39. Этот мир был когда-то другим (2/2)

— Деймон, — вдруг позвал он, и Деймон повернул голову к нему. Их взгляды встретились. — Я не забыл о том, что было зимой.

Стефан не сказал бы больше ничего. Потому,что больше было не нужно.Деймон несколько секунд пристально смотрел в его глаза, словно ища в его взгляде ответ. Он тоже мог бы много чего сказать младшему брату и хотел это сделать еще пару минут назад. Но вместо этого Деймон произнес всего лишь несколько слов.— Не наделай глупостей.

Стефан молчал, глядя ему в глаза, и через несколько мгновений лишь отрицательно покачал головой. В этом и был его главный ответ и главное обещание, данное не Деймону, — самому себе.

— Сам-то как?Этот вопрос Стефана, прозвучавший спустя секунды тишины, прозвучал примирительно, искренне, и, как было обычно, — спокойно и добродушно. Именно так, как Деймон привык слышать от него. И поэтому тепло.

— Ну, пока Гавайи за пару тысяч километров от меня, тоже не могу сказать, что все абсолютно офигенно, — усмехнулся он. — Хотя пока и пляжи Санта-Моники отлично справляются.

— Там уже нормально? Можно развалиться на песке а-ля Патрик из ?Спанч Боба? и медленно превращаться в негра?

— Не знаю, как насчет Патрика, но спину две недели назад я себе поджарил конкретно, — сказал Деймон. — За неделю я, конечно, уже забыл о своих вечерних мучениях после пляжной субботы и готовности рассказать Ребекке, что и кому я завещаю, поэтомв хотел было снова направить лыжи искать приключения в Санта-Монике на этот уикэнд, но меня, как здравомыслящий человек, спас Элайджа и его желание встретиться с Беккой. Так что мое превращение в негра со всеми вытекающими откладывается, — подытожил, разведя руками, Деймон.

— Приезжал Элайджа? — удивленно переспросил Стефан.Деймон кивнул.

— Он несколько месяцев был в Нью-Йорке и очень хотел увидеть Мию и Ребекку. Поэтому приехал, как только вернулся в Лос-Анджелес. Ребекка, кажется, до сих пор разбирает коробку из Нью-Йорка под названием ?Точно пригодится, когда Мия немного подрастет?, — усмехнулся он. Так что, чувствую, любовью всевозможных дядь и теть моя дочь обделена точно не будет, — на уголках губ Деймона вновь появилась едва уловимая улыбка.Стефан слушал рассказ Деймона и сам не мог сдержать улыбку: почему-то представить, что Элайджа привез именно такую коробку подарков для своей маленькой племянницы, было очень легко, и в голове рисовались живые образы.— Слушай, а... Эстер? — негромко спросил он. — Она уже видела внучку?

Когда Деймон услышал вопрос Стефана, улыбка исчезла с его лица — словно растворилась, — а из глаз в единственное мгновение ушел этот смеющийся огонек, который искрился в его взгляде только что.

— С того момента, как Мия родилась, Эстер ни разу не виделась даже с Беккой, — сказал он, и по его губам скользнула какая-то смирившаяся усмешка, которая была пропитана неизъяснимой горечью — презрением. — Она тогда почти сразу уехала в отпуск, — Даллас, кажется, — губы Деймона чуть дернулись, как это бывает от кислоты или неприятного вкуса. — А потом общалась с Ребеккой чаще по смс.Стефан молчал, плотно сжав губы, внимательно глядя на Деймона, словно, до конца не веря в то, что слышит, изучая его малейшую мимику и жесты.— А как... — Стефан неловко выдохнул, понимая, что сейчас просто не может подобрать слова и толком сформулировать вопрос. — Ребекка?..Имя Ребекки сорвалось с губ Стефана тихим шепотом. Он не произнес больше ничего: понимал, что не сможет.

— Наверное, это должно было случиться. Этого стоило ожидать, — сказал Деймон, задумчиво посмотрев куда-то вперед. — Но глупо предполагать, что к этому можно привыкнуть. Ей тяжело, Стеф.Голос Деймона звучал тихо, но от обиды и опустошенности, звеневшей в его последних словах, он звучал громче любого крика.

— И отчасти в этом виноват я.

— Ребекка считает, что в этом есть твоя вина? — спросил Стефан, взглянув на него вновь.— Это звучит в ее мыслях, Стеф. И поэтому все сильнее видно в ее глазах. Когда мы о чем-то спорим, что-то не можем решить и ссоримся. Она не властна над этим.

Деймон опустил взгляд. Он молчал на протяжении какого-то времени, и Стефан тоже ни о чем его не спрашивал. И эта тишина, отдававшаяся внутри оглушительным колокольным набатом, пускала под кожу электроток, моментально расходившийся по венам, заставляя сердце стучать через раз.

— Я понимаю ее. Для Ребекки многое перевернулось практически в одночасье, когда мы поженились. И все эти четыре года... Она многим жертвовала, Стеф, — произнес Деймон, подняв на брата глаза. Их взгляды — ошеломленный Стефана и удивительно спокойный и немыслимо горький его — пересеклись. — Ради меня.

Деймон на мгновение замолчал.

— Но сейчас я бессилен. Я не смог бы сейчас что-то изменить.

Деймон на несколько секунд остановился.— И я не хочу. Пока эта семья никак не контактирует с моей дочерью, мне спокойнее.Слух Стефана зацепился за последнюю фразу, произнесенную Деймоном. Стефан вскинул голову и внимательно настороженно посмотрел на брата. В сознании звучали отдаленные отголоски мыслей о том, что было причиной такого решения Деймона. Но что-то в его голосе, тоне, в каждом взгляде было такое, что отчаянно говорило: дело не только в этом.— Что ты имеешь в виду?Этот разговор подошел к тому, что все эти месяцы Деймон хранил в себе, упорно пытаясь подавить, вытравить. Но это все равно грызло его изнутри, словно червь, не давало покоя и выжигало все внутри от непереносимого отвращения при одной мысли об этом. Деймон никогда и никому не говорил об этом. Но сейчас он не боялся: он чувствовал, что ему нужно поделиться тем, что легло тяжелым камнем на душу на долгое время и пропитало каждую клеточку знобким страхом. И в эту минуту перед Деймоном стоял единственный человек, которому он мог это доверить.Деймон медленно выдохнул и потер ладони. Оказалось сложно произнести это вслух. Секунды текли друг за другом, но слова, которые разливались по венам ледяной водой, так и застыли на губах.— Когда Ребекка была беременна, у нее три раза была угроза выкидыша, — хрипло проговорил он, глядя горящими от негодования глазами куда-то вдаль, перед собой. Казалось, что если бы перед Деймоном сейчас оказался какой-то предмет, он бы просто испепелился. Голос Деймона звучал тяжело и словно отдавался в этой звенящей тишине густым рыком. Было видно: каждое слово давалось ему с неимоверным трудом. — Врачи не могли определить точную причину: у Бекки никогда не было проблем со здрровьем. Но они все сходились во мнении, что организм просто был истощен и поэтому так реагировал на перемены. Ребекка лежала в больнице, проходила курс препаратов. Ей стало лучше. Но через два месяца все повторилось снова. И снова врачи в упор не понимали, что могло произойти. Все повторилось: больницы, лекарства, никаких нагрузок, какое-то время - постельный режим. Я хотел верить в то, что это действительно просто какой-то сбой в организме, что препараты могут с этим справиться. Я пытался отогнать негативные мысли, сконцентрировать внимание на другом, но с тех пор мне это не давало покоя, меня грызло это изнутри. Но потом... В ту ночь, когда родилась Мия, все началось с тех же симптомов. Мы просто не знали, чем это закончится. Когда мы приехали в больницу, мы не знали, жив наш ребенок или нет.Голос Деймона дрогнул. Он вновь вернулся в те минуты, забыть которые хотел бы сильне всего на свете. Стефан, замерев, слушал брата, и ему казалось, что стук его сердца стал медленнее. По пальцам растекался озноб. Он не мог представить, что Деймону и Ребекке пришлось пережить в ту ночь, которая в одночасье же стало для них счастливой. Но он все видел в глазах Деймона, полных отчаянной болью.— И тогда я вспомнил все те случаи, когда Ребекка попадала в больницу, — сказал Деймон.

В этот момент Деймон почувствовал, как горлу подкатил ком. Он на несколько секунд замолк, пытаясь справиться, но лишь через некоторое время смог продолжить, чтобы произнести слова, которых в глубине души боялся сам.

Деймон почувствовал, как сердце быстро ударило два раза.

— В то время Эстер и Ребекка еще близко общались, и Бекка часто ездила к ней. И в ту ночь я понял, что... — Деймон стиснул зубы. Щеки обдало жаром. — Это происходило тогда, когда Ребекка возвращалась от Эстер.

