Глава 7 (1/1)

Глава 77 мая 2001, ЛондонДаниэль- Конечно, Мистер Мэйнор. Я могу рассказать Вам то, что Вас интересует, я проработал на этом заводе всю жизнь. Сначала – на самом заводе, а теперь – вот тут.И тут я чувствую его. Зов. Он похож на… На песню. Это не так красная нить от моего сердца, что тянула меня через подвалы старого замка, нет, это совершенно не похоже. Я даже не слышу, о чем рассказывает моему другу старый джентльмен. Сначала я слышу что-то вроде зуда, легкого, словно где-то в помещении летает насекомое, так тихо, что это можно не заметить, так тихо, что получилось бы легко игнорировать, но я ловлю этот звук, прислушиваюсь, тянусь к нему… И он крепнет, усиливается, превращается в завораживающую песню, тихую, как колыбельная, печальную, как реквием, нежную, как серенада влюбленного… Эта песня идет откуда-то снизу, из-под земли…- Да, это было бы так любезно с Вашей стороны!- Да брось, парень. Воровать-то сейчас нечего. Погуляй, посмотри. Может и обо мне упомянешь в своей статье.Я встряхиваюсь и пытаюсь уловить, что произошло. Филипп пожимает руку охраннику и улыбается. Потом охранник протягивает руку мне, и мне ничего не остается, как тоже ответить на рукопожатие. Что тут происходило? Как давно я ничего не слышал. Старик ловит меня за локоть, когда Филипп уже проходит в дверь, противоположную той, в которую мы вошли, и, улыбаясь, говорит мне:- Парень, не отлынивай от работы. Твоя девушка наверняка достойна того, чтобы думать о ней весь день, но ты все таки не за этим сюда приехал.Я мгновенно краснею и бормочу извинения и заверения, что ничего подобного у меня и в мыслях не было, и позорно сбегаю догонять Филиппа.На улице никого не оказывается, и это меня удивляет:- Сегодня же рабочий день, где же все?Я успеваю заметить опять эту раздражающую улыбочку, которую, впрочем, мой друг быстро прячет.- Санинспекция. Работа стоит третий день. Ты и правда ничего не слышал? Нам крупно повезло! О чем же ты так задумался, если не о девушке?Музыка все еще здесь, я почти вижу, как она плывет в воздухе легким туманом…- Она тут.8 мая 2001, ЛондонФилипп- Она тут.Я сразу понимаю, о чем он говорит, но все равно уточняю.- Сфера? Тут? Что ты хочешь сказать? Тут – это где?Даниэль идет вперед, все ускоряясь, сам этого не замечая. Я стараюсь поспевать за ним. Он похож на помешанного в этот момент, и меня это пугает.?А он и есть помешанный, обезьянка. Думаешь, от этой зависимости также легко избавиться, как от наркоты? Ооо, тут ты ошибаешься!?Мысли Кларенса похожи на молнии, которые пронзают мой мозг. Голова начинает болеть. Не знаю, делает он это специально или нечаянно, но эффект его явно радует, я чувствую это.- Она тут. Где-то здесь, Филипп. Я слышу, она зовет меня. – Даниэль говорит урывками, будто стараясь не пропустить какой-то очень важный для него разговор. – Она где-то под землей, глубоко, ее песню так сложно различить… Филипп, она где-то тут!Мы все дальше углубляемся на территорию завода. Я не уверен, что разрешение мистера Джонсона распространялось так далеко. Но Даниэль идет очень уверенно, будто его что-то ведет.?Это зов сферы, глупый! Он не может противиться ему. И он первый же предаст тебя, если сфера прикажет.?Я раздраженно тру лоб, головная боль все усиливается. Это телепатическое общение явно дается мне не просто так.Мы останавливаемся у запертой на замок старой двери. Это здание выглядит старее, чем остальные. Ржавый замок говорит о том, что им давно не пользовались.Даниэль толкает дверь кулаком, так сильно, что сдирает себе кожу с костяшек пальцев. Это беспокоит меня больше, чем все, что происходило до этого.- Что ты делаешь?Даниэлю будто приходится прилагать усилия, чтобы меня слышать и понимать. Он долго подбирает слова, прежде чем говорит:- Проход за этой дверью, где-то там! Надо ее открыть!?А он полезный, обезьянка! Нашел-таки. Я тоже ее чувствую, эту прекрасную музыку сфер, ха-ха. Куда тебе-то с твоим слухом.??Заткнись. Что значит – сфера под землей? Она закопана или что???То и значит? - он пожимает несуществующими плечами – ?Она под землей, большего и я тебе не скажу, и он. Мы чувствуем ее, а не видим карту.?Я раздражен, краем глаза вижу, что Даниэль смотрит на меня напряженно и выжидающе. Он потирает руки, сам того не замечая, переминается с ноги на ногу, всем видом выражая крайнее нетерпение.?Я не буду ломать чужую собственность!??Хорошо, принципиальная обезьянка. Тогда все наши договоренности теряют силу, и я прямо сейчас займусь твоим сладеньким мальчиком. О, ему понравится, поверь, я буду куда лучше тебя. Он будет выстанывать мое имя, вместо твоего.?Я стискиваю зубы.?Хорошо, я открою.??Послушная обезьянка.? - я хорошо слышу насмешку в его тоне.Я вздыхаю и оглядываюсь. Нам баснословно везет, рядом лежит кусок достаточно крепкой трубы. А замок старый, его легко будет отжать.Замок слетает с тихим стуком, я подбираю его и кидаю в куст, который растет рядом.- Надеюсь, нас не поймают, на это у нас даже устного разрешения нет…Дверь открывается со скрипом, Даниэль заглядывает внутрь и чуть не натыкается на меня.- Что случилось?Даниэль дрожит, обхватывая себя руками. Он будто снова стоит перед выбором, который не может сделать.- Там… Там темно.Я отодвигаю его в сторону и заглядываю внутрь. Это достаточно большое и, судя по всему, пустое помещение. Свет падает из открытой двери, не освещая его целиком. Да, там темно, но разглядеть что-то можно.- Не так уж и темно..- Там темно! – Даниэль снова дрожит, и я понимаю, что он не пойдет туда. ?Заставь его пойти! Он лучше чувствует сферу, без него мы не найдем вход! Потом можешь делать с ним что хочешь, но он должен найти вход!?Этот укол боли оказывается куда чувствительней. Как бы не было кровоизлияния в мозг…Я минуту думаю, что делать. Я не предполагал, что мы зайдем так далеко, а потому не взял с собой фонарь. Но можно попробовать кое-что другое.- Погоди, я придумал, это, конечно, не фонарь, но сейчас может сойдет…Мой маленький телефончик освещает лишь небольшой круг вокруг себя, но это уже не полная темнота.- Так лучше?Даниэль кивает, и я протягиваю ему телефон. Но он игнорирует его, вцепляясь мне в руку и затаскивая меня в склад, который и мне теперь кажется зловещим.Мы доходим до самого конца помещения и останавливаемся. Я всей кожей чувствую раздражение Кларенса от очередной задержки. Даниэль выглядит озадаченным.