Глава 8 (1/1)

Глава 810 мая 2001, ЛондонДаниэль.Утром я ненавижу Филиппа, себя и, кажущуюся в данный момент глупой, идею пойти на его лекции. Умывание холодной водой слабо помогает, тем более, что у меня все еще слегка болит голова, и я задеваю расческой ссадину. Но когда Филипп предлагает мне остаться, я отказываюсь - нет, я пойду с тобой. Во-первых, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке, во-вторых, потому что мне и правда интересно.В зале устраиваюсь на дальней парте. Мне тут не место. Мне вообще не место в этом времени. Но Филипп улыбается мне, и это немного примиряет меня с таким унылым и раздражающим утром. Впрочем, я быстро понимаю еще один огромный плюс этого времени – люди не обращают друг на друга внимания. И всем все равно, кто я и откуда появился на ?лекциях Лафреска?. Пользуясь своим статусом невидимки, прислушиваюсь к разговорам. Филипп неправ, его студенты его любят. Правда, беспокоятся о том, что преподаватель чем-то заболел в отпуске и до сих пор, вероятно, не выздоровел. Лекцию я понимаю слабо, что еще раз заставляет меня переживать о том, как мало я знаю, и что в моем возрасте наверстывать упущеное может оказаться уже слишком поздно, но мне нравится, как Филипп рассказывает, он увлечен предметом и действительно прекрасный лектор. А тот факт, что мне не надо ничего ему сдавать по окончании лекций, заставляет меня просто слушать его, улыбаясь, когда он смотрит на меня.А после лекции к нему подходит группа девушек. Я уже понял, что различия между полами в его времени, кажется, стерты окончательно, но… Флирт легко узнать всегда. С Филиппом флиртуют, и я задумываюсь о том, насколько же на самом деле нормально то, что я к нему так привязан. Ведь… Ведь я никогда не смогу ему дать то, что нужно для нормальной жизни – нормальную семью, детей… А если Филипп на самом деле хочет все это? Не сумасшедшего, от которого непонятно чего ожидать, который похож на ходячий скелет и просыпается по ночам с криком, и ничего не понимает в жизни, которого необходимо защищать и содержать, а девушку, которая станет ему равноправным партнером и сможет подарить ту жизнь, которую никогда не смогу я…- Что случилось? Тебе было так скучно?Я не заметил, как он подошел, и отвожу взгляд. Нет, лекция мне понравилась…- Нет, мне было интересно. Ты не прав, ты хороший учитель.- Не все так считают.Пожимаю плечами. Всем нравиться невозможно. Но Филипп настойчив и явно решил выяснить, что меня гложет.- Даниэль, что случилось? Расскажи мне, я хочу знать.Качаю головой и пытаюсь объяснить.- Эти девушки явно заинтересованы в тебе. Я не понимаю, зачем ты теряешь со мной время, одна из них могла бы стать тебе прекрасной женой.И мне становится страшно, глупо страшно, что вот сейчас Филипп внезапно поймет с кем связался…- Даниэль, посмотри на меня, - он тянет меня, заставляя посмотреть на него. – Мне не нужны никакие девушки. Ни эти, ни другие. Мне нужен ты, я уже говорил тебе это. И я не теряю время с тобой…Он целует меня, снова, опять, заставляя потеряться в его поцелуе, и я не сразу слышу, что в зале звучат голоса, и понимаю, что мы больше не одни. Отшатываюсь и чувствую, что краснею. О, нет, я не готов к таким откровенным проявлениям чувств при посторонних! Филиппа же мое смущение, кажется, только забавляет.- Если хочешь, может подождать меня в столовой. Это на первом этаже, там есть указатель, ты найдешь. У меня еще пара и все, я свободен.Представляю, что придется сидеть в одной аудитории с теми, кто только что видел, как Филипп целовал меня, и мне становится дурно. Поэтому киваю, не протестуя, когда он дает мне деньги с напутствием купить себе что-то, и позорно сбегаю, чувствуя, как горит мое лицо.*****Дома я молчу, уставившись в чашку с чаем. Мне хочется крикнуть ему ?не надо, давай не пойдем, мы найдем другой пусть, пожалуйста!?, но я помню, что случилось, когда я в прошлый раз попытался отступить.- Итак, что мы имеем. Сфера находится на территории завода. Его охраняют не очень тщательно, но все же. Она где-то под землей, а проход к ней заложен кирпичом. Итого – вопрос: как нам туда пробраться?Пожимаю плечами. Я не знаю. Кроме твоего убийства, у меня нет другого плана. У меня большая проблема с составлением планов. Два моих последних плана выглядели как ?выпей зелье амнезии и надейся, что тебя не убьют раньше, чем нужно? и ?шантажом поручи незнакомому человеку вытащить тебя из сумасшедшего дома?. Я гений, не правда ли? Однако вздыхаю и отвечаю:- Ты сказал, что завод будет закрыт до понедельника, а значит самое удобное время, чтобы пробраться туда – в ночь на субботу. Там будет всего один охранник, мы сможем перелезть через забор… И этот склад, судя по всему, не используется, а значит никто не будет за ним следить.- Да, все так. Нам только нужно решить, как сломать стену.Филипп морщиться, и трет виски. Сдерживаю себя, чтобы не передернуть плечами. Вернулся. Ненавижу его.- Спасибо нашим наблюдателям за неоценимые советы, но кирки у меня нет, я, все же не геолог и не археолог.Сочувственно спрашиваю:- Он снова тут, да?- Не то, чтобы он сильно мне мешал. Ладно. Нам нужен инструмент, и за оставшиеся дни нам надо запастись фонарями, батарейками, водой, едой и тем, чем можно защититься. Нам нужно оружие, я не знаю, что мы встретим в подземельях.Подземелья. Ну, что могло быть хуже, чем подземелья, а? В которых неизвестно что происходит, в которых где-то внизу лежит Сфера, которая будет петь мне свою песню, скорее всего, постепенно сводя с ума…- Да, наверное.