Бонус 6 (1/2)
НикогдаЛондон,
Филипп.
Выходя из университета, я смотрю на часы на руке. Они показывают около шести вечера, я немного задержался, отвечая на вопросы группы студентов, у нас завязался интересный спор, так что я слегка потерял счет времени. Наверное, Даниэль уже начинает беспокоиться, поэтому я достаю из кармана мобильник, когда мне на плечо ложится чья-то рука.– Мистер Лафреск?Я оборачиваюсь и вижу мужчину в темном костюме с абсолютно непримечательной внешностью, мимо такого пройдешь и не запомнишь. Я автоматически киваю, не успевая нажать на кнопку вызова.– Да, это я. Могу чем-нибудь помочь?Мужчина кивает, не улыбаясь, и это меня мгновенно напрягает, в животе поселяется неприятное чувство, и я медленно опускаю телефон обратно в карман.– Прошу вас проехать с нами. – И только тут я замечаю припаркованный у обочины тоже совершенно ничем не примечательный автомобиль, на таком мог бы ездить клерк средней руки. – Вы же не хотите, чтобы с Даниэлем что-то случилось?О, сразу перешли к угрозам. На ум мгновенно полезли мысли о шпионских романах и Джеймсе Бонде, но я задавил глупую, совсем подростковую восторженную мысль, что меня хотят завербовать в шпионы. Это все совершенно не выглядело, как вербовка, а если так, то им надо срочно менять кадровую политику.– Хорошо. – Я киваю и сажусь в машину, замечая в ней второго мужчину, почти копию первого. – Вы не могли бы подсказать мне, куда…Договорить я не успеваю, мне в шею втыкается тонкая игла, и в глазах мгновенно темнеет.***Я прихожу в себя в абсолютно белой комнате, лежа на кушетке в белой футболке и белых же матерчатых штанах. На мне нет ни обуви, ни даже носков, ремня на поясе тоже нет, и куда испарились мои вещи, я не имею ни малейшего представления. Вокруг меня – белые стены, а кроме кушетки тут ничего и нет. В голове все еще шумит, очень хочется пить, поэтому я сажусь, сжимая виски руками. Стены гладкие, а у двери нет ручки с моей стороны, зато есть маленькое слуховое оконце. Я, пошатываясь, добираюсь до двери и стучу кулаком в толстое стекло, не надеясь, что меня кто-то услышит. В голове будто включен белый шум, будто мой мозг не хочет осознавать всю дерьмовость ситуации, в которой я оказался. Так же было в Гренландии, когда подо мной сломалась лестница, ведущая в тоннели, и потом, когда Туурнгайт отпустил меня без сил и какого-то плана спасения. Так было, когда Кларенс полностью захватил мое тело. Потому что если бы я все осознал, я бы, наверное, свернулся на полу и заплакал. Даниэль бы очень испугался, увидь он меня таким. Он вообще плохо переносит мою слабость.Но пока я ничего не осознаю, а на мой стук, как ни странно, включается динамик под потолком, который я не заметил, потому что он тоже покрашен в белый.– Доброе утро, мистер Лафреск. Сейчас вам принесут завтрак. Настоятельно советую вам сидеть на кровати, если вы не хотите неприятных последствий.Я хочу что-то ответить, но динамик щелкает, отключаясь, поэтому я просто ругаюсь себе под нос.Завтрак действительно приносят, молчаливый и исключительно неприветливый санитар в белой одежде, у которого рука в обхвате – с мою голову. На мой вопрос, где я, он только слегка поворачивает голову в мою сторону и уходит. Поэтому я ем завтрак – вполне приличную яичницу с беконом, стараясь гнать от себя любые негативные мысли. Отчаяние мне сейчас ничем не поможет, нужно собраться и понять, как выбраться отсюда. Домой. К Даниэлю.Мысль о нем запускает целый круг невеселых дум. Я не знаю, где я, не знаю, сколько времени прошло, у меня отняли телефон, и я даже не знаю день сейчас или ночь. Даниэль, наверное, с ума сходит и поставил на ноги пол Лондона. Не сказать, чтобы в этот раз меня это не радовало. Конечно, все это место и эти люди выглядели так, что просто обращение в полицию вряд ли могло спасти ситуацию. Но мысль о том, что в этот раз я не один, и кто-то может что-то сделать грела меня, пусть это и было эгоистично.Я кладу на кровать пустой поднос, и почти сразу открывается дверь, будто за мной следили. Хотя почему будто… Входит давешний амбал, и я встаю, просто потому что мне некомфортно находиться в компании человека, который настолько выше меня.– Следуйте за мной. – Он поворачивается ко мне спиной, и мне, в общем-то, ничего не остается.