Глава семнадцатая (1/1)

Утром четверга я просыпаюсь лицом на клавиатуре. Экран давно погас, видимо села батарейка. Как я вообще умудрилась тут заснуть? Пробую разогнуться. Я и не знала, что у меня столько мышцы и все они могут так болеть. Хуже всего приходится моей несчастной шее, которую пронизывает иглами при малейшем повороте головы. Прекрасно, меня еще и просквозило!Охая и ахая, и все еще не зная который час, бреду в ванную. По пути заглядываю в гостиную. Соня еще сопит в две дырочки. Значит, еще нет семи часов и еще слишком рано, чтобы опаздывать на занятия.Горячая вода облегчает мои страдания и окончательно будит. Не отказываю себе в удовольствии постоять под душем подольше, чувствуя, как струи разбиваются от прикосновения к телу. Мне нужно подумать. А где, как ни в ванной, думается лучше всего? Да-да, знаю я, что вы сейчас подумали о таком месте, как комната задумчивости. Но все-таки в ванной, грея свои кости горячей водой, думается гораздо комфортнее.Что мы имеем? Мы имеем прилет Эдварда сегодняшним утром. Но что дальше? Набрасываться на него на улице как сумасшедшая фанатка я вряд ли стану. И не караулить же его под дверью квартиры? Можно, конечно, сослаться, что я что-то забыла. Но у меня же есть свои ключи и если надо было бы?— пришла бы уже. Остается только попробовать поймать Эда в его любимых местах. Или же собраться с духом и позвонить, как делают нормальные взрослые люди, когда хотят встретиться. Если бы…Если бы мне не было так страшно. Я только зализала раны и теперь боюсь повторения. Возможно, так чувствуют себя люди, когда им ампутируют часть тела. В первые секунды осознания, что части тебя больше нет, настигают ярость и отчаяние. Мечешься, не в силах совладать с собой, круша все вокруг. Чуть позже накатывает удушающая волна страха. Она держит тебя, пока ты не перейдешь к следующей фазе. К принятию. Ты?— ампутант. А что дальше? А дальше опустошенность. Что тебе остается делать? Теперь ты всегда таким будешь калекой. Часть тебя больше не существует. С этим ничего не поделаешь. Опустошенность приходит не одна. Она приводит с собой фантомные боли там, где теперь ничего нет.Моя кампания потерпит поражение и тогда… тогда я не оправлюсь так легко. Стоит ли такая блажь, как правда, разбитого вдребезги сердца? Что за ерунда, конечно стоит. Незнание погубит меня быстрее.Решено! Я позвоню Эду. Но вечером.Дав себе отсрочку, со спокойным сердцем выключаю воду и плохие мысли. Стираю ладонью влагу с зеркала и улыбаюсь девушке по ту сторону стекла.—?Все будет хорошо, Алова, все будет хорошо,?— успокаиваю её я. Зеркальная Полина двигает губами вслед за мной, ободряя меня в ответ. Фыркаю. Докатилась. Воспринимаю свое отражение, как отдельную личность. Но не сдержавшись, посылаю отражению воздушный поцелуй, кокетливо подмигивая.***После четырех пар, две из которых посвящены богопротивной экономике, оптимизм машет мне рукой, убегая. Его заменяют ненависть ко всему живому и жизнерадостному. Как можно чему-то радоваться, зная, что ты завалил очередной тест, а впереди у тебя еще три практических работы и контрольная?Кидаю косой взгляд на Антона, весело о чем-то рассказывающего и даже не обращающего внимания, что я его не слушаю уже минут десять. Вот где он берет столько энергии? Из экономики черпает?—?Але гараж, ты здесь вообще? —?ехидно спрашивает парень на русском. Я встрепенулась, услышав родной язык. —?Нам вообще-то еще в двадцать третью аудиторию надо зайти.—?Зачем?—?Здрасьте, Новый год,?— Антон закатил глаза. —?У аквариумной рыбки память длиннее, чем у тебя!—?А? —?делаю круглые глаза. —?