Наверное, получилось не очень уверенно, потому что Филипп берет меня за руку и пытается подбодрить.- Не бойся, мы справимся. Все получится, вот увидишь, главное – дожить до конца.Не главное, мой друг. Нам нужно победить, потому что ты знаешь – ставки выше, чем моя или твоя жизнь. Но все равно, киваю в ответ.Мой друг… Зачем он стал физиком? С его-то способностью к планированию экспедиций… Пока я готовлю ужин, он сидит с блокнотом и старательно составляет список того, что необходимо купить. А я прикусываю язык, чтобы не заметить, что кажется именно на этот список и уйдут те деньги, которые Филипп так не хотел от меня брать. Время от времени, он начинает тихо ругаться сквозь зубы, и я не могу расслышать, просто ли он недоволен тем, что происходит, или переругивается со своим демоном. Очень хочу верить в первый вариант, но судя по крайне недовольному выражению лица, и по тому, что он трет виски – без боли, скорее с усталостью - я с сожалением склоняюсь ко второму. Впрочем, я эгоистично благодарен, что не слышу этих разговоров, при воспоминании о Кларенсе мне становится противно и страшно. Он напугал меня. Напугал меня той властью, что имеет над моим другом, напугал мня тем, что через меня хочет причинить ему боль… И я не забыл его обещание – он запомнил то, что я смог напугать его…*****Филипп прикован цепями. Они свисают откуда-то сверху, с потолка необъятного зала. Надо бы остаться в одной рубашке – запасная у меня есть, и если я испачкаю эту, не будет ничего страшного… Но тут слишком холодно. Я не хочу раздеваться.- Не спеши, Даниэль. Ожидание ломает волю сильнее боли. Ничего страшного, пусть он подождет, тебе некуда спешить. Его воображение сможет родить картины, возможно, более пугающие, чем все, что ты можешь ему предложить.Александр ободряюще сжимает мне плечо.- Но слишком затягивать ожидание не стоит. Отчаянье – тонкая грань, и переступив ее, жертва может стать равнодушной к своим страданиям. Разновидность безумия, если тебе угодно.Я беру нож. Складной нож не из этого времени. У меня был другой. Острое лезвие гораздо лучше не всегда хорошо заточенного волнистого клинка. С щелчком нож открывается, и я подхожу к Филиппу. Он без рубашки, и я знаю его тело. Я знаю.- Начни с малого. Иди по нарастающей. Медленно, но не слишком. Эти тонкости нужно понять, прочувствовать, улавливать в каждом движении, в каждом вздохе.- Даниэль, что ты делаешь?На его груди нет ни ран, ни шрамов. Это неправильно. Должны быть. Лезвие входит легко, оно такое острое, так удобно – не то, что раньше. Филипп кричит, лезвие царапает ребра, оставляя свой след и к звукам в холодном полутемном зале добавляется стук капающей крови. Раз. Еще один разрез.- Да, хорошо. Не слишком глубоко, нет, иначе ты рискуешь убить его раньше времени, так что не спеши и действуй аккуратно. Осторожно. Медленно.Я действую медленно, и я недоволен. Филипп дергается, даже не смотря на цепи, и разрез получается не таким ровным, как я его задумал. Это не так красиво. Это совсем некрасиво.- Так бывает. Ты не можешь предсказать все. Но если будешь тренироваться, то предскажешь основные реакции.- Даниэль!Нет, так не пойдет. Ножом я убью его. Складываю нож и цепляю его к поясу. Очень удобно. Александр подает мне плеть. Я не умею работать с хлыстом и короткая плетка – лучший выбор для меня. Обхожу Филиппа. У него красивая спина. Александр всегда стоит позади меня, я не вижу его, но чувствую его присутствие.Первые удары ложатся неровно, отсутствие практики? Или ослабевшие руки? Дальше – легче. Я вспоминаю. Да… Крик Филиппа слышен, наверное, даже через каменные стены. Его спина располосована, залита кровью, его сбитое, тяжелое дыхание отражается от стен. Он не теряет сознание – слишком сильный для этого.Александр тихо и убедительно говорит за спиной:- Нужно больше.Да. Нужно больше. Подхожу к Филиппу, запускаю ему руку в светлые, взмокшие от пота пряди, заставляю откинуть голову назад.- Даниэль, нет!Лезвие снова открывается, мне нравится этот тихий щелчок, он успокаивает меня. Сжимаю руку крепче. Он не должен дергаться. Если он дернется, я могу задеть что-то еще, повредить его лицо, а мне нравится его лицо. Первый удар, точный, у меня не дрожат руки. Это выглядит мерзко, ему не идет, но ничего, кровь можно будет смыть, это ерунда, ведь так?. Во второй раз он уже не кричит, но все еще в сознании. Он такой сильный, правда? Провожу рукой по лицу, стирая кровь. Жаль. Мне так нравились его глаза…Мне нравились его глаза…- Молодец, сладенький.Я, наконец, оборачиваюсь. Мне не хватает воздуха, я задыхаюсь. За моей спиной нет Александра – там стоит Филипп… С мерзкой, отвратительной усмешкой Кларенса на лице.Окровавленный нож со стуком падает на каменный пол.Нет… Нет!.Я кричу, я задыхаюсь, боже мой, нет!..И я открываю глаза.10 мая 2001, ЛондонФилиппМеня будит кошмар Даниэля, уже почти забытое мной чувство. В последнее время в основном я – поставщик страшных снов.Он мечется на кровати, сгребая в кулаки простыни, и стонет сквозь зубы. Я не могу понять, страшно ему или больно, но это пора прекращать.- Даниэль, Даниэль, все в порядке, успокойся!Он открывает глаза, в них плещется ужас. Он будто ищет что-то во мне и не находит. И, как ни странно, это его успокаивает. Он наконец делает вдох.- Боже, сон, просто сон, боже мой… Это просто сон…Я прижимаю его к себе, пряча от кошмара, который так напугал его. Я не уверен, что стоит спрашивать, не уверен, что Даниэль с радостью поделится со мной переживаниями, поэтому я просто глажу его по спине, шепча успокаивающие слова.