Пол холодит голые ноги, мне некомфортно в чужой одежде. Коридор за стенами моей камеры оказывается менее похожим на психушку, больше – на оборонное предприятие. Стены обшиты листами металла, под потолком светят лампы дневного света. У меня нет ни малейшего понятия, куда мы идем, но мы, в конце концов, заходим в одну из дверей, за которой меня ждет сидящий за столом человек в белом халате. Мой проводник остается за дверью, а я сажусь на стул напротив человека в халате.– Здравствуйте, Филипп. Я же могу вас так называть?Я пожимаю плечами, будто у меня есть выбор.– Где я?Человек снова улыбается, складывая руки домиком перед собой на столе.– Меня зовут доктор Смит, и мы с вами находимся в исследовательском центре.Я хмыкаю, складывая руки на груди. С каждой минутой мое положение кажется все более безвыходным, но я стараюсь не поддаваться отчаянию.– Это же ваша ненастоящая фамилия, так?Доктор Смит безмятежно улыбается в ответ, и я понимаю, что он не скажет.– Хорошо, тогда, все же, скажите, где мы?– Как я уже сказал, мы с вами находимся в исследовательском центре. – Он наклоняется, сверкнув на меня глазами и переплетя пальцы на столе. – Мы давно наблюдаем за вами, Филипп, и вы представляетесь нам интересной фигурой.Будто из неоткуда он достает пухлую папку с документами, где на первой странице я вижу свое фото, и по позвоночнику у меня пробегает холод. В папке действительно много всего, документы, фотографии, краем глаза я вижу даже наши фото с Даниэлем, снятые явно откуда-то из-за угла, так, чтобы мы не заметили. А мы и не заметили, даже предположить не могли.Доктор Смит снова очаровательно улыбается.– Некоторое время назад вы ездили в Гренландию. – Он пресекает все мои возражения жестом руки. – Не отпирайтесь, мы все знаем. И также знаем, что вы смогли проникнуть на секретную базу организации, которая называет себя ?Древними?. Они были уверены, что о нем не знает никто, но мы знаем все, от правительства ничего не скроешь.Улыбка доктора становится акульей, а я сглатываю. Правительство. Что может быть хуже…– И мы прекрасно знаем, какие исследования там проводились. Знаем про вирус.Слово падает тяжелым камнем, а я на секунду прикрываю глаза, перед которыми встает неоново-зеленая надпись ?нечеловеческая ДНК?. Тогда я понадеялся, что это просто ошибка в работе не слишком надежного старого оборудования, понадеялся, что это просто глюк, на той станции и так ничего не работало. А потом… Потом я как-то просто забыл, тем более, что в больницу я не попадал, и анализ крови мне делать не приходилось.– Я вижу, что вы поняли, о чем я, – продолжает, тем временем, доктор. – Я предлагаю вам добровольно помочь нам в наших исследованиях.Я стараюсь выглядеть и звучать уверенно, хотя сам чувствую, как дрожат сложенные на груди руки.– Пожалуй, я откажусь. Во мне нет ничего особенного, да и я даже не слишком хорошо помню, что там происходило. Знаете, стрессовые воспоминания, все такое.Доктор еще раз остро улыбается.– Конечно, это ваше право, но… мы могли бы в таком случае привлечь к нашим исследованиям вашего любовника. – Он кивает на мое удивленное выражение лица. – Кто знает, насколько заразен тот вирус, возможно, в его крови мы найдем что-то интересное. Да, наши исследования небезопасны, вполне могут привести к летальному исходу, но… Раз вы откажетесь, придется работать с тем, что есть.Я замираю, перед глазами мгновенно проносятся картины одна страшнее другой. Даниэль… Даже если я его не заразил, в чем я вполне уверен, он все равно особенный. Кто знает, что они смогут найти и как использовать…– Естественно, если вы согласитесь, Даниэля никто не тронет…Я закрываю глаза, дрожу. Мне страшно, настолько страшно, что если бы я стоял, у меня подогнулись бы колени. Но… Нет чего-то, что остановило бы их, и они получат меня, так или иначе.– Я согласен, – мой голос слишком тихий, слишком напряженный.Доктор кивает и слегка хлопает в ладоши.– Отлично, тогда приступим сейчас же! Начнем с полного МРТ, а дальше посмотрим. – Он нажимает на какую-то кнопку, и санитар входит к нам. – Проводите мистера Лафреска в исследовательскую лабораторию.И я встаю со стула, чтобы выйти за дверь.НикогдаЛондонДаниэльФилипп не приходит домой в пятницу.
