18. Умирая (1/1)

*** На этот раз Занзас оказался на удивление терпелив. Его план занял около трёх лет. Три года, потраченные на поиски нужных ему людей – и не только людей. Три года, проведённые в сплошной работе не только над планом, но и над собой. Приходилось быть не только терпеливым, но и честным иногда, приходилось выкладывать фанатикам со стороны Света большую часть своего замысла, чтобы всё прошло, как надо, и приходилось всё скрывать от приверженцев Тьмы, с которыми, вопреки привычке, приходилось быть на редкость обходительным, чтобы прочно укрепить свою власть не только страхом. Поиски слабых мест в Инферно, поиски слабых мест в обителях Света на поверхности. Поиски того, чем можно подкупить или устрашить, и поиски того, что поможет уговорить встать на свою сторону добровольно. Сделки и договора, невыгодные на первый взгляд, невинные жертвы и устранение ненужных свидетелей, похищения и шантаж, изворотливость и необходимость заглядывать в самую суть тех, с кем он работал – вот чем были наполнены эти три года. И, разумеется, самой трудной частью плана была строжайшая секретность. Доверять и раскрываться нельзя было никому, даже тем, кто совершенно не вызывал подозрений, потому что каждый мог каким-либо образом – случайно или намеренно – раскрыть всё Повелителю. А этого допускать было ни в коем случае нельзя.Занзас был терпелив, и его терпение было вознаграждено. Он видел, как его план начинает медленно, но ровно исполняться. Силы всего мира приходили в движение, закрутились шестерёнки мирового механизма, подталкиваемые и направляемые его действиями в нужную сторону. Занзас мог собой по-настоящему гордиться. На самом деле, когда он смотрел на результаты своего плана со стороны, ему начинало казаться, что провернуть нечто такое масштабное за жалких три года – рекорд по части скорости. Будь на месте Занзаса кто-либо другой, понадобились бы десятки лет на то, чего он достиг за три года. Поэтому он был ужасно доволен собой и, убедившись, что механизм работает, как надо, позволил себе под конец просто наблюдать и наслаждаться зрелищем.А самое сладкое было в том, что лишь он один знал, что происходит. Остальному миру оставалось только ломать голову и кусать локти в бесплодных догадках.Вначале никто ничего не замечал. Не замечали участившихся стычек между демонами и экзорцистами, не замечали того, что в мире становится всё больше и больше недопустимо сильных адептов Тьмы. Увеличилось общее число чернокнижников и жрецов тёмных культов, изо всех щелей полезли всё новые демоны и низшие духи. Как никогда прежде сильное и могущественное, зло наводнило мир. Создавалось ощущение, что кто-то где-то сорвал гигантскую пробку, затыкающую Тьме проход. Люди становились всё кровожаднее и корыстнее, участились убийства и проявления непостижимой жестокости. Повсюду царили голод, разруха и хаос. Даже Свет, казалось, прогнил, изменился до неузнаваемости – то и дело повсеместно вспыхивали всё новые Крестовые Походы, творившие ужасные вещи якобы во имя веры. Всё больше служителей Света ожесточались, уподоблялись врагам. Увеличился приток демонов, да так, что Инферно приходилось срочно расширять чуть ли не в два раза. На поверхности же Земли вообще, казалось бы, ни для кого не оставалось по-настоящему безопасного места.Мир катился в Бездну, а Занзас довольно ухмылялся, сидя у себя в особняке, пил дорогущий виски вперемешку с убойной Инфернальной выпивкой и незримо дирижировал бушующим оркестром Тьмы, дёргал за нужные ниточки, подобно адскому кукловоду. И наблюдал. Он был для себя живым доказательством того, что человек – условно человек – может совершить абсолютно всё, даже невозможное, при наличии соответствующих амбиций и ума.И однажды его план подошёл к своей кульминации. Свет, как он и ожидал, наконец-то ответил на его манипуляции. Все оставшиеся чистыми Храмы, все не забывшие своего истинного Пути служители Света объединились, чтобы нанести решающий удар Тьме. И затяжная решающая битва вспыхнула, загоревшись из малой искры, из одной небольшой стычки, переполнившей чашу весов. Тогда все, кроме, пожалуй, Занзаса, были твёрдо уверены, что настал Судный День. Война длилась не день и не два. Весь мир вдруг оказался в военном положении и не собирался из него выходить. Войны таких масштабов не случалось на Земле ещё никогда.