А ты кто? А где мы?—?Очень смешно, Полиныч, очень смешно,?— он качает головой, делая вид, что сам не понимаем, зачем со мной связался. —?Нам надо забрать учебники по Американской истории из двадцать третьей. Или ты реферат из головы писать будешь?—?Нет, из Интернета,?— пожимаю плечами.—?Дорогая моя, тебе точно нужно пропить глицинчику*.—?Учту,?— хмыкаю я, послушно плетясь вслед за Антоном, чуть ли не в припрыжку припустившему к нужной аудитории. —?Но что-то я не припомню, чтобы глицин делал человека буйным. А ты, друже, буйный.—?Просто я на препаратах посерьезнее,?— обернувшись на мгновение, сообщает парень подруги. Мы сворачиваем налево, потом направо, спускаемся на три ступеньки вниз, поражаясь извращенности фантазии того, кто строил университет, и снова поднимаемся, но уже на пять ступенек. Проделав этот путь, запомнить который мы смогли не с первого, и не со второго, и даже не с третьего раза, мы оказываемся около аудитории. Антон дергает за ручку дверь, распахивая её, и жестом приглашает вовнутрь. —?Дамы вперед!Я закатываю глаза, складывая руки на груди, но все же покорно переступаю порог аудитории. Дверь за мной резко закрывается. Два щелчка дверного замка. Я подскакиваю на месте, оборачиваясь, и долблю по двери кулаком.—?Антон! Какого черта ты вытворяешь?! —?ору я на родном языке, с каждым разом ударяя по дереву сильнее. —?Открой! Антон, козел, что за шуточки?!Антон не отвечает, а руку при очередном ударе сводит болью в запястье. Шумно вздыхаю и прикрываю глаза, прислонясь спиной к закрытой двери. Прежде всего надо успокоиться и не паниковать. Воображение подкидывает очаровательную картинку, где я избиваю ногами Антона. Дышать сразу становится легче, а до мозга наконец доходит тревожный сигнал от органов чувств.Вам когда-нибудь ощущали чье-то присутствие физически? Вы чувствовали, как чей-то взгляд касается вас, пытаясь проникнуть в самое ваше нутро и понять, что скрывается за телесной оболочкой? Хоть раз в жизни вам доводилось узнать это легкое покалывание в затылке и неизвестно отчего появившуюся дрожь во всем теле?..Ты здесь не одна,?— нашептывало мне шестое чувство. В подтверждение этой догадке раздался шорох. Пока я ищу смелость открыть глаза, по скрипучему затертому линолеуму торопливо шелестят широкие шаги. По коже пробегает легкий ветерок.Первое, что я вижу, открыв глаза, это застывшая в нескольких миллиметрах от моей щеки рука. Длинные пальцы с загрубевшими от игры на гитаре подушечками, широкая мозолистая ладонь и узкое запястье с тонким кожаным браслетом, забитое татуировками предплечье. Мне не хватает смелости поднять взгляд выше обтянутого зеленой футболкой плеча и не хватает сил сдержать хлынувшие ручьями слезы.—?Полли,?— Он все еще не решается меня коснуться, беспомощно шепча мое имя. Зато я решаюсь все же посмотреть ему в глаза. Ненастно-голубые, взирающие на меня с такой любовью и такой отчаянностью, что сердце щемит.Он бросил тебя одну на несколько недель,?— шипит внутренний голос. —?Одну. Не объясняясь. И теперь он просто заявляется сюда?!Прежде чем я успеваю себя остановить, моя ладонь рассекает воздух и наносит звонкую пощечину. Голова Эдварда дергается чуть в бок от удара. На его скуле уже расцветает красный след моей ладони, которую я прижимаю к груди, стараясь не шипеть от боли.—?Сильно болит? —?обеспокоенно спрашивает Эд, кивая на мою руку, будто не ему только что прилетело.—?Какое тебе дело? —?хмуро смотрю на него исподлобья, шмыгая носом и вытирая мокрые щеки. —?