День 7-8. Волшебные часы. Побережье (1/1)
Риктавио, этот забавный парнишка с длинными ушами и не по годам задумчивым лицом, был настоящим чудом в Валлаках: яркое пятно цвета, звука, чужого говора на сером фоне Баровии. Тайшан он нравился, как нравился мир за туманом.Сбивая его с ног, она чувствовала жгучий стыд и холод металла на своих пальцах, цепочкой часов обвивающий ее тонкое запястье.Тайшан иногда, нет, всегда видела будущее. Иногда она чувствовала будущее, но чаще всего она творила его, путаясь, что произошло, а чего ещё не может быть, потому как ее дети не родились: утром, пытаясь согреться у костра, она окончательно проснулась уже с этими часами в руках и Айден долго отказывался переставать лгать её глазам. Когда-нибудь они договорятся между собой, выстроят нарратив в хронологическом порядке и тогда все, возможно, быть может, пожалеют, что дразнили ее за неточные пророчества.Не то чтобы она гналась за славой видящей, впрочем; нельзя назвать слепое тыканье в неприятности гонкой.В реальности часы из чужого кармана оказались чуть тяжелее, чем ей виделось. Чуть холоднее, чем ощущалось. Чуть громче, чем слышалось. Да, слышалось: тиканье было непрерывным, нервным, но все же ритмичным, словно сердцебиение при долгом беге?— Тайшан знает, что скоро её сердце забьётся так же, когда она будет перескакивать через забор и её руки будут пахнуть воровством и кошачьей шерстью. Большие кошки ведь тоже кошки, любящие гонять вороватых мышей, симметрично размером побольше.Она тянется к крышке, пропитанной магией, жгущей пальцы, и пытается расстегнуть сложный замочек. Моргает. Видит, как струится кровь по ее лицу и как сильно болит, пусть и приглушенно, как предчувствие, голова; ее окрикивает Луваш.Она смотрит на его лицо: счастливое, мертвое, несчастное, что-то между. В морщинах, что выточил ветер, явно читается головная боль да вред пьянства и Тайшан невпопад советует ему попить достаточно воды и не вставать слишком резко.Часы тонут где-то в рукаве, что-то еще должно утонуть и ногам становится холодно от речной воды. Одежда прилипает к ее телу, на руках ощущаются пальцы, чужие руки, тянущие ее вверх и отчаяние гаснет.Все будет в порядке. Кстати, где эти чертовы часы?—?Тайшан, ты меня слушаешь вообще?—?Что-то между ?да? и ?нет?.—?И о чем я говори-—?Об Арабелль и том, что я бестолочь, в этом лагере есть только две темы, если тебе не наливают вина. За ней присмотрят шесть пар глаз, даю слово.Она улыбается маленькой девочке, но взгляд цепляется лишь за гладь лужи, глубокой и чистой после проливного дождя, и копошащейся там живности, пожирающей друг друга и греющейся в робких дневных лучах.—?Не забудь приложить холодное. Или наложить на себя какие-нибудь черные божественные руки.—?Что ты несешь?—?Обычно чушь.Босые ноги шлепают по грязи, оставляя глубокие следы, что исчезнут под следами шести пар сапогов. Она не против.