39. Этот мир был когда-то другим (1/2)

В просторную комнату, где час за часом этого раннего утра становилось все светлее, уже заглядывало солнце. Плотная ткань задернутых серых штор сдерживала его озорные лучи, рассеивала их, делала их свет мягче и приглушеннее. Но они все равно просачивались сквозь казавшуюся непроницаемой материю, ловко пробираясь в комнату и скользя по тумбочкам, спинке кровати, шкафу, в одно мгновение растворяя тень, которой они еще несколько секунд назад были скрыты, все ярче играя бликами на стеклянных фоторамках на стене, дисплее оставленного вчера на краю стола телефона. Уже не было и в помине вчерашних туч, затягивавших небо густым покрывалом дыма, не барабанили по стеклу крупные капли стоявшего над городом стеной дождя.

В воздухе прохладной спальни был растворен яркий, резкий аромат отдававшей свежестью базилика и сена мужской туалетной воды, смешанной с терпким запахом дорогих сигарет.Кэролайн почувствовала, как теплый луч дотронулся до ее щеки, и рефлекторно сморщила лоб от солнечного света, скользнувшего по векам. Она не успела до конца проснуться, но на подсознательном уровне понимала, что уже утро. Глаза по-прежнему слипала приятная, спокойная нега. От нее так не хотелось просыпаться, но усталости не было.

Пытаясь укрыться от настойчивых солнечных зайчиков, заливавших лицо все более горячим светом, Кэролайн интуитивно перевернулась на другой бок, и кожу обдала прохлада. В этот же момент девушка сквозь сон почувствовала, как крепкая рука, требовательности которой бесполезно было сопротивляться, притянула ее, и в следующую секунду Кэролайн ощутила жар словно горящего в лихорадке тела Энзо. Кэролайн сдавалась без боя в эти объятья: только в них она чувствовала себя так спокойно.

— Еще немного, и я точно встану, — постепенно возвращаясь к реальности, но еще не открыв глаза, пообещала она, уже зная, что Энзо точно не спит.— Я плохо на тебя влияю, — усмехнулся итальянец. — Ты начала вставать ни свет ни заря.

По губам Кэролайн скользнула сонная теплая улыбка. Открыв глаза, она, повернув голову, взглянула на Энзо и встретилась с ним взглядами. Энзо внимательно смотрел на нее с доброй, такой знакомой усмешкой в черных глазах.— А который час? — приподнявшись на локте, спросила она.— Начало восьмого.Ответ Энзо только убедил Кэролайн в правдивости ее догадок.— Так что можно спокойно досматривать сны, — с полуулыбкой проговорил Сент-Джон, зарывшись носом в ее пшеничные волосы и вдохнув их аромат.— Мне нужно к ребятам, — сказала Кэролайн. — Тем более, хостел... — она на мгновение подняла взгляд, словно стараясь во все еще сонном сознании сопоставить время открытия хостела со временем, которое было сейчас на часах, — должен быть открыт.— Ну, в таком случае, ты что-то задержалась, — рассмеялся Энзо, — хостел ведь круглосуточный —можно и в два часа ночи туда заяви...В этот момент Кэролайн показалось, что она проснулась в одно мгновение. Слух ее среди других сказанных Энзо фраз зацепился за одно слово, которое и послужило для Кэролайн лучше любого ледяного душа. Дослушивать, что он говорил, она уже не стала: в мыслях был единственный вопрос, который звучал в сознании с таким изумлением и неверием и был настолько детским, что ей самой казался нелепым.?Как круглосуточный?!?В эту секунду, кажется, и сам Энзо понял, что озвучил то, чего в его планах не было: итальянец осекся и, плотно сжав губы, нахмурился.— Что? — сдвинув брови, непонимающе переспросила Кэролайн, вновь повернувшись к Энзо. — В каком смысле?Наверное, этот вопрос звучал действительно в какой-то степени глупо, учитывая, что Кэролайн на протяжении определенного времени жила в этом хостеле вместе с друзьями, но что он означал, и Кэролайн, и Энзо понимали: они ведь оба прекрасно помнили, что несколько дней назад не смогли попасть туда, хотя на часах было пять утра. Однако сейчас, видя реакцию Энзо, который как-то замялся и молчал, явно коря себя за сказанное, Кэролайн начинала понимать, что на самом деле ситуация, по всей видимости, была несколько другой.

— Да ничего, — пробормотал Энзо. — Забей.Такая непривычная для Энзо, неуверенная реакция только разожгла в Кэролайн интерес и азарт, смешивавшиеся с негодованием от того, что он явно от нее что-то скрыл.Это было и забавно, и немного странно, и неожиданно, но в этот момент забылось, словно стерлось ластиком, все, о чем Кэролайн думала до этого, о чем она хотела сказать Энзо, то, что ее волновало.

— Нет уж, Сент-Джон, — фыркнула Кэролайн, присев на кровати и убрав с ног одеяло. — Раз начал, — договаривай до конца!Звонкий Кэролайн, абсолютно твердый в своей уверенности, казалось, эхом ударился о стены. Блондинка в упор смотрела на Энзо, возмущенно насупившись и скрестив руки на груди, и под ее ребяческим, но требовательным взглядом не оставалось другого выбора, кроме как сказать правду.Энзо с шумом выдохнул.— Хостел, в котором ты остановилась с друзьями, не открывается в семь утра, — он открыт круглосуточно, — сказал Сент-Джон.— Это я поняла, — кивнула Кэролайн. — Но как?! — изумилась она. — Мы же с тобой приезжали туда тогда... — казалось, даже ее голос стал тише. — Я же пыталась открыть эту чертову дверь!— Дверь не была заперта, — ответил Энзо. — Просто ее немного заело, и... Открывать ее стоило точно не девушке, — усмехнулся итальянец.

Кэролайн слушала Энзо и, не отводя взгляд, смотрела ему в глаза. В его агатовых глазах, сейчас блестевших, горел неизъяснимый лукавый огонек. Он говорил обо всем без слов.

В сознании в этот момент зашумел поток мыслей, но с течением секунд из их обрывков постепенно, словно пазл, складывалась картина, которая пусть и пока была затуманена какой-то растерянностью от неготовности вспомнить о таких, казавшихся незначительными деталях сейчас.— Но ведь нам администратор говорил... — пробормотала Кэролайн.

Сейчас ее голос был совсем не похож на тот, который Энзо слышал считанные секунды назад: тон Кэролайн был тихим, рассеянным, задумчивым, словно она сама уже не верила в то, что говорит.— По крайней мере, цифра семь точно была! — с какой-то растерянностью сказала она.— Наверное, вы просто не так его поняли, — предположил Энзо, поднявшись с кровати, почувствовав, что сон окончательно ушел. — Скорее всего, семь утра — это время, начиная с которого, можно получить ключи от комнаты.