- Ну что ты, все в порядке, тебе просто приснился плохой сон, я тут…Даниэль отстраняется и снова вглядывается в меня, будто пытаясь запомнить. Или пытаясь забыть то, что видел. Он рвано выдыхает, а потом начинает целовать меня, куда придется. Я выдерживаю этот град поцелуев, а потом отстраняю его, чтобы посмотреть в глаза.- Ну, что же ты… Все же в порядке.Даниэль мотает головой.- Да, да, просто… Просто кошмар приснился.Его все еще потряхивает, и я понимаю, что мы оба теперь не уснем так просто обратно. А мне снова нужно в институт. И если Даниэль может позволить себе валяться до посинения, то я этого позволить себе не могу. Видимо, опять придется идти сонным.- В таком состоянии ты не уснешь. Пойдем, я заварю тебе чаю…Он покорно идет за мной на кухню, где я снова, как уже много раз, завариваю ему чай, чтобы успокоить. Чай – вообще удивительный напиток. Он – не только наша национальная традиция, но и что-то куда большее. То, что может поддержать в самый трудный момент. Даже непонятно, отчего так происходит…Через некоторое время я все же решаюсь спросить.- Что тебе снилось?Даниэль качает головой. Он явно не настроен мне говорить, по крайней мере, не подробно.- То, кем я был.Даниэль некоторое время рассматривает меня, изучая. В его глазах снова просыпается вина. Он почти с отчаянием смотрит на повязку у меня на груди. Да, соглашусь, выглядит внушительно, но под ней только две тонкие и не такие большие раны. Бывало и похуже, например, когда я в детстве упал с дерева и сломал ногу. Да и больнее было в сто раз.- Все могло быть гораздо хуже.Его фраза ставит меня в тупик.- О чем ты?Даниэль мнется, опуская глаза. Он старается не смотреть на меня, когда говорит.- Я… Я чуть не выколол тебе глаз… Тогда…Я пожимаю плечами. Тоже мне новость.-Я знаю.Он вздрагивает так, что проливает на себя чай. Мне приходится отобрать у него чашку, а то, учитывая, как у него дрожат руки, маленьким пятном на майке дело не обойдется.- Ты знаешь?Я киваю. Зачем мне ему врать, если это так и есть.- Да. Кларенс поделился. Думал, что это заставит меня хм, ?держать тебя на привязи?.Даниэль замирает. Он явно не ожидал моей такой спокойной реакции.- Но как же тогда…Я беру его ладони в свои и смотрю ему в глаза, пытаясь объяснить то, во что он не может поверить.- Даниэль… Ты, во-первых, не сделал ничего непоправимого, а во-вторых, защищал меня. Неужели ты думаешь, что из-за этого я тебя возненавижу?Он кивает с очень несчастным видом. Я улыбаюсь ему и качаю головой. Как же он никак не поймет, что Кларенс для меня куда большая угроза, всегда был и будет?- Тогда ты меня плохо знаешь. Впрочем, как и Кларенс, а он-то в моей голове живет. Он тоже рассчитывал, что своим откровением что-то изменит.Даниэль отнимает у меня руки и обнимает себя, будто ему холодно. Но я знаю, что это холод другого свойства.- Я бы сделал это… Боже, Филипп…Я прижимаю его к себе, хоть он и сопротивляется.- Возможно. Я не знаю. И ты не знаешь. Даниэль, ну перестань ты смотреть на себя, как на маньяка! – я тоже пытался тебя задушить, если ты уже забыл. И делал это не потому, что так было надо, а потому что не контролировал себя. Из-за меня тебя чуть не изнасиловал пришелец. Дважды. И кто тут опасен, спрашивается?- Я маньяк и есть! – он почти выкрикивает это мне в лицо. – Я сумасшедший маньяк, с которым ты хочешь спуститься в подземелья к проклятому артефакту! Тебя ничего в этом не беспокоит?Я прижимаю палец к его губам, заставляя замолчать.- Тише. Ты просто был решительным тогда, когда это было нужно нам обоим.- Но… - я снова останавливаю его прежде, чем он скажет что-то, о чем будет потом переживать.- И ты напугал Кларенса. За это тебе от меня отдельное спасибо, - напугал так, что он почти не высовывается теперь.Я наклоняюсь и целую его. Это – единственный способ, который помогает мне заставить Даниэля меня слушать. Ну, помимо другого способа, но там мы не очень-то и разговариваем.Он прижимается ко мне и проводит пальцами по моей коже, рядом с повязкой, заставляя меня вздрогнуть.- Это моя вина…Я качаю головой.- Не твоя, ты это знаешь.Внезапно Даниэль встряхивается, берет меня за руку и тащит в спальню. Он протягивает мне нож, но я не могу понять ход его мыслей.- Что ты?..Он вкладывает его мне в руку, чуть ли не зажимая каждый палец поверх. Его взгляд немного пугает меня. Также он выглядел, когда слышал сферу.- Пожалуйста, Филипп… Ты знаешь о чем я прошу.И я, и правда, понимаю. Резиновая рукоять жжет мне пальцы. Я не могу этого сделать, это слишком для меня, это больше, чем я могу себе позволить!- Нет. Нет, ты с ума сошел, я не буду этого делать.Даниэль ловит меня за руку и прижимает ее к своим губам. Он смотрит на меня так, будто я –его последняя надежда на спокойный сон.- Пожалуйста, Филипп…Я смотрю на него в ответ. Неужели, он не понимает, что то, что он просит – за моими границами. Я никогда не хотел делать с ним ничего непоправимого. Я не хотел бы, чтобы от меня для него исходила опасность. Но Даниэль так смотрит на меня, выглядит таким несчастным, что я понимаю, что иначе он просто себя не простит, иначе он будет и дальше винить себя в том, что помог мне.Я вздыхаю и медленно киваю.- Сними майку.Он поспешно раздевается. Ни следа от его обычного смущения. Внутри у меня все сжимается. Я не могу дать тебе того прощения, которого ты ищешь, так ведь?Я открываю нож, вздрагивая от резкого звука. Если я обязан это сделать, я постараюсь сделать это как можно более безопасным. Аптечка все еще на тумбочке, мы не удосужились ее унести. Я вскрываю спиртовую салфетку и тщательно протираю нож. Да, я тяну время. Да.