Глава 2 (1/1)

Глава 2Лондон, 2001 г.

ФилиппСледующие дни проходят так, будто день и ночь остановились и настали вечные сумерки. Мне приходится закрыть шторы, потому что свет раздражает Даниэля. Не думаю, что он сам это понимает, но он пытается заползти поглубже под одеяло, хоть и боится темноты.Не знаю, сколько раз я меняю белье на кровати за эти 7 дней, сколько раз переодеваю Даниэля, вожу его до туалета и обратно. Не знаю, что из этого всего ему удается запомнить. Складывается ощущение, что все его кошмары разом выползли наружу и пытаются его съесть или что похуже.Он все время стонет и вертится на кровати. Мне страшно оставлять его, когда приходится уходить на лекции или в прачечную. По пути из института я стараюсь купить что-то, что он мог бы съесть, но за эту неделю он не съедает не больше, чем пару кусочков хлеба и несколько ложек бульона. В результате он худеет еще сильнее, чем до переезда ко мне.В один из дней, когда я его переодеваю, он хватает меня за руку, его глаза горят ужасом. Он говорит очень тихо, но я все равно стараюсь расслышать.- Они пришли за мной, они заберут меня! Боже, пожалуйста, нет!- Тише. Тише. Успокойся. Тут никого нет. Тут только я и ты. Выпей воды, - я стараюсь успокоить его и напоить, пока он в сознании.Он мотает головой и полкружки выливается ему на майку.- Они имеют право… Я ужасный, я очень плохой человек, они могут… Но это будет больно, так больно! Не отдавай меня им. Пожалуйста… Не надо!- Не отдам. Даниэль, успокойся. Я не отдам тебя. Успокойся, хорошо, - в сочетании со шрамами на теле, это все говорит о том, что он явно пережил какое-то насилие.Я понимаю, что мне ужасно жалко этого парнишку, который только начал жить. Судя по медкарте, врачи определили его возраст, как 20-21 год. Он моложе меня на 10 лет. Если бы он родился в наше время, он бы еще даже не успел закончить обучение. Как удивительно складывается судьба порой.Даниэль успокаивается, я могу переодеть его, и он снова теряет сознание. Ну, хотя бы его дыхание становится ровным, кошмары его больше не тревожат, по крайней мере, пока.Лондон, 2001 г.

Даниэль- Оооох…- Ничего, самое страшное уже позади.Мне кажется, что страшное и не прекращалось. Я лежу на кровати Филиппа, совершенно не помню, когда перебрался сюда, вроде бы мое место на диване. Потолок кружится… или это моя голова? Ужасное состояние, нет сил даже приподнять голову, только повернуть ее на подушке и следить за тем, что происходит в комнате.Филипп сначала читал книгу. Было неудобно наблюдать за ним напрямую и приходилось следить через полуприкрытые ресницы. Теперь принес что-то. Открываю глаза и с удивлением узнаю свои вещи. Кошмар… Одежда… Носить это уже нельзя. Вся изорвана, кажется, ее просто упаковали и никто и не подумал почистить, так что, когда Филипп достает ее, по комнате расползается ужасный запах затхлости, стоячей воды, грязи и какой-то химии. Кое-где видны пятна крови. Наверное, моей.Он косится в мою сторону, и я качаю головой.- Просто выбрось это.Дальше идет моя сумка. Мне действительно интересно, и я спрашиваю:- А фонаря нет?- Фонаря? Нет… Тут только одежда и сумка…Жалко. Просто ну… Не знаю, почему, но жалко.- Наверное, потерял.Филипп критически осматривает сумку. Да… Ей тоже досталось. Ох, она же висела на том же боку… Я ее всю испачкал, пока нес голову Агриппы…- Ее уже не спасти. Выбрось. Только…Он уже открывает сумку и достает оттуда пару трутниц, мне становится смешно. Надо же, остались еще. Последним он достает мой дневник, в который вложены странные, найденные в замке страницы. Но там… Я вскидываюсь на кровати, когда Филипп пытается открыть чуть слипшиеся листы.- Не читай!Он вздрагивает и роняет дневник на колени, но быстро подбирает его.- Извини, я и не думал…Мне тоже становится неловко за свою вспышку.- Ох, нет, ты извини, просто это очень личное…Он вытирает его влажной тканью, после чего заворачивает в другой кусок чистой материи и оставляет лежать на столе.- Я не буду читать. Просто пусть лежит тут, хорошо?Я улыбаюсь, пытаясь загладить вспышку- Да… Спасибо.*****Филипп ушел. Сказал ?по делам и за продуктами?. Все не так плохо, за окном светит солнце и уже почти не режет яркими лучами глаза, по комнатам я могу передвигаться без посторонней помощи и в состоянии заварить себе чай. Ужасный чай. Жутко неудобно, но может намекнуть Филиппу, какую гадость он пьет?Я могу гордиться своими достижениями, я могу разогреть еду, заварить чай, включить воду, ?принять душ? и воспользоваться уборной. Я достиг всего, что здешние дети умеют лет в семь. Я же весьма обучаемый.Копаться в чужих вещах мерзко, но на видном месте лежит головоломка из множества мелких кусочков. Я читаю надпись на коробке и выясняю, что цель – собрать копию картины, что изображена на обложке.За этим делом и почти собранной картиной на кухне и застает меня вернувшийся спустя несколько часов хозяин дома.Лондон, 2001 г.