И лишь в этот момент Стефан окончательно понял, о чем говорил Деймон. В эту секунду ему показалось, что его бросили в воду на большую глубину. Звуки внешнего мира не доносились до него, словно в одно мгновение он стал глухим. А в сознании лишь один вопрос: как?..Деймон встретился глазами со Стефаном. Стефан смотрел на него широко распахнутыми глазами, не шелохнувшись, казалось, не дыша. И в этом взгляде, замерлем сейчас, было не удивление, не недоумение или неверие. В них был страх.

— Что? — прошептал Стефан. — Ты... Ты это серьезно?Деймон молчал. И эта тишина служила самым ясным ответом.Стефан почувствовал, как в виски больно ударила кровь, зашумевшая в ушах. В сознании на мгновения зазвучали сотни голосов мыслей, а сам он в этот момент будто лишился голоса.

— Ты хочешь сказать, что...Нет, этого не может быть. Это противоестественно, мерзко... Это так страшно.

Но Стефан знал одно: Деймон никогда не давал страху взять над собой верх. И он никогда прежде времени не искал то, чего нет.— Деймон... — имя Деймона слетело с губ Стефана глухим хрипом. — Эстер может ненавидеть тебя, нашу семью... Но Мия... Она же и ее внучка тоже...Голос Стефана был едва слышен.

— Стефан, я понимаю, что это звучит, как бред сумасшедшего. Клянусь, я очень хочу, чтобы это и оказалось моим бредом.

Деймону не нужно было говорить об этом: его глаза, сейчас горевшие отчаянием, его хриплый голос, который сейчас почти дрожал, что было так непривычно для всегда твердого тона Деймона, говорили обо всем лучше всяких слов.Стефан смотрел Деймону в глаза и был не в силах что-то ему сказать.

— Но еще больше я хочу, чтобы моя дочь была защищена.

Деймон выдохнул и на мгновение опустил глаза.— Я не знаю, как на это отреагирует Ребекка. Может быть, в какой-то степени это неправильно, я не знаю. Но даже если Эстер изменит свое отношение, я сделаю все, чтобы Мия не контактировала с ней.***Беззаботные студенческие дни весны, которая была в самом разгаре, как это бывает очень часто, сменяли друг друга с невообразимой скоростью, как шелестят страницы яркой книги, невзначай оставленной у открытого окна, которые с шумом беспечно листает, без спроса ворвавшись в комнату, озорной теплый весенний ветер. Поездка ребят постепенно подходила к концу, но они не чувствовали грусти: в круговороте событий, красок и встреч бешеный бег времени просто стирался. После возвращения в Лос-Анджелес оставалось несколько дней, но это не означало прощание, которое отдалось бы внутри какой-то не объяснимой даже самому себе тоской. Это означало совсем другое?— это значило, что скоро нужно будет собирать вещи, вновь пытаясь утрамбовать багаж в, к сожалению, имеющий свои пределы объема небольшой чемодан, и в который раз надеясь, что сейчас ?пронесет? и чемодан каким-то волшебным образом станет больше на пару отделений; что нужно еще купить небольшие подарки на память близким и друзьям и, конечно, как минимум магнитик себе, а еще?— все-таки попытаться сфотографировать тот потрясный вид, который открывается на Таймс-Сквэр из выходов с одной из авеню и который ?схватить? вчера так и не получилось из-за того, что торопились.Планы ребят, эти внеурочные каникулы проводивших одной компанией, выбиравшихся куда-то вместе почти всегда и ни разу не испытывавших каких-то разногласий по поводу того, как провести время, в этот день разделились. Лиам и Люк уехали еще утром. Парни, конечно, уже давно позабыв о прошедшей вечеринке, головной боли и своих клятвах не пить ничего крепче апельсинового сока, хотели привезти из Нью-Йорка старый-добрый Jack Daniels и поэтому, имея такие планы достаточно давно, отправились в Best Buy Liquors?— один из самых крупных алкогольных магазинов Нью-Йорка, предлагавший напитки из разных стран и разной крепости на любой, даже самый привередливый и необычный вкус. Девушки, к подвигам вроде подъемов к восьми утра и раньше уже не готовые, еще на протяжении нескольких часов после того, как Лиам и Люк уехали, досматривали свои сны, однако оставаться в хостеле надолго тоже не планировали. Еще до отъезда из Лос-Анджелеса договорившись сделать это и накануне созвонившись с ними, Бонни в этот день собиралась встретиться со своими давними друзьями из родного Далласа. Так же, как и Бонни в случае с Лос-Анджелесом, они переехали в ?Большое Яблоко? практически сразу после окончания университета, и сейчас, находясь на разных концах страны, совмещая работу, учебу и еще сотни дел, появлявшихся каждый день, встречаться было все сложнее. Поэтому, когда обстоятельства сложились так, что все они каким-то невероятным образом, пусть ненадолго, но все-таки оказались в одном городе, упускать этот шанс совершенно не хотелось. Какие планы на этот день были у Кэролайн, Елена и Бонни пока не знали, но по ее бодрому взгляду и решительному расположению духа было видно, что даже если она пока не знает, чем займет эти свободные несколько часов, это ненадолго.—?Так, девчат,?— звонко проговорила Кэролайн, впорхнув в комнату, отстукивая каблуками туфель замысловатый, но какой-то задорный бойкий ритм, и Елена и Бонни обернулись на ее голос почти одновременно,?— меня не теряйте, я штурмовать детские магазины,?— сказала она, пройдя в глубь комнаты и достав свою сумочку. —?Не прощу себе, если оставлю племянницу без нью-йоркской моды,?— Кэролайн чуть развела руками, и, когда она произнесла эти слова, ее губ коснулась невесомая, но невыразимо теплая, насквозь пропитанная словно каким-то необъяснимым светом, который проходил сквозь нее саму, улыбка.В это мгновение, взглянув на Кэролайн, голубые глаза которой сейчас блестели так ярко, как у ребенка, Елена не смогла сдержаться от улыбки.—?Что-то подсказывает мне, что скоро гардероб Мии Сальватор по своим размерам легко догонит твой,?— с улыбкой сказала Бонни.—?Не удивлюсь,?— пожав плечами, фыркнула Кэролайн. —?Мне-то одежду покупаю только я сама, а у Мии в лице Ребекки, Мер и нас с тобой уже команда стилистов собирается,?— усмехнулась она.—?Слушай, Кэр,?— вдруг позвала Елена и перевела взгляд на подругу,?— а ты не будешь против, если в твоем мини-рейде по детским магазинам я сяду тебе на хвост? —?Елена прищурила глаза и, склонив голову чуть набок, заглянула в глаза Кэролайн.Судя по тому, насколько спокойно на слова Елены отреагировала Бонни, у Беннет в этот момент не успели появиться какие-то мысли, которые могли бы ее удивить или насторожить. Реакция же Кэролайн на слова Елены моментально отразилась на лице блондинки, которая на несколько секунд остановилась в оцепенении. Кэролайн внимательно посмотрела на Елену широко распахнутыми глазами.

— Так, стоп... Гилберт, я не поняла, — на мгновение скользнув взглядом к животу Елены, чуть понизив голос, строго и абсолютно серьезно, не скрывая недоумение, проговорила Кэролайн, упершись руками в бока. — Я чего-то не знаю?!Взгляд Кэролайн был пропитан искренним изумлением, в котором слились и сомнение, и замешательство, и оторопь, звучавшие сейчас в каждой ноте ее голоса.Увидев такую реакцию, Елена рассмеялась.

— Нет, Кэр, ты все знаешь, — заверила она. — Я тебе больше скажу: покупать что-то мы будем, вероятно, одному и тому же человеку.Однако пояснение Елены вызвало у Кэролайн лишь еще больше вопросов. Елена не общалась близко с Деймоном и Ребеккой, а их разговоры с Кэролайн нечасто касались дочери Деймона. Кэролайн внимательно смотрела на подругу, вопросительно чуть приподняв брови, как бы показывая, что все еще не совсем понимает ее.— Знаешь, за последнее время Деймон очень многое сделал для меня, — чуть задумчиво произнесла Елена. — И, наверное, привезти ему что-то на память из Нью-Йорка — это меньшее из того, чем я могу его отблагодарить. Но что ему везти, я не знаю, — Гилберт как-то неловко, слегка растерянно, почти по-детски пожала плечами. — Но я думаю, что если подарок будет для Мии, ему будет тоже приятно.— Плюс один в команду стилистов? — добродушно рассмеялась Бонни.

— Я совсем не против, — улыбнулась Елена.Кэролайн, начав понимать, в чем дело, поджав губы, развела руками.