Я снова вопросительно смотрю на Даниэля, но он кивает, выглядя при этом очень уверенно.Я обвожу его взглядом, цепляясь за шрамы. Я не хочу… Не хочу, чтобы жизнь со мной тоже оставила на нем отметины. Я не хочу, но он хочет.- Встань на колени, лицом к кровати.Я прижимаю его к кровати своим весом, отводя в сторону правую руку. Сдергиваю со спинки кровати ремень, который там остался висеть и вкладываю Даниэлю в зубы. Нож острый, значит и боль будет острая, неприятная. Ему надо что-то, на чем он сможет сосредоточиться, и ремень подойдет.- Постарайся не шевелиться.Он закрывает глаза. В этот момент он выглядит так, будто его собираются казнить. Мне становится страшно. А потом я злюсь. На Даниэля, за то, что он заставляет меня сделать, на Кларенса, за то, что он привел нас ко всему этому, на себя, за то, что потакаю им всем.И тогда я понимаю, что именно я бы хотел вырезать, вытатуировать, выгравировать, вышить красной нитью на нем. То, что привяжет его ко мне. Раз ему это нужно, он это получит.Даниэль тяжело дышит и стонет. Нож достаточно глубоко входит в кожу, чтобы остались тонкие, едва заметные шрамы. Но они будут. И не исчезнут так просто. Линии складываются в букву. Сначала одну, и я останавливаюсь, чтобы дать ему отдышаться.- Еще не все. Ты можешь?Он кивает, и я продолжаю. Рядом с первой ложится вторая буква. Как клеймо – мои инициалы. Теперь я точно могу предъявить на него свои права.Даниэль все еще вздрагивает от боли, когда я заканчиваю и осторожно поглаживаю его по спине. Крови много, но она быстро перестает идти.- Все, все, уже все, успокойся… Ты молодец, Даниэль, уже все.Он открывает глаза, и я отбираю у него ремень. На нем четкие следы зубов. Даниэль поворачивается, силясь разглядеть то, что я с ним сделал, и я протягиваю руку, чтобы взять из тумбочки зеркало. Откуда оно у меня, я не помню, но оно пришлось как нельзя кстати.Даниэль изгибается, чтобы посмотреть на свое плечо. Немного хмурится, силясь разглядеть в потеках крови что-то осмысленное, а потом вытирает слезы, невольно выступившие на глаза, и улыбается.- Инициалы? Не слишком ли самонадеянно?И тут я понимаю, что идея, которая казалась такой блестящей еще минуту назад может вовсе не прийтись по душе моему другу. Мне становится стыдно, за свою злость и за тот порыв, который она заставила меня совершить. Сделанного не воротишь… И если он так недоволен, придется копить на лазерную шлифовку…- Я… Я подумал…Но Даниэль смеется и целует меня.- Прости, это была жестокая шутка, но я не смог удержаться. Все идеально, не волнуйся.Я обнимаю его, качая головой. Он напугал меня. И он сделал это нарочно.- Ты можешь быть той еще заразой, если хочешь.- Это нервы. Прости,- он хмыкает.- Не извиняйся. Точно все в порядке?Он кивает с очень серьезным видом.- Абсолютно.Я вздыхаю и отпускаю его. Пришло время отдавать долги.- Тебя надо перевязать. Теперь моя очередь о тебе заботиться.Даниэль выглядит сонным, и мне приходится заставлять его сидеть ровно, пока я стираю кровь, свожу края ран, заклеиваю их маленькими специальными пластырями и наклеиваю поверх всего этого антисептическую повязку. Под конец процедуры, он чуть не валится на бок. Мне приходится подхватить его и помочь лечь так, чтобы не тревожить рану.Он засыпает счастливый, оставляя меня в одиночестве мучиться от бессонницы. У меня есть еще три часа до того, как прозвонит будильник. Я слоняюсь по квартире, стараясь занять себя чем-нибудь. Сегодня ночью мы пойдем искать сферу, и эта мысль не дает мне покоя. По-хорошему надо поспать, но я не могу.Я завариваю себе чай, делаю пару бутербродов, жую их без особого энтузиазма. Не хочу включать компьютер, не хочу смотреть телевизор…К конце концов, я оказываюсь в спальне. Я стою и смотрю, как спит Даниэль. Соблазн оставить его тут и уйти самому искать сферу настолько велик, что я еле преодолеваю его. Он мне не простит. Если я выживу, конечно, он мне никогда не простит такого.Я сажусь на край кровати, рядом с ним. У него теперь смешные и колкие волосы, я никак не могу привыкнуть. Он улыбается во сне и ловит меня за руку. Я не хочу его будить, потому остаюсь сидеть так. А потом решаю, что ничего не будет плохого, если я прилягу, буквально на минутку… Все равно же будильник меня разбудит…11 мая 2001, ЛондонДаниэльСовершенно не помню, как заснул накануне. Помню сосредоточенное лицо Филиппа, перевязывающего мне рану, помню, как ныло плечо, и не помню больше ничего. Видимо, сказалось пережитое напряжение. И просыпаюсь с приятным ощущением чужого тепла рядом… И покаянным монологом с противоположной стороны кровати:- Я проспал… Я не просыпал с момента собственной учебы. И вот, проспал. Да, хороший из меня пример подрастающим поколениям.Я, наверное, эгоистичен, но я рад, что он остался. Я прекрасно понимаю, что он должен был пойти на работу, что если мы выберемся, ему еще продолжать работать в университете, но… Возможно, сегодня последний день моей, а может и нашей, жизни, и я просто счастлив от того, что именно сегодня утром проснулся не один. Это тепло, эта возможность сонно обнимать его по утрам – она кажется мне ценнее всего, самым лучшим из всего, что случилось за… Хм… На моей памяти.- Раз уже все равно ничего не сделаешь, можешь остаться дома, - не то, чтобы ему нужно было мое разрешение, скорее я чувствую себя змеем-искусителем, когда касаюсь губами его шеи. В голову приходит мысль о том, что я, совершенно бесстыдно пытаюсь соблазнить его, но я отбрасываю ее. Соблазнить? После всего, что было? Слегка провоцирую, быть может, но ?