- Что случилось?- Стена… Тут должен быть проход, но тут стена. Это неправильно, - Даниэль кончиками пальцев трогает кирпичную кладку.Я подхожу ближе и свечу себе телефоном. Мне сразу становится ясно, что произошло. Кирпичи куда более новые, чем те, из которых построен сам склад. Эта стена появилась тут относительно недавно. Конечно, относительно возраста самого склада.- Пошли отсюда. Все понятно. Больше мы сегодня сделать ничего не сможем, - я беру Даниэля за руку, но он не идет за мной.- Но…Я тяну его сильнее, мне будто приходится преодолевать сопротивление воды, чтобы утянуть его за собой, прочь из склада. Кларенс тоже недоволен и ругается у меня в голове, усиливая боль.Я будто выдергиваю Даниэля на свет, он чуть ли не вцепляется свободной рукой в дверь. Но солнце и воздух немного приводят его в себя.Я немного срываюсь, потому что он напугал меня до чертиков этим своим отсутствующим взглядом, и тем, что он меня не слышал.- Ты меня напугал! Ты как наркоман был, ничего вокруг не видел.Даниэль смущенно смотрит себе под ноги, но мне все равно видно, что сфера еще не отпустила его.- Прости…- Дело не в этом! – я почти выкрикиваю это. То, что сказал мне Кларенс, заставило меня сомневаться. И то, как вел себя Даниэль, нисколько не придавало мне уверенности.Он вздыхает и, наконец, смотрит на меня.- Ты сказал, что нам сегодня тут делать нечего, что ты имел в виду?Я тру виски, чтобы сосредоточиться. Кларенс тоже недоволен и задает примерно те же вопросы, но в более нецензурной форме. Тут что, я один думаю?- А то, что твой проход заделан. Ты не заметил – кладка совсем новая! А разобрать ее голыми руками ни ты, ни я точно не сможем. Надо подумать. Заткнись, - последнее предназначается не Даниэлю, и я надеюсь, что он это понимает.Он качает головой, признавая мою правоту.- Ты прав, сейчас ничего не сделать… Пожалуйста, я все еще слышу его, давай уйдем от сюда!И мы стараемся побыстрее покинуть это страшное место.*****Всю обратную дорогу мы вяло переругиваемся с Кларенсом, который крайне недоволен тем, что я не начал разбирать кирпичную стену прямо там, голыми руками.?Если ты не начнешь действовать, я отменю наш договор! И Даниэль достанется мне, ты ничего не сможешь сделать!?Он посылает мне образ за образом, заставляя увидеть, что именно он сделает с моим Даниэлем, если я провалюсь. Голова болит все сильнее, и только рука Даниэля в моей немного отгоняет эти видения.В конце концов, Кларенсу надоедает говорить со стенкой, и он оставляет меня. Я нахожусь в странном состоянии. Он почти заставил меня поверить, что он или сфера могут отнять у меня Даниэля. Эта мысль причиняет почти физическую боль. Я не могу смириться с этим, поэтому когда мы приходим домой, я крепко прижимаю к себе Даниэля, даже не дав снять ему куртку.Я отстраняюсь и смотрю ему в глаза. Я должен доказать себе, что никто не отнимет его у меня. Я должен…- Можно?..Даниэль понимает меня с полуслова и сдергивает с шеи шарф. Когда этот жест стал значить для меня единение с ним, когда я стал так зависим от причинения ему боли? Я могу сказать, когда…Я впиваюсь ему в шею, кажется, немного пугая его, потому что он весь сначала сжимается, лишь потом расслабленно откидываясь на стену за спиной. Его тело податливое и мягкое под моими зубами. Я боюсь, что еще немного, и я прокушу ему шею. Поэтому я отстраняюсь от него и смотрю ему в глаза.Даниэль спокоен, также, как и я теперь. Мы похожи в этом, это нужно не только мне, и теперь я это понимаю. Он мой, больше ничей. Он никому не даст сделать это с собой, кроме меня, он никому не доверяет настолько. И это – лучшее для меня доказательство того, что Кларенс мне врет. Меня переполняет благодарность к Даниэлю за то доверие, которое он мне оказывает. И я хочу отблагодарить его.Поэтому я забираю из его расслабленных рук шарф.- Не бойся. И не дергайся.И я осторожно завожу одну из его рук за спину, стараясь действовать медленно, чтобы не напугать его ненужными ассоциациями. Даниэль тянется к ножу на поясе, но я успеваю перехватить его руку. Это же я, ну, разве ты не видишь?- Я же сказал – ничего не бойся и не дергайся.Даниэль тяжело дышит и опирается на стену. Не могу понять, боится ли он меня сейчас. Я осторожно кладу руку ему на пояс брюк, медленно вытягивая язычок ремня наружу.Даниэль дергается и пытается отстраниться.- Мы не разделись, и…О, я не собираюсь делать ничего такого, совсем нет. И мне приходится использовать тот тон, который даст нам обоим уверенность в моих действиях.- Даниэль.Он умолкает и замирает, все еще не глядя на меня.- Даниэль, я сказал тебе – не бойся.Как всегда, Даниэль не говорит со мной в эти моменты, если я не прошу. Он только кивает, немного нервно, но это уже лучше.- И не дергайся.И я встаю на колени, чтобы действовать было удобней. Я отпускаю руки Даниэля, уверенный, что он не попытается развязать шарф теперь. Я неторопливо расстегиваю на нем брюки и стягиваю их вниз, вместе с нижним бельем. Даниэль напряженно наблюдает за мной. Это все для него – неизведанная территория. Такого мы раньше не делали, хотя не могу сказать, что у меня совсем нет опыта в этом деле.Когда я касаюсь его губами, Даниэль протяжно стонет и откидывается назад, будто не в силах смотреть. Я стараюсь вспомнить то, чему учил меня мой парень в колледже и то, что делали для меня мои девушки. Шелковистая кожа приятно скользит под моим языком. Я уже совсем забыл это чувство, так давно это было в последний раз. Судя по тому, как Даниэль реагирует, у меня все получается лучше некуда, без ложной скромности. Или, может, все дело в том, что он настолько неопытен…Я задерживаю дыхание и заглатываю его настолько глубоко, насколько могу. Это сложнее, чем мне помнилось, но эффект стоит всех сложностей, потому что Даниэль захлебывается очередным стоном и проседает, так что мне приходится подхватить его за бедра.Он вздрагивает все сильнее с каждым моим движением. Я понимаю, что долго он не продержится, когда он начинает безостановочно шептать мое имя.Я глотаю все до последней капли. Люди, которые пишут, что сперма любимого человека как-то особенно хороша на вкус либо имеют странные вкусовые пристрастия, либо все слишком романтизируют. Она соленая, чуть горчит на языке. И дело не во вкусе, а в том, что именно значит этот жест.