— С такой компанией, как ты или Бон-Бон, — хоть на край света, — с уверенностью сказала она. — Заодно поведаешь, что такого сделал мой братец, что его теперь даже послать куда подальше не хочется, — на губах Кэролайн появилась чуть хитрая улыбка. Конечно, было понятно, что она говорила это в шутку, но именно эта улыбка, коснувшаяся ее губ в этот момент, ясно показывала, что в этом смешливом вопросе, как и в каждой шутке, есть доля правды.Елена, на миг прикрыв глаза, улыбнувшись, кивнула в знак согласия.— Но если ты не знаешь, что привезти Деймону, а в бурбоне разбираешься примерно как я... Деймон очень любит трилби, — сказала Кэролайн, — и я иногда думаю, что это вполне может посоревноваться с его отношениями с виски.

Елена приподняла брови и с живостью и интересом взглянула на подругу.— У него есть маленькая традиция: из каждой своей поездки он привозит шляпу. А учитывая, что путешествует он часто, его коллекции любой магазин уже позавидовать может.— Кстати, Деймон часто носит их и в обычной жизни, — заметила Бонни.— Да! — с каким-то необъяснимым упоением подхватила Кэролайн. — И я готова визжать каждый раз, когда он надевает трилби и костюм, потому что ему это чертовски идет, — в глазах Кэролайн, как вспышка, загорелся лукавый яркий огонек, который в считаные мгновения пропитал ее взгляд насквозь и в котором был и горячий азарт, и неизъяснимый кокетливый восторг. — Просто вылитый Нил Кэффри из ?Белых воротничков?, — мечтательно протянула она.

Елена ни разу не видела Деймона в трилби, но не раз видела одну из таких шляп у него в машине. На мгновение задумавшись, Елена представила Деймона именно таким, каким его описала Кэролайн, — сделать это отчего-то оказалось очень легко, — и поймала себя на мысли, что она понимает, почему Кэролайн говорила об этом с нескрываемым удовольствием.— Тогда... Идем штурмовать Пятую авеню? — улыбнувшись уголками губ, спросила Елена.— Спрашиваешь, — беззаботно фыркнула Кэролайн. — Бон-Бон, — повернув голову в сторону подруги, обратилась она, — как только со всеми встретишься, — присоединяйся!

— Ты думаешь, я успею? — с полной неуверенностью, слегка сморщив лоб, спросила Бонни.— А ты думаешь, нам хватит на все это пары часов? — скептически изогнув бровь, парировала Кэролайн, и Елена хихикнула.Бонни задумалась на несколько секунд, а затем рассмеялась, кажется, поняв, что они в этот день действительно имеют все шансы пересечься.— Тогда на связи, — уже с большей уверенностью сказала Беннет, и Елена и Кэролайн с улыбкой кивнули.Подруги продолжили сборы и вскоре разъехались, куда планировали.— Блин, пока с этими размерами разберешься, в дурку загреметь можно, — пробубнила Кэролайн, которая в этот момент держала в руках два боди нежного персикового оттенка с забавным принтом с изображением крольчонка на груди.

Кэролайн и Елена, казалось, уже сами забыли, когда приехали сюда и сколько времени провели здесь. Магазины товаров для детей по своим размерам и количеству ассортимента ничуть не уступали самым именитым бутикам, а может быть, даже обгоняли некоторые из них. Елена и Кэролайн бродили по самым разным отделам, что-то увлеченно обсуждали, иногда даже спорили, часто цепляясь взглядом за одежду для малышей. Стоило взять в руки какое-нибудь летнее платье или худи, — совсем как те, что носим мы сами, только очень маленькое, — и казалось, что тот, для кого это предназначается, легко мог бы уместиться на руке. И осознание этого при взгляде на эти крохотные копии привычной одежды касались где-то глубоко внутри словно каких-то невидимых струн, которые, переливаясь, вдруг замирали, заставляя на мгновение затихнуть и сердце. И в эти секунды в душе разливалось какое-то невыразимое, еще, быть может, даже до конца не знакомое, но такое сильное чувство, которое трудно описать каким-то одним словом. Это была и ласковая нежность, и спокойная безмятежность, и какой-то трепет. И Елена и Кэролайн сейчас ловили себя на мысли: время, проведенное здесь, наполненное смятением выбора, метанием от одного варианта к другому, когда все это сводилось только к одной цели, объединявшей их обеих, увлекает их ничуть не меньше, чем шопинг для себя.

— Когда Мия только родилась, я увидела в одном из магазинчиков на Родео Драйв такое классное платье, — рассказала Кэролайн. — Такое нежное, кремового оттенка, легкое-легкое, — в ее голосе зазвучала нежность и какая-то по-детски светлая мечтательность. — Я купила его на вырост, оно было для одного-двух месяцев и сначала, конечно, было великò. Разговаривала пару дней назад с Ребеккой, — теперь малò! — с нескрываемым разочарованием и даже нотками отчаяния воскликнула она.

— Маленькие дети быстро растут, — сказала Елена.— Да... — слегка выдохнув, негромко повторила Кэролайн. — Она очень быстро растет, — губы девушки тронула задумчивая, но пропитанная светлой теплотой полуулыбка. — Мини-копия Деймона, — усмехнулась Кэролайн, и улыбка на ее лице стала яснее.

— Когда мы с Деймоном разговаривали об этом, он сказал, что Мия взяла пополам от него и от Ребекки, — сказала Елена.Кэролайн слегка сморщила лоб и пожала плечами.— Я не знаю, на кого еще может быть похож ребенок с темными волосами и голубыми глазами, — с усмешкой, наполовину в шутку сказала она. — Хотя, Кай недавно сказал: ?Пока она не начнет пить бурбон, курить и материться, о стопроцентном сходстве говорить рано?, — хохотнула Кэр, и Елена, с каким-то неуловимым чувством, похожим не то на умиление, не то на радость, с которой вдруг, погруженный в свои вечные дела и заботы, из-за которых не всегда получается даже созвониться, видишь на другом конце улицы старого друга, рассмеялась, точно так же узнав в этих словах уже такого знакомого Кая.Елена и Кэролайн не спеша прогуливались по этим магазинам, в одном теряясь среди крохотных платьев, футболок, кроссовок, глядя на которые, невозможно было удержаться от улыбки, в другом — ?зависая? на современных, порой кажущихся мудреными для малышей игрушках. Они не смогли удержаться от того, чтобы зайти в FAO Schwartz — место, способное легко привести в детский восторг даже совсем взрослых. Это было большое здание, насчитывавшее несколько этажей, количество которых, попав в эту сказку, Елена и Кэролайн так и не посчитали, и все они, от первого до последнего, были заполнены игрушками. Здесь было, без преувеличения, все — начиная от самых пустяковых погремушек для малышей и заканчивая очаровательными плюшевыми зверьками, с которыми можно было разговаривать, и целыми электромобилями, которые обычными игрушками назвать было уже сложно. Кэролайн и Елена терялись в этих отделах то ярких, то светло-спокойных тонов, и, встречая игрушки из детства - мишек Тедди, одного из которых Кэролайн купила Мие, и героев Диснея, немедленно шли к тем стеллажам, чувствуя, как в легких перехватывает дыхание, и порой забывали, для чего сюда пришли. Они умилялись плюшевым щенкам и медвежатам, смотревшим на них огромными ласковыми глазами, словно настоящие, с неподдельным интересом рассматривали конструкторы ?Лего?. Они покупали себе сладости, которых здесь было ничуть не меньше, чем игрушек, не раз вспомнив походы в парк аттракционов и сладкую вату из далекого детства, и, за пару минут попытавшись научиться владеть ногами точно так же, как руками, высоко от души подпрыгивая, вставая на две клавиши сразу, взяли пару аккордов на рояле, на котором играл Том Хэнкс*. Они задорно смеялись вместе с множеством детей и таких же взрослых, которые были там же, и сейчас единственной вещью на свете, в которую бы они не поверили ни за что, если бы вдруг на мгновение об этом задумались, было то, что им чуть меньше двадцати пяти. Здесь веяло детством.И больше ничего сейчас было не нужно.Впервые за то время, что они друг друга знали, они разговаривали о детях, и Елена, для себя знавшая, что в ее двадцать четыре об этом думать пока рано, не ожидала, что такой разговор будет для нее так интересен. Кэролайн рассказывала Елене о племяннице, о том, как менялся Деймон с появлением дочери, а Елена наблюдала за ней и видела в самой Кэролайн то, чего прежде никогда не замечала, — но было это, быть может, не потому, что еще совсем недавно Кэролайн была другой, — это словно жило в ней уже очень давно, и сейчас, когда пришло время, расцветало в ее совсем еще юной, открытой душе, подобно прекрасным цветам. Они вспоминали свое детство, и Елена рассказывала о сумасшедших временах с тарзанками, постоянным лазаньем по деревьям и гонками на велосипедах, о том, как они с Джереми уговаривали Джона взять их покататься на его моторной лодке по озеру, и как гордились, когда отправились вместе с ним в такое маленькое путешествие впервые; о заснеженных канадских зимах и о том, как на Рождество они обязательно всей семьей ездили за город, где было снегу по колено и где можно было кататься на лыжах и ватрушках. Она любила яркие платья, но ни одно из них не прожило у нее больше недели — все их постигала примерно одинаковая участь: рваные дыры после очередного падения с велосипеда, пыль и ясное понимание, что восстановлению они уже не подлежат. А еще Елена со смехом говорила, что они с Джереми, наверное, какие-то неправильные брат с сестрой, потому что в детстве между ними редко случались серьезные ссоры, и в шутку жаловалась, что сейчас и вовсе даже послать куда подальше в пылу ссоры его не может: теперь они слишком редко видятся для этого.Детство Кэролайн было почти противоположным и одновременно очень похожим. Живя с отцом, имея троих братьев и растя рядом с ними, в мире машинок, супергероев и комиксов, она была не пацанкой, а, наоборот, скорее, принцессой в этом мужском царстве, обожая наряжаться в красивые нежные платья и играть в куклы и частенько устраивая с ними чаепития, придумывая самые невероятные истории. Кэролайн очень любила слушать сказки и часто просила Деймона рассказать свою самую любимую — ?Золушку? — и каждый раз, когда он рассказывал, она взахлеб слушала ее, как в первый раз. Мальчишки не разделяли ее ?девчачьи? увлечения, но это не мешало им оставаться близкими и всегда находить точки соприкосновения, от пола уже совершенно не зависевшие. Кэролайн вспоминала о своей большой семье, о солнечной Италии, куда они частенько выбирались на каникулы летом, — о теплом, ярком, приветливом Кальяри — родном городе Джузеппе, что на Сардинии, затерявшейся в Средиземноморье, где отовсюду звучала шумная, веселая итальянская речь, которую с радостью подхватывал Стефан, болтая на итальянском, уже почти как на родном, где так пахло соленым морем и апельсинами и где детский взгляд, такой внимательный и цепкий, жадно впитывал эти краски, как послушный холст вбирает в себя акварель художника — всю, до единой капли, — краски, наносившие на сердце отпечаток чего-то гораздо более сильного, того, что стереть уже больше будет невозможно. Елена от души хохотала, когда Кэролайн вспоминала о том, как Деймон пытался заплетать ей косички и в конечном итоге восклицал: ?Если у меня будет дочка — побрею налысо!?, и еще о множестве историй, в которые они ввязывались вместе с братьями.