От этой истории над собственной недогадливостью и невнимательностью хотелось посмеяться. Но сейчас мысли Кэролайн были заняты другим. То, что казалось такой незначительной ерундой всего пару дней назад, приобретало немного иной оттенок сейчас. Энзо был убедительным и казался правдивым, когда в то раннее утро объяснил, что произошло с дверью, — казалось, ему незачем было обманывать, да и свои слова он наглядно подтвердил несколькими попытками открыть ее, которые закончились тем же, что и у Кэролайн. Они оба казались заложниками ситуации тогда — и Кэролайн, которой просто негде было переночевать в чужом городе, и Энзо, который не оставил бы ее.И, казалось, только в этот момент Кэролайн в полной мере смогла осознать то, о чем она думала на протяжении этих минут.— Ты специально ничего не стал говорить, — с едва уловимой, как будто примирительной и в то же время укорительной улыбкой в глазах, не сводя с Энзо взгляд, произнесла она.

— Ну, это был экспромт, — согнув руки в локтях и выставив чуть вперед в ладони, парировал Энзо.— Господи, ну я и тормоз, — с искренним негодованием, но с полуусмешкой на губах протянула Кэролайн.Она слушала Энзо, прокручивая в голове разговор с администратором и то утро, и сейчас сама не могла понять, насколько она могла так сглупить и даже не подумать, что что-то не так: в конце концов, где сейчас, в 2016-м году, можно найти хостел, придерживающийся напоминающего коммунистические страны строгого расписания открытия и закрытия? Может быть, такое было возможно, — но точно не в Нью-Йорке.

— Да ладно, — сказал Энзо. — Бывает.Но сквозь эту казавшуюся безразличной невозмутимость сейчас проявлялось совершенно другое — абсолютно искреннее, почти детское довольство, которое трудно было скрыть: оно искрилось в этих озорных мальчишеских глазах, которые так блестели сейчас и неотрывно смотрели на нее с этой немыслимой, такой лучистой улыбкой. И это раззадоривало сильнее.— Я ступила, а ты поддержал! — с полушутливым, полусерьезным негодованием, стоя на своем, воскликнула Кэролайн, упершись руками в бока.— Ну... — Энзо на мгновение замер, отведя глаза и склонив голову чуть набок, а затем, вновь переведя взгляд на Кэролайн, беззаботно, словно желая подразнить ее, пожав плечами, выдохнул: — Можно и так сказать.

Ответ не заставил себя долго ждать: Кэролайн схватила одну из белоснежных помятых подушек, лежавших на кровати, и, поднявшись на ноги, с силой запустила самодельный снаряд прямо в Энзо. Подушка угодила стоявшему у окна итальянцу в живот, и Энзо, быстро среагировав, со сдавленным смехом крепко прижал ее к себе.

— Ты жалеешь об этом?

Спустя несколько секунд Энзо, все еще держа подушку в руках, подошел к Кэролайн, внимательно глядя ей в глаза. Его голос уже звучал спокойно.Кэролайн не пугали мысли об этом. Она знала ответ на этот вопрос.— Нет, — так же спокойно, но с абсолютно твердой уверенностью произнесла она, посмотрев Энзо в глаза.

Она не шутит в этот момент, не смеется, не дурачится, — и ее губ касается уже совсем другая, не ребяческая, кажется, немного задумчивая, словно прозрачная, но все такая же легкая улыбка. И именно этот взгляд, эта улыбка заставляют улыбнуться самого Энзо.

Но проходит всего лишь мгновение — и он вновь видит в глубине этих светлых, как солнце, голубых глаз, этот танцующий задорный огонек.— Но это все равно не отменяет того факта, что ты засранец!

Кэролайн сверкнула на итальянца горящими смеющимися глазами, и в этот момент взяла с кровати вторую подушку, лежавшую рядом. Кэролайн в пару секунд преодолела расстояние, разъединявшее их с Сент-Джоном, и, оказавшись в паре десятков сантиметров от него, замахнулась.

Удар, кажется, должен был прийтись по плечу, но в последнюю секунду Энзо вовремя смог отреагировать и увернулся в сторону от мягкого ?оружия?, и подушка угодила мимо — но пройдя всего лишь в паре каких-то миллиметров. Поняв, что ему только что грозило, итальянец захохотал. Чувствуя, что сейчас может начаться, и словно принимая этот негласный вызов на такую ?дуэль?, он для удобства накрутил на руку угол подушки, которую держал в руках сам, сделав своеобразную ?рукоятку?. Казалось, Кэролайн не ожидала от Энзо такой скорой реакции, потому что ее подушка чуть не выпала у нее из руки в следующий момент, когда Сент-Джон, сделав движение, чем-то схожее с махами, привычными для тениссистов, нанес по ней свой удар.

Кэролайн опешила на несколько секунд — то ли от того, что не была готова к ответу, то ли от понимания, что могла проиграть этот поединок, едва его начав... А потом началось сумасшествие. Забыв, который был час, и о том, какие у них были планы на утро, они громко смеялись, преследовали друг друга, в пару мгновений преодолевая расстояние от одного конца комнаты до другого, а, настигая, били подушками наотмашь, не жалея ни себя, ни ?оружие? в своих руках. Удары попадали по подушкам, по рукам и ногам, по бокам, иногда по плечам и спине и по многим другим частям тела. Управляться с легкими снарядами оказалось не так просто: постепенно щеки начинали краснеть, а на лбу стала проступать испарина, дыхание сбивалось, и в легких не хватало кислорода, а мышцы наполнялись тяжестью, — но Кэролайн и Энзо не прекращали ни на секунду этот то ли дурашливый, то ли самый что ни на есть настоящий бой — каждый новый полученный удар только подхлестывал идти вперед, как жесткая волна, азарт внутри разгорался все сильнее, и гасить его в себе уже совершенно не хотелось. У Кэролайн были растрепаны волосы, и непослушные локоны лезли в глаза, частично закрывая обзор, но, казалось, она не обращала на это никакого внимания — лишь периодически она пыталась убрать их, на секунду набрав воздуха в грудь, а потом сдувая волосы в другую сторону.

В какой-то момент, ?клюнув? на обманное движение Энзо, который сделал вид, будто собирается поднять руку вверх, Кэролайн зазевалась, сфокусировав взгляд впереди себя, и в следующую секунду получила по ногам удар, чем-то напоминающий подсечку. Он не был самым сильным, но от неожиданности Кэролайн рефлекторно отпрянула назад, к кровати, которая была за ней, рискуя просто упасть на нее, что, конечно, означало бы поражение. Каким-то чудом удержав равновесие, Кэролайн спустя несколько мгновений поняла, почему Энзо своей целью в этой ?атаке?, которая, бесспорно, ему удалась, выбрал именно ноги: Кэролайн смотрела по направлению вперед, сосредоточившись именно на этой точке, ожидая ?подвох? только оттуда. При этом Энзо решил дезориентировать ее, лишив главной опоры, благодаря которой Кэролайн держала равновесие, — и не прогадал. Поняв этот ход Энзо, Кэролайн почувствовала, как у нее загорелись щеки, но в ответ она не сказала ему ничего — виновата была сама. Она лишь плотно сжала губы и медленно выдохнула, не сводя взгляд с Энзо, который не скрывал своего удовольствия от удавшейся выходки, и сражение продолжилось.Они кричали то ли от испуга, то ли от необъяснимого восторга, который захватывал в такие моменты, хохотали и пытались друг друга поймать, чтобы на несколько секунд крепко прижать к себе под смех и возмущенные просьбы другого отпустить, а высвободившись, начинали все заново.