Мне приходится подхватить Даниэля, чтобы он не упал. Он весь красный и тяжело дышит, как после пробежки. Я хорошо понимаю его, потому что, каким-то непостижимым образом, минет – совершенно не то же самое, что секс.Я развязываю ему руки, слегка потирая запястья, которые скорей всего затекли. Вытираю шарфом губы. Не то, чтобы это было нужно, но оральный секс – не самое сухое дело на свете.Почему-то этот мой жест заставляет Даниэля покраснеть еще сильнее и судорожно натянуть обратно штаны.- Боже, что же ты делаешь…Я фыркаю и притягиваю его к себе. Он так разумно себя ведет, так легко вписался в мою жизнь, что я забываю постоянно, что он не из этого времени. А я не думаю, что в викторианскую эпоху были распространены горячие минеты по приходу домой.- Ты так мило краснеешь! Брось, тут нечего стесняться!Даниэль мотает головой и прижимается ко мне, пряча лицо.Его голос звучит глухо, но то, что он говорит все равно вводит меня в ступор.- Прости…- За что ты извиняешься?Даниэль вздрагивает, а потом я слышу всхлип. И пугаюсь. Может я, сам того не зная, нарушил какие-то его личные табу? Может в его время был особый запрет на такие наслаждения?- Что такое?.. – наверное, я звучу чуть более растерянно, чем должен. – Тебе не понравилось? Что-то не так?Даниэль мотает головой.- Нет, нет!- Тогда что случилось? – я совсем ничего не понимаю. Если это не я, тогда что такого случилось, что вызвало такую реакцию?Даниэль поднимает на меня заплаканные глаза. В них я снова вижу страх, который не покидает нас обоих в последнее время.- Я не хочу тебя терять! Я так боюсь, что потеряю тебя!Я замираю, а потом прижимаю его к себе и начинаю целовать куда придется. Этот страх у нас общий, пойми. Я тоже никуда не хочу уходить, я не хочу терять тебя и заставлять тебя терять меня.- Мы что-нибудь придумаем. Обязательно. Что-нибудь.И Даниэль кивает, поспешно, стараясь убедить нас обоих в том, что я только что сказал.Потому что нам надо поверить. Потому что мы должны как-то выбраться отсюда живыми и вместе.*****После всех волнений дня, ужин проходит на удивление спокойно. На этот раз готовлю я, а Даниэль помогает мне с салатом.- Нам надо сходить за продуктами, у нас почти нечего есть. Да и тебе пора учиться пользоваться супермаркетами.Даниэль пожимает плечами. Майка, которую он одел, не скрывает следы недавней бурной страсти. Мне так и хочется взъерошить его снова тщательно причесанные волосы, я держусь с трудом.- Что-то так сильно изменилось в деле покупки продуктов в ваше время?Я задумываюсь.- Не знаю. Я не очень помню, как было у вас. У нас есть магазины, где продается все, что только может тебе понадобиться.Даниэль хмыкает.- Ну, тогда все стало только удобней.Я обнимаю его за талию, заставляя отложить нож, которым он режет помидоры. Я шепчу ему на ухо, так что мои слова поневоле становятся интимными.- Тогда, может, сходим после ужина, раз ты так уверен в себе?Даниэль фыркает и толкает меня локтем в живот, заставляя себя отпустить.- Можем, - он отрезает от помидора еще пару ломтиков и кидает в салатник. – Тебе так нравится учить меня чему-нибудь новому?Я пожимаю плечами и возвращаюсь к своей части готовки.- Ну, я же учитель, как-никак.Даниэль пристально смотрит на меня, отвлекаясь от салата.- Я бы хотел послушать твои лекции.Мне почему-то становится неудобно, и я краснею.- Не так это и интересно, правда… Студентам скучно, по крайней мере, они на парах часто отвлекаются… - я замолкаю под пристальным взглядом.- А я думаю, что это не так. Я бы послушал, если бы ты позволил.Я пожимаю плечами и отворачиваюсь к плите.- У нас есть свободное посещение. Нужно только выписать пропуск. Я могу устроить, если тебе так интересно.- Спасибо.И мы надолго замолкаем. До самого конца ужина, пока не приходит время собираться в магазин.В супермаркете не очень много народу, что не удивительно для вечера буднего дня. Все заскакивают за чем-то по-быстрому, а не закупаются на неделю. Тут мы – оригиналы.Кажется, большой, просторный и ярко освещенный магазин поражает Даниэля.- Да тут же легко потеряться! Так много всего, Филипп. Как ты вообще в этом разбираешься?Я пожимаю плечами.- Привычка. И указатели, - я киваю на табличку, которая висит выше.Даниэль, кажется, не заметил ее.- Да, это удобней, понимаю. Так сразу понятно, где и что. Но как ты вообще можешь выбирать из всего этого? Тут всего так много и оно такое разное и одинаковое одновременно! – кажется, еще чуть-чуть и у него начнет кружиться голова.Я хмыкаю и прижимаю его к себе.- Тут много факторов: привычка, вкусы, реклама, опыт. От всего этого зависит, что именно я буду брать и какого производителя предпочту. Это – конкуренция, она заставляет рынок работать, чтобы потребитель мог получить именно то, что ему нужно.Даниэль качает головой.- Пожалуй, я переоценил свои силы. Без тебя мне не разобраться.Я беру его за руку и тащу в овощной отдел.- Давай, я просто покажу тебе, что именно брать, и ты запомнишь? Ты же доверяешь моему вкусу?Не то, чтобы я сомневался в его ответе.*****Мы возвращаемся домой через пару часов, ошалелые и нагруженные пакетами. Как всегда, в магазине на меня нападает шопоголия, и я беру куда больше, чем нужно. Но Даниэль с таким интересом смотрел на все, что я не мог не взять ему то, что особенно привлекало его внимание.Отдельное удовольствие я получаю на кассе, когда, совершенно машинально, кладу на ленту новую упаковку презервативов и флакон со смазкой. Даниэль смотрит на это все большими глазами, оглядывается и краснеет, стараясь стать как можно незаметней. Мне становится весело, и хорошее настроение не покидает меня до конца нашей прогулки.Пока мы разбираем продукты, раскладываем все по местам, я не могу не думать о том, что делать дальше. Мы не можем просто так прийти и разобрать стену. Это нужно сделать так, чтобы нас никто не поймал, чтобы никто не смог помешать.Видимо, мой задумчивый вид настораживает Даниэля, потому что он осторожно трогает меня за локоть.- Ты задумался о чем-то?Я киваю.- Да. Я все никак не могу выбросить из головы эту стену. Надо что-то делать с ней.Даниэль удивительно равнодушно пожимает плечами.- Ты сам сказал, что мы ничего не можем сделать. Может, тогда и не стоит??Ну уж нет, обезьянка! Так просто сдаться у тебя не выйдет! Тебе придется с этим что-то сделать, иначе ты знаешь, каковы будут последствия.?