ФилиппДо прачечной, в которую я решаю все же сдать вещи Даниэля на чистку, удается добраться только во вторник перед работой. Весь понедельник уходит на то, чтобы научить Даниэля самому заботиться о себе. Он удивительно спокойно все воспринимает, хоть и видно, что не понимает, как именно все это работает. Я стараюсь не загружать его и решаю, что потраченная целиком горячая вода не такая уж и большая плата, а помыться я могу и завтра.Мне все еще немного страшно оставлять его одного, но мне нужно уйти на работу. Да и продуктов у нас почти нет, если не считать хлеб, кусочек сыра и замороженные блинчики с картошкой.Выздоравливающему определенно нужно что-то получше. Поэтому, по пути обратно домой, я захожу в ближайший супермаркет и закупаюсь едой – мясо, рыба, овощи, фрукты, крупа и макароны, которые пришлось выбросить, когда я вернулся. Как финальный штрих, я беру пару булочек с заварным кремом. Не знаю, кого я хочу поразить всем этим разнообразием. Когда живешь один, поневоле учишься готовить себе еду, чтобы не разориться на походах в кафе. Да и Мэри, моя бывшая, показала мне парочку неплохих рецептов.Уже когда выхожу из магазина нагруженный пакетами, выдыхаю. Я что, собираюсь устраивать романтический ужин для парня из 19-го века? Большего бреда и не придумать! Нет, я просто собираюсь хорошенько накормить того, кто голодал почти полторы недели! И все! И все?...*****Я застаю Даниэля на кухне, он настолько погружен в то, что делает, что даже не замечает, как я пришел.- Привет! – звук моего голоса заставляет его вздрогнуть и выронить из пальцев кусочек пазла, над которым он сидит. – Круто! Мне не хватило терпения его собрать, слишком много листвы и воды.- Прости, я взял без спроса. Я сейчас все уберу… - Даниэль суетится, он явно смущен.Я машу рукой, складывая продукты в холодильник.- Нет-нет, собирай на здоровье, раз нравится. Я не очень люблю пазлы, мне его подарила бывшая на Рождество, да так он и провалялся с тех пор, как мы расстались. Я приготовлю пока ужин, а поесть мы можем и в гостиной, там же есть журнальный столик, - Даниэль смотрит на меня так, будто я несу чушь. Да я и сам понимаю, что слишком много говорю, и затыкаюсь.К тому моменту, как он кладет на место последний кусочек, у меня уже готов ужин. Ничего сложного, просто рагу из овощей с мясом. Я специально взял курицу, чтобы Даниэль смог съесть ее без особых для себя последствий.Он сидит за столом и улыбается, глядя на собранный пазл.- Красивая картинка. В мое время не делали таких. Это занятие затягивает.Я рассматриваю мешанину листьев, бликов на воде и облаков на небе.- Да уж. Ты просто монстр, собрал его так быстро. Я даже не понимаю, как ты это сделал...Он слегка вздрагивает от моих слов.- У меня талант… Собирать всякое, - он замолкает и тупо смотрит в стену.Я вздыхаю. Опять сказал что-то не так. Ничего, сейчас мы его отвлечем.- Ужин готов, пошли. Я взял нам десерт, не знаю, пробовал ли ты такие, это булочки с заварным кремом, - я снова слишком много говорю.Ужин проходит тихо, но, кажется, Даниэлю все нравится.После еды он берет свою подушку и грустно плетется на диван.- Нет-нет, стоп. Ты спишь на кровати. Ты все еще болен, я не могу выгнать тебя на диван. Сам там посплю, ничего.Он облегченно вздыхает.- Прости, я доставляю слишком много хлопот. И спасибо.Мы расходимся по кроватям. Я закутываюсь в плед и засыпаю спокойно впервые за последние дни….24 апреля 2001, Лондон.ДаниэльЯ благодарен Филиппу за то, что он предоставил мне свою кровать. Зарываюсь в подушки, белье отчетливо пахнет цветами, немного неестественными, как будто цветами другого мира, но мне нравится этот сладкий запах, совсем не похожий на запах пряностей и роз, скорее на букет полевых цветов – светлых ромашек, белого тысячелистника, васильков, светло-голубых колокольчиков… Я засыпаю, представляя себе этот удивительный, не чужой, но и совершенно незнакомый луг.