соблазнением? заниматься поздновато! Смеюсь, когда он притягивает меня в объятья – мой коварный план соблазнения явно воплощается в жизнь весьма удачно! Целую его. Я хочу быть с тобой, сейчас, этим утром! Возможно, в последний раз, но я не хочу об этом думать. Я хочу того тепла, восхищения, эйфории, что ты можешь мне подарить, поэтому я не буду испытывать чувство вины за этот небольшой эгоизм. Впрочем, на мое предложение Филипп ведется, не особенно сопротивляясь.- Можно и остаться, раз уж все равно опоздал.Когда я, жмурясь от счастья, поглаживаю его спину, когда целую его, когда откидываюсь на подушки, и борясь со сбитым дыханием, отмечаю, что во всем есть свои плюсы, по крайней мере, волосы не путаются повсюду и ежеминутно никто не дергает, пока все происходит нежно, медленно, даже лениво, я думаю, что если мы выживем, если Филипп захочет быть со мной, я буду счастлив. Я хочу этой жизни - без хождения по тонкой грани жизни и смерти, без подступающего к нам обоим волнами безумия, я хочу всего этого, я смогу вписаться в его мир, в его время, в его жизнь, если он примет меня. Я смогу. Потому что я хочу просыпаться с ним, потому что… потому что я люблю его. И не важно, что на моей душе всегда останутся незаживающие раны, и не важно, если мой Филипп будет просыпаться посреди ночи от кошмаров, и не важно, что ноет плечо, не важно все – ради таких моментов. Я люблю его.За завтраком иллюзия спокойствия и счастья разбивается одной фразой:- Нам нужно сходить в магазин и купить все необходимое, чего нам не хватает. В том числе и более удобную и носкую верхнюю одежду для тебя.И словно солнце заходит за тучи, и в комнате все цвета разом тускнеют. И я вспоминаю, что, скорее всего, Филипп не выйдет из этих катакомб живым, потому что придумать ничего не получилось, а времени у нас уже не осталось. Но если не выйдет он, то, скорее всего, не выйду и я. Скорее всего, мой разум пожрет Сфера. ?Пессимист?, сказал бы Филипп, но его вера в удачу, воля к жизни и любопытство всегда сильнее, чем у меня. Я всего лишь смотрю на вещи реально. Но выбора нет. Остается положиться на удачу. И немного подготовиться, тут Филипп прав.- Хорошо. У тебя остались деньги от моего пособия, можно использовать их.Он отрицательно качает головой.- Не беспокойся об этом. Они нам еще понадобятся. У меня есть на что купить пару батареек и куртку.Понадобятся ли? Филипп тащит меня в очередной магазин в стиле ?тут вы можете купить все, что угодно? и занимается снаряжением. Даже пытается советоваться со мной, что взять, но поскольку я понятия не имею, какой у нас выбор, я просто киваю в ответ на его предложения – ему виднее. До момента, когда он предлагает мне новую верхнюю одежду. Пугало, я говорил? Я ужасно в этом выгляжу! Если мы выживем, я обязательно найду способ зарабатывать, и буду сам подбирать себе гардероб. Что-нибудь красивое и неброское, никаких этих желто-красно-оранжевых цветов и бесформенного покроя! Впрочем, скрипя сердце, мне приходится признать его правоту – одежда, и правда, теплая и удобная. Видимо, это не сочетаемо с ?красивая?. Приходится смириться. Ничего. Это не навсегда. ?Или до конца жизни?, мысленно поправляю я себя. Не пессимист, просто смотрю на вещи реально. Да.Филипп набирает еще что-то, я не особенно обращаю внимания что, полностью положившись на его разумный подход, и мы возвращаемся домой. ?Домой?… Я, и правда, стал считать квартиру Филиппа своим домом… Впрочем, это естественная реакция, не правда ли? Сообщаю ему, что приготовлю обед, раз уж он не на работе, то и нечего морить моего друга голодом! Для себя я бы готовить не стал, к чему? Но приготовить ему – с удовольствием. Тем более, такие бытовые мелочи отвлекают от мыслей о том, что произойдет вечером. Я чувствую, как исчезнувший было с утра, в груди снова сворачивается ком отчаянья.*****Когда Филипп упаковывает вещи, я заношу ему несколько бутербродов, я помню, как он рассказывал как отчаянно голодал в Гренландии, и хоть мы даже из Лондона не выезжаем, решаю перестраховаться. Филипп усмехается:- Ну, надеюсь, мы проведем там не так и много времени.Не столько, чтобы успеть серьезно проголодаться? То есть – меньше суток?- Я надеюсь.Видимо, получилось не слишком бодро, потому что Филипп обнимает меня и пытается успокоить.- В этот раз ты не один, помни это.Ох, мой друг… Сейчас я даже не знаю, что страшнее, ведь я веду тебя на смерть, ведь если я ничего не придумаю… У меня просто не будет другого выбора, кроме как убить тебя.- Да. И я боюсь в два раза сильнее – за себя и за тебя.Он целует меня, и я стараюсь запомнить его – все, от запаха до каждого прикосновения. Мне страшно.11 мая 2001, ЛондонФилиппПоздно вечером, перед самым закрытием метро, мы одеваемся, я забираю из незапертой подсобки лом, который приметил еще вчера, оборачиваю его небольшой скатертью, которую я нашел дома, и мы отправляемся в путь, прихватив все наши припасы.В метро никто не обращает на нас внимания. Мы выглядим вполне прилично, а наша ручная кладь не выходит за разрешенные параметры.Нам приходится снова проделать долгий путь. Сначала на метро, а затем на автобусе, до нужной нам остановки. Когда мы выходим на улицу, уже очень темно. Только фонари освещают небольшие круги света прямо перед собой. Даниэлю становится не по себе, да и мне тоже. Мы беремся за руки и идем в сторону завода.