Следующее, что я помню после такой сильной вспышки гнева со стороны Кларенса – я лежу на полу, надо мной взволнованное лицо Даниэля. Он что-то говорит мне, но я не слышу, в ушах шум, что-то стекает по губам. Меня встряхивает так, что я бьюсь головой о кафельный пол кухни.Я прихожу в себя медленно, голова гудит, но уже не болит так сильно. Даниэль рядом в панике, пытается трясти меня за плечи, заставить очнуться.Я беру его за запястье.- Тш, все, не надо, я уже тут. Можешь перестать меня трясти.Когда я сажусь, меня ведет. Голова будто набита ватой, перед глазами все плывет, и меня подташнивает. Даниэль сидит рядом, прижав руки к груди. У него большие, очень испуганные глаза, и он очень бледный.- Все хорошо, успокойся, уже прошло, - у меня хриплый голос, а когда я стираю то, что течет у меня по подбородку, на пальцах остается кровь. – Он нехило разозлился от того, что мы не хотим идти биться в стены сегодня же ночью.Даниэль вздрагивает и крепко стискивает меня, что у меня аж выбивает воздух из легких. Я обнимаю его в ответ, осторожно поглаживая по спине. Кровь из моего носа пачкает ему одежду, но он не замечает.- Я испугался. Ты просто упал, а потом… Я думал, что он убьет тебя.Против воли усмехаюсь.- А говорил, что сможешь спокойно смотреть на мои мучения.Он отстраняется и бьет меня кулаком в грудь. Скорее обидно, чем больно. Украдкой вытирает выступившие слезы.- Я не говорил, что спокойно. Я лишь сказал, что могу, - Даниэль напряженно смотрит на меня, будто ожидая, что я снова забьюсь в припадке. – Он ушел?На секунду сосредотачиваюсь, пытаясь почувствовать своего соседа.- Ушел. Не знаю, надолго ли. Наверное, это усилие истощило и его.Вздыхаю, пытаясь разобраться в том, что произошло. Голова мутная, мысли плавают в ней неохотно, но один образ мое внимание выхватывает. И мне становится очень страшно. Я замираю, не веря тому, что смог увидеть в мыслях Кларенса, когда он открылся мне, пытаясь спалить мой мозг.Я смотрю на Даниэля. Он почувствовал, что что-то не так, потому что опять выглядит готовым к любому нападению. Я сглатываю, думая, говорить ему или нет. Нет, я обещал быть честным. Я уже врал ему. Пора прекращать.- Нам нельзя отдавать им сферу. Туурнгайт не намерен использовать ее, чтобы вернуться домой, как говорил Кларенс раньше. Он хочет уничтожить человечество. То, что я обманул его, не сжег все документы, а решил уничтожить, сильно разозлило его. Теперь он не верит в людей, ни в одного из нас, и уверен, что мы не достойны жизни. Он собирается убить всех, - меня трясет, и я стискиваю кулаки. – Он никого не пощадит… И нас тоже…Даниэль перестает дышать. Когда он говорит, его голос будто доносится до меня издалека.- Он соврал? Он обманул тебя, да? Он и не собирался оставлять нас в живых, так?Я отвожу глаза.- Похоже, что так, - даже тебе не гарантировано выживание. – Мое тело он отдаст Кларенсу на потеху, а остальных просто уничтожит. Ты уже видел, что может малая часть роя… Страшно представить, что могут они вместе, имея подпитку от сферы…Это – небольшая ложь. Не хочу, чтобы он знал, что я не намеревался выжить.Даниэль берет меня за руку и заглядывает в глаза.- Мы не можем этого допустить. Нам нужно придумать, как уничтожить их. И сферу вместе с ними. Нам нужно… - он отводит глаза. – Мы должны, Филипп.В его тоне я слышу ?ты обещал, что все будет хорошо?.Я привлекаю его к себе.- Мы обязательно что-нибудь придумаем. Только мне нужна твоя помощь, потому что то, что знаю я, знает и Кларенс, а значит – Туурнгайт. Большая часть плана ляжет на твои плечи, прости.Даниэль вздыхает, расслабляясь в моих объятиях.- Я боюсь, Филипп, что я не справлюсь.Я закрываю глаза.- Тебе придется. Нам придется справиться.*****Мы решаем, что до выходных ничего делать со сферой не будем. У Даниэля будет время подумать, да и у меня тоже. Нам придется сложно, потому что обсуждать его план мы не сможем, по крайней мере, я пока не придумал, как, но хоть появилась какая-то схема действий.На следующий день я иду на работу. Там я, немного поколебавшись, выписываю пропуск на Даниэля на четверг. Он же хотел меня послушать.На лекциях не происходит ничего не обычного, кроме того, что Кларенс подозрительно тихий. Это начинает настораживать меня, но я надеюсь на лучшее.Во время ланча я звоню домой и, к моей радости, Даниэль подходит к телефону. Мне просто нужно услышать его голос. Он говорит, что нашел бутерброды, которые я сделал для него утром. Он кажется напряженным, но это и неудивительно. Мы говорим недолго, но этот разговор придает мне сил.Я заканчиваю все свои дела и собираюсь домой, когда в глазах темнеет, и я проваливаюсь в небытие.*****Я тяжело прихожу в себя. Открываю глаза и вижу над собой темный потолок с тусклой лампой дневного света. Я потерял сознание? Что сучилось?Подношу руку к лицу, чтобы потереть глаза, и взгляд цепляется за знакомый до боли рукав красной теплой куртки. Паника накрывает меня мгновенно, выбивая из легких воздух. Я задыхаюсь, оглядываясь по сторонам.Нет!Не может быть!Я же выбрался!Я выбрался!Я закрываю глаза, стараясь убедить себя, что это всего лишь сон, страшный сон, который преследует меня. Но когда я открываю глаза, все остается на своих местах. Я в какой-то каморке со стеллажами, на них пластиковые белые канистры с чем-то, в углу свалены ящики. Дверь забаррикадирована бочкой и всяким хламом. Чувствуется моя рука.Я стараюсь дышать спокойно, но паника не отпускает меня. Этого просто не может быть. Я же точно помню, как я полз по тоннелям, как жил на геостанции, помню дом, Даниэля… Помню?Разве помню? А может, это лишь фантазии воспаленного сознания, которое пытается спасти разум, от которого не так уж и много осталось?Я сжимаюсь в уголке, стараясь убедить себя, что сейчас все закончится, сейчас я очнусь и окажется, что я дома или в институте или еще где угодно. Сейчас.Но ничего не происходит. Вокруг меня все также бетонные стены, а за дверью слышатся чьи-то стоны и скрежет. Я закрываю голову руками. Кажется, я снова сошел с ума…8 мая 2001, ЛондонДаниэльЯ снова угадываю с ужином когда слышу поворот ключа в замке. И выхожу встречать моего друга в коридор. Он вернулся! От облегчения, кажется, сейчас закружится голова, так я волновался за него весь день! Обнимаю и чувствую, как его руки соскользнули, хм, ниже, чем обычно. Краснею и выпутываюсь из его объятий. Приветствую его и улавливаю, что что-то не так… Но что – понять не могу. Да и когда все было в порядке?..- Все нормально? Как прошел день?