Глава шестнадцатая (1/1)

Моя собственная выставка. Поверить не могу, что она откроется уже через неделю. В следующие выходные люди увидят мои работы, висящие на стенах Клампчинга. На тех самых стенах, что сейчас девственно-белы, будут висеть мои работы.Тыльной стороной ладони смахиваю со лба челку. Мне нужно закончить расписывать две стены до следующих выходных, но работе нет ни конца, ни края. И почему я выбрала не что-то простое, а Карпатский пейзаж и небоскребы Нью-Йорка? Потому что я люблю все усложнять, а потом ныть, что ничего не успеваю! А еще слушать, как ворчит на меня Соня, когда я в очередной раз прихожу поздно и падаю на диван как подкошенная. Вчера я пришла ближе к полуночи, когда охранник, многозначительно звеня ключами, отрубил мне свет.—?Твой спаситель прибыл!Я вздрагиваю, роняя кисть. В дверном проеме, светясь улыбкой, являет себя Себастьян с картонными стаканчиками и крафтовым пакетом, на котором красуется эмблема моей любимой кондитерской. Поведя носом, улавливаю тонкий аромат свежего кофе. Желудок предательски урчит.—?В честь чего такая роскошь? —?спрашиваю, когда друг раскладывает на застеленном газетой табурете свежие круассаны с ветчиной, сыром и помидорами. У меня чуть ли слюни не текут, как у бульдога, а он все возится, ?наводя красоту? в натюрморте.—?Я не могу порадовать свою Вэнди вкусным обедом? —?Себ приподнимает одну бровь.—?Соня?—?Соня.—?Она очень убедительна, когда хочет.—?Уж я то знаю.Мы замолкаем. Слово берут киты в моем желудке, выводя протяжную руладу. Молниеносная встреча взглядов и вот мы уже хохочем, как сумасшедшие. Себ пытается что-то сказать, но давится смехом и заходится в кашле, не переставая смеяться. Звуки, которые он издает, чем-то похожи на хрюканье, и, услышав их, я, только начав успокаиваться, начинаю смеяться снова.Наконец-то отсмеявшись, принимаюсь за свой круассан. Не подозревала, что настолько голодна, пока не откусываю первый кусочек. От наслаждения глаза закатываются сами собой, а из груди вырывается стон.—?Это я и называю гастрономическим оргазмом! —?радостно говорит Себ, вызывая у меня новый приступ смеха. На ощупь нахожу на полу тряпочку для кистей и кидаю в него. Мужчина ловит её и довольно улыбается. —?Приятного аппетита!Себастьян не вовлекает меня в беседу, пока я не приканчиваю свой обед. Осматривается, разглядывает цветовые пятна будущих росписей на стенах и тот бардак, что я тут развела. Я же, по-турецки скрестив ноги, сижу на полу в окружении алюминиевых банок с красками и бутылей с растворителем, всевозможных кистей и грязных комков ткани и газетных листов. Представляю, что творится сейчас с восприятием запахов у Себа от неповторимых ароматов растворителя и краски, и как будет у него болеть голова, как только он покинет галерею.—?А где картины? —?интересуется друг, обходя помещение по периметру.—?Их доставят к концу недели,?— пожимаю плечами. Мне нравятся белые стены. Они будто новые возможности, новые чистые листы. Кстати, о новых чистых листах. —?Себ, верни мне старую симку. Там несколько номеров, которых у меня нет в записной книжке.—?Собралась звонить Эду? —?вздыхает друг. —?У тебя есть хоть немного гордости?—?Гордость в этом деле не помощница,?— отвечаю я и, сама не зная почему, огрызаюсь:?— И не читай мне нотации!—?Я просто не хочу, чтобы ты по своей дурости и наивности снова страдала! —?Себастьян резко оборачивается на меня. —?Если он обошелся так с тобой один раз, ему ничего не будет стоить поступить так еще и еще, пока ты, наивная идиотка, будешь ждать и надеяться!—?Ты не в праве распоряжаться моей жизнью,?— устало прикрываю глаза и несильно надавливаю на них пальцами. Какой смысл кричать и топать ногами? Только энергию тратить попусту да нервы друг другу трепать. Дождавшись, пока друг выдаст очередной поток гневных реплик о моей наивности и глупости и замолкнет, тихо говорю:?— Я знаю, что молода, глупа и наивна. И еще не раз из-за этого пострадаю. И не важно, по вине Эда или кого-то еще. Мне нужно знать, почему он так поступил. Мне нужно знать, почему человек, которого я, казалось, знала, вдруг обернулся незнакомцем.