6. Раскаяние (1/1)

***Занзас пришёл через семь дней.Некоторые подчинённые, из тех, что пытались подлизаться к нему как к фавориту Повелителя, не раз намекали ему, что это бесполезно. Из Бездны не выходили живыми. Те же, кому за редким исключением удавалось выжить, навсегда переставали быть прежними. Призрак Бездны оставался с ними навечно.Занзасу было совершено плевать на все последствия. Он знал, что Скуало не умрёт. Чёрт возьми, если бы этот белобрысый придурок умер, Занзас бы хорошенько посмеялся такой шутке. Потому что он как никто другой знал, насколько сильно его мечник цепляется за жизнь.Тяжёлая металлическая дверь толщиной в несколько метров с протяжным скрипом поднялась по его приказу. Он шагнул в проём, напряжённо вглядываясь в чернеющий перед ним мрак.У самого порога обнаружилась знакомая белоснежная фигура, сжавшаяся в комок. — Мусор, — позвал Занзас, наклоняясь ближе. Он ожидал чего угодно. Очередного приступа злости, яростных проклятий, ехидных насмешек. Ожидал попытки ударить или сбежать. Но того, что он увидел, он не ожидал никак.Скуало весь трясся, трясся от неизведанного доселе ужаса. Он не сразу услышал Занзаса, хотя находился совсем рядом, и тому пришлось повторить обращение ещё дважды, прежде чем мечник повернулся к нему, не вставая с колен. Но самым страшным были его глаза. Глаза, которые смотрели на Занзаса из темноты, больше не казались глазами того невъебененно гордого создания, которого он знал. Эти глаза не были ни синими, ни голубыми, ни даже серыми. Они были белыми, абсолютно белыми и абсолютно безумными. Из темноты к Занзасу протянулись тонкие бледные руки, будто бы с немой просьбой защитить, спасти, согреть…Когда Занзас выволок Скуало оттуда и за ними с грохотом опустилась на прежнее место дверь, мечник – всё так же неожиданно – обнял Занзаса сам и прижался крепко-крепко. Занзас запоздало отстранился, чтобы снова заглянуть в широко распахнутые белые глаза. — Ты узнаёшь меня, мусор? Ты своё имя-то помнишь? Блондин продолжал смотреть на него молча, без всякого выражения, как будто разумом всё ещё находился в Бездне. Узнавания в его взгляде не наблюдалось. Занзас грязно выругался сквозь зубы и отпустил его плечи, позволяя вновь доверчиво прижаться к себе. — Ты… не оттуда… — сказал вдруг мечник тихо, и голос его при этом заметно дрогнул. – Я слышу, как бьётся твоё сердце. Ты из… живых?Занзас не ответил. Он был занят сотворением портала, ведущего домой. Скуало судорожно вцепился в его руку, но лицо и глаза его по-прежнему ничего не выражали. — А я? – спросил он словно бы у самого себя, глядя в пустоту. – А я тогда из каких?*** Бездна понемногу отпускала его, наигравшись вволю. Бездна отступала, а Призрак её продолжал жить в нём и, казалось, вовсе не собирался уходить. Первое время Скуало никого и ничего не узнавал. Большую часть суток молчал, уставившись в одну точку и глядя на окружающих совершенно без интереса. Забывал принимать пищу и ванну, мог заснуть в коридоре прямо на полу, не проявлял никакой реакции на происходящее вокруг. Единственным, на кого он хоть как-то реагировал, оставался Занзас. В его присутствии он испуганно жался к нему, как-то инстинктивно искал его прикосновений, но смотрел на него по-прежнему без следа узнавания. А ночами он, засыпая, обнимал его так крепко, как только мог, и неизменно утыкался носом в шею, как какой-нибудь дикий зверёныш. Занзас был откровенно озадачен. Он совершенно не знал, что делать с таким Скуало, который так сильно отличался от прежнего себя. Наказывать этот ходячий труп было бесполезно, на попытки поговорить тот либо отмалчивался, либо начинал нести бред. Занзас был растерян и подавлен, и оттого срывался на окружающих с пугающей частотой. На окружающих – но не на Скуало, на которого орать и бить в таком состоянии казалось чересчур неуместно, потому что отпор тот дать явно не мог, даже словесно.