За всеми этими разговорами Елена с искренним интересом наблюдала за тем, с каким желанием и внимательностью Кэролайн выбирала то, что привезет племяннице. Она пыталась разобраться в размерах, размышляла о том, подойдет та или иная вещица для такого крохотного возраста, — и все равно не могла удержаться от того, чтобы купить ее, в итоге слегка махнув рукой и сказав: ?Немного подрастет и будет играть?.— Блин, как же классно, наверное, иметь дочку... — с долей мечтательности протянула Кэролайн, рассматривая одно из маленьких платьев, которое купила Мие. — Платья, куклы, бантики... Мне точно нельзя ходить по таким магазинам, — спустя несколько секунд, помолчав, усмехнулась она.

Услышав это, Елена не ответила ничего, а только улыбнулась, лишь внимательно украдкой взглянув на подругу.Конечно, детскими магазинами маршрут Кэролайн и Елены не ограничивался. Они не могли отказать себе в удовольствии походить по магазинам, чтобы купить что-нибудь для себя, да и, кроме того, Елена собиралась последовать совету Кэр и выбрать для Деймона трилби, которые, конечно, можно было увидеть здесь во многих брендовых магазинах. Знаменитым FAО Schwarz начиналась Пятая Авеню, когда они вышли из здания, открывшаяся их глазам во всей красе, — одна из тех улиц, которую, с ее фешенебельными ресторанами, модными бутиками и достопримечательностями, уже давно ставшими символами Нью-Йорка и каким-то чудесным образом, словно по взмаху волшебной палочки какого-то волшебника, оказавшихся сконцентрированными именно здесь, с ее беспрестанно кипевшей жизнью, можно было бы считать городом в городе. Картинки перед глазами сменялись и разговоры тоже — Кэролайн и Елена, казалось, и сами этого не замечали.

— Серьезно, никогда бы не подумала, что когда-нибудь вместе с тобой пойду покупать подарок Деймону, — с искренностью простодушно со смешком Кэролайн, когда они с Еленой зашли в один из многоэтажных торговых центров, которыми была полна Пятая Авеню, обдавший их приятным ароматом мужской туалетной воды, витавшей в воздухе и отдававшей свежестью, и встретивший их шумом привычной, но отчего-то приятной суеты.

— Честно? Я тоже, — по-доброму усмехнулась Елена.

— И что же такого вытворил мой братец, что теперь в моей команде тех, кому можно сказать, что он задница, убыло? — шутливо спросила Кэролайн.Она улыбалась уголками губ с чуть хитрым прищуром во взгляде. Несмотря ни на что, Елена ясно видела: в этом вопросе было дружеское или, быть может, чуть более глубокое желание узнать, но не было того любопытства, из которого обычно рождаются сплетни. Может быть, это было потому, что в последнее время Елена и Кэролайн очень сблизились, и Елена узнала ее достаточно хорошо.— Иногда он бывает полной задницей, — усмехнулась Гилберт, качнув головой, — но... — Елена на мгновения замерла, и постепенно усмешка исчезла с ее губ, сменившись чуть уловимой, словно едва верящей, но пропитанной каким-то необъяснимым светом улыбкой. — Он каждый раз упорно ?вытворяет?, — подняв взгляд на Кэролайн, тихо произнесла она.

Кэролайн внимательно смотрела на подругу, и Елене показалось, что уголки ее губ дернулись, а взгляд стал увереннее и спокойнее.

На протяжении какого-то времени между ними было молчание, которое Кэролайн не прерывала, но в какой-то момент Елена заговорила вновь.— В тот вечер, когда мы поехали в клуб... Вы с Энзо тогда уехали, но мы с Бон-Бон, Лиамом и Люком провели там еще пару часов, — сказала Елена, и Кэролайн кивнула в знак того, что, конечно, помнит о том, что друзья рассказывали ей. — Там было весело, изначально мы вообще думали, что останемся там до утра. Но мы выпили и явно не рассчитали свои силы, поэтому были уже не особо в состоянии танцевать или делать что-то еще, — по губам Елены скользнула легкая усмешка. — В конечном итоге Лиам вызвал такси, и мы уехали в хостел... В общем, ты все это знаешь, — пробормотала Елена. — Дело не в этом. Просто, когда мы приехали в хостел, я была не в самом вменяемом состоянии, и все это вылилось в то, что я... Позвонила Деймону.

Кэролайн внимательно слушала Елену, и, когда та произнесла последнюю фразу, с полуулыбкой и живым интересом в глазах приподняла брови. Но она не сказала ни слова, и больше ничего не изменилось в ее лице — она была спокойна и лишь внимательно слушала Елену, пристально глядя на нее.— Я потом проверила по списку исходящих, это было около четырех утра. И в итоге мы проговорили около часа.Улыбка, которая еще несколько секунд назад была на ее губах, сейчас растворилась. Хотя Елена уже рассказывала об этом Бонни, сейчас она до сих пор не верила в то, что говорила сама, и это было ясно видно в ее тонувших в недоумении глазах, в каждом движении голоса. — Он... Я ему что-то пыталась рассказать и сейчас даже не помню, что, а он слушал, спрашивал о нашей конференции, о Нью-Йорке, о планах... Да мы о Бодрийяре разговаривали! — воскликнула Елена, и в этот момент в ее голосе, казалось, зазвучали ноты изумленного отчаяния. — В 4 утра, Кэр! О Бодрийяре!Сейчас, слушая Елену, узнав ее чуть ближе, ощущая и понимая волнение, которое одолевало ее, Кэролайн чувствовала, что от этих полных недоумения и таких искренних возгласов ей захотелось рассмеяться.