— Сент-Джон, клянусь, я тебя придушу, если ты...— Если я... Что? — с хитрой улыбкой, пристально глядя на Кэролайн, словно дразня ее, спрашивал Энзо. — На тебе сейчас нет макияжа, так что...— Засранец! — с негодованием восклицала Кэр, и Энзо получал очередной ?подушечный? пинок по плечу.— Надеюсь, я не буду теперь записан так у тебя в телефоне, — хохотнул Энзо, уворачиваясь от ее ударов.— Не волнуйся, я придумаю что-нибудь поинтереснее, — фыркнула Кэролайн.

В какой-то момент Кэролайн на мгновение замерла.

— У тебя телефон звонит?— Что...Энзо выбило из колеи даже не содержание вопроса Кэролайн — он ведь прекрасно понимал, что на телефоне молчал сигнал входящего вызова.

Договорить и даже закончить свой вопрос итальянец не успел: едва он остановился и открыл рот, в эту же секунду он получил в лицо подушкой, которой в него закинула Кэролайн.

Явно не ожидая такого, Энзо отшатнулся, рефлекторно выставив руки вперед, и зажмурил глаза, а когда снова их открыл, то увидел не скрывавшую улыбки Кэролайн — в ее руках теперь не было главного ?оружия?, но теперь ей до этого, казалось, не было никакого дела: она была абсолютно довольна.— Черт, я должен был этого ждать! — с разочарованным негодованием и азартом воскликнул Энзо.— Один — один, signore St. John, — с таким кокетливым огоньком во взгляде и той невыразимо обаятельной улыбкой, которой могла улыбнуться только она, произнесла она. — Реванш? — в глазах Кэролайн, на губах которой по-прежнему была улыбка, отдававшая необъяснимой теплотой, блеснула лукавая искорка.

Энзо усмехнулся.— Да, — удивительно спокойно хрипло проговорил он, — пожалуй.

Итальянец сделал шаг вперед, и уже спустя секунду Кэролайн поняла, почему Энзо был так спокоен. Ему не нужно было даже применять особых усилий — она точно не ожидала этого и поэтому не могла среагировать в этот же момент: приблизившись к Кэролайн, он одним движением притянул ее к себе. Она охнула, почувствовав, что дыхание на миг перехватило, как это обычно бывает от неожиданности, и в этот момент поняла — она точно проиграла: в следующую секунду Энзо начал щекотать ее. С самого детства Кэролайн ужасно боялась щекотки, и для того, чтобы узнать это, Энзо не нужно было много времени. Она громко вскрикнула, захохотав, и схватила Энзо за руки, пытаясь высвободиться из его объятий.— Ай! От... Отпусти! Сент-Джон, я тебя ненавижу! — под хохот Энзо хватая ртом воздух и смеясь, прерывисто восклицала Кэролайн.

— Громче! — улыбаясь, крикнул Энзо, продолжая держать ее.Конечно, он использовал не всю свою силу — он применил ее, только когда схватил Кэролайн, — но того, как она реагировала на малейшие прикосновения, делало ее совершенно безоружной в его руках, и он умело этим пользовался.— Клянусь, ты хуже моего старшего брата!— Я сочту это за комплимент, — хохотнул Энзо.В этот момент Кэролайн, неловко вдохнув воздух в легкие, уперлась ладонью в грудь Энзо, и, воспользовавшись тем, что его хватка на мгновение стала слабее, попыталась повернуться к нему боком, а через секунду резко, все так же, боком, подалась в сторону. Что произошло после этого, Кэролайн смогла осознать только через несколько секунд: она вдруг почувствовала легкость вместо тепла рук Энзо, державших ее. Она не знала, сделал ли он это специально или не ожидал, что она применит такую силу, но Энзо как будто рефлекторно разжал руки и отпустил ее.Кэролайн, едва удержавшись на ногах, метнулась в противоположную от Энзо сторону, но перед ней была кровать, а рядом — несколько пуфиков, стол, шкаф и еще что-то из мебели, и если бы она на своей скорости попыталась повернуть, не задеть или не снести что-то было малореально. Не думая и не останавливаясь, Кэролайн, не сбавляя скорости, слегка прыгнув, в один момент вскочила на кровать.— Энзо, попомнишь мои слова — еще раз защекочешь, я запущу в тебя чем-нибудь тяжелым, — сказала она, взглянув на улыбающегося Энзо, который теперь был вынужден смотреть на Кэролайн снизу вверх.

— Окей-окей, я понял, — Сент-Джон, по-доброму усмехнувшись, приподнял согнутые в локтях руки, — мои кости мне еще нужны, и желательно в целом состоянии.Энзо подошел к кровати и, больше ничего не говоря, плюхнулся рядом с тем местом, где все еще стояла Кэролайн. Она хотела сказать ему что-то в ответ, но не успела. Энзо взял ее за руку, крепко сжав ладонь, и в следующий момент, все так же, спокойно потянул ее за собой.— Энзо... Блин, да что ты дела..!На автомате Кэролайн попыталась освободиться, но в этот раз отпускать ее Энзо намерен точно не был. Закончить фразу Кэролайн не успела. Вскрикнув от неожиданности, в следующее мгновение она рухнула на мягкое одеяло рядом с Энзо.— Сказал же, что кости нужны в целом состоянии, — фыркнула Кэролайн, шутливо толкнув его в плечо.— Я и не щекотал, — спокойно произнес итальянец.

Кэролайн нечего было возразить, и в ответ она смогла лишь недовольно хмыкнуть.— Кажется, два — один? — обратившись к ней, с неуловимой чуть лукавой улыбкой на губах спросил Энзо, взглянув на нее.

— Мог бы и поддаться девушке, — с нотками обиды в голосе фыркнула Кэролайн.

— А я что сейчас делаю?Энзо притянул ее к себе и, зарывшись носом в ее волосы, слегка коснулся губами ее виска. Кожа ощутила легкий укол его щетины и горячее дыхание. Кэролайн вновь почувствовала запах свежего лимона. Казалось, им был пропитан каждый сантиметр кожи Энзо. Сейчас уже не хотелось ответить ничего. Хотелось лишь вдыхать этот запах снова и снова, который так быстро стал для нее чем-то похожим на наркотик, и чувствовать, что, сколько бы она им ни дышала, ей его не хватает.

Уставшие, запыхавшиеся, с взлохмаченными влажными от пота волосами, они лежали поперек кровати, ничего не говоря, чувствуя на коже дыхание друг друга, а вокруг валялись сбитые подушки и смятые простыни, и сердцебиение никак не могло прийти в норму. Энзо и Кэролайн были так похожи на маленьких детей сейчас: на время этой ?дуэли? забыв, казалось, обо всем, они снова и снова возвращались к драке, подхлестывая друг друга успехом, который переходил попеременно то к одному, только к другому, и не желая друг другу уступать. А сейчас вокруг был маленький бедлам, но им не было до этого совершенно никакого дела. И было совершенно плевать, что они уже давно не маленькие. И, наверное, в этом и были их отношения — только-только начинавшие зарождаться, еще очень робкие, может быть, пока до конца не понятные даже для самих Кэролайн и Энзо. Они не боялись быть друг с другом самими собой и были искренни. Как дети.