Когда мы подходим к забору сбоку, Даниэль вдруг останавливается и поворачивается в ту сторону, где должен быть нужный нам склад.- Я слышу ее. Она снова зовет меня, - у него снова расширенные зрачки и странный взгляд.Я беру его за руку, стараясь привлечь внимание.- Пожалуйста, Даниэль, сконцентрируйся. Мне нужно, чтобы ты постарался не отвлекаться.Он мотает головой, будто стряхивая с себя паутину.- Да, конечно. Прости, я постараюсь.?Он кинет тебя, кинет ради сферы, обезьянка! Вот увидишь! Когда он найдет сферу, тебе придется собственноручно убить его, чтобы выполнить наш уговор.?Я слышу изрядную долю злорадства в голосе моего демона.?Этого не случится. Я верю Даниэлю.?Кларенс фыркает.?Верь, не верь, а я буду прав. Еще посмотрим, обезьянка, еще посмотрим.?И он исчезает, будто его и не было. И я чувствую, что теперь уже Даниэль тянет меня за руку и смотрит на меня сочувственно.- Пойдем. Чем раньше мы начнем, тем лучше.Я нахожу участок забора, рядом с которым растет невысокое дерево. Забраться на него с ломом – не самое легкое дело, но я справляюсь и помогаю залезть Даниэлю. Забор, конечно же, обнесен колючей проволокой, но на наше счастье одна из веток нависает над ним достаточно, чтобы можно было спрыгнуть с нее и не порвать себе одежду о шипы.- Придется прыгать. Я первый, а потом ты. Я поймаю тебя, не бойся.Даниэль сосредоточенно кивает.Прыжок отдается гулом в ногах, но я удерживаюсь в вертикальном положении. Мне приходится отложить лом, чтобы поймать Даниэля. Он спрыгивает так, что мне нужно лишь слегка подстраховать его.Я улыбаюсь.- А ты спортивнее, чем кажешься.Он качает головой.- Если приходится прыгать по полуразрушенным лестницам, волей не волей учишься.Я признаю его правоту. Беру лом, и мы идем по направлению, которое указывает Даниэлю его внутренний компас. Ночью завод выглядит зловеще, но я не решаюсь достать фонарь. Уличного освещения хватает, чтобы видеть дорогу.Когда мы подходим к складу, он выглядит также, как и когда мы уходили отсюда. Замок так никто и не вернул на место.Я достаю из рюкзака два фонарика и один отдаю Даниэлю. Два ярких луча прорезают тьму внутри склада, упираясь в кирпичную стену. Мы подходим к ней, и Даниэль проводит по ней рукой.- Тут зов сильнее всего, - он указывает примерно на центр стены. – Проход должен быть здесь.Я киваю и берусь за лом, молясь, чтобы нас никто не услышал.Железяка глухо стучит по кирпичу, откалывая от него сначала маленькие, а потом и куски побольше. В конце концов, кладка сдается, и перед нами предстает дверь, которая явно старше всего этого завода. Даниэль нерешительно кладет руку на ручку и смотрит на меня. Я киваю, не чувствуя уверенности, которую пытаюсь показать. Он нажимает на ручку, и дверь распахивается, открывая проход. Из него на нас смотрит тьма.11 мая 2001, ЛондонДаниэльУдары – как комья земли в крышку гроба. Но музыка глушит и их. Неужели Филипп, и правда, ее не слышит? Она зовет меня, она ведет меня, она нуждается во мне… Музыка поет мне, что я нужен ей, что я должен идти вперед, и это похоже… На то чувство, с которым на меня иногда смотрит Филипп – ты нужен мне, все будет хорошо, просто доверься мне…Под кладкой оказывается замурована дверь. Я касаюсь ручки и оглядываюсь на Филиппа – обратно пути не будет. Тебя не пустит твой демон , меня – не отпустит Сфера. Филипп кивает мне, и я распахиваю дверь, удивляясь как за столько лет петли не проржавели, и она еще открывается. И испытываю секундный, но пронизывающий страх – перед нами темный длинный коридор. Я ненавижу длинные темные коридоры.Я делаю первый шаг в темноту, и понимаю, что идти мне легче, чем по подвалам замка – Сфера тянула меня там красной нитью, и приближаясь к ней, я знал, что иду навстречу своей смерти, не осознавал, знал сердцем, не из своей же собственной записки, из иррациональной уверенности, что это именно так. Тут же… Я, не удержавшись, взмахиваю рукой, пытаясь поймать серебристые нити, мелькающие перед лицом – песня прекрасная, и я, наверное, сошел бы с ума, пытаясь понять, как можно увидеть звук, но я знаю, что тот иллюзорный туман, что клубится у меня под пальцами – только звук. Песня. Я нужен ей.- Что ты делаешь? – в первый раз в жизни голос Филиппа кажется мне грубым и неприятным. Но я напоминаю себе, что это только из-за того, что в моих ушах – в моей голове – заучит музыка Сферы. Я одержим. Пытаюсь объяснить, хотя и понимаю, что объяснить это невозможно.- Эта музыка… - в раздражении взмахиваю рукой. Я не могу подобрать слов. Лишь заворожено смотреть, как сплетаются и расплетаются нити в свете фонаря, как она поет мне. – Я вижу музыку. Это сложно объяснить. Она так… Я вижу ее. Это как.. – качаю головой. – Это невозможно объяснить. Прости.Филипп только кивает, но смотрит на меня настороженно. Я печально улыбаюсь ему.- Выгляжу как сумасшедший?Он пытается отшутиться:- Я предполагал что-то такое, я же тебя из сумасшедшего дома выкрал!Протягиваю ему свободную руку и сжимаю его ладонь.- Спасибо тебе за это.Я замечаю, что коридор идет под небольшим уклоном, вниз, и бормочу себе под нос:- Дежавю…- Что?Филипп кажется обеспокоенным, и я поясняю:- Ну, спуск вниз, темные коридоры, свет фонаря… Я это уже проходил.Он усмехается.- Да, я тоже.Мы продолжаем идти, и я вслушиваюсь в мелодию. В какой-то момент я ловлю себя на том, что даже забыл о том, что Филипп все еще идет рядом, он-то не слышит этой песни, и я пытаюсь говорить вслух, просто чтобы слышать свой голос, чтобы заставить себя думать, чтобы не упасть, не утонуть в этой музыке – Зов гораздо сильнее, чем я думал. И мне сложно ему сопротивляться.