—?Ага, и козлом,?— буркнул мужчина, плюхаясь на пол. Злость схлынула морской волной. —?Я так понимаю, отговаривать тебя бессмысленно?—?Бессмысленно,?— позволяю уголку губ поползти вверх в нерешительной улыбке и открываю глаза. —?Я не менее упрямая в своих стремлениях наломать дров, чем ты. Как, кстати, Маргарита и разбор полетов?—?Если ты о громогласных криках на русском и попытках отстегать меня мокрым полотенцем, то вполне успешно,?— печально вздыхает Себ, потирая поясницу, и вдруг осекается:?— Ты знала?!—?Это был единственный способ избавиться от твоей излишней опеки,?— пожимаю плечами, делая глоток порядком остывшего кофе. Вот вам и фраппучино!—?Полина! —?возмущенный возглас Себастьяна застает меня врасплох. Кофе идет ?не в то горло?, а следом возвращается в мир через мой нос. Да, крайне забавное зрелище.—?Я тебя урою,?— сквозь зубы цежу я на русском, строя ужасающую гримасу. —?Зарежу канцелярским ножом, закатаю в ватман и закопаю в Централ-парке у пруда.—?Вот примерно также выглядела Марго, когда гонялась за мной с полотенцем! —?радостным тоном сообщает мне Себ, явно не желая изображать невинно убиенную жертву. С кем я связалась? Даже запугать не выходит! —?А вы с ней спелись! Ябедничаете друг дружке на меня, а потом я огребаю в двойном размере.—?Ты не рад, что две твои любимые женщины в хороших отношениях? —?самым наивным образом спрашиваю я.—?Рад, пока вы не придумали новую пакость.***Сим-карта мне нужна отнюдь не для того, чтобы связаться с Эдом. Если бы я этого хотела, уже бы открыла ежедневник и нашла бы его номер там. На симке есть номера, появившиеся до возникновения у меня параноической привычки записывать все на бумаге и дублировать в облачном хранилище. Да и вернуть себе свою собственность?— дело принципа. Сколько бы Себастьян не считал меня неспособной постоять за себя девчонкой, в упрямстве он не мог мне отказать. Так что тем же вечером, вытащив меня в кино, друг возвращает мне сим-карту.Я не собиралась и не собираюсь звонить Эдварду. Ненавижу выяснять отношения по телефону, не имея возможности проследить смену выражения глаз и изменение мимики. Придумавший телефонию был гениальным… идиотом, лишившим голос оболочки. Боже, да даже письма,?— простите мне романтическую слабость к длинным излияниям мыслей на бумагу,?— были надежнее. Сколько людей потеряли друг друга только потому, что один не смог правильно сформулировать свою мысль, а другой?— не смог эту мысль понять? Сколько людей потеряли друг друга только потому, что не видели глаз собеседника?Мой план состоял не в этом.Памятуя о том, что Джим, как охранник, обязан сопровождать Эда всюду, куда бы тот не пошел, а также о том, что у Джима есть дочь, Люсиль, подписанная на мой профиль в Instargam, я решаю узнать у дочери местонахождение отца. Мое предприятие может провалиться из-за ряда причин: я не найду среди тысяч подписчиков одного нужного; Люсиль просто откажется со мной говорить; Джим не общается с дочерью. Но мне сказочно везет благодаря одной гениальной функции Instargam’а?— Истории. Пара касаний к сенсору смартфона и фотография с Джимом и подписью ?Люсиль, напиши мне!? попадает в Ленту к нескольким сотням тысяч людей, способным показать её еще сотням. Еще одна гениальная функция помогает мне выбрать ?не получателя??— Эдварда.Люсиль откликается к полуночи. Полчаса активной переписки и я владею всей нужной информацией и получаю бонусом интересного собеседника в лице дочери Джима.Джим прилетает завтра утром в Нью-Йорк. Почему? Потому что мистер Ширан прервал тур на три недели, чтобы уладить дела в мегаполисе на берегу Атлантического океана. Я радостно хлопаю в ладоши. Изначально я собиралась узнать о месторасположении Эда и рвануть к нему, как жены декабристов к мужьям-каторжникам. У меня не было четкого плана и я понятия не имела, как проверну встречу с парнем, с которого денно и нощно не сводят глаз суровые дяденьки в черных костюмах-двойках. Почему-то в подсунутую кинематографом идею, что любой человек может легко заиметь бейджик журналиста/обсуживающего персонала гостиницы/работником концертного комплекса и проникнуть в нужное место почти без труда, верилось с трудом. Да, я могла взять у Люсиль номер её отца и облегчить себе задачу, но тогда бы обо всем узнал Эдвард. И далеко не факт, что он был бы рад моему повторному появлению в своей жизни.