Занзас продолжал наблюдать, довольный своей работой. В разгоревшейся по его вине войне он участия не принимал.Он вышел на бой только тогда, когда понял, что всему этому близится конец. Когда мир был почти разорван напополам враждующими сторонами, когда Земля и Инферно были залиты кровью наподобие Великого Потопа, когда весь мир уже полыхал незатихающими пожарами и задыхался в чёрном дыму. Когда сам Верховный Повелитель решился вылезти из своего кабинета и вступить в бой, чтобы побыстрее со всем покончить. Он, как и Занзас, был абсолютно уверен в своей победе. Вот только Верховный Повелитель не знал, что победа у них с Занзасом вовсе не одна на двоих.…Огненный портал, из которого вышел Занзас, возник далеко не на главном поле боя. Там, куда он пришёл, битва уже стихала, сходила на нет, здесь уже было почти всё кончено. Но Занзас и не собирался драться бок о бок с Повелителем. В отличие от своего сюзерена, Занзас совершенно точно знал, кого хочет убить.Он шёл сквозь дым и огонь, шёл среди полыхавшей тут и там Силы, шёл совершенно один в окружении сцепившихся на смерть врагов. Он шёл, уверенно продвигаясь к своей цели – туда, где светлела в дыму громада Храма Солнца. Он шёл, а над его головой горело кровавым пламенем небо, вокруг него умирали люди и демоны, умирало всё живое. Он шёл, а вокруг него бушевали хаос и Тьма, несмотря на то, что здесь сражение неизменно близилось к концу, потому что вскоре сражаться останется здесь просто некому.Наконец, вдали мелькнула знакомая разлохмаченная золотоволосая макушка. Занзас жутко ухмыльнулся и двинулся туда. Он успел разглядеть проклятого Каваллоне, успел за долю секунды прицелиться и взвести курок…Что-то с силой толкнуло его в бок, и выстрел, который должен был стать фатальным, задел Дино только на излёте, опалив ему левое ухо и ослепив на время. Оглушённый и ослеплённый, монах упал, но уже через мгновение поднялся и продолжил сражаться со своим противником, с которым бился до этого. Занзас же, ухмыльнувшись ещё шире и довольнее, резко развернулся, потеряв к Каваллоне всякий интерес. Теперь у него наметилась цель поинтереснее.— Как быстро всё изменилось, а, мусор? – он, не глядя, выстрелил туда, где только что мелькнули длинные белые волосы. – Каких-то три года прошло с нашей последней встречи, а ты уже сражаешься против меня.Выстрел опалил только самые кончики длинных волос. Занзас стрелял чертовски быстро, ровно настолько, чтобы попасть в чертовски быстрого мечника. И потому он нарочно стрелял чуть медленнее, точно рассчитывая свои силы. — Я уже говорил тебе, — злые синие глаза мелькнули совсем рядом, молнией блеснул меч, оставив на щеке Занзаса длинную неглубокую царапину. – Говорил, что всё давно кончено. Я не тот, кто клялся тебе в преданности. Ты теперь мой враг. — А я уже надеялся, — следующий выстрел врезался точно в землю под ногами мечника, заставив того подскочить на добрых три фута ввысь. – Что ты скажешь что-нибудь вроде «Я говорил тебе, что никогда тебя не прощу». Или: «Я не дам тебе убить Дино, ублюдок». Так было бы пафоснее и трагичнее. Так это выглядело бы личной местью или самозащитой, а не банальным предательством. Как это выглядит сейчас.— Думай, блядь, что хочешь! И болтай побольше, это, как я вижу, замедляет твою реакцию! — меч снова блеснул с совершенно неожиданной стороны. — Твою тоже, мусор. – Занзас с усмешкой увернулся и снова выстрелил.