6 (1/1)

- Одноглазый приходил, - встретил Рана Ёссе.- Что?

Ран кинулся к Аясе, и, успокоенный его обычной кроткой улыбкой, повернулся к главному омеге,– вы меня напугали. Что он делал? - Ничего, - пожал тот плечами, - осмотрел Аясе и ушел. Сказал, что придет позже. - Ладно, будем справляться с трудностями по мере их возникновения, – решительно сказал Ран, - а мы тут принесли все, что оставалось на столе. Можно перекусить. Там и вино было. - Давай сюда! – обрадовался Ёссе, – не каждый день выпадает такой случай! Вечером, когда все соберутся после работы, и попируем!Когда явился Фарфарелло, Ран сидел подле Аясе и в красках описывал ему, как они убирали зал. Аясе слушал про снедавшую Шульдиха жажду и хихикал.- Ты хорошенький, когда смеешься, - промолвил Фарфарелло, усаживаясь на край постели Аясе. Тот сразу замолчал и уставился на альфу, поблескивая глазами.- Чего тебе? – хмуро спросил Ран, - оставь его, не видишь, он еще слаб.

Одноглазый, не снисходя до спора с омегой, откинул одеяло и стянул с Аясе рубашку. Тот вздрогнул испуганно, и Ран ощетинился, приготовившись к драке, по всей видимости, неравной.- Не напрягайся, - посоветовал Фарфарелло, исследуя оставленные его же ножом порезы, - воздух испортишь.Ран зарычал и шагнул вперед, намереваясь наподдать наглецу хорошенько, а там – будь что будет, но более благоразумный Ёссе остановил его. - Тише, - шепнул он на ухо Фудзимии, - тише, не кипятись. И так творится что-то странное, чего раньше с Одноглазым не бывало. Подождем.Ран послушно застыл, бессильно стискивая кулаки. Тем временем Фарфарелло перевернул омегу лицом вниз и раздвинул ягодицы. Ёссе пришлось вторично хватать Фудзимию за руки.Наконец, берсерк перевел взгляд на старшего омегу. - Покажите, чем вы его мазали.Тот послушно протянул коробочку с зеленоватой субстанцией. Одноглазый понюхал ее и отрицательно покачал головой. - Лекарь – скупец, - сказал он пренебрежительно, – я всегда это подозревал. Впрочем, я принес отличное лекарство – мое собственное. Оно сделано специально для меня, там содержится Слеза Камня. Раны затягиваются мгновенно. - Слеза Камня? – повторил слегка оторопевший Ран, в то время, как Ёссе принял глиняную баночку. – Но это же очень дорогое лекарство!Он знал, что Слезу Камня (черную смолу, обладающую свойством залечивать любые раны) добывают высоко в горах, там, где она в особых местах тонким слоем проступает на скалах, и стоит это средство весьма дорого.Фарфарелло пожал плечами. - Дорого? Ну и что? Сейчас мне нужен Аясе, я хочу его, а мазь… Зачем она мне? Сейчас же обработайте его раны, и особенно – задницу. Я приду завтра и уже не буду выяснять – болен он или нет.

Берсерк поднялся с ушел, не оглядываясь. - Чудеса, - пробормотал Ёссе, вертя баночку в пальцах. Фудзимия нетерпеливо выхватил мазь у него из рук и присел рядом с другом. - Повернись, Аясе, я обработаю твои раны. Как ты? О Творец, как же тебя оградить от этого безумца!Аясе перевернулся на живот и покосился на сосредоточенного Рана. - Я не боюсь, - тихо сказал он, - Творец позаботится обо мне, я верю. Думаю, что каждому из нас он не даст нести ношу больше того веса, какой мы можем поднять.- Хочешь живым попасть в Небесный Чертог? – горько усмехнулся Фудзимия, смазывая анус Аясе чудесной мазью.- А у меня есть выбор? – спокойно ответил тот,- я просто принимаю жизнь так, как она есть, вот и всё, и всецело полагаюсь на Творца, поскольку не в моей воле что-то изменить. - Пожалуй, тебе это удастся, - неожиданно вклинился Ёссе, - изменить что-то, да уже удалось! Не было ещё такого, чтобы наш Одноглазый о ком-то заботился. Кстати, Ран, о заботе – тебе стоило бы позаботиться о своем альфе. - Что? – непонимающе прищурился Фудзимия. - Тебя конунг пометил, - весомо заявил Ёссе, - ты теперь его омега, и, как помеченный омега, ты обязан проявлять внимание к его нуждам, например, принести своему альфе после пирушки опохмелиться и закусить. Так что заканчивай щебетать с раненым и пойдем-ка на кухню, я тебя там представлю. - Он прав, Ран! – кротко сказал Аясе, - ты обязан заботиться о своем альфе, это твой долг. Иди! - Меня что-то никто не спрашивал, хочу ли я этого, - проворчал Фудзимия, поднимаясь, однако, с места и устремляясь за Ёссе.