Две с половиной недели, Эд. Две с половиной недели назад ты буквально послал меня куда подальше, а теперь ни с того, ни с сего заявляешься сюда и интересуешься, сильно ли болит моя рука?! Да! Сильно! Но что-то тебя не интересовало все это время, сильно ли болит мое сердце!Плакать и устраивать истерику не конструктивно. Не конструктивно и обвинять Эдварда во всех смертных грехах.Я держалась две чертовы недели. Упрямо сжимала челюсти при воспоминаниях, пыталась минимизировать мысли о Нем, старательно забывала сны и молчала. Считала себя сильной девочкой. Но я слабая. Сломалась, как спичка. Раз и всё. И я уже не могу сдержать накопленные слезы и крики и остановиться. Рыдания рвутся наружу и рушат все барьеры. Путь только один?— выпустить это все наружу и будь что будет.—?Полли… —?сколько боли можно вместить в одно слово? —?Выслушай меня…—?Выслушать тебя? —?пуще прежнего взвиваюсь я, всплескивая руками. —?О, я выслушаю тебя, не сомневайся! Вот только сначала я хочу, чтобы ты почувствовал, что я чувствовала все эти две недели! —?плотно сжатыми кулаками я без разбора бью его по плечам и груди, задыхаясь в рыданиях. Эд молчит и не двигается. Он даже не пытается прекратить это.Моих злости и запала хватает всего на несколько минут.—?Я чувствовала себя мертвой все это время,?— шепчу я, устало упираясь лбом ему в плечо. —?Будто меня выпотрошили, а потом вернули все, кроме самого главного. Это было даже больнее, чем пройтись по стеклу,?— усмехаюсь, почти физически вспомнив, как хрупали точно снег осколки под ногами. Совсем не больно, приятно даже. Если бы не последствия в виде изрезанных стоп…Эд осторожно обнимает меня, словно боясь сделать больно, если на меня накатит очередная волна истерики и я начну вырываться. Но я не вырываюсь. Я изголодалась по нему. Приподняв голову, я утыкаюсь носом ему в шею, полной грудью вдыхая родной запах, почти не изменившийся с нашей первой встречи.—?Ты сменил дезодорант? —?сдавленно хихикаю, поводя кончиком носа по тонкой коже на шее. —?А еще курил сегодня. Ты же бросил?..—?Это действительно то, что тебя волнует в данный момент больше всего? —?парень вздыхает с явным облегчением. —?Нервы расшалились, вот и выкурил пару сигарет.—?Если ты еще раз закуришь, то умрешь не от никотина, а от моей руки,?— мрачно обещаю я.—?Аллергики, вы звери,?— Эдвард хмыкает. —?Любить тебя опаснее, чем курить, но я люблю тебя.Я чуть не поперхнулась воздухом, услышав эти треклятые слова. Я люблю тебя. Три слова, в которых я так отчаянно нуждалась последние две недели. Все тело вдруг становится легким, как перышко, и я смеюсь. Смеюсь, как сумасшедшая. Он меня любит. Все-таки любит.А давайте проанализируем ситуацию, пока я хохочу от счастья под недоумевающим взглядом Эда! Итак, все это время, пока я себя накручивала и строила планы касательно случайных столкновений и звонков, Эдвард Кристофер Ширан не сидел сложа руки. Он подговорил Соню, а та повлияла на Антона (почему-то мне кажется, что было именно так. Особенно учитывая странное поведение Софии Витальевны прошедшей ночью). Явно не обошлось и без включения в заговор сварливой вахтерши, держащей у себя все ключи (тут я представила, как Эд и Антон строят глазки вахтерше и зашлась в новом приступе неконтролируемого смеха). Потом Эд вытерпел мою истерику и побои (ну как побои… вряд ли он получил от моих ударов больше, чем просто неудобство). И все это, чтобы просто сказать, что он любит меня!Резко оборвав смех, я крепко обнимаю парня за шею, прижимаясь к нему всем телом и слыша, как чуть выше и наискосок от моего сердца в унисон ему бьется другое. Эд зарывается носом в мои волосы где-то рядом с ухом и сильнее обхватывает меня руками, будто укутывая в свои объятья.Если Дом?— это не место, а человек, то он?— мой Дом.