Эта игра, казалось, могла продолжаться бесконечно. Занзас нарочно стрелял мимо. Скуало нарочно не выходил на атакующую позицию, только кружил вокруг противника с немыслимой скоростью, защищаясь и изредка нанося малозначимые удары, похожие на укусы мелкого зверька. Вскоре Занзас был уже весь в неглубоких порезах, на Скуало же была явственно подпалена его выстрелами одежда, почернели несколько опалённых прядей волос. Тем не менее, они пока не причиняли друг другу сколь-либо серьёзного вреда. Занзас даже не пользовался своей полной Силой. И это среди творящейся бойни, где враги готовы были перегрызть друг другу глотки, где не существовало больше ничего святого и ничего запрещённого. Игра становилась всё увлекательнее. Занзас усилиями мысли призывал целые потоки огня, между которыми, как в смертельном лабиринте, ловко лавировал мечник. Пару раз Занзас специально подпустил его опасно близко, притворившись, что потерял его из виду. Ни с одним другим врагом Занзас бы такое себе не позволил, но это был Скуало, и с ним можно было так рисковать. Риск оказался совершенно неоправданным – мечник умел притворяться точно так же успешно, как и сам Занзас, и потому он оба раза притворился, что его задело одним из огненных всплесков, и замешкался, оба раза так и не нанеся решающего удара. Потом Скуало провернул тот же трюк, замешкавшись в третий раз и делая вид, что не успевает избежать потока Силы. Занзас трюк оценил и резко изменил направление огня, в свою очередь, сделав вид, что атаковал другого противника, подбиравшегося к нему со спины. Так они и продолжали играть в смертельное сражение, убивая кого угодно, только не друг друга.А потом Занзасу надоело. Напомнив себе, что он пришёл сюда не развлекаться, он просчитал траекторию движения ускользающего из-под его выстрелов Скуало – просчитать было легко, учитывая, что Занзас знал наизусть все его боевые манёвры – и усилием воли вызвал огненный гейзер из-под земли. Язык пламени был до того сильным, что за одно мгновение начисто слизал левую руку мечника до самого локтя вместе с мечом, зажатым в ней. Скуало заорал нечеловеческим голосом и рухнул на колени, прижимая правой рукой к груди окровавленный чёрный обрубок. Занзас видел, как взгляд наполненных невыносимой болью серых глаз скользнул к ближайшему трупу, возле которого лежал другой меч. Он не дал блондину шанса, резко шагнув к нему и молниеносно приставив пистолет ко лбу. Скуало дёрнулся, но сразу же обречённо замер, понимая, что в любом случае не успеет выхватить меч правой рукой прежде, чем Занзас нажмёт на курок. Время остановилось, растягивая один момент до бесконечности. Занзас слышал тяжёлое хриплое дыхание мечника, видел, как он беспомощно, но с вызовом скалится, борясь с жуткой болью в обрубке руки и со слабостью от кровопотери. В серых глазах читалась обречённость, осознание неизбежности смерти. Занзас же почему-то не спешил кончать этот фарс. — Ну!!! – взвыл, наконец, Скуало, не выдержав напряжения. – Чего ты ждёшь, ублюдок хренов?! Стреляй!!! Занзас не ответил. Он продолжал разглядывать лицо мечника, задумчиво усмехаясь. — Стреляй, мать твою!!! Я не боюсь!!! Он боялся. Занзас видел, что он боялся, и это было естественно. В конце концов, став человеком, Скуало явно начал гораздо больше ценить свою жизнь. Занзас видел, как дрожали худые плечи и как дрожала единственная целая рука, как плескалась паника в серых глазах, как всё более отчаянным становился оскал.— НУ ЖЕ!!! СТРЕЛЯЙ, ЧЁРТ ТЕБЯ ПОБЕРИ!!!Занзас смотрел на его лицо, казавшееся теперь неуловимо старше. Люди, подумал он, так быстро стареют. Их даже жаль. К счастью, Скуало постареть не успел. Только повзрослеть как-то, но это ничего, не страшно. Занзас почти что порадовался, что успел вовремя.— Нет, — сказал он спокойно. – Сначала – Контракт.Страх в глазах мечника резко перерос в ужас. Он понял, что нужно было Занзасу. Существовал негласный закон: человек, не обговоривший условия Контракта, после смерти автоматически становится демоном. Помимо ужаса в глазах блондина синевой плеснулась злость.— Что?! Ты… — он задыхался от ярости и боли. – Ты просто невъебененно тупой ублюдок, Занзас!!! Ты, должно быть, окончательно рехнулся, если думаешь, что я соглашусь на это!!! Ты вообще соображаешь, что несёшь?! Ты просишь – нет, ты требуешь! – чтобы я отказался от своей свободы, которую заполучил не иначе как чудом, чтобы я из нормального, свободного и счастливого человека снова стал твоим пожизненным рабом! Чтобы я снова терпел все твои издевательства, чтобы я потерял свою новую спокойную жизнь, чтобы я забыл о всяческих шансах на личное счастье! Я не сделаю этого, Занзас. Ты меня не заставишь. Я не соглашусь с тобой на Контракт, что бы ты ни делал. Меня не пугают пытки или смерть. Всё лучше, чем пожертвовать вечностью. Так что просто убей меня, хорошо? Стреляй, Занзас. Стреляй, сукин сын. Пистолет больно ткнул его в лоб. Но выстрела так и не последовало.