Потом Скуало начало становиться лучше. Он быстро поправлялся, возвращался в норму. В глазах его всё чаще стало появляться осмысленное выражение, они снова начали приобретать прежние льдистые оттенки. Через несколько дней он уже почти полностью оправился – привычно нахамил Занзасу в ответ на его приказ, три часа кряду тренировался с мечом в своей тренировочной комнате, чуть не покрошил на куски Бельфегора, который заглянул в гости и насмешливо поздравил мечника «с выздоровлением». Занзас вздохнул с облегчением, надеясь, что белоглазое безумие больше не вернётся. Однако он знал, что надежда эта – беспочвенна, потому что иногда Скуало всё же терял контроль и снова становился абсолютно невменяемым, и каждую ночь мечник просыпался с криками из-за преследующих его кошмаров. Призрак Бездны продолжал жить в нём. Занзас не чувствовал раскаяния. По крайней мере, теперь Скуало стал гораздо более послушным. Он по-прежнему огрызался и скалился, но всерьёз больше не перечил. А ещё он стал более… близким. Днём, как только его глаза начинали выцветать белыми пятнами подступающего безумия, он искал поддержки в ощущении близости живых и тёплых существ. И, разумеется, единственным таким существом, которому он подсознательно доверял настолько сильно, был Занзас. Он искал его прикосновений, неосознанно почти держал за руку, переплетая пальцы, начал отвечать на его поцелуи. И, кажется, сам не замечал, насколько близко подпустил ненавистного «хозяина». Или замечал, но не видел иного выхода.А ночами, после долгого секса, он продолжал обнимать его и утыкаться носом в шею или в волосы, и на презрительные комментарии Занзаса по этому поводу только фыркал и обнимал его крепче. Занзас был доволен. Он самодовольно ухмылялся своей победе, когда смотрел на спящего рядом мечника. Скуало рядом с ним казался в эти моменты таким приручённым, таким красивым, таким хрупким, таким… его…*** Скуало угрюмо смотрел на возвышающуюся над ним чёрную скалу. Эта скала была ему ненавистна и знакома до боли. Он видел её уже в тысячный раз.Мечник попробовал уйти от неё. И вроде бы это удалось, но почему-то все тропинки неизменно возвращали его к проклятой скале, в каком бы направлении он ни ходил. Он побежал, стараясь убежать от скалы как можно дальше. И врезался в неё спиной.— Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт! – задыхаясь от бега, он в бессильной ярости ударил по чёрной скале кулаком.Он уже много раз видел это место. И каждый раз его ждал здесь очередной кошмар.Кошмар пришёл к нему и сегодня. Кошмар пришёл в своём обычном виде – с хлопающими за спиной белоснежными крыльями, с белоснежными волосами и белоснежными же глазами, в белоснежной одежде и с белоснежным мечом. Скуало глухо выругался и стиснул крепче собственный ледяной меч, глядя на широко ухмыляющегося противника.Противника, которым, как и всегда, был он сам.— Призрак, — Скуало мрачно кивнул своему клону и криво усмехнулся.Призрак, как обычно, молчал. Он только ухмыльнулся шире, безумнее, салютуя Скуало мечом. Скуало отсалютовал в ответ и бросился в бой.Это было почти что развлечение – драться с самим собой. Когда возможности и силы были равны, когда ни один не уступал другому, когда каждая атака оборачивалась ничем, когда не было ни единой возможности победить. Подлость была только в том, что Скуало через какое-то время этого напряжённого боя всё же начал уставать, он начал замечать, что силы его покидают, Призрак же был свеж и бесконечно бодр, как и в начале сражения.