Кэролайн, чуть задержав дыхание, на мгновение прислушалась. Где-то внизу, за окнами, гудели нетерпеливые клаксоны автомобилей. В комнате, которую постепенно пропитывал солнечный свет, казалось, стало светлее. Начинался новый день. Жизнь текла своим чередом. И что в ней вообще могло измениться?

Это была всего неделя. Но эту неделю Кэролайн ни за что не променяла бы ни на что другое.

Это было так смешно и странно — они с Энзо почти не виделись днем: он целыми днями пропадал на съемочной площадке, — работа над новым клипом была в самом разгаре, — и усиленно готовился к концертному туру, который был уже не за горами, Кэролайн занималась учебными вопросами и проводила время с друзьями. Но когда наступал вечер, они неизменно звонили друг другу, чтобы сказать лишь несколько слов.У меня закончилась репетиция. Можно я приеду?Как ты смотришь на то, чтобы выпить по чашке кофе?С этих простых слов для них начиналась другая жизнь. Теперь — одна на двоих. После этого звонка не проходило больше часа до того момента, как их взгляды — ее, такой по-озорному кокетливый и в то же время совсем детский, и его — теперь какой-то растерянный, словно что-то ищущий, но улыбающийся — встречались снова. И пусть они не могли встретиться днем — ни Кэролайн, ни Энзо не жалели об этом. Ночной Нью-Йорк был приветлив и дарил им тысячи дорог. И, может быть, именно эти безумные ночи открывали для них гораздо больше, чем те упущенные часы.Они любовались огненными закатами над Гудзоном под смех ребятни, гонявшей на велосипедах по набережным, видели, как густая ночь спускалась на крыши небоскребов и как причудливые мириады звездных огоньков зажигалась в небесной бездне. Они прятались от дождя шумных, но таких уютных кафе, где разносился запах этого знаменитого нью-йоркского сливового пирога, удержавшись, не попробовать который было невозможно — и, если честно, не хотелось. Они ходили в кино на последний сеанс, частенько забывая, на какой фильм покупали билеты, а потом отправлялись в свое маленькое путешествие по городу, и им начинало казаться, что они оказались здесь лишь в эту секунду, до этого мига ничего не зная о нем, не подозревая о том, какой он на самом деле, и с каждым шагом, с каждым бликом в хрустальных окнах он зажигал в душе абсолютно иную, совершенно особенную любовь к своим шумным авеню и бессонным ночам, к кирпичным малоэтажкам и рассеянному свету фонарей над Гудзоном. Когда до рассвета оставалось еще несколько часов, они встречались порой на кухне с кружками крепкого кофе в руках. Они говорили о Керуаке и об Италии, о своих сумасшедших друзьях, и о том, как же все-таки классно очутиться в аэропорту ранним утром, о Нью-Йорке, виски и о том, что ?Том и Джерри? все-таки мульт на все времена и что его точно надо будет посмотреть снова. Не было ни секунды, которая заставила бы их задуматься, растворившейся в их разговоре молчанием. Им всегда было что друг другу сказать. Быть может, именно это когда-то стало силой, которая влекла, как магнит, силой, чья власть становилась тем больше, чем отчаяннее они пытались отрицать ее.Время становилось чем-то прозрачным и значило так мало в эти предрассветные часы. Они засыпали, оставляя на кухне давно остывший кофе, так и недопитый, когда сквозь окна постепенно начинали просачиваться первые, бледные лучи зари, казавшейся такой далекой. Чувствуя на губах отчетливый горьковатый привкус, они слушали музыку этих улиц города, утихшего на несколько часов, но сейчас оживавшего вновь. Она звучала не из окон — она билась внутри, разносясь вместе с кровью по венам. Это было похоже на зависимость — как от дорогого наркотика, на который после первого единственного раза так легко было подсесть. Чем больше они друг другу отдавали, чем ближе становились, тем сильнее хотелось большего. Отвоевать у целого мира эти мгновения и жадно впитывать каждое, не упуская ни секунды, захлебываться этим и задыхаться, не боясь утонуть. И тем дороже становились эти предрассветные часы, которые были только для них.Они не умели быть вместе. Миры, в которых они жили, были настолько далеки друг от друга, что просто представить их существование было невозможно. Энзо и Кэролайн не знали о них, не понимали их, как человек, выросший в Австралии, оказавшись в Канаде и столкнувшись с температурами, зачастую опускавшимися гораздо ниже отметки нуля, и увидев снег, все равно не может до конца осознать что здесь именно такой январь. И каждая минута сейчас была новым путешествием. Потому, что она была первой. Они знакомились друг с другом вновь в эти дни сумасшедшей весны. И внутри происходило что-то такое, что было похоже на тысячи стальных тросов, удерживавших именно здесь, рядом с этим человеком. Кэролайн не замечала этого сама. Но эта незримая необъяснимая связь с каждым днем становилась лишь сильнее.

Кэролайн привыкала к татуировкам Энзо, которыми было покрыто его тело, казавшимся ей такими устрашающими. К его чуть уловимому, такому обаятельному итальянскому акценту, над которым оказался не властен ни английский, на котором Энзо разговаривал гораздо больше, ни пятнадцать лет жизни в Штатах, с этим непроизвольным смягчением некоторых звуков и немного быстрой речью, и голосу уже с такой знакомой хрипотцой. Она привыкала к этой квартире на тридцать пятом этаже одного из небоскребов Парк-Авеню, где всегда витал резковатый запах мужской туалетной воды и сигарет, и иногда царил маленький Армагеддон из разбросанных где попало вещей, и где, казалось, можно достать ладонью до облаков.

Мчались секунды, минуты, превращаясь в часы и дни... В душе и голове был хаос из обрывков мыслей, воспоминаний и фраз, отдаленных, сейчас уже не уловимых. Казалось, все было как прежде: те же люди, те же планы, те же улицы шумного города. Быть может, все действительно было так. Но Кэролайн знала: она не сможет отмотать свою жизнь назад на эти семь дней. Каким-то другим они сделали этот безумный мир. И дело было не в том, что происходило вокруг.И как теперь быть? Что теперь делать с этим всем? Кэролайн не знала ответа на этот вопрос. Просто потому, что не задавала его себе. Она не думала о том, что будет с ними дальше, как продолжится жизнь после ее возвращения домой. Единственное, чего Кэролайн хотела сейчас, — это насладиться этими минутами сполна. Минутами, когда они с Энзо, скрывшись ото всех, — от семьи, друзей, коллег, — растворялись в своем собственном, принадлежавшем только им мире, гуляя по вечернему Нью-Йорку, дышавшему свежим запахом прохладного дождя, как в старых фильмах, целуясь на последнем ряду в кино, дурачась по утрам, как маленькие дети, сталкивая друг с друга с кровати в попытках отбить свою половину, и устраивая бои подушками. Об этом не хотелось говорить, этим не хотелось делиться. Только проживать эти мгновения, сохраняя их там, где их не мог бы коснуться внешний мир, — в душе и памяти. Им было хорошо вдвоем здесь и сейчас, а что было до и будет после не имело ровным счетом никакого значения и смысла.

— Энзо, ты решил превратиться в Снежного человека? — поморщившись, фыркнула Кэролайн, коснувшись его щеки, покрытой негустой щетиной.