Не отвечает на звонки. Не просто не отвечает, его телефон выключен. Он опаздывает уже на три часа, и я точно знаю, что-то случилось. Я могу успокаивать себя первые полчаса, даже час, но на самом деле я знаю, случилось что-то плохое. Я боюсь даже сказать самому себе об этом, потому что мне кажется, что если я, даже мысленно, облеку это ощущение в слова, оно станет реальным. Материальным. Уже сбывшимся. Поэтому я звоню Мэри, и по моему взволнованному голосу она понимает, что я правда испуган. Пытается меня успокоить, и я, конечно, соглашаюсь с тем, что, да, еще рано волноваться… И после этого обзваниваю все известные мне номера знакомых и друзей Филиппа, надеясь, что хоть кто-то мне ответит, потому что иначе я начну обзванивать больницы…
На, кажется, седьмом звонке мне отвечает кто-то из коллег Филиппа из университета, его голос звучит подозрительно напряженно, он говорит, чтобы я не волновался и, скорее всего, ничего не случилось, но я почти умоляю рассказать мне, что он знает.
Филиппа забрали после работы, какие-то люди, выглядели серьезно, в костюмах, подошли к нему возле университета, и он сел с ними в машину. Сам, но выглядел напряженным. Я обнаруживаю себя сидящим на полу в углу комнаты, словно пытаюсь спрятаться от монстров… Я слышал когда-то, что люди хуже чудовищ, и всегда отрицал это, чудовищ я боялся больше, чем людей, но сейчас я думаю, что был неправ. Некоторые люди могут сами становиться чудовищами. Я, например. Или чудовища в костюмах могли забрать моего Филиппа.
Конечно, я пытаюсь идти в полицию. У меня принимают заявление, обещают позвонить, Мэри приезжает ко мне и успокаивает, придумывая тысячу причин, почему все еще может быть в порядке. Я киваю и отвечаю ей, что знаю. Я не ем уже третий день.
На пятый в нашу квартиру стучится человек, не из полиции, он показывает какие-то документы, которые, как я понимаю, подтверждают, что он работает на правительство, но я не очень разбираюсь в департаментах. Он выражает мне свои соболезнования и говорит, что Филипп погиб, его тело нашли лишь вчера, видимо, какой-то несчастный случай. Я спрашиваю, могу ли я его увидеть, он отвечает, что нет, и гроб мне обязательно выдадут для похорон. И спрашивает, не замечал ли я за ним каких-либо странностей. Я отвечаю, что никогда не замечал ничего подобного.
Конечно нет. Конечно.
Мэри предлагает помощь с похоронами, а я покупаю билет в Дублин.
Я знаю точно, что Филипп жив. Потому что нет ни единого шанса, что я мог бы выбрать эту судьбу. А значит, он точно жив, я знаю. Когда самолет садится в Дублине, Мэри отчаянно пытается дозвониться мне, но я отключаю телефон. Я осознаю, как это жестоко и несправедливо по отношению к ней, но я должен сосредоточиться.
До древних могильников я добираюсь с экскурсионной группой, потому что не умею водить, и, оказывается, очень легко потеряться, если действительно этого хочешь. На самом деле никто особенно не ищет отставших, а работники комплекса не слишком внимательно обходят территорию. Всем хочется домой, выпить горячего чаю, отдохнуть. Кому будет нужен старый могильник поздно вечером? Я осторожен и не прикасаюсь к камням, хотя я чувствую, как в голове поселяется туман, мешающий думать, словно я давно не спал… Хотя, я не спал давно. И не ел. Стоило, вероятно… Я поем и высплюсь, когда все закончится.
Я прячусь недалеко от могильников, наблюдая, как люди покидают это место. Когда становится темно, и я больше не вижу людей, я подхожу к закрытому решеткой входу. Замок – ерунда, из тех, что легко вскрывается с помощью отвертки и куска проволоки, я вожусь с ним минут семь, пока он не щелкает.
Не сложней, чем открыть старый замок иглой в тот момент, когда за спиной слышны шаги монстра. А свет зажатого в забух фонарика гораздо удобней масляной лампы.
Я знаю, что должен сделать, но все равно боюсь. Впрочем, мой страх никак не мешает моей руке самой потянуться к резным спиралям на камне, словно я давно сдерживал пружину, и сейчас она, наконец, распрямилась…Меня охватывает экстаз и покой, когда я снова вижу Ее песню. Она плывет голубыми волнами, зовет меня, обещает, и мне остается лишь пойти следом…Словно отвлеченно я понимаю, как мне удалось пройти мимо монстров в замке Александра, Сфера, теперь более понятна мне, чем тогда, сама ведет меня, подсказывает, куда идти, когда стоит ускорить шаг, а когда – спрятаться. И когда мои руки ложатся на каменную поверхность стены, я не чувствую боли, только смотрю на свою ладонь, по которой стекает кровь. Кровавая плата… Да. Все правильно. Каменная стена раскрывается передо мной, и я вижу Ее.