- Она поет, Филипп, она поет мне. Этот Зов… Я не знаю, как его описать – это страдание, это боль, но вместе с тем - это обещание чего-то волшебного, словно только тебе пообещали все сокровища мира, нет, не так, все, что пожелаешь – исполнение самого сокровенного желания, только попроси, и тебе дадут все, что пожелаешь! Нужно только помочь, нужна моя помощь, я нужен ей, Филипп, это такое волшебное чувство, я нужен ей, она зовет меня и ждет меня…- Замолчи, пожалуйста!Я замолкаю. Филипп смотрит на меня с напряжением, которое ему не удается скрыть. Я даже останавливаюсь, хотя меня тянет дальше, туда, откуда льется тихая, но неумолимая песня.- Прости…Он с болью смотрит на меня и качает головой.- Нет, ты прости. Я понимаю, ты ничего не можешь поделать.Иду дальше. Только в груди становится больно.- Я не слишком надежным спутником оказался, да?- Я верю тебе.- Я себе не верю.- Я верю тебе.Больше мы ничего не говорим, пока не доходим до первой проблемы. Наверное, когда-то пол был покрыт железными решетками, но за годы ржавчина – влажность чувствуется всей кожей – разъела их, и теперь в полу зияют дыры. Я их почти не замечаю, только тогда, когда Филипп, кинувшись вперед, ловит меня за плечо:- Стой, куда ты!Идти приходится по краю, осторожно, там где опора еще достаточно крепкая, чтобы выдержать наш вес. Филипп все пытается подстраховать меня, и в конце концов, я качаю головой, понимая, что скорее он упадет вниз, чем поможет мне.- Не стоит. Я пробирался по карнизу окна в разваливающемся замке. Тут не упаду.- Видел бы себя со стороны – не говорил бы так уверенно. Ты вообще что-то хоть видишь?Мы выходим снова на ровный пол, и я удивленно пожимаю плечами и повожу фонарем по стенам.- Вижу стены. Пол. Трубы вдоль стен. Ржавчину. Чувствую, что здесь сыро и холодно. Я вижу все Филипп. И не врежусь в стену.Как в насмешку, именно в этот момент, обернувшись к нему, я стукаюсь о нависающую с потолка трубу. Шиплю сквозь зубы и потираю ушибленное место, а Филипп начинает хохотать. Я понимаю, что он просто слишком напряжен, и ко мне эта реакция не имеет отношения, но все равно злюсь:- Не смешно!- Еще как смешно! Ты выглядишь злым и взъерошенным, и это гораздо более приятный вариант, чем все, что я видел в последний час!И я не могу не улыбнуться ему в ответ. А потом снова перевожу взгляд на голубой туман. Песня неуловимо, но с каждым шагом становится настойчивей и зовет меня вперед.- Нам нужно идти. Пойдем дальше.Ночь на 12 мая 2001, Лондон.Филипп- Нам нужно идти. Пойдем дальше.Мы будто спешим куда-то. Кларенс затих на дне моего сознания, я чувствую лишь его нетерпение. Темные коридоры сменяют друг друга, мы проходим мимо каких-то запертых дверей, которые Даниэль даже не замечает. Кажется, еще немного, и он начнет бежать. Он идет все быстрее и быстрее, и мне приходится подстраиваться под его шаг.Первая большая комната, которую мы находим – странный зал с каким-то механизмом, из которого ведут два выхода. Даниэль уверенно направляется по правому, я иду за ним и еле успеваю снова дернуть его, чтобы он не упал в провал в решетке. Я успеваю дернуть его, но падаю сам, потеряв равновесие от рывка. Мир делает кульбит, я вижу испуганные глаза Даниэля и падаю на этаж ниже. Хорошо, что здесь такие низкие потолки.Падать на рюкзак, забитый батарейками, контейнерами с бутербродами, бутылками с водой и другими твердыми вещами – не слишком приятно. Но, кажется, я ничего себе не сломал. Что-то хрустит подо мной, когда я встаю.?Эй! Не порти мое будущее тело, обезьянка!?- Ты в порядке?Раздраженный голос Кларенса и обеспокоенный Даниэля сливаются для меня в один. Я шиплю, потирая ушибленную спину.- Я нормально, ничего не сломал, если ты об этом.Я даже отсюда слышу вздох облегчения.- Где ты оказался? – Даниэль светит фонарем на меня, но по углам того места, куда я приземлился, прячутся тени.Я вожу фонариком по стенам, замечая какую-то дверь.- Не знаю, что это за комната, но тут есть дверь. Тебе придется либо найти обходной путь ко мне, либо прыгать. У нас нет веревки, да и ты бы меня не вытянул.Даниэль колеблется, и я понимаю его – тут высоко. И то, что так хрустнуло подо мной – не что иное, как кости.Через минуту Даниэль решается.- Я прыгаю. Лови меня.Я отставляю в сторону рюкзак и стараюсь сориентироваться по лучу фонаря, которым он на меня светит.- Я готов, давай.Даниэль приземляется на меня, и мы снова чуть не падаем в груду костей. Я осторожно опускаю его на пол, и он вздрагивает, понимая, на чем стоит.- Это выглядит как один из моих кошмаров, - он зажимает рот рукой, вздрагивая.Я качаю головой и пинаю попавшийся под ногу череп.- Это не человеческие кости. Свиные, я полагаю. Помнишь, там было написано, что это была фабрика по переработке мяса, так что это, может быть, когда-то было комнатой, где висели туши или что-то типа того. Не так и страшно.Даниэль кивает, а потом переводит фонарик на стену.- Эта дверь? Я знаю, куда идти дальше, но теперь наш путь стал чуть длиннее.Я вздыхаю, чувствуя нарастающее раздражение моего личного демона.- Тогда пошли скорей.На наше счастье дверь оказывается не заперта.*****Первый жуткий деформированный скелет мы находим где-то через полчаса. Даниэль вздрагивает, увидев его, да и мне становится не по себе.- Говоришь, свиньи, да.Я пожимаю плечами и прижимаю его к себе.- Вероятно, именно эти существа скреблись тут по ночам. Хорошо, что они уже мертвы.Даниэль кивает.- Да, хорошо.