Заключение (1/1)

***Меня зовут Супербиа Скуало. Что я ещё могу о себе сказать? Мой возраст насчитывает чуть больше столетия. У меня нет ни семьи, ни клана, ни друзей, ни дома. Раньше, пожалуй, у меня было всё это. Но я от этого добровольно отказался, и теперь ничего этого нет. Кто я такой? Я Правая Рука Верховного Повелителя демонов. Таков мой титул, а больше я ничего ответить не могу. Титул и имя – всё, что у меня осталось.Я иду по пустому чёрному коридору, и все попадающиеся мне на пути демоны почтительно мне кланяются, хотя раньше только презрительно кривились и насмехались. Теперь-то они не смеют, теперь я очень важная персона, второй после Повелителя. Я гроза всего Инферно, по прозвищу Несущий Холод, а иногда меня ещё называет Белой Смертью. А иногда, за глаза – Несущим Волю Повелителя. Проходя мимо висящего на стене зеркала, я мельком вижу своё отражение. Длинные волосы теперь гладко зачёсаны в строгий хвост, потому что Занзас говорит, что мне нужно соблюдать престиж. По этой же причине бесцветные серые глаза подведены чёрным, а бледную кожу подчёркивает облегающее чёрное одеяние. Занзас говорит – это чтобы меня везде узнавали и видели издалека. Как будто остался хоть кто-то в этом чёртовом Инферно, кто ещё не знает Правую Руку Верховного Повелителя.Меч, закреплённый на левом бедре, слегка позванивает при моих шагах, гулко разносящихся по всему коридору. Сапоги довольно тяжёлые, я их не люблю. Но Занзас говорит, что ему не нравится, когда я подкрадываюсь бесшумно. И это странно, учитывая, что он всегда теперь заранее знает, когда я приду. С точностью до секунды, я бы сказал. Чья это заслуга – его новой сверхинтуиции или моей пунктуальности – я не знаю и знать, кажется, не хочу. Мне всё равно.Я останавливаюсь перед тяжёлыми чёрными дверями. Двери совсем новые, украшенные красными рунами вместо золотых. Ручки в виде львиных голов пригласительно распахивают пасти, когда я берусь за них ладонями, я ощущаю привычное покалывание – реакция защитного заклятия на мою Силу. Я вхожу без стука – мне такое позволяется по положению – и оказываюсь в огромном кабинете, таком же пустом и чёрном, как и весь остальной дворец Верховного Повелителя.Он должен бы сейчас быть совсем другим, ведь дворец и кабинет сменили владельца. Но это – очередной миф, теперь я это знаю. Ничего никогда не меняется. Всё остаётся чёрным и пустым, сколько бы поколений Повелителей не сменяло друг друга. Меняются разве что вот двери, да и то – только цветом рун и формой ручек.Занзас сидит за столом и читает какой-то отчёт. Он не смотрит на меня, но я слышу его чёткий мысленный приказ – встать на колени. Я подчиняюсь и молча жду, пока он обратит на меня внимание.Я украдкой наблюдаю за ним, стараясь не обращать внимания на начинающие затекать колени. Я смотрю на несоразмерно огромные бесплотные чёрные крылья за его спиной, закрывающие всю заднюю стену. Эти крылья не просто чёрные, они выглядят сплошными дырами в мироздании, и я бы не хотел знать, куда эти дыры ведут. От крыльев веет настолько леденящим ужасом, что долго на них смотреть нельзя – возникает чувство, будто они затягивают внутрь, в чёрное и страшное Ничто. Я поспешно отвожу взгляд от них и смотрю на чёрную корону, украшающую чёрные волосы Повелителя – так же гладко зачёсанные, как и мои. Эта корона сделана не из металла, потому что она совершенно не блестит и не отбрасывает на его лоб тени. Она такая же чёрная, как и эти крылья. Выглядит, надо сказать, жутко – кажется, будто голову Повелителя разрезала аккуратная зубчатая дыра. Я знаю, что это не навсегда. По прошествии какого-то времени он научится контролировать свою новую Силу, и тогда крылья вместе с короной исчезнут.Я смотрю в его глаза, в которых больше не полыхает такое знакомое пламя. Глаза у него теперь пустые и холодные, в них отражается только Смерть и бесконечная, жуткая Тьма. Глядя в них, я больше не могу видеть того мальчишку, которого впервые увидел в ледяной пустыне, в одиночку сражающимся со стихией. Я думаю иногда, что же стало с тем мальчишкой, которым я так восхищался, и прихожу к выводу, что он умер. Умер наглый и самоуверенный мальчишка по имени Занзас, а вместо него теперь – холодный и равнодушный ко всему Верховный Повелитель, по ошибке носящий имя, которое мне было так дорого. — Храм Солнца разрушен, Повелитель, — говорю я, когда он обращает на меня взор. – Все его монахи мертвы. Ваш приказ выполнен.