Энзо улыбнулся.— Если я расскажу, вряд ли ты поверишь, — усмехнулся он. — У меня на днях сломалась бритва.— Ага, сто процентов сломалась, на твою бороду наткнувшись, — скептически хмыкнула Кэролайн. — Энзо, ты эти все сказки рассказывай кому-нибудь другому, — звонкий голос блондинки зазвучал твердо, а сама она хмурилась, сдвинув брови. И Энзо, видя Кэролайн такой, отчего-то хотелось улыбаться.

— Я серьезно! — с нотками обиженного возмущения воскликнул итальянец. — Я брился, по-моему, в понедельник, только начал, она начала дымиться. Ну, поджарить лицо я пока не очень хотел, поэтому вырубил ее от греха подальше.— Это не повод превращаться в какого-то гризли, — стояла на своем Кэролайн.

— Полминуты назад был Снежный человек, — хохотнул Энзо, желая подразнить ее.— Выбирай, кого хочешь, оба на тебя похожи, — обиженно фыркнула девушка.Энзо провел ладонью по своей щеке.

— Не такой уж и гризли.— Гризли-гризли! Энзо, — Кэролайн чуть приподнялась, опершись на локоть, и заглянула ему в глаза. Еще пару секунд назад на ее губах, несмотря ни на что, была улыбка, но сейчас она уже не улыбалась. — Я тебе говорю чистую правду: я этого безобразия на своей территории не потерплю. Если тебе лень побриться, клянусь, я сделаю это сама. Ночью, пока ты храпишь!Это был почти серьезный спор, который касался, в общем-то, значимых для Энзо вещей: он редко брился гладко и чаще всего носил небольшую щетину. Но Кэролайн была настолько непосредственна в своем искреннем, почти детском возмущении, что спорить о чем-то, доказывать что-то в этот момент просто не хотелось. Только если подразнить, чтобы увидеть, как смешно она дуется, а затем все равно вновь услышать ее звонкий смех.

— Ну, сегодня мне в любом случае придется идти в магазин за бритвой, — сказал Энзо. — Режиссер моего клипа, видимо, из твоей команды, — мягко усмехнулся он, взглянув на Кэролайн.В глазах Кэролайн мелькнул хитрый блеск, а на губах появилась победоносная улыбка, когда она поняла, что имеет в виду Энзо.

— У тебя сегодня съемки? — спросила она.— Да, последний съемочный день. Честно, пока плохо представляю, что получится, но очень надеюсь, что главную задумку удастся воплотить в жизнь, — честно признался Энзо.— Помнишь, что ты обещал? — Кэролайн внимательно посмотрела Энзо в глаза, и в ее глазах загорелся лукавый огонек.По губам Энзо скользнула улыбка. Внутри от этих нескольких слов отчего-то стало тепло.

— Помню, — с уверенностью кивнул он.

Энзо на мгновение замолчал, а затем вдруг спросил:— Кэролайн, слушай... А какие у тебя сегодня планы на время примерно с часу до пяти?— Ой, ну это мне нужно достать свой органайзер, потом согласовать с личным секретарем... — с абсолютно невозмутимым видом, наморщив лоб и поднял взгляд к потолку, начала перечислять Кэролайн.Энзо рассмеялся.— Если серьезно, то вроде бы ничего мегамасштабного, — сказала Кэролайн. — Нам скоро собирать чемоданы, и сделать это лучше на трезвую голову, — хихикнула она.

— Если так, то, может... Составишь компанию мне?Слегка выделив голосом и интонацией последнее слово, Энзо склонил голову чуть набок и пристально посмотрел на Кэролайн.Сначала Кэролайн не до конца поняла, что он имеет в виду.— Тебе — в смысле... На съемочной площадке? — слегка недоуменно повторила она.Но в ответ она увидела лишь уверенный кивок Энзо.В эту секунду Кэролайн задумалась, на миг представив, что их может сегодня ждать. Она никогда раньше не видела ничего подобного, но в глубине души, одержимая музыкой, она понимала, что никогда не смогла бы отказаться от того, чтобы увидеть процесс создания клипа — маленькой истории, в которую порой умещается целая жизнь, — изнутри, воочию. Ей всегда хотелось узнать, как в воображении режиссера, который становился самым главным связующим звеном между исполнителем и слушателями, появляются мысли о том,как именно должна выглядеть история, рассказанная в композиции. В какой момент это происходит? Как чувствует себя исполнитель, который в этот момент становится актером?Но все эти вопросы сейчас вдруг незаметно отодвинулись на второй план. Потому, что сейчас Кэролайн чувствовала: сильнее, чем узнать на них ответы, она хотела бы увидеть в этой атмосфере Энзо. Увидеть, какие эмоции в эти минуты переживает именно он. Еще раз увидеть то, как он сгорает в том, что было его самой главной одержимостью, самой опасной болезнью — и самой сильной любовью.

— Ты серьезно? — выдохнула Кэролайн.— Абсолютно. Если больше не сможешь слушать рэп, обещаю, пристегивать к батарее и удерживать не буду, — усмехнулся Энзо.Кэролайн засмеялась.— А Вы умеете уговаривать, мистер Сент-Джон.— Это значит ?да?? — все так же пристально глядя ей в глаза, спросил Энзо.

Кэролайн встретилась глазами с его, но не отвела взгляд, словно принимая правила его игры.— Только ?да?.В ответ Энзо не сказал ничего. Лишь едва заметная улыбка коснулась в этот момент уголков его губ — он словно знал, каким будет ответ, и получал от этого удовольствие.Они валялись в постели еще минут десять или двадцать, а может, чуть больше, разговаривая о какой-то ерунде. В запасе было еще достаточно времени, но о себе вдруг дал знать голод, да и к тому же они оба ловили себя на мысли, что сейчас точно не отказались бы от чашки кофе.— Но сегодня кофе готовлю я! — заявила Кэролайн, встав с постели, и было понятно, что возражения она принимать была точно не намерена.Энзо с улыбкой приподнял чуть согнутые в локтях руки, показывая.— Не смею возражать девушке.

Больше всего Кэролайн любила эти завтраки полусонным утром. На ходу или на бегу, едва успевая проглотить какой-нибудь бутерброд, одновременно пытаясь накраситься, или наоборот — не ощущая ход времени и по-настоящему кайфуя от мысли о том, что никуда не нужно спешить, за разговорами обо всем на свете не замечая, как завтрак растягивается на час и даже больше. Они с Энзо пили кофе, без которого ни один из них не считал свое утро полноценным, болтали о какой-то ерунде, и уже на заднем плане негромкое бормотание телевизора, по которому шел очередной выпуск новостей и который Энзо несколько раз порывался выключить, но постоянно забывал: он был уже привычным. А за просторными, словно хрустальными окнами, впускавшими на кухню до последней капли солнечный свет, как будто мозаика, были выложены крыши домов, живших какой-то другой, своей жизнью, о которой не знали ни Энзо, ни Кэролайн, под зачастую хмурым, но невообразимо прекрасным нью-йоркским небом, казавшимся бесконечным, но таким близким.