Елена с шумом выдохнула, на секунду опустив глаза.— Я, честно, сейчас даже не помню, когда мы попрощались, — наверное, было уже утро. Когда я проснулась уже днем, я ничего этого не помнила, но меня разбудил звонок. И звонил Деймон. Я была готова на месте провалиться, когда вспомнила, кому звонила ночью, и поняла, что это был он, — с искренностью призналась Елена, и было видно, что некоторое смущение она испытывает до сих пор: Кэролайн показалось, что на мгновение кровь прилила к ее щекам. — Я не знала, что он этим утром мог сказать мне, кроме: ?Гилберт, твою мать, может, перестанешь уже пить?? — по губам Елены скользнула улыбка. — Да я бы сама себе так сказала. Но вместо этого утром получила только один вопрос: как я себя чувствую. А потом — оплаченный мобильный счет, когда оказалось, что я профукала на телефоне все деньги и ушла в глубокий минус.

Елена замолчала, но казалось, что в этот момент она сама была где-то не здесь: она думала о чем-то своем. Кэролайн пристально, не отводя взгляд, наблюдала за ней украдкой, и почему-то, видя эту тихую, еще неясную самой Елене задумчивость, ей хотелось улыбнуться. Сейчас на душе отчего-то было так радостно, так легко и спокойно, так по-доброму забавно было наблюдать за этой растерянностью Елены, за тем, как она проживает это в самой себе... Словно постепенно все становилось на свои места.

— Елена, — вдруг позвала Кэролайн, и Елена, в этот момент подняв на нее глаза, встретилась с ней взглядами. — Помнишь, что я сказала тебе осенью, в музее, когда приезжали Джереми и Кэтрин?Кэролайн не нужно было продолжать, чтобы Елена поняла ее.Не жди от него ножа в спину, Елена. Он не сделает этого.— Я не жду этого.За то время, что они знали друг друга, Кэролайн видела в Елене разные эмоции: она видела, как она радуется и негодует, видела в ее глазах замешательство и грусть. Но еще никогда прежде Кэролайн не видела в Елене эту абсолютно твердую, спокойную уверенность, которая сейчас звучала в ее голосе, которой было пропитано каждое ее движение и взгляд, которая каким-то невидимым прочным стальным стержнем проходила сквозь ее осанку.— Но ты все равно не можешь свыкнуться с тем, что он делает для тебя.Голос Кэролайн звучал спокойно, и даже если бы Елена захотела, ей не нужно было бы придумывать какие-то туманные отговорки и пускаться в путаные объяснения: Кэролайн и так все понимала. Понимала это и Елена, вот только почему-то в этот момент она молчала, словно боялась произнести сейчас слова, в которых не было истины.— Нсверное, глупо прозвучит, — сказала Елена, — но я, правда, сама не понимаю, что происходит: с везением у меня вроде бы проблем никогда не было, я не могу сказать, что когда я иду, то одной ногой спотыкаюсь о другую, а этой самой другой проваливаюсь в какой-нибудь люк, — но с тех пор, как я переехала в Лос-Анджелес, я методично и с завидной частотой попадаю в какую-то задницу — начиная от этого чертова завещания и истории с Клаусом и заканчивая вот такими вечеринками, после которых я сама начинаю творить фигню, — с горячностью призналась она. — И так же часто, как я попадаю в эту задницу, Деймон меня из нее вытаскивает. Кэр, он взрослый мужчина, а не служба по спасению Елены Гилберт, — усмехнулась Елена. — У него есть семья, своя работа. В конце концов, какие-то повседневные проблемы. Но он разруливает мои косяки... И мне порой дико неловко перед ним за это, — Елена вновь опустила взгляд и почувствовала около щек тепло. — Я не знаю, как случается так, что он оказывается в нужном месте в нужное время, и почему он делает все это... — немного помолчав, произнесла она. — Но... Я чертовски ему за это благодарна.

Кэролайн смотрела на Елену, и сейчас сама не заметила, как уголков ее губ коснулась какая-то необъяснимая улыбка. Елена рассказывала ей обо всем этом, и на душе отчего-то становилось очень тепло. И тепло это разливалось по всему организму,текло по венам, касаясь каждой клеточки, каждого нерва, и становясь чем-то очень похожим на то весеннее, еще несмелое, но дарящее свет тепло, которым укутывает землю солнце весной после долгой знобкой зимы.

— Знаешь, — слегка усмехнувшись, проговорила Елена, — никогда не думала, что скажу это... — вдруг Елена перевела взгляд на Кэролайн и с улыбкой посмотрела ей в глаза. — Но у тебя чертовски классный старший брат.

И почему-то, сказав это, Елена почувствовала какую-то необъяснимую легкость: ей показалось, что сейчас все встало на свои места, стало таким, каким должно было быть изначально. Кэролайн, не отводя взгляд, смотрела на Елену, и ее губ касалась теплая улыбка, а голубые глаза задорно блестели.

— Наверное, глупо прозвучит, — задумчиво произнесла Кэролайн, — я порой и сама не понимаю Деймона. Пытаться подогнать его поступки под какую-то закономерность — глупо и бессмвсленно. Я ведь этого барана упертого, — она усмехнулась, — недели две пыталась уговорить, чтобы он на время дал тебе пожить в его квартире. Но нет, он как встал на своем: арендаторы, арендаторы, — хоть тресни. А в конечном итоге сам сделал это.

Кэролайн молчала на протяжении какого-то времени, и взгляд ее становился все рассеяннее, словно перед ней в эти секунды тоже все яснее вставала какая-то загадка, увлекавшая ее все сильнее.— Деймон порой напоминает мне вспышку, — сказала она. — Быстро загорается и ярко горит. Если он ненавидит, то человека, который стал его врагом, остается только пожалеть. Он мой брат, но я не понимаю и не принимаю многие его поступки, потому что они находятся для меня за гранью всего. За гранью осознания, за гранью каких-то ценностей. И это уже не изменить.

На полувздохе Кэролайн замерла, но в это мгновение ее взгляд, устремленный куда-то вдаль, вдруг, как будто от какой-то вспышки, которая загорелась и залила своим светом душу словно изнутри, прояснился. И свет этот был гораздо сильнее, обладал властью гораздо большей, чем то замешательство, которым был объят ее взгляд секунды назад.— Но точно так же он способен на добро. Не ради своего же оправдания, не ради какой-то похвалы, а просто потому, что он чувствует, что ему нужно сделать это. Этот человек однажды после того, как мы оба вспылили, сказал мне: ?Кэролайн, как ты смотришь на то, чтобы сходить нахер??, — а на следующий день, когда у меня посреди дороги заглохла машина, в середине рабочего дня, все так же матерясь и клянясь, что, кроме руля велосипеда, он меня больше ни за какой другой руль не пустит, поехал меня забирать. И порой точно так же, как и ты, я не могу поверить, что это действительно один и тот же человек...

Елена слушала Кэролайн, почти не дыша, не шелохнувшись, не сводя с нее внимательного, прикованного к ней взгляда, и чувствовала, как под кожей проходит не то холодок, не то какая-то необъяснимая дрожь, напоминающая мурашки: Кэролайн говорила все это, а ей казалось, что она говорит все это о ней — о том, что чувствовала Елена каждый раз, когда судьба сталкивала ее с Деймоном, о том, что она видела в нем сама, — словно Кэролайн сейчас смотрела на Деймона именно ее глазами. И это рождало в душе какое-то неизъяснимое чувство, которое Елена сейчас сама понимала лишь отдаленно, очень смутно: это была какая-то беспомощная растерянность, и вместе с этим — неуловимая легкость.

— Но в Деймоне есть то, чего порой нет в людях, которые пусть гораздо лучше него. Искренность, — произнесла Кэролайн, взглянув Елене в глаза. — И когда он ненавидит, и когда любит.

Шли секунды, но Елена молчала. Но, может быть, слова сейчас были не нужны.Елена никогда не задумывалась об этом, но сейчас, когда она разговаривала с Кэролайн, ей казалось, что она начинала понимать себя. Понимать, почему постепенно страх рассеивался. Почему поверить этому человеку, однажды уже увидев кипящие яростью яркие голубые глаза, уже почувствовав отчаяние вперемешку с бессильной злобой, оказалось очень легко. Деймон не скрывал ничего из того, что чувствовал. И теперь Елена понимала: не его помощь, не та необъяснимая легкость, которую Елена находила в каждой минуте, проведенной рядом с ним, — но именно ясное ощущение этого было тем, что постепенно рушила барьер, еще недавно казавшийся каменной стеной.