—?Ты простишь меня? —?он обдает теплым дыханием мое ухо, отчего у меня пробегают мурашки по спине. Прошу ли я его? Забавный. Будто не знает, что я простила его сотню лет назад. По крайней мере, эти злополучные две недели теперь кажутся мне сотней лет. Как я их вообще пережила без возможности обнять Его?—?Если ты мне все расскажешь, то прощу,?— пожимаю плечами, подражая его манере шептать на ухо. Эдвард вздрагивает, слегка сдавливая меня.—?Тогда еще минутку,?— парень улыбается, и мне не надо видеть его лица, чтобы понять это.Наобнимавшись вдоволь… О чем я? Будто можно наобниматься вдоволь! Но ладно. Наобнимавшись на грядущие полчаса, Эд отпускает меня и садится на скамью первого ряда, всем своим видом говоря, что рассказ будет долгий. Хмыкнув, я устраиваюсь на крышке парты к нему лицом.—?Начну с того, что я идиот,?— вздыхает Эд, зажимая мои щиколотки между своими коленями и обхватывая голени пальцами. Даже сквозь плотную ткань джинсового комбинезона я чувствую его горячие касания, миллиметр за миллиметром прослеживающие расстояние между коленями и щиколотками словно в поисках чего-то.—?Тогда я продолжу тем, что я идиотка,?— улыбаюсь, взирая на парня сверху вниз, и неуверенно провожу ладонью по его взъерошенным волосам.—?А вместе мы пара идиотов,?— усмехается Эдвард, опуская голову мне на колени и начиная наконец рассказ.Слушая и неосознанно перебирая пальцами мягкие пряди его волос, я часто вслед за ним теряю нить повествования, когда он перепрыгивает с мысли на мысль, с детали на деталь. Мысли, чувства и подробности окружавших его мест собираются в бесформенную словесную кучу и мне то и дело приходится останавливать торопливого рассказчика и переспрашивать.Мне удается вычленить из общей кучи нужную для себя информацию и сделать соответствующие выводы:1. Этой Саше лучше держаться от меня подальше, а то она рискует остаться без волос;2. Фанклуб Эда меня раздражает не меньше, чем его;3. Эд не виноват в свалившихся на нас бедах, но пароли на телефон ему надо ставить более сложные;4. У меня потрясающая интуиция!Эд оканчивает свой рассказ и поднимает голову в ожидании приговора. Я улыбаюсь, обхватываю его лицо ладонями и легонько целую, лишь на мгновение прикоснувшись губами к его губам. Мне тоже есть что ему рассказать, поэтому с легкой душой я пускаюсь в повествование о том, как разыскивала Люсиль и собиралась подстроить нашу встречу. Естественно, утрирую и подаю эту историю в яркой и симпатичной обертке, опуская свои бесконечные размышления и страхи. Эдвард разглядывает мои ладони.—?Тебя ничего не смущает? —?придушенно спрашиваю я, когда парень пропускает мимо ушей мою шутку, хотя обычно он над ними смеется.—?А что меня может смущать в самой прекрасной девушке на свете? —?Эд заглядывает мне в глаза, касаясь губами белой полосы шрама на левой ладони. —?Эти шрамы?— часть нашей истории и часть тебя. А я люблю тебя. А значит и каждый твой шрам, синяк и родимое пятно,?— его лицо озаряется ласковой улыбкой. —?Говоришь, Соня выдала себя вчера?Я киваю, возвращаясь к рассказу. Теперь Эд смеется и отпускает ироничные замечания также, как и всегда.Мы наверстываем упущенные две недели разговоров, объятий и поцелуев, пока в дверь деликатно не постучал Антон прежде, чем её открыть. Я извиняюсь перед ним за ?козла? и порывисто душу в объятьях, искренне радуясь, что однажды подтолкнула подругу к отношениям с ним.—?Я так понимаю, мы с Соней сегодня смотрим ?Игру престолов? вдвоем? —?