*****Вздрагивает огонек фонаря, и сквозь звуки завывающего ветра и капающей воды я слышу звук ломающейся двери. Оно идет за мной. Идет по моим следам. Оно видит, видит, видит меня, знает, где я! Вместо руки у него острые лезвия, оно догонит меня – я почувствую зловонное дыхание из не закрывающейся, разорванной пасти, а потом острые лезвия войдут в мою плоть, хлынет кровь, это будет больно, страшно, отвратительно… Нет!Спрятаться, сжаться, затеряться среди теней… И, может быть, смерть, ужасная, зловонная смерть пройдет мимо. Каменные стены пульсируют вокруг, кажется, что само пространство выворачивается наизнанку… Шаги… Они все ближе, ближе, ближе… Сердце колотится в горле и, кажется, еще чуть-чуть и нервы лопнут, как натянутая до предела струна, разум откажется подчиняться и в безумном самоубийственном приступе паники – бежать, бежать! – выгонит прямо на острые когти моей смерти…Прикосновение к плечу – не болезненное, осторожное, которого просто не может быть, заставляет меня придти в себя.- Так ты еще и лунатик…Филипп… Я?.. Снова разбудил его?.. Я не в кровати… В углу комнаты… Ясно. Меня снова мучили призраки моих кошмаров. Трясу головой, пытаясь отогнать остатки сна..- Прости, я разбудил тебя. Это не повторится… Мне просто приснился плохой сон.?Не повторится?… Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но можно постараться хотя бы его не будить… Хотя я не помню, чтобы кричал… Саднящее горло говорит об обратном. Филипп присаживается рядом. Это, наверно, очень глупо – мы сидим на полу в полутемной комнате, я – пытаясь унять колотящееся сердце, он – все еще пытаясь проснуться.- Да, видимо, сон и правда был не из приятных. Хочешь, посмотрим что-нибудь?Посмотрим?.. А. Да. ?Волшебная коробка?. Используя доходчивую терминологию докторов, которые объясняли мне принцип ее действия. Видел такую здесь, понятия не имею, как она работает. Насколько проще было бы сказать ?магия?, вот только… Магия выглядит иначе. Грязнее. Страшнее. А это – просто технология, принцип которой я не понимаю. И, судя по раздраженным ответам врачей, ее многие не понимают, но пользуются. Значит, с этим можно разобраться.- Ты про телевизор, да? Все никак не привыкну, что спектакль можно посмотреть на маленьком экране тогда, когда захочется.- Спектакль? Да, можно и так сказать. Пошли, все равно теперь я быстро не засну.Я снова разбудил его. Снова доставил неприятности. А у него, насколько я понял, есть работа, от которой я его отвлекаю… Я доставляю слишком много неудобств.- Прости…- Ничего, у всех у нас есть скелеты в шкафу.Забавное выражение. У некоторых в шкафу скелеты, а у некоторых – горы трупов в подвалах. И правда, лучше отвлечься.?Фильм? оказывается интересным. Как раз про магию – я уточнил, он являлся выдумкой, но выдумкой, поставленной в реалии этого времени. С временем в фильме тоже происходят забавные вещи, и я даже сочувствую главному герою – изначально весьма неприятному человеку. Это вызывает растерянность и беспомощность. Мне правда было интересно, чем все закончится, как герой выберется из сложившейся ситуации, завоюет ли понравившуюся леди, но попытки одновременно следить за сюжетом и разбираться в очевидных тому же Филиппу вещах быстро утомили, и я сам не заметил, как задремал.*****Просыпаюсь я довольно поздно, смутно воспоминая, что Филиппа нужно ждать где-то к семи. Благодарю все на свете – настенные часы, если конечно они идут правильно, дают мне возможность точно ориентироваться во времени. День уходит на ерунду. Я рассматриваю себя в зеркало, потрясенно проводя рукой по идеальному отражению. Я и правда ужасно выгляжу, начинаю понимать желание Филиппа меня откормить, видимо, из чисто эстетических соображений, чтобы не любоваться на ходячий скелет у себя дома. Изучаю одежду – мягкая ткань, пожертвованная мне хозяином домашняя одежда представляет из себя штаны и ?футболку?, благо штаны подпоясаны и не сваливаются с меня при каждом шаге. Отросшие волосы уже гораздо ниже плеч. Принюхиваюсь. Мои волосы пахнут так же, как волосы Филиппа. А. Да. Мы же пользуемся одним мылом для волос. Еще одна моя маленькая радость этого времени – все, то есть буквально все, надписано. Название, применение – это просто спасает. У Филиппа различных флаконов не меньше, чем в будуаре дамы, но, как я понял, это нормально. У того, чем тут чистят зубы, в ванной Филиппа вкус скорее сладкий, а не резко-мятный, как в госпитале. Так сложно… Но ничего, я справлюсь.