Мы продолжаем идти. Мне кажется, что мы идем уже целую вечность, блуждая по коридорам, пробираясь по завалам. Несколько раз нам приходится находить обходной путь, потому что коридоры обрушились или двери оказались закрыты. Вокруг – машины, назначение которых я не могу и не хочу понимать. Плоды широкой электрификации – различные генераторы и трансформаторы, которые молчат вот уже сотню лет. Странных скелетов становится больше, когда мы доходим до большого зала с бочкообразными колоннами. Один из этих скелетов больше остальных, в него впаяны какие-то механизмы, давно истлевшие, но все равно жуткие.- Это все – создания Сферы, я знаю. Это она заставила его делать все эти жуткие вещи. Но теперь она страдает, и я должен ей помочь, - Даниэль решительно отворачивается от странной находки. – Мы близко, я чувствую.Мы проходим через очередную дверь, пока не оказываемся в комнатке с еще одной, стеклянной. За ней клубится непроглядный мрак.Даниэль решительно открывает дверь и светит фонариком вперед. И я не верю своим глазам, потому что место, куда мы попали огромно! Я не вижу дна пропасти, над которой висит шаткий мостик, я не вижу стен и потолка.Я достаю из сумки один из химических фонариков, сгибаю его, чтобы он загорелся, а потом кидаю вниз. Он падает, пока не исчезает из виду.- Там вообще есть дно? Да как вообще такое может существовать под Лондоном?Даниэль качает головой. У него пьяный взгляд, и ему явно сложно фокусироваться на мне.- Это не пространство в нашем мире. Его создала Сфера, для удобства себя и своего хозяина. Она совсем близко, нам надо торопиться.И он делает первый шаг вперед. Мне не остается ничего, как последовать за ним.*****Деревянные мостки чудом уцелели, хотя должны были сгнить. Даниэль говорит, что это все потому, что этого места как бы и не существует. Оно вне времени, вне пространства. Но почему-то это не помешало перегореть всем лампам тут. Видимо, когда умер хозяин, умерло и все, что было с ним связано.Нам приходится поворачивать, карабкаться по каким-то лестницам наверх. По моим ощущениям, мы уже давно должны были оказаться на поверхности, но я даже не вижу потолка.Я отмечаю наш путь химическими фонариками. Я не знаю, зачем я это делаю, ведь шансов на то, что мы вернемся очень мало. Даже моя вера не спасает меня, когда я смотрю вперед и не вижу цели.Мы идем и идем, пока не оказываемся перед огромной башней, чье основание теряется во мраке. Я беру Даниэля за руку.- Еще не поздно остановиться, не поздно просто вернуться, - почему-то это место вызывает во мне просто животный страх.Даниэль улыбается мне и гладит меня по щеке.- Я не могу, ты же знаешь. Я нужен ей. И я нужен тебе. Идем, недолго осталось, Сфера сама приведет нас к себе.Он приводит меня на какую-то странную площадку, мы встаем, держась за руки. Следующее, что я помню – яркая вспышка, а потом мы оказываемся в каком-то помещении, как из фантастических романов 19 века. Посреди стоит саркофаг со стеклянными вставками по бокам. Внутри – высохшее тело. Оно не истлело, потому что лежало в герметичном контейнере, но превратилось в мумию под воздействием времени.Даниэль тянет меня за руку.- Пойдем скорее, прошу.И я подчиняюсь. Мы идем вперед, пока не оказываемся перед круглой дверью. Она приоткрыта, но недостаточно, и мне приходится поднажать, чтобы открыть ее до конца. За ней – еще одна дверь, но она уже открыта настолько, что через нее можно пройти. А потом я просто не могу поверить своим глазам, потому что не может под Лондоном быть ацтекской пирамиды! Но она есть, огромная и в чем-то величественная. У меня перехватывает дыхание. Даниэль смотрит на нее почти счастливо. Я не понимаю, как мы вообще что-то видим, пока не осознаю, что вокруг будто разлито голубое сияние, которое исходит ниоткуда.- Теперь и ты видишь, да?Я киваю.- Вижу.И мы идем вперед.Лестница наверх очень длинная, и мне кажется, что она не закончится никогда. Я молюсь, чтобы она никогда не кончалась, потому что я могу вечность идти так, держа Даниэля за руку.Я чувствую, как внутри меня зреет и ворочается зло, которое поглотит меня, как только мы дойдем до верха.Но все кончается рано или поздно. На вершине пирамиды стоит странное механическое кресло, в котором сидит скелет. Железные щупальца проткнули его грудную клетку там, где было сердце. У его ног мягко мерцают две половинки сферы. Они настолько же прекрасны, насколько опасны, я чувствую это. Даниэль кидается вперед, падает перед ней на колени. Как в замедленной съемке, я вижу, как он тянется к ней. Я хочу остановить его, но для меня уже поздно.?Ничего, я дам тебе посмотреть. Ты все увидишь, обезьянка, прежде чем исчезнуть. Ты увидишь, что я сделаю с твоим сладким мальчиком, когда он соберет сферу. А он соберет, потому что ее просьбе нельзя отказать!?Руки Даниэля ложатся на две половинки, он поднимает и совмещает их, и мое тело, которым я больше не управляю, кидается к нему. Мои руки ложатся поверх его рук…Перед глазами мелькают картины, которые мне сложно отследить, как в калейдоскопе. Я слышу, как кричит Кларенс. Я слышу, как поет и шепчет сфера. Я чувствую ее благодарность. И я знаю, что теперь настал черед Даниэля выбирать за нас двоих, потому что в этой точке он волен пожелать все, что угодно. В этой точке он может изменить свою и мою, нашу судьбу. Сейчас он почти безгранично могущественен. Он зря боялся, сфера приняла его как спасителя, как того, кто проводит ее домой. Она будто только и ждала его все эти годы. Я чувствую тепло и позволяю возможному будущему унести меня на своих волнах…