Вопреки ожиданиям Кэролайн, оказалось, что Энзо явно поскромничао, когда однажды сказал ей о том, что до ее брата-ресторатора ему точно далеко: он прекрасно готовил. Кэролайн долго отнекивалась, держа оборону, когда по утрам к кофе, который он варил не хуже профессионального бариста, он частенько делал панкейки с клубничным джемом, но, однажды сдавшись, поняла: путь через желудок может лежать к сердцу не только мужчины. Кэролайн еще пыталась вернуться к своему обычному меню, но в конечном итоге поняла, что это бесполезно, — по крайней мере, сейчас, когда почти каждое утро они с Энзо завтракали вместе. Кэролайн мысленно прощалась с любимыми джинсами, а Энзо лишь лукаво ухмылялся, пряча свой довольный, как у самого задиристого котяры, взгляд.

— Ай, Энзо! — воскликнула Кэролайн, почувствовав, как руки Энзо вдруг крепко обняли ее сзади, а в следующее мгновение ощутив на шее легкое прикосновение его губ. — Я бы сейчас разлила на себя карамель!

— Я бы ее с удовольствием попробовал, — хрипло проговорил Энзо.

Кэролайн, едва сдерживаясь от того, чтобы не захихикать, толкнула его.— Извращенец.

Хотя Кэролайн твердо сказала, что за кофе сегодня возьмется она, к плите Энзо все равно встал, резонно невозмутимо заявив, что о том, что по поводу остального завтрака не было сказано ни слова. Кэролайн наблюдала за тем, как он с каким-то особенным, искренним энтузиазмом брался за любые блюда, и оставалось лишь гадать, каким образом ему это удавалось настолько легко, словно играючи. Он постоянно что-то помешивал, добавлял какие-то ингредиенты, пробовал, — и при этом в сторону плиты он в прямом смысле этого слова практически не смотрел, увлеченный разговорами с Кэролайн. Он не глядя мог что-то посолить, добавить нужную порцию сливок, не высчитывая ничего и даже не задумываясь, — и Кэролайн, не раз пробовавшая его кухню, уже точно знала: это количество будет идеальным. И сейчас понимала: мужчина, умеющий готовить, — это чертовски сексуально. Это было обычное утро. Обычная кухня. Обычный завтрак. Но именно сейчас на все это становилось абсолютно плевать, когда Кэролайн видела широкую мощную спину Энзо, который стоял перед ней в одних шортах и увлеченно что-то помешивал.Когда на кухне в качестве шеф-поваров оказывались они оба, это означало только одно: здесь грозил разразиться маленький Армагеддон. Занятый каждый своим делом, они подтрунивали друг над другом, пытались ?захватить? себе территорию побольше, хотя на кухне хватило бы места еще как минимум нескольким, возмущенно подталкивали друг друга и порой забывали о том, что сейчас готовили. Они громко смеялись, баловались, вновь вспомнив о подушечных боях, которые не были окончены, и снова схлестнулись, выбрав в этот раз в качестве оружия кухонные полотенца, чуть не уронили банку джема, стоявшую на краю стола, и рассыпали муку. В этот раз полная и безоговорочная победа осталась за Кэролайн.

— Я проиграл битву, но не войну, — тяжело дыша, проговорил Энзо.— Посмотрим, — с усмешкой ответила Кэролайн.

У Энзо время от времени начинал звонить телефон, но он, лишь краем глаза взглянув на дисплей смартфона, не ответил ни на один звонок. Сейчас Кэролайн и Энзо существовали лишь друг для друга. И так не хотелось пускать в этот особенный, такой теплый мир хотя бы частицу внешнего.Они не знали точно, сколько времени прошло, пока они занимались готовкой, завтраком, а потом приводили в порядок кухню, но затем поняли, что чуть меньше двух. Этого совсем не чувствовалось: из организма словно на время достали внутренние ?часы?.

Да и какая к черту разница?..— Мы точно побьем этот рекорд, — усмехнулся Энзо, взглянув на часы.И Кэролайн отчего-то казалось, что он прав.

Когда Энзо и Кэролайн вышли на улицу, щеки обдал свежий, но уже теплеющий воздух. Асфальт еще блестел от свежих луж, но на небе не было и намека на тучи или облака: весь небосвод был залит чистой, невообразимо яркой лазурью. Совсем неподалеку от дома, в котором жил Энзо, был припаркован его мотоцикл.— Не хочу собрать все существующие и несуществующие пробки, — объясил итальянец, протягивая Кэролайн шлем.

По губам Кэролайн скользнула улыбка. Энзо не был бы самим собой, если бы сейчас отказался от мотоцикла и сел за руль. И ей чертовски это нравилось.Кэролайн застегнула шлем и устроилась сзади Энзо, плотно обхватив его туловище руками. Он плавно повернул ключ зажигания, а спустя несколько секунд выжал рычаг сцепления. Мотоцикл взревел, и за этим ревом, уже не пугавши, но заставлявшим сердце стучать быстрее, Кэролайн услышала усмешливый голос Энзо и всего лишь несколько слов,от которых ее кожа неизменно покрывалась мурашками.

— Держись крепче, солнышко.

***— Еще! Ну, давай! Еще бей!В спортивном зале было тепло и душно. Стефан, с лица которого градом катился пот, не сводя взгляд с боксерского мешка, раскачивавшегося перед глазами, комбинировал приемы, ловко перемещаясь вокруг нее и усиливая удары. В мышцах рук после получасовой тренировки все сильнее начинала чувствоваться тяжесть, но сейчас Стефану до этого не было дела: он концентрировал внимание на собственной силе, которой учился управлять.

Следуя призыву Деймона, не дожидаясь, пока груша вернется в исходное положение, Стефан, выставив немного вперед левую ногу и приблизив правую руку к подбородку для защиты, чуть подался тоже вперед, переместив вес на опорную ногу, и, резко выпрямив согнутую в локте левую руку, нанес очередной крепкий удар. Он понял, что выполнил джеб правильно, услышав в этот момент одобрительный возглас Деймона, но голос брата звучал для него приглушенно: Стефан был поглощен тренировкой.

