.Обиженно сопя, девушка провела Фудзимию в кладовку, где стояли в ряд друг на друге окованные железом сундуки, и удалилась, оставив его там. Ран поёжился, представив, сколько работы ему ещё предстоит, и решительно приступил к делу.В сундуках оказалось немало добра — прекрасные ткани, меха, частью уже попорченные молью, обувь, оружие и драгоценности. В одном из сундуков, на самом дне, в простом холщовом мешочке Фудзимия обнаружил стилус и стопку восковых табличек, которые он тут же выложил. Особенное же внимание омеги привлекла скромная ночная рубашка, совсем такая, что была у него в монастыре — длинная, без пошлых разрезов, надёжно скрывающая тело. Он подумал, что теперь эта рубашка оградит его от излишнего внимания со стороны мужа, и по утрам ему больше не придётся краснеть за своё поведение.

Ран, как и положено приличному супругу, перетряхнул все вещи, рассортировал, часть приготовил для стирки. С огромным облегчением он выудил из глубокого сундука подобающее платье, правда, снова какого-то чужеземного покроя — длинные зауженные книзу штаны и верхнюю рубашку до середины икры длиной, и еще одну -тёплую, шерстяную. Нашёл он и сапоги, мягкие и высокие, и с удовольствием всё это надел. Одевшись, как положено, омега почувствовал, что сильно проголодался, и вспомнил, что так ничего и не ел с самой свадьбы.

Фудзимия с тоской посмотрел на учинённый им самим кавардак, послушал голодное урчание в желудке и с удвоенной энергией принялся убираться. Когда он закончил, близился вечер.Захватив восковые таблички и ночную рубашку, Ран запер дверь и направил свои стопы на кухню, тем более, что ареной для его следующих подвигов была именно она. - Ран пришёл, погляди-ка!Хорни вытерла руки о передник и с приветливой улыбкой подошла поздороваться.- Голодный? Чего не завтракал? Тут столько всего после пира осталось — можно всей дружиной седьмицу кормиться. И ещё останется! Хорошо, что на улице холодно, а то пропало бы всё.Омега сел за стол и отдал должное поданным яствам, под одобрительные смешки Хорни уплетая за обе щеки свадебные разносолы. Поев, Фудзимия вымыл руки и приступил к делу. - Что вы скажете о нашем управляющем?- спросил он стряпух. - Кто ж его знает, - пожала плечами Хорни, - рожа у него хитрая, а что там, внутри...- Фабиан ещё при прежнем коменданте управляющим был, - вступила в разговор Хильда, - так что доверия к нему нету. Но делать всё равно нечего — он-то хоть грамотный! Привезёт зерно, мешки сгрузим, он табличку мне сунет — а что уж в той табличке накорябано? Мы читать не обучены, тем более по-вашему-то. - Я за это возьмусь, - решительно заявил омега, - теперь, когда управляющий придёт, зовите меня, и в моё отсутствие ничего у него не берите.- Вот и хорошо, - с облегчением вздохнула Хильда, - наконец хоть кто-то выведет на чистую воду этого прохиндея! А мы будем заниматься своим делом — еду готовить.Ран устал, но в то же время чувствовал необыкновенный прилив сил. Наконец-то он мог делать то, к чему его готовили ещё в монастыре — помогать мужу, управляя его домом. Смысл жизни был обретён, а с ним и уверенность в собственных силах. К концу дня Фудзимия так замотался, что, придя, наконец, в опочивальню, упал на кровать и лежал так некоторое время, не в силах даже раздеться. Бросив мельком взгляд за окно, омега сообразил, что уже стемнело и пора готовиться к приходу мужа. Ран со вздохом поднялся с кровати и принялся раздеваться, аккуратно складывая вещи. Потом он, испытав чувство ностальгии по прежним, упорядоченным временам, с удовольствием надел найденную в сундуке ночную рубашку и упал в кровать. Как омега ни старался, но сон сморил его, едва голова коснулась подушки.Малле не помнил, чтобы когда-нибудь под крышей его постоялого двора собиралось столько народа. Омега метался из зала на кухню и обратно, прислуживая занявшим большой стол в самом центре общего зала ярлам,приглашённым на свадьбу конунга. Отчего эти знатные альфы решили променять гостеприимство Кроуфорда на скромный постоялый двор, Малле предпочитал не задумываться. Впрочем, весёлые посиделки за столом вскоре стали напоминать военный совет.Вначале омега благоразумно старался не прислушиваться к разговорам, но имя Кроуфорда, произнесённое неоднократно и с явно недружелюбной интонацией, заставило его насторожиться.Ярлы говорили о свадьбе. - Странно и непонятно, - заявил Ульв и замолчал, значительно поглядывая на собравшихся. - Что тебе непонятно? - удивился Тихоня. - Почему он женился, мне непонятно. Взял за себя омегу без приданого. Нет, я бы понял, если бы за ним стоял сильный род - но и этого ведь нет! Род-то вымер! А уж про то, что мальчишка имперец и вовсе молчу. - Ну, это-то как раз я могу понять, - пробурчал Тихоня, макая усы в пиво, - стоит только поглядеть на его омегу. Я б такого из постели не выпускал!