— Хочешь — верь, хочешь — нет, а я с самого начала была отчего-то уверена, что вы с Деймоном найдете общий язык.В этот момент в глазах Кэролайн мелькнула по-детски довольная усмешка.Елена вновь взглянула на Кэролайн и в этот момент вдруг вспомнила первые дни знакомства с Деймоном, то, как он неизменно закатывал глаза каждый раз, когда они сталкивались дома у Кэролайн или Джузеппе, и как она инстинктивно, казалось, даже смотреть в его сторону старалась реже, чтобы снова не вступить в перепалку, тот случай, когда она встретилась с ним Клаусом и Деймоном в университете, его крик, от которого, казалось, дрожали стекла, собственные мысли: ?Черт бы тебя побрал, гребаный Сальватор!?, — и перепуганный взгляд Меган, которой не посчастливилось в этот момент оказаться рядом и которая всерьез была почти уверена в том, что нужно вызвать полицию. Сейчас все это казалось таким смешным, таким далеким, словно произошло не несколько месяцев, а очень много лет назад.

— Знаешь, а я вот нет! — с хохотом воскликнула Елена, и они с Кэролайн рассмеялись.Медленно выдохнув, Елена перевела дыхание. Задорная смеющаяся улыбка на ее лице вдруг стала тихой и задумчивой, но эти необъяснимые искорки, все так же ярко горевшие в глубине ее глаз, без слов могли сказать о том, что Елена сейчас чувствовала.

— Наверное, время действительно много меняет, — негромко проговорила Елена, но эти слова прозвучали настолько рассеянно и неуверенно, что, казалось, принадлежали не ей. Елена знала и сама: они не значат совершенно ничего. Потому, что дело было не во времени.— Только осторожнее, не влюбись в него, — казалось, слегка подмигнув, хихикнула Кэролайн, а затем, уже не улыбаясь, на мгновение подняв глаза вверх, добавила: — А то у Деймона с девушками часто всё этим заканчивается.

Елена вскинула голову и пристально посмотрела ей в глаза. Кэролайн была спокойна и расслабленна, а уже через пару секунд на ее губах вновь засияла такая знакомая бойкая улыбка: конечно, все это для нее было больше шуткой, хотя в ней и была определенная доля правды. Но в этот момент Елена почувствовала, как к щекам прилила кровь: они мгновенно вспыхнули, и ей показалось, что если бы она сейчас коснулась их ладонями, то ощутила бы, что кожа была горячей, как от лихорадки. Сердце с силой резко ударило один раз, а затем, на секунды будто замерев, в бешеном темпе застучало вновь. Елена не могла объяснить, на что похож этот жар, откуда он взялся, но в эту секунду отчего-то почувствовала что-то похожее на замешательство и смущение. Это было не тем смущением, которое обнимает душу, когда кто-то узнает о том, что мы хотели бы сохранить только для себя, укрыть от кого бы то ни было, — но это было смущением оттого, что заставило на секунды остановиться и заглянуть самой себе в душу. Сначала это было неизъяснимо, словно какой-то фантом. Елене казалось, что какая-то часть ее души была закрыта даже для нее самой. Но теперь она понимала, что изменилось.Сейчас слова Кэролайн не казались шуткой, ерундой, чем-то нереальным.

Влюбиться в Деймона... Это ведь так... Легко.

Собственные мысли не испугали Елену, но заставили ее словно отпрянуть, попытаться как можно быстрее занять их чем-нибудь другим, — она так спешила сделать это, как спешат, обжегшись, приложить к ожогу что-то холодное.

Едва услышав слова Кэролайн, Елена с неверящей, снисходительной, какой-то торопливой полуулыбкой нахмурила лоб, изогнув брови, словно говоря ей: ?Да ладно тебе!?, — но в ответ не сказала ничего.Разговор продолжился, как ни в чем не бывало, и скоро поднялись совершенно другие темы, но слова Кэролайн еще долго горели в душе Елены необъяснимым пламенем. Увлекшись разговором, Елене удалось его лишь ненадолго пригасить, но все равно, каждое мгновение, каждую секунду она неотступно чувствовала его отголоски и, аак ни пыталась уйти от этого, все равно понимала: рано или поздно оно вспыхнет вновь.Елена и Кэролайн ходили по магазинам, заодно коротая время в ожидании Бонни, и говорили о самых разных вещах. Быстро, как будто случайно, но гармонично темы менялись на абсолютно далекие, но они этого даже не замечали. Елена мельком вспоминала последние месяцы, все, что произошло после ее переезда в Лос-Анджелес, а Кэролайн мысли Елены заставили словно сделать еще один шаг назад — в те времена, когда она еще училась в бакалавриате, когда они с Бонни только начинали общаться и когда смена будней во взгляде еще детских глаз была чередой ярких пятен, сменявшихся, как в калейдоскопе. Как-то незаметно вскоре вслед за этим разговор коснулся темы отношений. Вспомнились и старшие классы, и первый поцелуй, и первая любовь. Кэролайн говорила о ней лишь редкими упоминаниями, словно невзначай, а взгляд ее блуждал, будто мыслями она была далеко.

А потом Кэролайн и Елена вместе вспоминали эту сумасшедшую неделю, смеялись, вспоминая истории, в которые они умудрялись ввязываться, и, конечно, знали: это точно нужно повторить. Они говорили о Нью-Йорке, и Кэролайн, совершенно заколдованная этим городом, который никогда не спит, зачарованно рассказывала Елене, уже не раз бывавшей здесь, о своих самых первых, самых ярких, самых искренних впечатлениях, которые оставил он в ее душе. Елена слушала ее, видела, как прояснялся взгляд Кэролайн, как блестели ее глаза, и на ее губах появлялась чуть заметная улыбка, которую не хотелось сдерживать: Елена ведь знала, что причина не только в Нью-Йорке.

— Как Энзо? — с какой-то легкостью, не испытывая какого-то дискомофорта от непривычки, будто они говорили о давнем друге, спросила она.В этот момент на лицо и взгляд Кэролайн, словно невесомым дыханием ветра, налетела легкая грусть.— Он улетает завтра утром, — ответила она. — Скоро у него начинается гастрольный тур, ему нужно быть в Остине.— Значит... — Елена чуть поджала губы, на которых все так же была уловима улыбка. — Отношения на расстоянии?Кэролайн с какой-то полуотчаянной усмешкой покачала головой. Но в усмешке этой не было сожаления, тоски, чего-то тяжелого.— Я сама не знаю, как это называется, — Кэролайн развела руками, и Елена теперь поняла: она смеялась над самой собой.

Кэролайн на мгновения замерла, а затем, взглянув на Елену, встретившись с ее глазами, проговорила:— И знаешь, Гилб, так не хочется думать обо всем этом...Кэролайн усмехнулась, опустив взгляд.— Наверное, глупо. В конце концов, мы взрослые люди и должны хотя бы в отдаленных чертах представлять, что делать дальше, чего мы вообще хотим. Да и плевать. Потому, что я хочу жить не вчера и не завтра, а сегодня. Сейчас. Потому, что...Кэролайн на миг замолчала, казалось, на мгновение задумчиво взглянув куда-то вдаль, словно сквозь Елену, облизнув губы, и в ее глазах блеснул свет такой знакомой, легкой, спокойной улыбки.— Я, наверное, впервые в своей жизни по-настоящему так кайфую ото всего, что происходит именно в этот момент.

Елена, не шелохнувшись, пристально смотрела на Кэролайн, внимательно вглядываясь в ее лицо, в каждую, самую маленькую и незаметную его черту. Она была все та же: белокурая смешливая девчонка-хохотушка, шагавшая по жизни, смеясь проблемам в лицо, своей неиссякаемой искренней энергией способная зажечь любовь к жизни в каждом, кто был рядом с ней, так напоминавшая солнышко. Она, как это часто было, и сейчас становилась инициатором самых неожиданных вылазок, после которых память телефона пополнялась сотнями новых ярких фотографий, а воспоминания — десятками историй, которые могли случиться только здесь и только с ними, никогда не упускала возможности подшутить над Деймоном, когда они переписывались или, бывало, созванивались по вечерам, и побесить его, а на Пятой Авеню и Таймс-Сквэр не было магазинов, которые бы остались не исследованными ею вместе с Бонни и Еленой. Казалось, все было по-прежнему.

Вот только что-то другое искрилось в глубине по-детски смеющихся светлых голубых глаз.

Кэролайн почти никогда не говорила об Энзо, если только друзья сами не заводили разговор о нем, а когда это все же случалось, она рассказывала о чем-то связанном с ним так легко, как будто сама н замечая этого. Кэролайн не рассказывала о том, как они вместе проводили время, когда у них выдавалась свободная спокойная минута и они встречались ближе к вечеру, не говорила о планах. За все это время Кэролайн ни разу, даже близким подругам, не сказала о том, что испытывает к этому человеку. Но сейчас Елена смотрела в ее глаза и понимала: да к черту все эти слова. Для чего они нужны?Елена сама не почувствовала, как улыбнулась.— А говорила, что вы совершенно разные, — вновь взглянув на Кэролайн, слегка склонив голову набок, сказала она, вспомнив, как не раз, в точно таких же разговорах, говорила Кэролайн о том, что та неизменно раз за разом отрицала.— Мы совершенно разные, Гилб, — усмехнулась она, едва Елена произнесла эту фразу. — Он может вставать в шесть утра без будильника. И ты по-прежнему считаешь, что у меня с этим человеком может быть что-то общее?!Елена рассмеялась, услышав это искренний, полный недоумения возглас подруги. В какой-то момент Кэролайн замолчала. Она с неизъяснимой едва уловимой улыбкой в глазах посмотрела куда-то вдаль и тихо произнесла:— Но... Мне просто хорошо с ним.