— Перестань болтать, мусор. Ты мне нужен. Так что давай просто закончим это как можно быстрее. Время поджимает. Пора заканчивать это представление. — Какого чёрта я тебе нуж… Скуало осёкся на полуслове, ошарашенно глядя Занзасу в глаза. До него начало доходить. — Ты собираешься убить Повелителя? – потрясённо выдохнул он, забыв о съедавшей его минуту назад злости. – Ты хочешь устроить очередной переворот, верно? – новая мысль осенила его, и он ещё более потрясённо огляделся, не обращая больше внимания на приставленный к его голове пистолет. – Так это всё – твоих рук дело? Ты устроил всю эту войну со Светом, только чтобы добраться до этого мудака, когда он будет ослаблен как никогда всей этой хренью? Чёрт возьми, Занзас, ну ты и мудак!!! На этой грёбаной войне умирали невинные люди, умирали дети, эта тупая война чуть не уничтожила мир, и всё только для того, чтобы один излишне амбициозный засранец добрался до другого амбициозного засранца?! На этот раз ты действительно перешёл все границы… Ты, должно быть, действительно сильно его ненавидишь, Занзас…Занзас ухмыльнулся и кивнул, не отвечая. Он снова надавил дулом пистолета на вспотевший лоб, мимолётно подумав, что на бледной коже обязательно останется синяк. Протянув свободную руку, он задумчиво провёл ладонью по щеке мечника, вспоминая, до чего же приятно касаться этого непроходимого идиота. Хотелось наплевать на всё, притянуть его к себе и долго целовать, кусать тонкие губы, наказывая за то, что они смели принадлежать кому-то другому в эти семь лет, прошедшие с их официального расставания. Хотелось снова ощутить, как выгибается в руках гибкое худое тело, как разогревается под жадными поцелуями вечно прохладная кожа, как твердеют бледно-розовые соски, которые такие странно-сладкие на вкус, хотелось слышать его сдавленные стоны, видеть огонь желания в этих удивительных завораживающих глазах… Но – нет. Занзас напомнил себе, что всё это можно будет сделать и позже. Сейчас нужно было держать себя под контролем.— Время поджимает, мусор, — повторил он настойчиво, не убирая руки от его лица. – Близится завершение всего этого фарса. И я хочу, чтобы ты был со мной, когда это случится. Выбирай, на чьей ты стороне. На моей или… на их. Проследив за его взглядом, Скуало увидел раненого Дино неподалёку. Дино уже убил своего противника и теперь, получив короткую передышку, прислушивался к их разговору. Он был весь в крови, то ли своей, то ли в чужой, невероятно бледен и явно был на пределе сил. Следующего сражения он мог и не выдержать. Встретившись с ним взглядом, мечник вздрогнул. В карих глазах монаха плескалось столько всепрощающей любви и невыразимой печали, что Скуало пришлось спешно отвести взгляд.Некоторое время Скуало молчал, опустив голову. Было видно, что он борется с собой, напряжённо раздумывает. Ни один из троих не шевелился и ничего не говорил. Время снова застыло, готовое разлететься на тысячи осколков. Занзас перестал ухмыляться и чуть надавил на курок, не спуская его. Лицо его стало напряжённым. А потом мечник поднял голову и посмотрел на Занзаса – спокойно, невыразительно как-то, обречённо. На Дино он не смотрел. — На твоей, Занзас, — сказал он глухо. – Ты же знаешь, что я на твоей стороне. Ты затеял опасную игру, и я хочу быть с тобой рядом, чем бы эта твоя игра не завершилась. Я не могу, да и не хочу больше обманывать самого себя. Ты сказал, что я нужен тебе, и в тот же момент я уже мысленно всё решил, потому что – о Боги! – оказывается, я так этого хочу – быть тебе нужным! Я всегда буду на твоей стороне. И, тяжело, судорожно вздохнув, он безвольно закрыл глаза, протягивая Занзасу здоровую руку.— Контракт. Я заключаю с тобой Контракт, — сказал он уже гораздо более решительно.Занзас взял его за руку в ритуальном жесте.Стиснул хрупкую ладонь, переплетая пальцы. Улыбнулся искренне, с облегчением, с нежностью почти.И выстрелил.