А потом, когда Скуало почти покинули силы, когда он был настолько измотан сражением, что пропустил манёвр, которым Призрак отрезал ему правое ухо, вот тогда пришли настоящие кошмары.Сначала были его враги. Все, кого он когда-либо убил. А таких набралось тысячи, сотни тысяч, миллионы. Скуало считался довольно молодым демоном, но он убивал всю свою жизнь, так что трупов убитых им определённо было слишком, слишком много. И все они надвигались на своего убийцу сейчас. Некоторые были безоружными, но это не мешало им протягивать к нему руки в стремлении задушить, раздавить, выцарапать глаза… Другие были с оружием, от этих приходилось отбиваться. Они все кричали какие-то обвинения, стонали, выли, наступали на него бесчисленным множеством, заставляя прижиматься спиной к ненавистной чёрной скале, они стремились уничтожить его раз и навсегда, а между тем он был слишком занят всё не прекращающимся боем с Призраком.Скуало задыхался и пропустил уже несколько ударов. Кровь из отрезанного уха стекала по его волосам, делая их противно липкими, волосы лезли ему в глаза, липли к лицу и рукам. Меч Призрака и оружия убитых им когда-то врагов успели достать его уже с десяток раз, и это было только начало, он это знал. Потом все его враги стали Призраками. Несметное множество его собственных клонов, все как один – с его мечом, с его мастерством, с его быстротой и его силой. Скуало судорожно выдохнул, чувствуя себя совершенно обессиленным. Каждый раз он думал, что умрёт в этом месте, но сегодня он был уверен в этом на все сто процентов. Он сражался, как мог, на пределе сил. Он собирался продать свою жизнь как можно дороже, а потому старался превзойти самого себя. И всё равно не видел ни единого шанса победить, потому что никогда не верил в чудеса.И через какое-то время всё перемешалось. Он внезапно увидел себя со стороны, атаковал самого себя, как врага, и понял, что каким-то образом стал одним из Призраков. Он смотрел на самого себя, с отрезанным ухом, с кровоточащими порезами и глубокими ранами по всему телу, жмущегося к испещрённой поверхности равнодушной к творящейся вокруг бойне чёрной скалы, уходившей вершиной куда-то высоко в беспросветное кровавое небо. Смотрел – и начинал сомневаться, что он изначально не был Призраком, что он сражался не за свою жизнь, а за жизнь Бездны…Мусор, ты что творишь?!Голос пробивался откуда-то сверху, с самой вершины скалы. Скуало и полчища его копий разом задрали головы вверх. С неба им на лица начало капать кровавым дождём. Небо и земля перемешались, не существовало больше гравитации, не существовало твёрдой поверхности под ногами, была только заливающая глаза тёплая липкая кровь и была бесконечная бойня, в которой было непонятно, кто враг, кто союзник и кто ты сам. Очнись, мать твою! Я приказываю тебе, слышишь?! Очнись! И была ещё скала, которая врастала вершиной то ли в небо, то ли в землю, и с этой скалы доносился такой знакомый голос, но почему-то мечник не мог вспомнить, кому этот голос принадлежит. Мусор! Скуало – а может, Призрак – чувствовал на себе каждую рану, которую наносили его несметным клонам. Каждая рана, которую получал один клон, получал и оригинал, и все остальные. Скала заливалась отборной бранью. Потом появился огонь. Огонь поглощал всё – и небо, и землю, и скалу, и бурлящую вокруг кровь, и мириады беловолосых мечников. И боль каждого горящего клона Скуало ощущал на себе. И горел сам, растворялся в бушующем пламени…СКУАЛО!!! ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ, СКУАЛО?! ОЧНИСЬ!!!Скуало открыл глаза, медленно приходя в себя. Увидел, что нет больше ни чёрной скалы, ни огня, ни бойни. Он был в тренировочной комнате, сидел на полу, а перед ним на коленях стоял Занзас, напряжённо вглядывающийся в его лицо и до боли стискивающий его плечи.Почувствовав резкую боль во всём теле, мечник оглушённо глянул в большое настенное зеркало, перед которым часто отрабатывал движения. И увидел, что он весь в крови. Кровь заливала его рубашку и штаны, заливала его лицо и волосы. Он был весь исполосован собственным мечом, который он продолжал лихорадочно сжимать в руке, весь покрыт глубокими кровоточащими порезами и колотыми ранами, которые сам себе нанёс в этом очередном приступе безумия. Отрезанное ухо валялось рядом в луже крови.— Пришёл в себя, наконец? – со злостью прошипел рядом Занзас, резко вставая с колен.Скуало слышал его голос, как через толстую подушку. Он потряс головой, окончательно возвращаясь в реальность, поднялся с пола следом. И, резко пошатнувшись из-за кровопотери, упал прямо на Занзаса, который с тихим рычанием его подхватил и привычно уже обнял, успокаивая своим живым теплом. У Скуало не было сил, чтобы сопротивляться. Он лишь поднял голову, не отстраняясь из объятий, и криво, горько усмехнулся, глядя в наполненные тревожным беспокойством красные глаза.— Я поздравляю тебя, Занзас, — собственный голос звучал слишком глухо и слишком странно сейчас. – Тебе удалось меня сломить. Ты навсегда меня покалечил. Смотри, смотри на меня, на твоего жалкого слугу, который чуть не убил себя сам. Смотри и знай, что это сделал со мной ты. Ты превратил меня в буйного психопата, опасного не столько окружающим, сколько самому себе. Злорадствуй на здоровье, радуйся, дражайший хозяин. Радуйся, ты же так этого хотел – полностью меня сломить, покалечить, втоптать в грязь! Радуйся… пока можешь. Потом будет слишком поздно.Занзас слушал его с абсолютно непроницаемым лицом.— Тебе нужно отдохнуть. И регенерируй в этот раз побыстрее, мусор.Скуало безразлично кивнул и закрыл глаза, позволяя Занзасу взять его на руки и отнести в их комнату. Отброшенный в сторону ледяной меч обиженно звякнул и растаял, смешавшись с кровью на полу.*** Занзас проснулся незадолго до рассвета. Обычно он не имел привычки просыпаться так рано, но в этот раз ему что-то не спалось. Не обнаружив в кровати мечника, Занзас невольно подумал, что тот может опять впасть в беспамятство и совершить какую-нибудь глупость. После инцидента в тренировочной комнате прошло уже около двух недель, и с тех пор признаки Призрака Бездны вроде замечены не были, но Занзас успел уже убедиться, что Призрак отступает очень ненадолго.Со стороны окна послышалось хлопанье крыльев, и Занзас, вздохнув, лениво встал, набросил на плечи халат и вышел на балкон. Через мгновение на мраморные перила приземлился сверху Скуало. Он молча сел на перилах лицом к раскинувшимся под особняком тёмным просторам. Несущий Холод, как всегда, летал ночью, чтобы не спать и не видеть своих кошмаров. Занзас наблюдал за ним краем глаза, опершись на перила возле него локтями. Он чуть усмехнулся, заметив, что Скуало абсолютно обнажённый – видимо, ему лень было одеваться после ночных утех. Ночь выдалась довольно холодная, и беловолосый демон обнял себя кожистыми крыльями, чтобы хоть как-то согреться. Ветер лениво раздувал его длинные волосы, серебрящиеся в лунном свете, взгляд светло-серых, почти бесцветных глаз был устремлён в ночное небо, и сейчас Скуало как никогда был похож на какое-то неземное, космически почти прекрасное существо. Некоторое время они молчали.