Он несколько раздраженно кривится.- Скучно и занудно, - от его взгляда мне становится неуютно, и я снова пытаюсь найти в нем те признаки, что уже уяснил для себя, но нет, он смотрит именно на меня, без отстраненности. Может, и правда, просто тяжелый день. Улыбаюсь ему. Все в порядке. Мы справимся.- Ужин почти готов, я сейчас накрою.- Давай, чем быстрее тем лучше, я умираю с голоду.Я возвращаюсь на кухню и пытаюсь понять, что же меня смущает. Может, его сегодняшняя битва была тяжелее предыдущих?Но ест он с аппетитом, пожалуй, даже чрезмерным, для достаточно обычного ужина… На мой вопрос о том, что было в университете, отмахивается, и говорит, что устал, хотя в его взгляде я не вижу и следа усталости… Но когда я уже собираю посуду, оставляя ее в раковине, он обвивает меня, притягивая к себе. На секунду я поддаюсь этим рукам, таким знакомым, таким… Но что-то не так.- Что такое, не хочешь поцеловать меня?Что-то не так. Я пытаюсь понять, что, пока он разворачивает меня к себе лицом, пока тянет за волосы, заставляя поднять голову, пока… Когда он меня целует, что-то встает на место, это похоже на озарение, на вернувшееся воспоминание – другие интонации, другие движение, другой ритм дыхания, его дыхание я выучил наизусть, и то, как он целует меня – грубо, агрессивно, все это заставляет меня сделать вывод о том, что…Вырываюсь, шарахаясь от него, как от прокаженного.- Ты не Филипп! – сердце заходиться в груди. Как я не понял раньше?! Теперь же это становится очевидным! Они же совсем не похожи, как я мог их перепутать! В панике я озираюсь, но кухня у Филиппа небольшая, а дверь находится за спиной этого… Не-Филиппа… Кларенса. Его зовут Кларенс. И сейчас родное лицо искорежено в злой ухмылке.- А ты соображаешь, сладенький. Даже не знаю, на чем я прокололся, вроде бы все делал так же, как он.- Ты!..Взгляд мечется от Кларенса к двери за его спиной. Нет, сбежать не получиться, я не пройду мимо него… Что же делать…?- Да ты мастер красноречия!- Что ты сделал с Филиппом?!Он усмехается и приближается на шаг, заставляя меня вжаться в дверцу холодильника.- Маленькая ментальная ловушка, его личный ад-внутри-головы. Ой, не смотри так, это просто небольшая месть за то, что мне приходилось квартировать в его убогих мозгах, а это не слишком-то весело, знаешь ли.Я пытаюсь торговаться:- Отпусти его. Зачем тебе это? Мы пойдем искать эту проклятую Сферу, только отпусти его!- Истеричная обезьянка. Хотя нет, ты его маленькая комнатная собачка. Нет, сладенький, у вас проблемы с мотиваций. Ни ты, ни он не почесались, когда я сказал вам действовать быстрее! Теперь, ну… Ты можешь рассматривать это, как расплату за свои грехи, для него же это – наказание за тупость.- Там все равно ничего нельзя сделать до выходных! Это единственные реальные сроки!Он отмахивается от моих слов.- Да знаю я, такие вот вы убогие. Я же сказал, недостаток мотивации – вот ваша проблема.В этот момент я пытаюсь рвануться мимо него, но он ловит меня за руку. Пинок под колено, и я оказываюсь на полу, прижатый гораздо более тяжелым телом, задыхаясь под его весом.- Нет-нет-нет, сладенький, неужели ты думаешь, что наказание касается только его? Хотя, честно, на тебя мне плевать, но его-то ты зацепил и мне любопытно, что он сделает, когда узнает, что я трахнул его драгоценного мальчика, – мне дурно, тошно от накатывающей паники, я молча вырываюсь, но безуспешно – Филипп сильнее меня. – О, не считай это изменой, в конце концов, это все еще его тело!Он вздергивает меня на ноги и следующее, что я чувствую – вспышку боли в голове, когда он бьет меня головой о стену. В глазах темнеет и ноги подгибаются… Нет…- Так, на чем мы закончили? А, да, кухонный стол. Хм, или нет, у меня идея получше!Снова ушибленные колени, перед глазами все еще клубится черный туман, как же больно!..- Эй, не спи! Ну же, наш общий друг, кажется, показал тебе, как это делается!Смаргиваю слезы и понимаю, что меня почти вжимают лицом в пах, отшатываюсь, но хватка на волосах не дает уйти далеко. Мне дурно.- Эй, эй, нет! Стоять! Уверен, в первый раз у тебя выйдет так себе, но может потом, он даже скажет мне спасибо за то, что я натренировал тебя! Не спи, сладенький, действуй!Действуй... Он любит поболтать, поэтому пропускает момент, когда я, вспоминаю наконец о так и не отстегнутом от пояса ноже, вытряхиваю его себе на ладонь, и, с щелчком открыв лезвие, наполовину обрезаю, наполовину выдираю клоки волос, шарахнувшись в сторону. Кажется, я слегка задеваю ему руку, потому что на пол, вместе с прядями волос падают и капли крови, ерунда, царапина… Секундного замешательства и сдавленных ругательств мне хватает, чтобы преодолеть расстояние до раковины, рядом с которой стоит пресловутая бутылка, так и не дошли руки выкинуть ее, а теперь пригодится, я в одно движение оборачиваю ее сдернутым полотенцем и, подскочив к Кларенсу, бью его по голове, молясь, чтобы удар был достаточно сильным, чтобы его вырубить, но не достаточным, чтобы серьезно повредить.Кларенс, как и говорил Филипп, слабо знаком с негативной стороной человеческой жизни, такой, как голод и боль, поэтому, ругаясь и рассматривая ерундовую царапину на ладони, пропускает мой удар.Когда тело Филиппа валится на пол, я, дрожа, оседаю рядом. Глубоко дышу, пытаясь подавить приступ истерики. Боже, боже… У меня кружится голова, и меня подташнивает… Касаюсь головы, на пальцах остается кровь и прилипшие волосы… Моя прическа, должно быть, выглядит ужасно… О какой ерунде я думаю?Еще какое-то время уходит на то, чтобы дотащить Филиппа до кровати. Минута размышления, и я приматываю его руки и ноги к кровати найденным скотчем. Филипп постоянно клеит на эту липкую ленту напоминания самому себе о работе и, вздыхая, говорит что это мерзкая привычка и от нее остаются следы клея…После этого я, наконец, без сил падаю на пол рядом с кроватью. Как же болит голова… Спохватившись, ощупываю голову Филиппа, и облегченно вздыхаю – ерунда. Ни крови, ни даже сильного ушиба. Небольшая шишка. Пройдет.Именно этот момент и выбирает он, чтобы очнуться. И первая же фраза рушит мои надежды на скорое возвращение моего друга.- А ты изобретателен, сладенький. Не ожидал такой реакции от такой истерички.- Отпусти его, – отпусти его, верни мне моего Филиппа, он нужен мне, как никогда!Кларенс презрительно щурится.