Лететь мне никуда не придется. И если я хорошо знаю Эда (а я надеюсь на это), то без особого труда смогу инсценировать случайное столкновение с ним и расставить все точки над ё.—?И чему ты так рада в полвторого ночи? —?раздается в темноте бестелесный голос Сони. Еще миг?— и яркий свет ослепляет меня, последние два часа довольствующую свечением экранов ноутбука и телефона. Вою раненым медведем, закрывая руками лицо. —?Слишком наигранно,?— хмыкает подруга.—?Ну уж как умеем,?— бурчу я, смаргивая слезинки. —?Ты же спала?—?Спала,?— подтверждает Соня.—?А чего встала? —?я закрываю ноутбук, предварительно отстучав дежурное ?Доброй ночи? для Люсиль, и смотрю на подругу. Та в свою очередь не сводит задумчивого взгляда с холодильника. Растягиваю губы в саркастичной улыбке. —?Ночная жрица пробудилась?—?Ой да заткнись ты,?— возводит глаза к потолку девушка и открывает холодильный шкаф. —?У меня красные дни календаря! —?Волшебный белый свет падает ей на лицо, когда она с вожделением вдыхает аромат жареных куриных ножек.—?Соня, ты спать не будешь,?— напоминаю я, сдерживая смех, и тянусь за своей кружкой с чаем. За последние два часа это уже четвертая кружка, но чай настолько вкусный, что я не могу контролировать количество выпитого.—?Знаю,?— печально вздыхает подруга, вытаскивая тарелку с творогом. Подумав мгновение, она извлекает из недр чудо-шкафа батон вареной колбасы.—?Мне тогда тоже бутербродик сделай,?— прошу я.—?Угу,?— на автомате отвечает Соня, колдуя над своим, а заодно и моим, поздним ужином. Кажется, есть за полночь входит в привычку. Сначала гоняю борщи с Маргаритой, теперь вот чаи и бутерброды с Соней. —?Так чему ты радовалась? Светилась прямо.—?Да так,?— расплывчато отвечаю, судорожно придумывая объяснение. Подруга явно не одобрит задуманную мною авантюру, учитывая, сколько стекла она извлекла из моих конечностей. —?Полмиллиона подписчиков в Инсте.Это не совсем ложь. Я действительно радовалась этому событию своей ?блогерской? жизни. Только не сегодня. А три дня назад.—?Ух ты, это здорово,?— искренне говорит Соня, ставя передо мной тарелку с бутербродами из тонко нарезанного белого хлеба и добротных, толстых кружочков колбасы.—?Как у вас с Антоном дела? —?спешу сменить тему, пока чувство вины меня не загрызло, а девушка не уличила в сокрытии правды. Я ей все расскажу, когда будет что рассказывать.Соня отодвигает от себя творог, который уже принялась уничтожать, и опустила голову. Темные волосы не преминули упасть по обе стороны от её лица. Нервный жест руки заправляет их обратно за уши. Плечи дергаются, инстинктивно распрямляясь. Собравшись с духом, девушка поднимает глаза, уставившись на стену за моей спиной долгим пустым взглядом.—?Я собираюсь перевестись в Казанский универ? —?неуверенно произносит она, будто вопрошая саму себя. Смаргивает и чуть решительнее повторяет сказанное.Я молчу, давая ей возможность высказаться и пытаясь не ускользнуть в собственные размышления. Уже больше месяца я думала о переводе на заочное отделение, чтобы продолжать свою работу в Нью-Йорке… и чтобы быть полноправным участником жизни Эда. Но говорить вслух об этом я боялась. Соня поднимает эту тему первой, в который раз доказывая, что она смелее меня.—?Еще, конечно, не все решено, но я уже навела справки и узнала, что у них есть свободное бюджетное место в группе, которая сейчас заканчивает третий курс. И они готовы меня взять, если я закрою летнюю сессию с хорошими результатами.От слова ?сессия? мы обе морщимся. Хоть нам и сдавать в родных стенах университета лишь два экзамена и защиту курсовой работы в первых числах июля, мысли о сессии не приносят ничего хорошего.—?За квартиру будем с Тошей платить вместе. Хозяин квартиры, что он снимал до отъезда, согласился придержать её до Тошиного приезда. Это небольшая студия почти в центре города,?