Кухня, располагавшаяся в приземистом здании, примыкающим к башне, оказалась местом шумным и жарким, сильно напоминающим преисподнюю. Прежде всего, вошедшему бросался в глаза огромный, во всю стену, очаг, в котором был встроен целый ряд вертелов, размерами подходящих по меньшей мере для поджарки кабанчика. Далее, когда вошедший справлялся, наконец, со своим восторгом от лицезрения очага, его обоняние подвергалось следующей атаке – всё то, что булькало в котелках, румянилось в печи и вращалось на вертелах, издавало божественный, вызывающий обильное слюноотделение, запах. Ошеломленный этим величием, бывший монастырский воспитанник поперхнулся слюной. Ёссе, посмеиваясь, подтолкнул его вперед. - Хильда, Хорни, Бьёрн! Знакомьтесь – это Ран, омега нашего конунга!Хильда и Хорни оказались двумя пожилыми женщинами, не состоящими в кровном родстве, однако похожими, словно родные сестры, а их помощник Бьёрн – увальнем, подобным зверю, давшему ему имя. Хильда протянула руку и потрепала Фудзимию по голове жесткой ладонью. - Молоденький какой, - проворчала она неодобрительно, - и что ему делать-то с дитём таким… - Зато красивый, - вступилась Хорни, протягивая Рану яблоко, - ты ешь, ешь, миленький, кушай.Фудзимия взял яблоко и неловко поблагодарил. На глаза от их простого сочувствия навернулись слёзы.- Ты приходи, коли что, - Хорни мягко улыбнулась, - мы всегда поможем, если чего нужно… - Пока ему нужно еды для конунга, - прервал их излияния Ёссе, - и питья, после вчерашнего-то. Соберите-ка парню, что в этих случаях полагается. - Да знаем, знаем! Замолкни, Ёссе, что раскомандовался! У себя в омежьем доме всем указывай, а тут мы хозяйки!Хильда, ворча, подошла к длинному узкому столу и стала выкладывать на него всякие вкусности, попутно раздавая указания целому полку снующих туда-сюда подростков. В итоге Рану было торжественно вручено плоское металлическое блюдо, на котором высилась горка нарезанного мяса и ветчины вперемешку с только что испеченными лепешками, стоял кувшин с вином и лежал острый нож. При виде ножа сердце Фудзимии пропустило удар, а потом забилось вдвое быстрее, а во рту пересохло. Он принял блюдо и направился к выходу, стараясь казаться спокойным и невозмутимым в виду представившейся возможности покончить с убийцей и захватчиком.Пока он так восстанавливал душевное равновесие, дорога в комнату конунга внезапно кончилась, и он уже снова стоял у двери, за которой его ждал недавний обидчик. Ран вошел и остановился на пороге. Кроуфорд спал, раскинувшись на кровати, нагой и привлекательный. Не глядя, куда ставит, омега пристроил блюдо на стол у окна и подошел вплотную к кровати. Тело лежащего мужчины так и манило прижаться к нему. Испещренное шрамами, оно было всё ещё по-юношески тонким в талии, хотя от постоянных тренировок с двуручным мечом и тяжелой секирой плечи раздались вширь, а ладони были в мозолях.