- Еще чего! У меня на него большие планы, а сил еще достаточно, чтобы на выходе ты получил такую же рыдающую истеричку, как и ты сам!Сглатываю. Он не собирается возвращать мне Филиппа. Не собирается.Все становится немного нереальным. Ничего не выглядит реальным в тот момент, когда я сажусь на него, оседлав его бедра.- Эй, что, решил все-таки поторговать своей сладкой задницей? Для этого, знаешь ли, нужно раздеваться! Впрочем поумоляй меня, и тогда, возможно, я трахну тебя и временно отпущу эту обезьянку обратно погулять на свободе. Но ты должен хорошо постараться для этого!Отстраненно киваю.- Да, я постараюсь.Расстегиваю на его груди рубашку, не обращая внимания на злые комментарии.- Эй, а еще было бы круто меня отвязать! Эй, песик, слышишь, я не против подобных игр, но считаю, что нам стоит поменяться местами, не находишь?Распахнув рубашку, я провожу пальцами по голой коже. Филипп. Я словно пьян или сплю. Я отмечаю, как расширяются глаза у Кларенса когда я снова достаю нож.- Эй, больной, что ты задумал?!Задерживаю дыхание, как перед прыжком в воду. И предлагаю:- Отпусти Филиппа. Прямо сейчас. Я не хочу этого делать, а ты, я уверен, не хочешь этого чувствовать. Отпусти его.Кларенс дергается, пытаясь меня сбросить, но моего веса достаточно, чтобы удержаться на нем связанном.- Больной маньяк! Как ты ему в глаза-то будешь смотреть после этого? Ты не сделаешь этого!Шепчу одними губами:- Мне так жаль… Прости меня…И провожу по его груди ножом. Неглубоко, но смотрю, как раскрываются под лезвием ткани, как тонкими струйками начинает течь кровь. Кларенс заходится в истошном крике:- Прекрати, больной, сумасшедший маньяк! Перестань сейчас же! Ты хоть представляешь, что я сделаю, когда доберусь до тебя?!- Филипп. Верни его.Я смотрю на него и чувствую темное ликование при виде его боли и страха. Он точно заслужил это чувствовать. Даже вина и сожаление, что приходиться причинять боль Филиппу, отступают перед этой страшной радостью. Ты заслужил это. Вторая кровавая полоса крест-накрест расчерчивает грудь. Мои руки не дрожат… Нет, знаешь, они никогда не дрожат в такие моменты…Кажется, я говорил вслух. Кларенс задыхается от злости и ярости, но я вижу страх, страх - это то, что Александр научил меня видеть под любой маской. А я был хорошим учеником. Перепачканной в крови рукой убираю за ухо прядь волос, и чувствую, как кровь начинает сворачиваться на моей коже, я опять испачкал лицо, Филиппу не понравится…- Ты псих! Он и сам поймет, какой ты больной садист! Он поймет, узнает, как думаешь, как скоро ты вылетишь из его жизни после этого?! Он уже знает, что тебе нельзя доверять, ты одержим сферой, а теперь он еще и поймет, насколько ты опасен!Склоняю голову к плечу, наблюдая за ним. Да, это все так. Но я уверен, что перспектива отдать тебе свое тело и сдать свой разум тебе в плен пугает его гораздо больше.- Филипп. Верни.- Пошел в задницу!На секунду задумываюсь и с сожалением качаю головой.- С тобой – нет желания.Заношу нож над его лицом, смотря, как расширяются зрачки от страха по мере приближения лезвия к правому глазу. Он больше не кричит, только злобно шипит сквозь зубы:- Ты блефуешь!- Проверь. Я готов до конца своих дней сидеть у постели Филиппа, выполняя любую его прихоть, если понадобится, но думаю, что тебе слепое тело не особенно нужно. Освободи. Я люблю эти глаза, и мне будет очень жаль.Когда расстояние сокращается до критически опасного, он замирает и выплевывает сквозь зубы:- Хрен с тобой! Получай то, что так хочешь! Но помни, я от него не отстану и буду становиться все сильнее, и тебе, сладкий мальчик, я этого не забуду!И Филипп обмякает, словно резко потеряв сознание. Я отвожу нож подальше от его лица, опасаясь ловушки. И напряженно ловлю любое изменение.Филипп приходит в себя с криком, бьется так, что я боюсь, что из-за пут он что-нибудь себе вывихнет, в его глазах плещется океан чистой паники.А мне нужна почти минута холодного наблюдения за этим приступом, прежде чем я отмираю, прежде чем туман не-реальности спадает с мира, прежде чем я сам оказываюсь опасно близок к панике и истерике, увидев кровь Филиппа на своих руках. Я отшвыриваю не глядя нож, и хватаю его за плечи, стараясь не касаться ран на груди:- Филипп, Филипп, очнись, пожалуйста, ты дома, все в порядке, Филипп!..Он, наконец, затихает и переводит взгляд на мое лицо. Несколько секунд, и полубезумное выражение исчезает из его глаз, и они в удивлении расширяются, а потом он кривится:- Бл…Зараза, больно!Нигде и никогдаФилиппЯ понимаю, что не могу оставаться тут вечно, мне надо двигаться. Преодолевая панику, я встаю на ноги. Кажется, я просидел тут достаточно долго. Я уснул? Да, наверное. Скорей всего, я отключился от усталости.В животе все также пусто, а в голове играет набат. Звуки из-за двери не вселяют в меня уверенности, я слышу, как недалеко от меня скребется монстр. В мыслях путаница, странное ощущение, будто я уже видел все это.?Дежавю – один из симптомов заболевания?.Ах, ну да, я же болен. Наверное, сверхреалистичные галлюцинации – тоже симптом. Это просто вирус, а никакой не пришелец из другого мира. Я просто болен, и мне надо найти Амабель, она обещала помочь.Я оттаскиваю свои баррикады от двери. Проверяю в кармане фонарик, он светит тускло, но все же светит. Куда делся мой химический фонарик, я не знаю. Я обшарил всю комнату, но так его и не нашел.Дверь открывается со скрипом, который заставляет меня вжимать голову в плечи. Я очень не хочу, чтобы монстры меня услышали. Я не знаю, откуда они взялись в центре. Возможно, это плоды генетических экспериментов или чего-то подобного. Я не знаю и не уверен, что хочу знать.В коридоре, кажется, пусто, поэтому я решаюсь выйти. Мне нужно найти работающий комп, связаться с Амабель. Нужно найти хоть какую-то еду и воду, я умираю от голода и жажады. Мне нужно найти выход отсюда.?Снова?.Мысль будто и моя и не моя, я не понимаю, откуда она взялась в моей голове. Ведь я здесь уже давно, так? Я никуда не уходил, мне просто приснился яркий, соблазнительный сон, который мой мозг придумал, чтобы поддержать во мне силы.Я крадусь по коридору, стараясь не тратить заряд батареи фонарика. Как насмешку, нахожу очередной неработающий автомат с напитками. В отчаянии пинаю его и сам же пугаюсь гулкого звука, который разносится по коридорам. Мне кажется, или я слышу топот босых ног по бетонному полу?