Такие пятничные тренировки были уже привычны для братьев и стали для них чем-то наподобие традиции. Когда заканчивалась рабочая неделя, вечером они неизменно встречались здесь, чтобы попрактиковаться в боксе и немного отвлечься. Заболевание Стефана имело определенные особенности, и некоторые из них, вопреки его попыткам это предотвратить, с годами выражались все ярче. Стефан был от природы спокойным человеком и имел добродушный дружелюбный характер, так что тем, кто с ним общался, было трудно представить, что нужно сделать для того, чтобы вывести его из себя и крупно разозлить. Стефан не был холериком, как, например, Деймон, но в какой-то момент сначала его семья, а затем постепенно и остальные окружающие начали замечать: на какие-то ситуации он стал реагировать острее. Это случалось нечасто и потому казалось просто следствием плохого настроения или усталости, знакомых каждому человеку, и не виделось чем-то серьезным. Но чем дальше шло время, тем яснее его семья и друзья понимали: проблема не в этом. Стефан становился все раздражительнее, и порой доходило до абсурда: он мог накричать на Мередит утром из-за остывшего чая или пиджака не того цвета, серьезно поругаться с Каем или Маркосом из-за безобидной шутки, вспылить на совещании из-за показавшегося глупым или неуместным вопроса сотрудника. Именно тогда стало понятно: причина крылась не в его характере, внезапно ставшем сварливым и конфликтныи, а в его заболевании, неразрывно связанном с центральной нервной системой. Тяжелые эпилептические приступы, которые были колоссальнейшим стрессом для всего организма, долгое лечение с помощью сильных препаратов, имевших свои побочные эффекты, жуткие головные боли и бессонница, от которых страдал Стефан с самого начала болезни, постепенно начинали влиять на его личность. Он чувствовал вину перед своими близкими, и пытался взять контроль над самим собой, но он был бессилен перед этим. Необъяснимый необузданный гнев овладевал им за доли секунды, превращаясь в бурю, способную уничтожить, казалось, все на своем пути, а затем так же внезапно успокаивался. Эмоции Стефана, ставшие абсолютно неуправляемыми, были непредсказуемы даже для него самого. Успокоительные помогали лишь ненадолго прийти в себя: принимать их постоянно было невозможно. Стефану была нужна возможность куда-то выплескивать свои эмоции, направляя энергию в другое русло, ?выпускать пар?. И, конечно, спорт был в этой ситуации лучшим подспорьем.Именно в этот момент Стефан открыл для себя вид спорта, с которым не был знаком никогда раньше. И через некоторое время он понял: это действительно помогает. Он не мог заниматься спаррингом, но ему вполне хватало занятий с грушей, которые действительно доставляли ему удовольствие. Стефан, никогда не интересовавшийся единоборствами, попросил помощи у старшего брата, который посвятил профессиональному боксу восемь лет своей жизни. Деймон поначалу был удивлен просьбой Стефана, но, в конце концов, основательно за него взялся, выполнив то, о чем он просто: он начал с самых азов и постепенно учил его правильной стойке, движению, дыханию, основным приемам и ударам. Конечно, это было не профессиональным спортом, а, скорее, занятиями для общего развития, но Стефану это было и не нужно. Наблюдая за ним во время их тренировок Деймон не раз думал о том, что если бы не болезнь и его ?пацифизм, который точно родился раньше него?, как он сам всегда с легкой усмешкой говорил, Стефан мог бы добиться немалых успехов, если бы продолжил занятия боксом на профессиональном уровне. Несмотря на определенные ограничения, которые не позволяли ему заниматься многими видами спорта, Стефан имел отличное телосложение и немалую физическую силу, неплохую реакцию и скорость, умел сконцентрироваться на своей цели и, кроме того, обладал недюжинной выносливостью, что, по-честному, удивило Деймона. Поэтому их тренировки были более чем продуктивны. Но самым главным было не это. Это время, проведенное в спортзале, помогало отвлечься от проблем и немного привести в порядок мысли, и, в конце концов, давало возможность встретиться, а после того, как все закончится, — просто пообщаться.

— Руку прямее! Удар должен быть прямо по центру. Бей! Ну же, сильнее!Стефан выкладывался на полную. Несмотря на то, что мышцы начинали болеть, он не сбавлял темпа и, делая короткие вдохи, сыпал удар за ударом. Внутри не было ничего, кроме желания выплеснуть всю свою силу и сконцентрировать ее в единственном ударе, который для спарринг-партнера стал бы нокаутирующим, самому увидеть, каков его предел, и в следующем раунде превзойти его. Деймон подгонял брата, иногда по-доброму подшучивал над ним, и Стефана это только раззадоривало. Деймон отлично видел, что тренировки не прошли даром: Стефан прекрасно ориентировался во всех тонкостях, о которых он ему когда-то рассказывал, и успешно применял самые сложные приемы.

— Было бы интересно потренироваться с тобой в спарринге, — вдруг, с усмешкой взглянув на брата, сказал Стефан, когда тренировка закончилась.

— Чего тут интересного, — чуть наигранно усмехнулся Деймон. Его голос звучал уверенно, но эта самоуверенность в этом разговоре, конечно, была шутливой. — И так все понятно: бой был бы за мной.

Стефан рассмеялся.— Не нарывайся, братец, — сказал он, рукой, с которой он еще не снял боксерскую перчатку, тоже в шутку, проведя к скуле Деймона.

Деймон, улыбнувшись, отодвинул руку Стефана. Конечно, вслух он это ни за что бы не признал, но Деймон, хотя не мог знать на сто процентов, чем бы закончился такой бой между ними, абсолютно точно знал одно: им обоим пришлось бы нелегко.

— Выйдем? — забрав бутылку воды, предложил Деймон, слегка кивнув головой в сторону раздевалки, а затем мельком взглянул на Стефана, который в этот момент снимал перчатки. — Сегодня жарковато, не спортзал, а долбанная Сахара.— Это точно, — выдохнул Стефан, и, тоже взяв одну из бутылок, нажал на нее и вылил себе на голову немного холодной воды, которая тонкими струйками потекла по его лицу и через несколько мгновений окрасила его темно-синюю майку в тусклые разводы.

— Ну что, младший, выкладывай, — по-доброму усмехнулся Деймон, когда они зашли в раздевалку. Кожу обдал свежий вечерний ветер, доносившийся из приоткрытого окна. В раздевалке было намного прохладнее, чем в спортзале, поэтому это было отличным местом для того, чтобы немного перевести дух и остыть. Кожа покрытая испариной, постепенно переставала гореть, а дыхание и сердцебиение потихоньку приходили в норму. — Как жизнь?

Стефан улыбнулся, обернувшись на Деймона, севшего на скамейку, а затем пожал плечами.

— Да вроде все по-старому. Работа, робкие мечты об отпуске и дикая зависть к тем, кто уже там.

Деймон, прищурившись, пристально посмотрел на брата. Стефан был спокоен, шутил и улыбался. Вот только в глубине зеленых глаз было что-то другое. И это ?что-то? Деймон мог уловить за долю секунды. Стефан не всегда умел скрывать то, что чувствовал в данный момент. Если даже он улыбался, хватило бы заглянуть ему в глаза, чтобы понять, что происходит у него в душе.— Неправильный ответ, — чуть склонив голову набок, спокойно парировал Деймон.

Стефан нахмурил брови, как бы спрашивая его, что он имеет в виду.— Чувак, мы знакомы двадцать девять лет. Мы с тобой в детстве на пляже, мать твою, мерились, у кого больше. Неужели ты правда думаешь, что за все это время я не видел Стефана-У-Меня-Все-Нормально и Стефана-У-Меня-Не-Все-Нормально-Но-Пожалуйста-Отвали и не могу понять, что сейчас что-то среднее?Стефан тихо рассмеялся. Конечно, Деймон все увидел. Как и всегда. Правда, за эти двадцать девять лет Стефан так и не смог понять, происходило ли это потому, что Деймон был хорошим психологом, или потому, что он просто хорошо знал именно его.

— Нет, Деймон, правда, — сказал он, присев на скамейку рядом с Деймоном и взглянув на него, — все хорошо. Слава Богу, не случилось ничего плохого. Да и новостей особых нет, — пожал плечами Стефан.