— Давно хотел спросить, — тихо сказал Занзас, чуть поворачиваясь в его сторону. – Почему ты оставил мне жизнь тогда? Десять лет назад? Скуало не смотрел на него и не шевелился, погружённый в какие-то свои раздумья.— Тебя так это интересует? Какая, в конце концов, разница? Что было, то было, — глухо отозвался тот, но, чуть помедлив, всё же ответил. – Ты… впечатлил меня тогда. Я подумал: мальчишка выжил один в ледяной пустыне, куда бы даже я не осмелился соваться, не будь у меня моей Силы, значит, чёрт возьми, он действительно какой-то особенный! И весь тот год… Я наблюдал, как ты расправляешься с врагами, наблюдал, как ты берёшь всё, что хочешь от жизни, как ты превращаешься в действительно сильного и опасного человека, и это в четырнадцать-то лет! Я всё думал, каким же могущественным ты можешь стать, когда вырастешь. Я был поражён тобой. И… восхищён немного, пожалуй. Мне раньше никогда не доводилось встречать кого-то подобного тебе. И я решил – хуй с ним, с Контрактом, я обязан увидеть, что с тобой будет дальше!— Фатальная ошибка, — Занзас ухмыльнулся, несильно дёргая его за разметавшиеся по ветру волосы.— Да… — блондин отвернулся, голос его зазвучал ещё глуше. – Фатальная…Они помолчали ещё немного. Потом Занзас властным движением развернул его лицом к себе, заглянул в глаза. — Ты как? Призрак..? Скуало отрицательно качнул головой, криво усмехаясь:— Не появлялся с тех пор. Я пока… справляюсь. Блядь, Занзас, от твоей фальшивой заботы меня постоянно тянет блевать! Ты же сам отправил меня в Бездну, ты прекрасно знал, что со мной там станет и какие будут последствия, и, тем не менее, продолжаешь теперь делать вид, что тебе действительно не всё равно! Еби мозги кому-нибудь другому, а? Я прекрасно знаю, что тебе реально похуй, в каком я состоянии и беспокоит ли меня грёбаный Призрак грёбаной Бездны! Занзас устало провёл рукой по лицу. Тяжело вздохнул, нахмурился, глядя в тусклые бесцветные глаза напротив. — Ты не поверишь, но я… не хотел. Я не знал, что всё будет так. Я не собирался калечить твоё и без того скудное подобие мозга. Скуало неопределённо пожал плечами и отвёл взгляд, явно не веря ни единому слову. — Мусор, ты что, серьёзно думаешь, что мне прямо усраться как нужен ебанутый психопат в подчинённых, который, если его оставить без присмотра, становится буйным, опасным для самого себя и совершенно бесполезным для меня? Скуало вновь вскинул на него глаза. На этот раз к серому оттенку прибавился голубой, цвет его грусти. — О! Если я тебе не нужен, какого хрена ты меня не отпустишь?! Ты мог бы снять Печать, раз уж ты мной уже наигрался! Мог бы отпустить меня… или прикончить! Занзас рывком притянул его к себе и порывисто, горячо поцеловал, прерывая словесный поток. — Не перевирай мои слова, мусор. Я не говорил, что… а, похуй, проехали, ты, как обычно, нихрена не понял, кретин. Кончай истерить, это раздражает.— Да? А иначе что? Отправишь меня снова в Бездну?— Может, и отправлю.Скуало тут же заткнулся, вздрогнув всем телом. Глаза его, подозрительно заблестевшие, снова начали пугающе выцветать белыми пятнами. Чертыхнувшись, Занзас стащил его с перил и крепко прижал к себе, гладя по волосам и мысленно напоминая себе, что теперь этого слабака слишком легко напугать. — Ненавижу… — шептал мечник, привычно успокаиваясь в его объятиях. – Ненавижу тебя… Ты… ты ещё за всё это заплатишь… Ты поплатишься за то, каким меня сделал! Ненавижу… ненавижу, тварь… Занзас молча поцеловал его в правое ухо, полностью восстановившееся. Он впервые ощутил что-то, отвратительно напоминающее чувство раскаяния.