Когда я стал демоном в первый раз, прежний Верховный Повелитель первым же приказом велел мне уничтожить всех, кого я любил и кем дорожил, будучи человеком. Это было своего рода испытание на верность Инферно. Видимо, Повелители не отличаются друг от друга особой оригинальностью в плане подобных испытаний. Так что мне не впервой было убивать собственными руками всех, кто был мне дорог.Занзас кивает без тени эмоций. Встаёт из-за стола, подходит ко мне. Я стараюсь не смотреть в его глаза и на его крылья, а смотрю на его ногти – чёрные, длинные, больше похожие на звериные когти – ещё один побочный эффект его новой Силы. Он приподнимает моё лицо за подбородок – я вновь отвожу взгляд – и довольно бесцеремонно рассматривает его, вертя во все стороны, как дорогую игрушку.— Хорошо поработал, — говорит он мне, как-то жутко усмехаясь, а красные глаза его остаются холодными и бездушными. – Прими свою награду.Он наклоняется и целует меня. Я едва сдерживаюсь, чтобы не закричать от нахлынувшей на меня боли. Мне так больно, что кажется, будто я сейчас умру. На меня сваливается вся боль этого мира – физическая и душевная – через этот поцелуй. Но кричать нельзя. В прошлый раз я закричал, и был жестоко наказан. В прошлый раз поцелуем он не ограничился и взял меня прямо на столе. И это, чёрт возьми, было больнее всего, что я когда-либо испытывал в жизни. Мне не было так больно даже тогда, когда он сжёг меня живьём. Поэтому я не кричу сейчас, а только делаю глубокий вдох. Я делаю то же, что делал когда-то он – дышу Тьмой. Но Занзас делал это ради власти. Я же – для того, чтобы его Тьма помогла мне убить все оставшиеся чувства. Чем меньше я чувствую, тем меньше мучаюсь.— Благодарю, мой Повелитель, — отзываюсь я, еле дыша, когда он, наконец, отстраняется от моих губ.Занзас выпрямляется и продолжает меня рассматривать. Тянется ко мне рукой, поправляет выбившийся из хвоста длинный волосок. — Ты идеальный, — говорит он всё с той же жуткой усмешкой. – Только надо кое-что подправить.При этих словах его когти почти ласково оставляют на моём лице несколько глубоких царапин. Я молча терплю. Мне нет нужды смотреть в зеркало, чтобы узнать, что теперь у меня на скулах по обеим сторонам лица симметрично кровоточат два икс-образных шрама. Занзас очень любит меня украшать подобными метками. Ему кажется, что это очень красиво и символично, когда на самом могущественном после него демоне остаются такие вот унизительные шрамы, не оставляющие никаких сомнений в том, чьей собственностью я являюсь. Чтобы их видели все, кто преклоняются предо мной, все, кто меня теперь уважает и боится.Я думаю об этих шрамах, которые не заживут никогда, если Занзасу однажды надоест их обновлять и он просто вложит в них немного своей Силы. Я думаю, что обречён буду в таком случае до самого Судного Дня ходить с этим клеймом. Но это уже кажется незначительным пустяком. Потому что мне кажется, что я тоже уже давно умер. Умер внутри меня наивный мальчишка, любивший свой меч и свои розы. Умерли и розы, завяли и рассыпались от царящего у меня внутри вечного теперь холода.А ведь на первый взгляд совершенно ничего не изменилось. Всё тот же властный и жестокий Занзас, а я всё также верен ему и подчиняюсь его воле. Но я точно знаю, что ничего уже не будет, как прежде. Взгляд у Занзаса теперь вечно ледяной, а вот руки, когда-то приятно тёплые, напротив, теперь раскалённые, как будто они переняли весь жар Земного Ядра. Если что-то и было между нами когда-то, теперь этого уже нет и не будет никогда. Занзас всё ещё пользуется мной – во всех смыслах – но ничего больше. Я поднимаю на него взгляд и смотрю ему в глаза, отчаянно пытаясь найти там хотя бы искру, хотя бы тлеющий уголёк прежнего Занзаса. что-то, что дало бы мне хотя бы мизерную надежду на то, что до него ещё можно докричаться, разбудить его, вернуть к жизни…— Я люблю тебя, Занзас, — говорю я ему. Я ещё успеваю подумать, что, наверное, стоило бы сказать ему это раньше, когда мы оба были ещё