Стефан на мгновение замолчал и перевел взгляд вперед.— Просто...Стефан задумчиво, немного рассеянно на протяжении нескольких секунд смотрел куда-то вдаль, словно отчетливо что-то видел, а затем произнес:— Приехала Кэтрин.Деймон вновь перевел взгляд на Стефана. Сказанное им отчего-то показалось Деймону в этот момент таким малореальным, что на мгновение он засомневался в том, что правильно понял Стефана. Деймон не скрывал удивления, и его эмоции отразились на его лице и в глазах. Деймон непонимающе нахмурил лоб.— Нафига? — простодушно спросил он, и, хотя Стефан понимал, что именно подразумевал этот вопрос, Деймон осекся, поняв, что звучит это так уж вежливо и не вполне отражает то, о чем он хотел узнать. — Я имел в виду... У Елены и Кэролайн сейчас семестр в разгаре, — объяснил Деймон, — а они с Кэтрин вроде как примерно одного возраста, и...— Да, у Кэтрин сейчас тоже учеба, — рассеянно кивнул Стефан, показав Деймону, что он понял, что он хотел сказать. — Но эта поездка... Она... Была не для отдыха.

Голос Стефана стал тихим и хриплым. Казалось, что в горле у него встал ком, и каждое следующее слово давалось ему тяжелее.

Деймон молча смотрел на Стефана, не отводя взгляд. Деймон терпеливо ждал, когда брат продолжит рассказ, но не торопил его.Стефан на мгновение опустил взгляд.— Кэтрин позвонила мне неделю назад, — спустя время проговорил он. — Она была в нервном состоянии, у нее дрожал голос. Было видно, что она напугана, — рассказал Стефан. — Я не понял, что произошло и почему она позвонила именно мне. Но Кэтрин попросила у меня помощи. Я пообещал ей сделать все, что в моих силах, если я действительно буду способен помочь. Ее уже больше месяца беспокоили проблемы со здоровьем по неврологической части. Врачи в Эдмонтоне делали обследования, но не видели ничего серьезного. Они прописывали лечение, но становилось только хуже. Кэтрин подумала, что, может быть, я смогу связать ее с врачом-неврологом, который мог бы помочь.

Стефан ненадолго замолчал, думая о чем-то своем.— Звонок Кэтрин был для меня как снег на голову, — признался он. — Но... Симптомы, которые она описывала, были нехорошими. С любой проблемой со здоровьем лучше не тянуть время, а учитывая, что это продолжалось уже больше месяца...Сейчас все это было уже позади, но Стефан все равно почувствовал словно легкий укол тока, прошедшего сквозь тело, вспомнив, что он чувствовал и о чем думал в этот момент, вновь услышав в мыслях то, о чем в тот момент никто не говорил вслух, но что висело в воздухе тяжелым свинцом, Дамокловым мечом, готовым в любую секунду вот-вот упасть.— Кэтрин прилетела в Лос-Анджелес, и я отвез ее в Cedars-Sinai.

— Что с ней было? — спросил Деймон.— Слава Богу, все оказалось не настолько серьезно, — ответил Стефан. — Симптомы не возникли на ровном месте, все сложилось так, что потребовалось определенное лечение, операция. У Кэтрин обнаружили аневризму, — объяснил он. — Но сейчас уже все хорошо, скоро ее должны прооперировать. Врачи говорят, что восстановление займет около полутора месяцев, но, возможно, через некоторое время после операции Кэтрин можно будет вернуться в Канаду.

— Пусть выздоравливает, — сказал Деймон, и Стефан кивнул.Между ними на какое-то время воцарилось молчание. Хотя Деймон ничего не говорил, он понимал, почему именно приезд Кэтрин лишил Стефана покоя. Наверное, справляться с этим Стефан еще не научился. А может быть, просто не знал, как это сделать.— Мередит... В курсе? — через некоторое время негромко спросил Деймон, вновь повернув голову в сторону Стефана и подняв на него глаза. Деймон толком не сформулировал предложение: его вопрос был ясен.— Мередит была тем человеком, которого я попросил помочь Кэтрин, Деймон.

Ответ Стефана стал для Деймона чем-то наподобие ледяного душа.— Мередит? — изумленно повторил он, не веря в то, что только что услышал.— Да.В голове в это же мгновение вспыхнул рой мыслей и вопросов, которые хотелось озвучить, но первые несколько секунд Деймон не мог толком сформулировать, что он хотел сказать.

— И как она отреагировала? — спустя время только и смог спросить Деймон.Стефан вновь отвел взгляд куда-то в сторону и сухо ответил:— Нормально.

Догадаться о том, что Стефан сам чувствовал, что в этом ответе мало правды, было несложно.— Уверен? — скептически изогнув бровь, усмехнулся Деймон. — Стеф, можно задать тебе один вопрос? Ты не подумал о том, что Мередит могла почувствовать в этот момент?

— Деймон, мы взрослые люди, — сказал Стефан, посмотрев брату в глаза.— Здесь не о взрослости речь, — едва его дослушав, жестко бросил Деймон. — А об эмоциях человека. О твоей будущей жене.

Деймон не ожидал и сам, что разговор примет такое русло. Но как по-другому реагировать на то, о чем рассказал Стефан, он не знал. Он в упор не мог понять, для чего он лицом к лицу столкнул Мередит с человеком, с которым ей знакомиться совершенно не хотелось. Ситуация была действительно серьезной — но не безвыходной. И почему Стефан выбрал именно такое решение, он тоже не понимал.— Несколько месяцев назад из-за твоего общения с Кэтрин вы с Мередит чуть не расстались, — сказал Деймон.

— Я не собирался и не собираюсь изменять Мередит с Кэтрин, — резко перебил Стефан.

— А Мередит ты это как докажешь? Однажды она уже почти поверила в то, что ты способен это сделать.

Стефан молчал. По природе своей он был неконфликтным человеком и редко вступал в спор, даже если с чем-то был несогласен. Но в этот момент он не отвечал Деймону не поэтому.— Стеф, по тем же граблям ходишь, — спустя мгновение, проговорил Деймон, вновь взглянув Стефану в глаза.Но в эту секунду в голосе и взгляде Деймона не было упрека, который плескался в них еще мгновения назад: в них была просьба услышать и понять, искреннее, почти отеческое желание отчего-то уберечь.— Что, по-твоему, мне нужно было сделать? — вспылив, рыкнул Стефан. — Сказать Кэтрин: ?Извини, меня не волнует, какие у тебя там проблемы, можешь больше не звонить?? Я так не могу, Деймон!

Стефан медленно выдохнул.— Да, наверное, после всего произошедшего это странно. Я не спорю. Но это не двойка в университете, не поломка машины, не ссора с родителями. Это здоровье. И от него зависит жизнь. Понимаешь?

Стефан, не моргая, смотрел брату в глаза, и Деймону показалось, что, когда Стефан произнес последние слова, его голос дрогнул.— Никто не говорил о том, чтобы отказать Кэтрин. Но у тебя в окружении полно врачей нужной ей специальности! Не думаю, что тот же Маркос послал бы тебя далеко и надолго, если бы ты попросил его помочь, — сказал Деймон.— В том и дело, что Маркос сейчас пьет пиво и ест баварские сосиски где-то за пять тысяч километров от Штатов, — ответил Стефан. — Он в Германии. У него конференция, и он вернется не раньше конца следующей недели. А проводить лечение на расстоянии врачи вроде пока не научились.

Стефан молчал на протяжении нескольких секунд, а затем проговорил:— Мередит помогла Кэтрин. И я безумно ей за это благодарен.В ответ на это Деймон не сказал ничего. Стефану лишь показалось, как он едва заметно покачал головой.