Я ускоряюсь, стараясь найти хоть одну открытую дверь. Ну же! Не может же быть все заперто в этом чертовом здании?! Ну!Я уже вижу монстра, когда мне удается открыть одну дверь и закрыться за ней, удерживая ее своим же весом. Монстр начинает колотить по ней. Головой или кулаком, я не знаю. Он сильнее меня, и дверь не продержится долго. Я налегаю посильнее, закусывая кулак, чтобы не скулить от страха.Прошу, уходи, уходи! Мне даже нечем тут защищаться. Прошу!Но никто не слышит мои молитвы. От очередного удара дверь слетает с петель, подминая меня под себя. Я барахтаюсь на животе, стараясь встать на ноги и бежать, но дверь тяжелая, а сверху на нее давит монстр, который пытается добраться до меня руками, которые по силе могут соперничать с клещами.Дверь исчезает и крепкие, пахнущие чем-то химическим руки ложатся мне на шею. Я пытаюсь сбросить его с себя, но у меня нет шансов. Я хриплю, стараясь разжать его руки, видя перед собой отвратительно измененное лицо, которое не могло принадлежать человеку.Нет.Мне не хватает воздуха.Я задыхаюсь.Нет!Помогите!Даниэль…?Его взяла, обезьянка. Я отпущу тебя, но тебе от меня никуда не деться, учти. И лучше бы вам заняться делом, голубки, иначе в следующий раз ты так просто не отделаешься!?*****Я возвращаюсь с болью во всем теле. Ощущение, что каждый сустав выкручивают в не предназначенную для него природой сторону. Перед глазами вспыхивают огни, голова раскалывается, будто ее пытаются сжать в тисках.Кто-то трясет меня за плечи, я чувствую, что на мне кто-то сидит и на мгновение верю, что это и правда монстр. Перед глазами такая фантасмагория, что я не смог бы ничего увидеть, даже если бы и хотел.Только через некоторое время приходит осознание, что монстр бы не звучал так испуганно.- Филипп, Филипп, очнись, пожалуйста, ты дома, все в порядке, Филипп!..Я заставляю себя успокоиться и внимательно посмотреть на того, кто передо мной.Даниэль. Конечно. Я дома, все хорошо. Никаких монстров и никаких лабораторий, кроме тех, что живут у меня в голове.А через пару секунд приходит боль. Не сильная, но сразу в нескольких местах. Голова раскалывается, грудь почему-то щиплет, руки затекли и явно вывернуты не под самым удобным углом.Даниэль смотрит на меня настолько расширенными глазами, что я боюсь, что они вскочат из орбит.- Бл… - вовремя останавливаюсь, чтобы не выматериться, Даниэля явно раздражают всякие жаргонные словечки, он всегда так морщится, когда слышит их от меня. - Зараза, больно!Он прижимает ладони к лицу, и я замечаю, что на них кровь. И на лице. И даже, кажется, на волосах. Он всхлипывает, а потом прижимается ко мне, крепко обнимая за шею. Поза не самая удобная, да и грудь начинает жечь сильнее. Я шумно выдыхаю сквозь зубы, пока Даниэля трясет у меня на плече. А я даже не могу его обнять, мои руки весьма старательно прикручены к кровати, кажется, скотчем.Через пару минут я решаюсь подать голос.- Может, ты меня развяжешь, мне немного неудобно…Даниэль спохватывается, вскакивает с кровати, мечется по комнате, явно в поисках чего-то, находит нож на полу и пытается аккуратно разрезать скотч трясущимися руками.Нож. Хм. Кажется, я знаю, почему у меня болит грудь, и откуда тут кровь. Что же этот ублюдок сделал с ним, чтобы так напугать его?Когда Даниэль развязывает мою правую руку, я перехватываю его за запястье и стараюсь говорить максимально убедительно.- Давай я сам, а то ты мне руку отрежешь.Он отдает мне нож, выглядя так, будто сейчас грохнется в обморок. Я осторожно освобождаю вторую руку, кривясь, когда приходится поворачиваться. Старательный, намотал слоев 10, не меньше. Когда я сажусь, видимо, мое выражение лица пугает Даниэля, потому что он весь сжимается. Мне приходится потянуть его за руку, чтобы он присел на край кровати.- Иди сюда, - и я роняю его на себя, стараясь не замечать боли, которую мне причиняет это действие.Он обвивает меня руками, впрочем, в этот раз, стараясь не задеть раны на груди. Я прижимаю его к себе и провожу рукой по спине, чувствуя, как его трясет.- Все, все закончилось, ну, успокойся, - я стараюсь говорить спокойным тоном, чтобы успокоить и себя и его.Даниэль мотает головой.- Прости… Мне нет прощения за то, что я сделал, но я не знал, как еще его остановить… Прости… Я понимаю, что теперь ты не захочешь меня видеть, - и он пытается выпутаться из моих объятий, но я не даю ему этого сделать.- Тш, успокойся, я все понимаю. Ты просто защищал нас обоих. Спасибо тебе. Если бы не ты, он бы не отпустил меня.Даниэль поднимает на меня заплаканные, полные страха и скрытой паники глаза. У него очень тихий голос и, кажется, он не до конца мне верит.- Ты не злишься?Я качаю головой, стараясь, чтобы моя улыбка не выглядела слишком криво.- Нет, я не злюсь. Я понимаю, почему тебе пришлось так поступить и не злюсь, - я касаюсь своей груди, чувствуя целых две раны. – Только зачем дважды-то было резать?Даниэль отводит глаза.- В первый раз он недостаточно испугался. Видимо, я был не очень убедителен.Я фыркаю.- Куда уж убедительней? Меня бы ты точно убедил!Он пожимает плечами, и мне приходится заставить его посмотреть мне в глаза.- Все хорошо, успокойся. Я знаю, с кем я связался. Правда. Просто поверь мне.Даниэль вздыхает, и я чувствую, как напряжение отпускает его.- Ты напугал меня. Больше так никогда не делай, - он осторожно касается моего лица рядом с правым глазом. Я не понимаю значения этого жеста, но ловлю его руку и целую запястье, отмечая, что на правой руке у меня тоже царапина от ножа.- Я не могу ничего обещать, ты же знаешь, но я приложу все усилия, чтобы это не повторилось.Даниэль кивает с серьезным видом, принимая мои слова.Я касаюсь головы там, где она болит и чувствую наливающуюся шишку.- Ау! А это еще что такое?Даниэль краснеет и снова отводит глаза.- Мне пришлось вырубить тебя бутылкой, чтобы связать. Прости. Очень больно? – и он кидается посмотреть, что у меня с головой.Я отвожу его руки.- Терпимо. А что с тобой? На тебе везде кровь.Он мотает головой.- Не беспокойся. Это… Твоя.Я провожу по его волосам и понимаю, что на затылке они стали значительно короче.- А это еще что такое?Он пожимает плечами, проводит рукой по волосам, безнадежно пытаясь привести их в порядок.- Мне пришлось вырываться, он схватил меня за волосы… Я решил, что это небольшая плата за свободу.Я снова обнимаю его.- Теперь тебе точно придется подстричься.