Эти простые несколько слов были самой заветной тайной, о которой хотелось кричать на весь мир и о которой еще приятнее было молчать, храня ее глубоко в душе, где-то около сердца и чувствуя, как с каждым его ударом это меняет что-то внутри.

В ответ Елена не сказала ничего. Больше слов было не нужно.

Но шли секунды, и с их ходом разговор потек вновь. Елена даже не помнила, как долго они с Кэролайн еще разговаривали. Они говорили не только об Энзо. Нью-Йорк и Лос-Анджелес, крепкий кофе и гитары, Канада и Италия... Им казалось, что в этот день они говорили обо всем на свете. В какой-то момент разговор вернулся к Деймону, но Елена больше не испытывала никакой неловкости или дискомфорта: ей казалось, что она говорит о человеке, которого знает уже очень и очень давно. У них начинали болеть животы от смеха, когда они вспоминали истории из детства, и время под эти разговоры летело с невообразимой скоростью. Они прошли так множество магазинов, кажется, на какое-то время забыв, зачем сюда пришли.Бонни освободилась лишь ближе к вечеру, поэтому составить подругам компанию на шоппинге не смогла, но это не помешло им вечером, отыскав уютное французское кафе на Таймс-Сквэр, выпить там после насыщенного дня по чашечке кофе или чая и, наплевав на все диеты и забыв на этот вечер о любимых джинсах, в которые потом будет трудно влезть, попробовать по десерту. Домой они вернулись лишь ближе к полуночи, понимая, что сейчас, несмотря на все планы, собирать вещи они точно способны не будут, и это значит, что оперативно покидать их в чемоданы нужно будет завтра утром. Впрочем, мысль эта нисколько не тревожила.Несмотря на усталость, Елена еще долго не могла заснуть. Она раз за разом прокручивала в голове этот день и разговоры с Кэролайн. Но среди этих ярких пятен калейдоскопа впечатлений, обрывков фраз и смеха, из головы у нее не шли совершенно другие мысли. От них внутри разливалась какая-то необъяснимая, еще не знакомая теплота, она боялась их и все равно не могла этому противостоять. И мысли эти были об одном человеке.О Деймоне.***После возвращения в Лос-Анджелес жизнь потекла своим чередом. Уже такими далекими казались нью-йоркские ночи и музыка до утра. Бонни и Лиам целыми днями проводили в библиотеке, готовясь к очередной конференции, которая должна была пройти на базе вуза в конце апреля и на которой они должны были выступить с докладами, над которыми работали у одного научного руководителя. Очень скоро, не сумев противостоять интересу, к ребятам присоединилась Елена, после совместной работы над научным проектом и поездки в Нью-Йорк решив глубже разработать проблему, которая вызвала у нее достаточно много вопросов. Елена по-прежнему не планировала и в дальнейшем заниматься целенаправленно наукой, как Бонни и Лиам, — но сейчас она занималась тем, что было ей действительно интересно, и ей это нравилось. На этот раз к компании не примкнули Люк, который к исследовательской деятельности относился достаточно холодно, и Кэролайн. У Энзо был очередной гастрольный тур, поэтому он мог прилететь в Лос-Анджелес только в мае, и Кэролайн, в глубине души попытавшись смириться с вынужденной разлукой, с головой окунулась в работу и теперь практически все свое время проводила в редакции. Такой расклад дел и постоянные пропуски занятий были явно не по душе Говарду, которому всем тем, кто еще планировал получить диплом магистра Высшей школы журналистики, в конце семестра предстояло сдавать экзамен по истории США. Своего недовольства он не скрывал, выказывая его не только в достаточно жесткой форме при общении с Кэролайн, но и при выставлении оценок за всевозможные промежуточные работы и тесты, поэтому их негласное противостояние постепенно становилось все яснее. Впрочем, сейчас Кэролайн это заботило мало: у нее были совершенно другие проблемы и приоритеты.

У Елены свободного времени оставалось больше, но потратить его она хотела с пользой — и это ей удавалось: обстановка была вполне соответствующая. Джереми активно готовился к летней стажировке, а у Кэтрин были свои завалы в университете, поэтому приезжать в ближайшее время в Лос-Анджелес они, хотя и хотели, пока не планировали. Дело с завещанием Майклсонов, казалось, окончательно заглохло, и Елена в глубине души была этому рада. Сейчас она могла спокойно готовиться к экзаменам — сессия была не за горами — и старалась не тратить время зря.

Елена, Бонни и Кэролайн, занятая каждая своими делами, вместе и вне стен университета теперь встречались реже. Но чем дальше шло время, тем сильнее хотелось это исправить. Долго размышлять по поводу того, в какой день лучше встретиться и куда пойти, не пришлось — за них все решил случай: в конце месяца в прокат вышел фильм, который долго ждали поклонники DC и не только — ?Бэтмен против Супермена: На заре справедливости?. И в этом случае бытующее мнение о том, что девушки терпеть не могут боевики, оказалось не более чем бредовым стереотипом, потому что в числе тех, кто с замиранием сердца ждал выхода фильма на большие экраны, были и Елена, и Кэролайн, и Бон-Бон. Они были точно не из тех, кто откладывал встречи в долгий ящик, поэтому они договорились встретиться вечером в пятницу, чтобы чистой девичьей компанией сходить в кино и заодно обсудить все достоинства Генри Кавилла, а потом, может быть, завалиться в какое-нибудь кафе, где можно было бы продолжить вечер и наконец спокойно поболтать.

Услышав звонок в дверь, Елена встрепенулась и взглянула на часы. Циферблат показывал без пяти шесть. Кэролайн, планировавшая заехать за Еленой и Бонни на своей машине, обещала Елене приехать примерно в шесть.

?Ну вот, а говорила, пунктуальность — не ее?, — мысленно хихикнула Елена. ?Мне бы такую скорость по лос-анджелесским пробкам?.Почувствовав укол совести за то, что так и не успела докраситься и что Кэролайн все-таки придется попросить подождать еще пару минут, Елена поспешно отложила помаду и едва касаясь пола, почти на одних носках выпорхнула в гостиную. В помещении снова раздался какой-то нервный, долгий звонок.Елена почти на автомате задумалась: сейчас точно без пяти шесть? Для Кэролайн, которая в любой ситуации оставалась на позитиве и которой было несвойственно кого-то подгонять и показывать недовольство, такие нетерпеливые звонки были непривычны.

Елена отворила дверь, и в это полумгновение с ее губ едва не слетело имя Кэролайн: она хотела поздороваться. Однако в этот момент, не сумев сделать и шагу, Елена застыла на своем месте. Вместо Кэролайн на пороге стоял Деймон.

Это была какая-то секунда, один миг короче вспышки, но он показался Елене тягучими невообразимо долгими минутами. Она бы не была удивлена, увидев Деймона в этот день на пороге этой квартиры. Сколько раз они встречались так — не ожидая этого, сталкиваясь в прихожей, каждый раз сначала пугаясь не на шутку, а потом вместе смеясь над самими собой...Но сейчас в голове, словно электроток, как навязчивая идея, пульсировала единственная мысль: нет. Это какой-то сон, обман воспаленного сознания. Этого не может быть в реальности.Деймон с трудом стоял на ногах. Он слабо держался руками за противоположные стороны дверного проема, а по его телу проходила дрожь, — это было похоже на озноб, который бьет человека, когда он долго находится на холоде, ничем не защищенный, или слабость, заполняющую мышцы после упорной физической работы. Елена хотела что-то произнести, изо всех сил пытаясь вырваться из этого оцепенения, охватившего ее в эту секунду, но в мышцы как будто залили свинец в тот момент, когда она подняла взгляд.