— её голос приобретает мечтательные нотки, но Соня быстро ловит себя на этом и чуть хмурит брови. —?Мама вроде не против, вздыхает только как обычно, когда я уезжаю.Я киваю. Моя мама не только вздыхает. Как правило, за неделю до каждого моего отъезда она начинает устраивать плач Ярославны по поводу и без, стеная на все лады. Но перед самым отъездом она собирается и устраивает мне многочасовые лекции о том, что можно и что нельзя молодой женщине за границей. В общем, читает морали.—?Ну, а что ты об этом думаешь? —?спрашивает Соня, вспомнив о твороге и набивая им рот.—?В Казани у тебя будет больше шансов найти работу, чем в нашем захолустье,?— заезженная донельзя фраза. Везде будет больше шансов, чем в нашем городишке. —?И я уже жду приглашения на вашу с Тошей свадьбу,?— ехидно добавляю после паузы.—?То есть ты не считаешь, что я тебя кидаю и прочее? —?настороженно любопытствует подруга.—?Будто нахождение в разных городах могут нам помешать,?— хмыкаю я. —?У нас на двоих?— один мозг, не забывай.Мы улыбаемся старой дежурной шутке, объяснявшей нашу похожесть и синхронность мыслей и действий. Отсмеявшись, я делюсь с Соней мыслями о заочке и постоянном жительстве здесь, в Нью-Йорке.—?Да, сначала придется пожить еще какое-то время с Аней,?— вслух размышляю я. —?Хотя, учитывая, сколько Аня проводит времени дома, это не большая проблема. А потом, когда клиентская база подрастет, смогу снимать студию. С выставки я тоже получу кое-какие деньги…В договоре с галереей четко прописано, что с каждого купленного билета на выставку я получу половину прибыли, а за каждый проданный снимок?— восемьдесят процентов.—?А потом ты станешь супер популярным фотографом, и галереи с журналами будут рвать друг друга на клочки, чтобы заполучить хоть минутку твоего внимания,?— смеется Соня. —?И я продам пару твоих старых рисунков за бешеные деньги и куплю себе виллу на берегу моря.—?Фу, какая ты меркантильная! —?говорю я, тоже начиная смеяться. —?И ты слишком узко мыслишь! Ты сможешь еще продавать черновые переводы книг, над которыми будет работать Антон.—?Вот видишь! Маленькому дипломату очень выгодно иметь перспективные связи, чтобы самому знай себе сидеть в посольстве и отказывать в визах! —?довольно заканчивает она обмен шутками и становится серьезной. Достает телефон из кармана пижамных брюк и демонстрирует мне мою же Instagram-Историю. —?Что это?Я застываю с открытым ртом.—?Меня разбудило оповещение ?Полина Алова впервые за долгое время обновила Историю?,?— Соня морщит нос. —?И давай на этот раз без увиливаний,?— специально не употребляет слово ?вранье?,?— я слишком хорошо тебя знаю, чтобы понять, когда ты говоришь правду, а когда?— нет.Тяжело вздыхаю. У меня потрясающие друзья, проявляющие чудеса познания моей натуры в самые неподходящие моменты времени. Снова вздыхаю, опуская взгляд на свои руки. С первого взгляда заметен только слишком прямой белый штрих, перечеркнувший все линии левой ладони. Маленькие шрамики почти не видны, если особо не вглядываться.К концу моего сжатого изложения мыслей и идей подруга старательно хмурится, но её губы то и дело подрагивают, будто от сдерживаемой улыбки. Она ничем не объясняет странное выражение своего лица и, пожелав мне спокойной ночи, удаляется в гостиную.Соня ретируется раньше, чем до меня доходит, что не только я в этой квартире строю план игры. Она тоже что-то затевает, но выдала себя только сейчас и то нечаянно. Заметив оставленный на стойке телефон подруги, я долго борюсь с желанием покопаться в нем и выяснить, что от меня скрывают. Когда я уже протягиваю к нему руку, совесть берет верх над любопытством. Дружба?— это доверие. Что бы Соня не замышляла, у неё наверняка есть серьезные основания не говорить мне. И я должна ей доверять.Чтобы себя отвлечь, вновь открываю ноутбук. До конца моего пребывания в Нью-Йорке осталось три недели, а все, что я сделала для написания курсовой, это создала папку ?Курсовая? на рабочем столе и текстовый файл в ней.Итак, особенности орфоэпии американского английского языка…