Малле, устроившийся неподалёку, сморгнул слезинку. Ему было горько и обидно, а хуже всего было то, что для конунга его привязанность не значила ровным счётом ничего. - Мне не понравилось другое, - протянул Орм, - а именно - корона. Зачем он её напялил и что всё это значит?- Думаю, нам сегодня показали, кто хозяин побережья, - невозмутимо проронил Эдун. - И впрямь! -поддакнул Ульв,- корона имперская, выходит что? Что Счастливчик у нас теперь император? Сегодня он корону нацепил, а завтра податями обложит?Тихоня,только что мирно цедивший своё пиво, поперхнулся и с грохотом поставил кружку на стол. - Чего это? - возмутился он, - какой ещё император? Он конунг - да, я согласен. Будет собирать на войну или в набег - пойду, и голову сложу, если понадобится! Но королей-императоров надо мной нет и не будет! - Кроуфорд совсем ума лишился, если на такое настроился, - поддержал его Ульв.Альфы зашумели, громко выказывая своё неодобрение. Хозяин постоялого двора колебался. Он понимал, что следует предупредить Кроуфорда о грозящей опасности, но обида, нанесённая Малле, была глубока, и омега довольно долго выбирал, что ему делать. Наконец он решился и подозвал к себе помощника.

Получив указание непременно найти конунга и пригласить его на постоялый двор, посыльный припустил почти бегом, однако, стоило ему забежать за угол, как резвый бег сменила вялая ходьба. Мальчишка сильно устал, прислуживая гостям, и справедливо полагал, что имеет право на отдых, а посему, едва постоялый двор исчез из виду, и вовсе поплёлся нога за ногу.В это же время Кроуфорд, закончив дневные дела, направлялся в опочивальню. Его мысли были заняты вчерашними событиями, в основном собственной ловкой провокацией. Корона на его челе значила очень многое, Брэд сознательно бросил камень в улей диких пчёл и ждал, что они сделают в ответ. По дороге ему попался юный омега, сбивчиво объяснивший, что Малле, тому самому, что держит постоялый двор за стенами крепости, есть что сказать конунгу, если конунг не побрезгует прийти. Брэд рассеянно кивнул и тут же забыл об этом происшествии - его ждал супруг, брачная ночь с которым пришлась Кроуфорду весьма по вкусу.Брэд смутно помнил своего папу-омегу, так рано ушедшего на Полночную сторону. Помнил, как он ожидал отца из похода, как накануне приезда супруга готовился, расчёсывал и заплетал густые чёрные волосы, надевал украшения и праздничную одежду. Помнил, как родители сидели за столом, взявшись за руки, и омега не мог отвести от альфы влюблённого взгляда, а потом они, не отпуская рук, шли в альков, и маленький Брэд со страхом вслушивался в непонятные звуки, доносившееся из-за полога.По дороге в опочивальню конунг ощущал себя ни много, ни мало - а главой и основателем нового рода. И начало этому роду будет положено здесь, на законном супружеском ложе, от омеги, красотой которого прельстился бы сам император.Рождение первенца станет начальной ступенькой на пути к этой мечте, и заставит умолкнуть все злые языки, трепавшие его имя.В глубине души Брэд чувствовал смутную неуверенность в том, что сможет зачать, но надеялся, что вчерашняя женитьба вернёт ему расположение богов и непременно подарит потомство.Поглощённый своими мыслями, конунг не сразу заметил, что в спальне его встретили лишь тишина и полумрак - комната тускло освещалась одной-единственной свечой, горевшей на столе, да и та уже чадила и норовила погаснуть.Кроуфорд затеплил новую свечу и направился к кровати, надеясь, что супруг дожидается его там. Однако при виде Рана разочарование конунга только усилилось, поскольку омега и не думал бодрствовать, послушно ожидая мужа в постели, а свернулся калачиком и сладко спал, подложив под щёку ладошку. Более того, омега был одет. На нём, полностью скрывая тело, была надета ночная рубашка из белёного полотна, длинная, с рукавами и вырезом под горло. За этот вырез Кроуфорд и взялся, желая разорвать ненужную тряпку сверху донизу.

Потревоженный Ран проснулся и открыл глаза. Возникшая в них радость при взгляде на мужа сменилась страхом - очень уж грозно выглядел обманутый в своих ожиданиях конунг. Омега искренне недоумевал, что он сделал не так на этот раз и чем вызвал гнев мужа. Неужели только тем, что надел на ночь рубашку, ворот которой, зажатый в руках конунга, вот-вот затрещит. Кулаки Брэда, давившие на кадык Фудзимии, заставляли его задыхаться, ворот врезался в шею и резал кожу. Ран не выдержал и зашипел сквозь стиснутые зубы от боли.

Гнев отпустил Кроуфорда. Перед ним лежал будущий отец его детей, его законный супруг, с которым негоже было обходиться, как с наложником. Брэд выпустил из рук измятый ворот ночной рубашки и выпрямился, скрестив на груди руки. - Снимай! - приказал он. - Почему? - запротестовал раздражённый поведением мужа Фудзимия, - омеге надлежит спать в рубашке! - Прежде всего,омеге надлежит слушаться своего мужа! - рыкнул Кроуфорд.Ран замолчал, признавая правоту альфы, ведь он совершенно искренне дал согласие на брак и добровольно признал Кроуфорда своим супругом и господином.

Омега сел на кровати и потянул через голову злосчастную рубашку.Брэд вздохнул. Вид обнажённого Фудзимии, как всегда, подействовал на него однозначно, вытеснив из головы все ненужные мысли, и оставив единственное желание -заполнить его собой.Откинув прочь мешающие тряпки, Кроуфорд крепко обнял своего супруга.