Одна рука покоилась под головой, скрытая распущенными черными волосами, другая расслабленно лежала вдоль тела. От пупка вниз тянулась темная дорожка волос, курчавясь вокруг лежащего спокойно члена и крупных яиц. Фудзимия сглотнул и встал на колени рядом, вглядываясь в спокойное лицо и почти касаясь смуглой щеки своими волосами. Ему стоило только протянуть руку и взять с подноса нож… Только одно движение – и многие будут отомщены… Всего лишь надо приставить острое лезвие к яремной вене и нажать, совсем чуть-чуть, так, чтобы оно вошло в плоть… А потом – будь, что будет, что бы там не сделали с Фудзимией разгневанные норманны, Счастливчика уже никто не сможет вернуть с Теневой Стороны. Ран колебался, он ещё не умел принимать такие решения, не зная, правильно ли будет убить спящего. В это время ресницы Брэда дрогнули и он уставился на омегу ясным и немного раздраженным взглядом.- Ты кто такой? – резко произнес конунг, – зачем ты здесь? - Я – ваш омега, господин, - сжав зубы, процедил Фудзимия, - я принес вам поесть. - Мой омега? – Кроуфорд сел на кровати и потер наморщенный лоб. Его мучило страшное похмелье, он не слишком хорошо помнил события прошлой ночи, но был способ их прояснить. – Подойди. Ближе!Ближе и так было уже некуда, и Ран, недоумевая, наклонился почти вплотную к лицу конунга; Брэд схватил омегу за шиворот и обнюхал его шею. Учуяв запах собственной метки, он немного расслабился и окинул Фудзимию оценивающим взглядом. Видно, осмотр этот доставил ему удовольствие, поскольку конунг самодовольно ухмыльнулся и жестом потребовал подать ему принесенное.Ран повиновался. Конунг брезгливо поковырялся в закусках, затем отставил поднос и приник к кувшину. Когда тот опустел, Кроуфорд сунул его Фудзимии. - Так как, говоришь, тебя зовут? – спросил он, блестя глазами.- Ран. Ран Фудзимия.Конунг привстал, притянул Рана к себе и впился взасос в его приоткрывшийся от изумления рот. - А теперь можешь идти, Ран Фудзимия. Я тебя позову. – Брэд поморщился от головной боли и добавил, желая поскорее спровадить этого юнца, - позже!Омега побрел прочь, борясь с желанием по-детски расплакаться. ?Надо было его убить? - думал он, шмыгая носом и представляя в красках, как кровь конунга пачкает простыню, впитывается в белое полотно и капает тяжелыми каплями на ковер. Стало немного легче. Фудзимия нахмурился и поклялся себе, что следующую возможность прикончить викинга он не упустит так просто, даже не попытавшись ничего сделать.Тем временем Кроуфорд все-таки встал с кровати и кликнул прислугу. На громогласный зов прибежала миловидная блондинка с румянцем во всю щёку. Без лишних слов зная, что от неё требуется, она подала господину чистую рубаху и штаны, помогла надеть мягкие сапожки и подала конунгу шитый золотой нитью драгоценный кушак, впрочем, уже заляпанный бурыми пятнами сомнительного происхождения – не то от крови, не то от вина. Брэд затянул свой тонкий стан кушаком и повесил на пояс ножны с парой длинных ножей.

Служанка мило улыбнулась. - Может, господин желает, чтобы Тильди причесала его волосы? Брэд кивнул и сел в кресло. Девушка встала за его спиной и, вооружившись костяным гребнем, принялась приводить в порядок его густую шевелюру. Конунг откинул голову назад и, казалось, задремал, пока ловкие пальчики справлялись с его волосами. Тильди старательно расчесывала каждую прядку, сама, кажется, наслаждаясь прикосновениями к этой роскошной гриве. Справившись с работой, она с сожалением перехватила волосы резной заколкой на затылке и, немного поколебавшись, перегнулась через плечо конунга и потянулась к его губам. Брэд улыбнулся, не открывая глаз, и придержав красавицу за затылок, смачно поцеловал ее в губы.