живы не только физически. Стоило бы сказать ему это давным-давно, и тогда, может быть, всё сейчас было бы по-другому. Но раньше эти слова казались какими-то неважными, неуместными, да и времени будто бы не находилось для них подходящего. А теперь – посмотрите, как быстро всё меняется. Невольно я задумываюсь о том, как бы отреагировал на это признание прежний Занзас. Интересно, чтобы он сказал? Загорелись бы его глаза? Прежний Занзас, думаю я, наверняка бы отпустил какое-нибудь ехидное замечание. «Тупой мусор», сказал бы он. А потом, наверное, он бы меня поцеловал. И сказал бы этим поцелуем всё, что нужно. Может быть, он был бы счастлив. Может быть, я тоже.Сейчас же – только пощёчина, обжигающая, унизительная, обидная. Один из икс-образных шрамов остаётся перечёркнутым пятью глубокими следами от его когтей. И его голос, ледяной и недовольный:— Не произноси больше подобных глупостей при мне. Эти идиотские эмоции для человека, а не для демона. Я теперь Верховный Повелитель, и, в отличие от моего предшественника, не собираюсь позволять, чтобы мои подчинённые портили мою репутацию излишней человечностью. Забудь об этом раз и навсегда.Я закрываю глаза и горько усмехаюсь. — Да, Повелитель. Прошу прощения за свою дерзость. Он резко выбрасывает вперёд страшную когтистую руку, и его когти впиваются в моё горло. Прошивают его насквозь, безжалостно раздирают.— А чтобы ты усвоил урок, как следует, — говорит Занзас, продолжая бездушно ухмыляться. – Тебе придётся некоторое время помолчать.И он вырывает у меня голосовые связки вместе с приличным куском горла. Крик застревает у меня внутри. Чёрный костюм мигом весь становится липким от хлынувшей на него крови. Господи, сколько же крови… Я и не знал, что у меня её… столько… Занзас задумчиво облизывает окровавленные когти. А потом снова усмехается, отрывает одним движением довольно широкую полосу ткани от моей рубашки и перевязывает ей то, что осталось от моей шеи. Чтобы показать, что Верховный Повелитель заботится о своих подчинённых. — Свободен, — Занзас небрежно отсылает меня движением руки.Я пытаюсь кивнуть, но, разумеется, ничего не выходит. Тогда я почтительно кланяюсь. Едва не теряю сознание, но Печать Ада тут же приводит меня в чувство. Я поднимаюсь на ноги и, шатаясь, иду к дверям. Я слышал, что это лишь временный эффект. Что где-то через тысячелетие-другое Занзас сможет справиться с новой Силой, и его личность понемногу начнёт становиться прежней. Я не знаю, доживу ли я до этого момента. Скорее всего, ещё прежде, чем это случится, я надоем Занзасу. И тогда он отправит меня на каменоломню или в Бездну. А может, просто прикончит меня собственноручно. Мне не страшно. Страх – для слабаков. Страх – для тех, кому есть, что терять. Мне терять уже нечего.Как только двери кабинета закрываются за мной, я падаю на пол ничком. Боль, приглушённая Силой Повелителя, возвращается неожиданно резко. Я судорожно дёргаюсь, лёгкие болезненно сжимаются, безуспешно силясь сделать вдох – дыхательные пути, разумеется, тоже повреждены. И – Боги, сколько же крови. Кровь заливает мои руки и грудь, кровь потоком льётся у меня изо рта, повязка на горле тут же становится ненужной и бесполезной, как, в общем-то, и я сам. Каждая смерть от его рук – всё мучительнее и мучительнее.На меня обрушивается волна холода и Силы. Если бы я мог, я бы закричал, но я не могу издать ни звука, поэтому я говорю мысленно: «не хочу, не надо». Не хочу возвращаться к жизни, к тому подобию жизни, что меня ожидает.Холод, в конце-концов, милосердно меня убаюкивает, и я засыпаю, зная, что проснусь завтра на этом же месте, целый и невредимый. Занзас даже не отдаст приказа кому-нибудь унести меня отсюда, а добровольно это делать никто не станет. Но больше всего меня огорчает не это. Больше всего меня огорчает – и пугает – тот факт, что расплывчатый силуэт Верховного Повелителя, померещившийся мне перед тем, как я окончательно потерял сознание, кажется всё ещё до одурения прекрасным.— Уберёшь потом за собой грязь, — говорит Занзас. И добавляет – так почти по-прежнему, так почти тепло, что у меня болезненно сжимается сердце:— Мусор… Меня зовут Супербиа Скуало. Добро пожаловать в мою личную Бездну.~THE END~