довольным тоном осведомляется парень подруги. Я киваю и, взяв Эда за руку, утаскиваю его прежде, чем парни начнут обсуждать сериал. Знаю я этих фанатов.Мы, не сговариваясь, идем к метро. Любовь любовью, а к выставке надо готовиться. Четверг, разгар рабочего дня и в подземке полтора человека, которым и дела то нет до нас, перебрасывающихся привычными саркастично-ироничными фразочками. Я мерзну и льну к Эдварду, с готовностью прижимающему меня к своей груди. И будто бы не я сегодня утром боялась, что он отвергнет меня.Поезд прибывает на станцию спустя пару минут и мы заходим в полупустой вагон. По привычке прислоняюсь спиной к стенке вагона в углу и хихикаю, когда парень, нависнув надо мной, хитро щурится и склоняется к шее, легким жестом откидывая назад прядь волос, вылезшую из хвоста.—?Ну не здесь же… —?бормочу я, заливаясь краской. Эд игриво прикусывает кожу на моей шее. Дразнится. Знает, что я скучала по нему и его ?невинным? проделкам в духе ?довести Полину до покраснения?.—?Ты права, не здесь,?— соглашается парень, разгибаясь.Из другого угла вагона до нас доносится знакомая мелодия. С любопытством мы оба оборачиваемся, забыв о назревающей пикировке. Источником музыки оказывается телефон девушки, задремавшей и не обратившей внимания, что штекер наушников не до конца вошел в разъем телефона. Никто из пассажиров будить девушку тактично не решается, да и песня оказывается приятной.Эд тихо смеется и не отвечает на мой удивленный взгляд и поднятую дугой бровь. Наконец, когда вступление заканчивается и звучит текст, до меня доходит причина смеха.—?Насколько самовлюбленным я буду казаться, если приглашу тебя потанцевать под свою же песню? —?он весело фыркает, протягивая мне руку.—?Настолько, что Тони Старк будет нервно курить в сторонке,?— ухмыляюсь, принимая руку и в ту же секунду оказываясь в надежных объятьях. Мы медленно кружим по вагону, игнорируя темп песни. Краем глаза замечаю, что люди вокруг оживились, с интересом и удивлением смотря на нашу колоритную пару.Эдвард вполголоса подпевает записанному себе, смотря исключительно на меня. Любуясь? Изучая?.. Не могу ответить. Могу лишь сказать, что в его глазах отражается нечто такое, от чего мое сердце пускается галопом, а душа поет. Да все тараканы в моей голове довольно гармонично поют в это мгновение, призывая любить и никуда не отпускать его.—?Я люблю тебя,?— беззвучно произношу я, ловя его улыбку, и коротко целую в уголок губ. Эд прокручивает меня под рукой и притягивает к себе, останавливая импровизированный вальс.Все вдруг как в первый раз. Его лицо напротив моего и щеки у обоих горят. И взгляд у него вопросительно-требовательный, падающий с моих глаз на губы. И губы сами приоткрываются в трепетном ожидании поцелуя.Мгновение ожидания подобно вечности, и я почти слышу этот грохот, с которым рушатся границы времени, и наши губы встречаются в долгом и нежном поцелуе. Легонько цапаю Эда за нижнюю губу зубами, когда он холодными пальцами касается моей шеи. От контраста температур у меня мурашки по коже, а губы Эда кажутся чертовски мягкими и теплыми, поэтому я снова и снова льну к нему.Поезд резко тормозит, и инерция толкает нас назад. Эдвард цепляется за поручень, плюхаясь на сидение и роняя меня к себе на колени. Мы смеемся над этой ситуацией и над неудобной позой, в которой оказываемся?— мне приходится сидеть на его коленях лицом к нему, провокационно широко раздвинув ноги.—?У вас, юная леди, губы выглядят так, будто вы только и делали, что целовались последние пять минут,?— лукаво улыбается Эд, почесав нос о мое плечо. Я закатываю глаза, усаживаясь боком (да-да, прямо как леди в седле), и прислушиваюсь к объявлению станции.