Пока девушка со счастливой глупой улыбкой приходила в себя, конунг уже вышел из спальни и направился в то место, которое он, полушутя, но не без оснований, называл ?Тронным залом?.Там, действительно, стоял трон, вернее, кресло, которое с полным правом могло носить это имя - вырезанное из дуба и украшенное богатой резьбой. Выпуклые завитки орнамента были покрыты позолотой, на сиденье лежала мягкая подушка, обтянутая тисненым сафьяном, а в спинке мягко сияли отшлифованные камни – медовый амбер, застывшая кровь моря.Когда конунг спустился в зал, его уже ждали – все пятеро вольных ярлов, ходивших вместе с ним впоследний набег, сидели вдоль стола, коротая время, кто как мог. Правая рука и ближайший помощник Счастливчика Гуннар нетерпеливо мерял шагами зал, поглядывая в окно.Ульв Весельчак препирался о чем-то с Броком Безумным Скальдом, Эдун дремал, откинув голову на спинку кресла, Орм Морская Лошадьиграл в кости с Кнудом Тихоней, и, кажется, выигрывал, потому что Тихоня уже начинал злиться и то и дело тянул руку к ножнам. Шульдих, без своего жреческого убранства кажущийся почти незаметным на пёстром фоне гобелена, возле которого устроился, подтянув к себе ноги и обхватив колени, прислушивался к царящему в зале шуму и презрительно кривил в улыбке широкий рот.При виде конунга все замолчали и устремили на него взгляды. Он слегка кивнул, приветствуя союзников, прошел к креслу и сел, держа голову так прямо, как только возможно – любое движение шеей причиняло резкую боль до звездочек в глазах. Союзники молча ждали, пока конунг начнет говорить, а Кроуфорд в это время боролся с настигшей его тошнотой. Шульдих тихо соскользнул со своего места и мягко подошел к креслу, положил холодные руки Брэду на лоб, и через пару мгновений тошнотворная пелена, маячившая перед глазами, рассеялась.Кроуфорд кивком поблагодарил жреца. - Безымянный благословил наш поход, мы вернулись с добычей и почти без потерь, - сказал Брэд, - жители здесь богаты и трусливы, так что, благодаря богам, попали мы в места, изобилующие дичью. - Хвала богам, - подхватили ярлы. - В следующий раз можно сходить вниз по реке, - предложил Ульв Весельчак, - там есть богатые крепости, и нас никто там не ждет.- Да, можно подгадать время года так, чтобы корабли легко прошли по малой воде, - добавил Орм, гордящийся своим умением управляться с любой водой, за которое он и получил свое прозвище ?Водяная Лошадь?.- В устье стоит городок, так там, говорят, статуи в храмах из чистого золота! – ввернул Тихоня. - Вот как? И кто их там видел? – полюбопытствовал конунг. - Парни Рыжего – они были в городе ниже по течению… как, бишь, он называется… Не упомню! Зашли в их храм, и чуть не ослепли – от свеч да факелов сияние, и в статуях отражается, так что смотреть больно! - Интересно, сколько там этого золота, - задумчивопромолвил Кроуфорд, откидываясь на спинку кресла и из-под полуприкрытых век наблюдая за разгорячившимися соратниками. - Эй, вы что же, всерьёз собираетесь продолжить? – ухмыльнулся Гуннар, правая рука Кроуфорда, прибывший с ним на эти земли на одном корабле ещё пять лет назад, – а не боитесь дразнить Антонина? Император, конечно, терпелив, но всему ведь есть предел. - В самом деле, - поддержал его конунг, - подумайте, для чего нам эти богатства? Ненужный, неоправданный риск? - Разве золото когда-нибудь было лишним? - хохотнул Тихоня. - Дааа, - протянул Счастливчик, - там, говорят, не только золото... В глубине страны богатейшие города... - А я не согласен сидеть на земле, как крестьянин, или как здешний народ, боящийся растрясти жирок! Не для того мы родились на этот свет! – Орм даже с места вскочил, волнуясь, - я в любом случае пойду, не осенью, так весной!