По лицу Деймона стекала кровь. Его спутанные волосы, пропитанные ею вперемешку с пòтом, струившимся по его коже, от которого были влажными даже ресницы, облепили лоб, и на мгновение могло показаться, что он только что вышел из воды или попал под сильный ливень. На правой скуле была широкая ссадина. На ней были запекшиеся капли крови, но она была явно свежей — об этом говорил ее ярко-красный цвет. Левая бровь была практически наполовину разорвана, и из глубокой раны сочилась густая кровь, падавшая на ресницы и текшая по щеке, но Деймон этого, казалось, даже не чувствовал. Темно-синяя рубашка навыпуск, первые несколько пуговиц которой были расстегнуты, была измята, покрытая размытыми бурыми пятнами.Деймон тяжело и с хрипом дышал, и казалось, что каждый его вдох давался ему с огромным трудом, словно вызывал в груди сильную боль.

Но самым страшным было другое. Его взгляд. Абсолютно пустой взгляд стеклянных голубых глаз, смотрящих ей в глаза, не выражающий ничего.

— Господи, Деймон... — выдохнула Елена, и в этот момент ей показалось, что в ее легкие кто-то с силой протолкнул кислород.В сознании Елены мелькнула мысль о том, что это либо авария, либо драка. Но из-за чего? Почему?..Сердце заколотилось в груди в бешеной скорости, и от этого заболела грудная клетка. Щеки обдало жаром, но руки были ледяными.— Деймон, что произошло? — срывающимся хриплым голосом в отчаянии крикнула Елена. — Господи, скажи что-нибудь!Но ответа не было, и вокруг по-прежнему стояла тишина — густая, темная, затягивающая и такая страшная. Елена вновь подняла взгляд, и в этот миг встретилась с глазами Деймона. Он стоял перед ней, как обездвиженная, неподвластная себе кукла. Он не говорил ничего, не просил помощи. Он лишь, не отводя взгляд, смотрел ей в глаза. В его взгляде, в какой-то момент словно прояснившемся от какой-то пелены, сквозь которую он ничего не видел, не было страха, не было отчаяния. Только бесконечная неизъяснимая усталость...Елена не поняла, в какой определенный момент это произошло, но в эти секунды в мышцы словно снова вернулась сила. Не отводя от Деймона глаз, будто боясь потерять эту безмолвную связь, она взяла в ладони его окровавленное лица и убрала с его лба пряди мокрых волос. Елена на мгновение отвела руку и взглянула на нее: по ее ладони стекала алая кровь Деймона.

И в эту секунду с оглушительным грохотом и звоном рухнули цепи, которые держали Елену все это время. Сознание было по-прежнему затуманено, но чувства, захлестнувшие ее сейчас, подобно ураганной волне,были намного сильнее. В этот миг внутри осталось лишь одно желание, заполнившее ее до краев, каждую клеточку: сделать так, чтобы он больше не чувствовал боли, принять это на себя. Не чувствуя под собой опоры, она сделала шаг к нему, в это полумгновение преодолев ничтожное расстояние, разделявшее их, и, больше не говоря ни слова, прижала Деймона к себе. Она не знала, зачем это делает. Но сила, потдалкивавшая ее к этому шагу, имела гораздо бòльшую власть. На своей коже в эту минуту Елена почувствовала тепло его тела и ощутила на коже его рваное дыхание. Она прижимала Деймона к себе так крепко, как только могла, словно желая защитить его от чего-то, до последней капли забрать все то, что он сейчас чувствовал. В какой-то момент Елене показалось, что у нее начала слегка кружиться голова. Тепло, которое она сейчас ощущала, окружающий мир, который она видела, все, что мог уловить ее слух, начало сливаться в одну плохо различимую пеструю, как в калейдоскопе, картину, словно постепенно, секунда за секундой уводившую Елену от реальности. Елена чувствовала, что не может этому сопротивляться, но лишь сильнее сжимала в ладони рубашку Деймона. Кончики пальцев, как оголенные провода, обожгла тревога. Елена силилась что-то сказать Деймону, но, неловко вдохнув, не смогла произнести ни слова, — как будто кто-то в одно мгновение лишил ее голоса. Елена из последних сил пыталась противостоять этому, сохранить ясность сознания, остаться в реальности, но это было сильнее нее. Ей казалось, что в одно мгновение ее лишили жизненных сил и она вот-вот упадет — но в этот момент она осознала и ясно посувствовала: так же, как она держала Деймона, Деймон держал ее. Текли секунды, но она по-прежнему ощущала тепло его тела, и ей показалось, что его дыхание стало спокойнее.

Круговорот становился лишь мощнее, и против него уже не было смысла бороться. Но в какой-то момент в этом шумном беспорядочном потоке мыслей и ощущений Елена отчетливо услышала свое имя, невесомым шепотом слетевшее с губ Деймона.И все исчезает. По венам словно пустили электрический ток. Он коснулся каждой клеточки, пройдя сквозь каждый нерв, и сконцентрировался в зените своей силы неизъяснимым пламенем, нестерпимо жегшим в груди. От этого жара, заполнившего всю грудную клетку, кислорода в легких стало отчаянно не хватать. Все внутри стянуло как будто каким-то раскаленным обручем. Елена с силой выдохнула, словно пытаясь выпустить все, что творилось внутри и, в следующую секунду услышав собственный крик, сорвавшийся с губ в этот же момент, распахнула глаза.Елена приподнялась на кровати, словно ее кто-то подтолкнуо, и оперлась на руки.

Вокруг было темно. Ничего не было. Не было квартиры, не было Деймона, не было крови. Елена сделала несколько неглубоких вдохов, чтобы успокоить бешеное сердцебиение, и приложила ко лбу холодную ладонь. Они с Кэролайн, Бонни, Лиамом и Люком еще не вернулись в Лос-Анджелес, а сейчас была ночь, и они отдыхали в хостеле.— Гилб, ты чего? — послышался тихий заспанный голос, который, судя по всему, принадлежал Кэролайн.

Но Елена даже не повернулась. Она тяжело дышала, взахлеб глотая воздух.— Сон, — едва слышно одними губами произнесла она. — Это просто сон...— Кошмар приснился?Голос Кэролайн стал яснее и осознаннее, и, кажется, она понимала, что Елена пока была не совсем в реальности.И, наверное, только в этот момент Елена окончательно вернулась в реальность.— Да, — пробормотала девушка, едва уловимо, кажется, сама этого не чувствуя, кивнув головой. — Кошмар...Елена на мгновение повернула голову в сторону Кэролайн. Небольшая комната хостела была залита светом серебристой луны, который падал на лицо Кэролайн, так что Елена отлично видела ее. Кэролайн, слегка нахмурившись, внимательно смотрела на подругу, чуть сдвинув брови.

— Кэр, прости, что разбудила, — робко выдохнула Елена.На несколько секунд Гилберт повернула голову немного в сторону, чтобы понять, не потревожила ли она Бонни. Но Бон-Бон, подложив под голову руку, крепко спала и, скорее всего, даже не слышала вскрика Елены.— Да ничего, — задумчиво проговорила Кэролайн. — У меня тоже такое бывает.

Елена немного смущенно, поджав губы, улыбнулась Кэролайн, зная, что в свете луны она увидит это. Но успокоиться это не помогло. Елена по-прежнему была напугана, хотя постаралась по максимуму скрыть это. Многим из нас хотя бы раз в жизни снились кошмары, и Елена, конечно, не была исключением: бывали и бессонные ночи, когда от увиденного во сне она просыпалась и подолгу не могла заснуть снова, и неприятные ощущения с утра после таких снов, которые, впрочем, очень скоро забывались. Но этой ночью она кричала во сне впервые. И впервые толком не могла осознать, что с ней происходит.

Елена и Кэролайн обменялись еще несколькими фразами, но усталость брала свое, глаза начинали вновь слипаться, и девушки пожелали друг другу спокойной ночи.

Казалось, Кэролайн вскоре заснула. Но Елена заснуть не могла. Раз за разом в сознании у нее возникали живые, до боли реалистичные картинки из этого сна: запачканная рубашка Деймона, его раны, его кровь на ее ладонях, и такой усталый взгляд... Елена никогда не была впечатлительным человеком и не верила в то, что сны могут быть вещими: ей вообще была несвойственна суеверность. Но сердце по-прежнему быстро билось, подгоняемое необъяснимой тревогой. Где-то в глубине души, сама не зная, что является источником этого и почему это имеет такую силу, Елена чувствовала единственное желание: позвонить Деймону и просто спросить, все ли в порядке. Так она звонила Джереми, когда он куда-то надолго уезжал. Так звонила Кэтрин, если они долго не были на связи. Такой вопрос неизменно задавала родителям, когда уехала в другую страну, стараясь связываться с ними чаще.В Лос-Анджелесе, как и в Нью-Йорке, сейчас была ночь. Скорее всего, Деймон, как и ее друзья, отсыпался после выходного.

?Это бредово?, — не один раз повторила себе Елена. ?Все хорошо. А сны — это просто сны?.Но крепко уснуть в эту ночь она так и не смогла.