—?Наша?— следующая.Парень кивает, просовывая руку под моими коленями, и встает со мной на руках. Я взвизгиваю от неожиданности, крепко обхватывая руками его шею.—?Я верю, что ты меня очень любишь, так что ослабь хватку,?— сдавленно просит он, вынося меня из вагона на станцию. Вслед нам доносятся редкие выкрики ?Ура молодым!? и ?Счастливого дня свадьбы?, тонущие в общем гуле и замолкающие при шипящем закрытии дверей. —?Кажется, они решили, что мы поженились, но на праздник денег не хватило.—?Представь завтрашние заголовки! —?я предвкушающе жмурюсь и выдаю:?— Всемирно известный музыкант отпраздновал свадьбу в вагоне метро, потому что у него не хватило денежных средств!—?Переведите на этот номер кто сколько сможет! Поможем молодым собрать деньги на нормальную свадьбу! —?подхватывает Эд, хохоча вместе со мной. —?Но что сказал бы мой будущий тесть?—?Он бы сказал ?теперь она?— твоя проблема, пошли выпьем клюквенной настойки, сынок?,?— фыркаю, представляя офигевшее лицо отца, узнавшего что я ни с того ни с сего вышла замуж. Эду он действительно бы сказал, что я теперь его проблема. А меня бы он сначала погонял с ремнем в руке. Хотя нет. С ремнем в руке и тирадой ?я твоя мать, а ты мне ничего не сказала!? за мной бы бегала мама. Вот это более реалистичный вариант. Потом бы и мужу досталось по первое число. Представив знакомство Эдварда и родителей, я вздрагиваю. —?Лучше бойся мою маму, когда скажешь ей, что увозишь меня с собой в тур.Эд доносит меня до эскалатора и ставит на первую ступеньку. Я тут же разворачиваюсь к нему лицом, с хитрым прищуром смотря снизу вверх.—?Я знаю это выражение лица,?— парень настораживается. —?Что ты задумала? —?держу лицо кирпичом, давая ему время помучаться. —?Полли… —?выражение его физиономии в этот момент непередаваемо?— такая гамма чувств на нем отражается: и настороженность, и любопытство, и нетерпеливое ожидание, и страх перед худшим.—?Потом расскажу,?— отмахиваюсь, шкодливо улыбаясь. По этому я тоже скучала. Эда доставать интереснее, чем кого-либо из моих знакомых.—?Полина Александровна,?— он старается выглядеть грозно, но трижды спотыкается на моем отчестве, произнося его на английский манер?— заменяя ?кс? на ?з? и картавя ?р?. Бедненький, он сломает себе язык, обращаясь к моим родителям по имени-отчеству. —?Что ты задумала?Оборачиваюсь: до верха эскалатора еще далеко. Вернувшись в исходное положение, как на штык натыкаюсь на ждущий взгляд Эдварда. Раздраконила?—?Тебе некуда деваться,?— он плотоядно облизывает губы и ухмыляется. —?Рассказывай.—?Ну ладно,?— тяну гласные и наигранно вздыхаю. Очередная пауза на игру в гляделки, и я быстренько пересказываю вчерашний разговор с Соней про заочное обучение и мечтательные планы на будущее. С каждым словом, вылетевшим из моего рта, лицо парня становится светлее и злополучная складка между бровями разглаживается. —?Как-то так. Это, конечно, еще воздушные замки и придется постараться, чтобы родители согласились и чтобы меня перевели с очного отделения…—?У нас все получится,?— Эд делает ударение на ?нас?, а у меня в горле ком встает и хочется плакать. Я не одна. Он готов разделить со мной все трудности. —?Эй, ты чего? —?я мотаю головой, приложив к губам ладонь. Глаза предательски щиплет.Эд поднимается на мою ступеньку и с понимающей улыбкой шепчет:—?Привет.Он заключает меня в объятья, и я прячу лицо у него на плече, вдыхая родной запах и благодаря небо, что нам обоим хватило сил и смелости вернуть друг друга.Привет.Мы будем счастливы теперь и навсегда.