Собравшиеся в зале загалдели, живо обсуждая выгоды своего положения в случае весеннего похода, когда реки будут наполнены талой водой и потому легче проходимы. Кроуфорд наблюдал за ними, удовлетворённо щурясь – теперешнее настроение компании вольных ярлов было ему только на руку. Его далеко идущим планам могла помешать только неспособность норманнов терпеливо дождаться этого самого весеннего паводка, на который теперь возлагалось столько надежд. - А зачем ждать весны? – вмешался Шульдих, - пока с нами боги, можно попытать счастья хоть завтра. Тем более, пока нас ведёшь ты, Счастливчик! - Дурная мысль, - стараясь казаться спокойным, заявил Брэд, - мы только что из похода… - Вот именно, - Шульдих уставился Кроуфорду в глаза, проникаясь овладевшим конунгом раздражением, - и нас никто не ждёт. Самое время… - Я сказал – нет, жрец! – повысил голос Брэд, - я не собираюсь гадить в собственном гнезде, и не хочу, чтобы мне пришлось бросать дом и бежать отсюда. Все мы знаем, что у императора достаточно войска, чтобы раздавить нас. Да, мы можем тревожить его вассалов и отбирать у них имущество, но до поры до времени, пока у Антонина не лопнет терпение.- Так ты боишься? – с издёвкой сказал Шульдих, - вот в чём дело? Ты так сильно боишься Антонина, как будто сам стал его вассалом! Ещё немного, и ты женишься на местном омеге, и станешь варить пиво и выращивать хлеб! - Так все дело в том, что ты струсил? – засмеялся Брок, мало что понявший из той незримой битвы, что проходила сейчас на его глазах. - Не смей так говорить со мной! – рыкнул Брэд, вскакивая на ноги, - не то живо расстанешься с головой! Оба альфы стояли друг против друга и сверлили друг друга взглядом. Наконец, Безумный Скальд опустил глаза.- Никто не ставит под сомнение твою личную храбрость, - нехотя сказал он, извиняясь. - Вот оно, - вскричал Шульдих, - вот то, что мешает нам оставаться свободными! Вы обзавелись рабами и имуществом, и теперь трясетесь за него больше, чем за свою шкуру! Лучше жить по заветам предков, ине жалеть ни о чём и ни о ком! Вспомните, для чего боги предназначили нас! - Ну, это, конечно, так… - стушевался Тихоня.Кроуфорд посмотрел на жреца, и в его взгляде без труда угадывалось горячее желание удавить мерзавца. - Когда я захочу побеседовать со своим богом, я сам приду в святилище, и стану говорить с ним. Мне, конунгу, не нужны посредники-беты, Шульдих! И также мне не нужны советы, как управлять собственным домом, - отрезал Кроуфорд.Шульдих, дергая щекой, несколько мгновений обводил присутствующих воспаленным взглядом, потом ругнулся и выскочил за дверь. - Не понимаю, чего ты добиваешься, - промолвил Гуннар, оставшись с конунгом наедине, - то ты во всеуслышание рассуждаешь о том, насколько богаты здешние города, а то заявляешь о своем нежелании порезвиться, и ребятам хочешь запретить. Не думаешь, парни кинутся в разгул, не спрашивая у тебя разрешения? - А кто сказал, что мне это невыгодно? - усмехнулся Брэд, - пускай развлекаются, пока можно. - О чём ты? - осторожно спросил Гуннар. - Представь, что кто-то не выдержит, и начнёт щипать старого гусака Антонина, тревожа прибрежные города. Что он сделает? - Известно, что, - хмуро сказал Гуннар, - потерпит какое-то время, да пришлёт сюда пару легионов. И уже тогда с нас полетят пух и перья. - А если я буду паинькой, и не только не присоединюсь к этим безумцам, но даже помогу императору овладеть ситуацией? - Хочешь стать наместником и владеть всем побережьем? - прищурился Гуннар, - а как же парни? Тебе что, совсем не жаль?Конунг отвёл взгляд и поднялся с места.- Я всегда был предан тебе, но с подобными планами согласиться не могу! - резко сказал ему старый товарищ. - Не думай, что мне легко далось это решение, - произнёс Брэд, - но можешь быть уверен, что любой из них поступил бы со мной также, если б додумался до такого первым. - Ты уже списался с императором?- Нет, жду удобного случая, - помолчав, сообщил Брэд. - Думаю, что теперь ему придётся прислать сюда посольство, вот тут я и заключу с ним договор на своих условиях. - Если никто из парней не додумается до такого первым, - повторил Гуннар слова конунга и усмехнулся.