И мы оба начинаем хихикать, совершенно синхронно. Напряжение, наконец, отпускает. Мы сидим на кровати, мои ноги все еще примотаны скотчем к ней, и мы смеемся как идиоты, потому что все, что было до этого, было просто кошмарно, и очень хорошо, что оно закончилось.*****После этого я отвязываюсь, и мы идем отмываться и приводить в порядок себя и дом. Даниэль настаивает на том, чтобы перевязать меня, но я отмахиваюсь от него и предлагаю заклеить пластырем. Раны выглядят скорее устрашающе, чем страшно. Даниэль все время старается не смотреть мне в глаза, пока обрабатывает их, и мне приходится поднять его лицо, чтобы он на меня посмотрел.- Эй, даже шрама не останется, слышишь?Он кивает.- Я знаю. Я старался быть осторожным. Хорошо, что он испугался раньше, чем мне пришлось сделать что-нибудь более серьезное.Я киваю.- Да, очень хорошо. Ты даже не представляешь, как меня это радует.Даниэль обнимает меня. Перевязанные раны уже не доставляют такого дискомфорта.- Меня тоже это радует.Когда все выглядит относительно чисто, я предлагаю Даниэлю подстричь его по-быстрому.- Я, конечно, не парикмахер, но холостяцкая жизнь учит тебя некоторым вещам.Он подозрительно смотрит на меня и на ножницы в моих руках. И соглашается неохотно.У него все еще мокрые после душа волосы, и мне достаточно удобно. Жалко отрезать всю эту красоту, но когда он старался вырваться, он явно не жалел себя, поэтому выдранный кусок волос куда короче всех остальных. Под него мне и приходится ровняться. Прическа выходит коротковатой, на мой вкус, но Даниэлю даже идет.Он удивленно рассматривает себя в зеркале, поворачивая голову в разные стороны.- Не нравится?Он качает головой.- Нет, просто непривычно. У меня всегда были волосы длиннее, а теперь они даже уши с трудом закрывают.Я подхожу и обнимаю его.- Тебе идет. Смотрится интересно, - и я целую его в то самое не закрытое волосами ухо, которое сразу краснеет.Даниэль смущенно отводит от зеркала глаза.- Мне приходится так сильно меняться. Жизнь в этом времени сложнее, чем была в моем.Я прижимаю его к себе, почти не чувствуя боли.- Ничего, ты адаптируешься, я уверен.*****Мы ложимся, но оба долго не можем заснуть. Мы болтаем о глупостях, стараясь отвлечься от того, что произошло.- Я взял тебе пропуск в институт. Надеюсь, этот придурок не выкинул его куда-то по дороге домой.Даниэль вздыхает.- Спасибо. Надеюсь, я не очень тебя смущу своим присутствием.Я мотаю головой.- Не бойся, все нормально. Только завтра придется рано вставать, - хмыкаю. – А может в тебе проснется гениальный физик, кто знает?Даниэль смеется.- Не думаю. Из современных наук механика привлекает меня куда больше.Я пожимаю плечами.- Механика – тоже раздел физики, знаешь ли. Не моя специальность, но… В нашем колледже есть такая кафедра. Вдруг бы ты захотел учиться.Почему-то мысль о том, что Даниэль может учиться в моей альма матер вызывает во мне необъяснимое волнение.Он прижимается ко мне и осторожно проводит рукой по груди, стараясь не касаться повязок. Я лежу без майки, чтобы не тревожить раны. У Даниэля снова холодные пальцы, наверное – от волнения.- Он тоже хотел меня кое-чему обучить. Поэтому мне и пришлось сопротивляться. Я не хочу, чтобы кто-то кроме тебя… имел на меня такое право, - голос у Даниэля будто немного задумчивый, а от его слов меня бросает одновременно в жар и в холод.Я спрашиваю, очень осторожно.- И чему же он хотел тебя научить?Даниэль прячет лицо на моем плече, продолжая рисовать на мне пальцем линии.- То, что ты делал тогда… В коридоре…Я задыхаюсь, поэтому следующий вопрос выходит слегка хрипло.- Надеюсь, он не успел ничего сделать? – сама мысль о том, что Кларенс мог принудить его к чему-то подобному, без желания, без его собственной инициативы, делает мне плохо. Если бы у этого засранца было свое тело, я бы без колебаний задушил его голыми руками!Даниэль мотает головой.- Нет, я вырвался раньше, - и он замолкает на минуту. – Но я был бы не против… С тобой…Теперь приходит мое время краснеть и смущаться.- Даниэль… Ты не должен… Это не что-то, что делают из благодарности или еще как-то… Ты не обязан мне платить за подобное подобным.Он приподнимается на локте и серьезно смотрит мне в глаза.- Но я хочу. Я понял, когда он пытался меня заставить. Я не хочу, чтобы с ним у меня что-то было впервые. Я не хочу такого опыта больше ни с кем.Мы мгновение смотрим друг другу в глаза, а потом Даниэль отводит взгляд.- Ты позволишь мне?И что мне остается?Он двигается очень осторожно, будто боясь мне навредить. Его руки изучают меня, впервые беря на себя ведущую роль. Я стараюсь лежать и не дергаться, чтобы не напугать его каким-нибудь движением, как дикого кота, которого пытаюсь приманить к себе. Но Даниэль – не кот, и он не боится меня, по крайней мере, не сейчас. Он повторяет мои движения, со скидкой на то, что мы оба лежим на кровати. Его руки очень осторожные, а губы слегка касаются моей кожи прямо над самой полоской волос. Я часто дышу, заставляя себя не класть руку ему на голову, не подгонять его. Даниэль на секунду замирает перед тем, как коснуться губами моего члена. Я вздрагиваю и, кажется, ему это нравится, потому что он улыбается, я чувствую это. Он действует так медленно, что мне хочется заставить его поторопиться. У него очень горячий рот, я не замечал это, когда целовал его. Его руки удерживают меня за бедра, и там, где они меня касаются, на мне будто остаются ожоги. Он наращивает темп постепенно. Он неопытен, это чувствуется, но отсутствие опыта он компенсирует рвением. В какой-то момент я не удерживаюсь и все же зарываюсь пальцами в его волосы, непривычно короткие теперь. Не удерживаю и не подгоняю, просто хочу чувствовать его ритм своими руками.Разрядка приходит так внезапно, что я не успеваю его предупредить. Но Даниэль не возражает, вероятно, считая это частью всего происходящего.Когда я притягиваю его к себе, он облизывает губы, и этот жест заставляет мое сердце подскочить.Он улыбается, а я фыркаю, когда прижимаю его к себе.- И не знаю, чему именно он собирался тебя учить. У тебя все и так неплохо выходит.Даже не видя его я чувствую, как он краснеет.Я притягиваю его выше и легко целую в губы, чувствуя свой же соленый привкус.- Тебе нечего стыдиться. Я уже говорил, мы оба – взрослые люди и имеем право делать то, что хотим, когда оказываемся наедине.Даниэль кивает, но щеки у него остаются красными.- Давай спать, нам завтра обоим рано вставать.