Мой дневник в ужасном состоянии. Чего и следовало ожидать. Частью – безнадежно испорчен, частью - еще вполне читаем. Открываю и вздрагиваю. В первый момент даже хочу уничтожить, но потом решаю оставить. Как напоминание. Некоторые вещи нельзя забывать… Я уже говорил это? Да. Говорил. И это не стало с тех пор менее верным.Ближе к семи я соображаю, что стоит отплатить за гостеприимство – все же он не должен был так возиться со мной, пока я болел. Еще раз благословляю ?инструкции?, они позволяют разобраться с готовкой и не сжечь при этом дом. Готовить на газу, какая интересная идея. Еще интересней, специально ли Филипп хранил инструкцию от плиты под плитой. Мало ли. Вдруг.Из найденного можно приготовить сносный ужин. Рассуждаю, что за хозяйничанье на кухне на меня серьезно не рассердятся, все же, не в личных вещах рыться. К тому моменту, когда открывается дверь, заканчиваю расставлять тарелки. Бросаю взгляд на часы. Удивительно. Вовремя. Мне приятно. Усилия пропали не зря.Филипп входит усталый и удивленный. Тянет носом воздух.- Ты приготовил ужин?Столько удивления. Я сделал что-то не так? Кто знает, как изменились нравы…- Да… прости. Что-то не так? Просто решил, что могу быть полезен…Он моргает и улыбается.- Нет, все так. Не волнуйся. Просто мне уже давно никто не готовил.Слава богу. Кажется, я сумел прожить еще один день, нигде серьезно не ошибившись.За ужином я все же спрашиваю Филиппа о его работе и узнаю, что он – физик. Человек науки, преподает в Лондонском университете. Заинтересованно расспрашиваю его, увлекаясь все больше, о достижениях современной науки, и он, как может, простыми словами, пытается мне объяснить, а не отмахивается раздраженно, как все остальные.- А ты? Ты помнишь, кем ты был в своем времени?Улыбаюсь. Да, хоть что-то я могу рассказать. Не то, чтобы помню, скорее знаю. Но часть знаний осталась со мной, без привязки к моментам моей личной жизни.- Да. Я был археологом. История… Это казалось так интересно. Столько загадочного, того, о чем мы не знаем, даже в нашей собственной истории!..Осекаюсь. Да. Столько загадочного.- Я должен рассказать тебе о Сферах.Лондон2001 гФилипп- Я должен рассказать тебе о Сферах, - голос Даниэля моментально становится мрачным.Я замираю. Мне почти жалко обрывать этот милый, ни к чему не обязывающий разговор, но дело – превыше всего.- Да. Сферы. Расскажи мне о сферах, - и я готов слушать.И он рассказывает. Сначала сухо, будто излагая факты, но потом все с большим пылом и жаром. Тема явно задевает его за живое так же сильно, как и меня. А я ловлю каждое его слово. Я должен знать. Я должен понять противника, чтобы бороться с ним! Я ученый, и знания – моя главная пища, моя суть. Я уничтожу эти адские орудия, чтобы современная наука не смогла получить к ним доступ, чтобы никто не умер больше по их вине. Перед глазами встают замерзшие тела ученых в освещенном только моим фонариком тоннеле. Больше этого не будет, я обещал это себе, и я не отступлюсь.- Пойми.. Только одному из людей удалось обуздать и подчинить себе силу Сфер! У Сфер есть стражи… Тень – жуткое создание иного мира. Тень – страж Сферы. Если ты найдешь, если коснешься Сферы – ты отмечен ею! И зло придет не только к тебе, оно коснется всех! Всех, понимаешь? Те кто будут рядом, кто не виноват, кто просто окажется рядом с тобой, с кем ты заговоришь, под чьей крышей остановишься, пытаясь сбежать – все будут мертвы! И в конце концов она догонит тебя, от нее невозможно сбежать, ты не сможешь сбежать! Тень сведет тебя с ума, Тень загонит тебя как охотник и поглотит, убьет тебя, и ты умрешь в агонии! – Даниэль почти кричит.Я смотрю на него и понимаю, что он не поможет мне. Что то, что он мне рассказал – единственное, что он готов сделать. Как только он встанет на ноги, он уйдет, и я не увижу его никогда. И я сам должен справляться с тем, что начал. И это справедливо.Мы долго смотрим друг на друга, а потом убираем со стола и расходимся. Даниэль сам идет спать на диван, я ухожу в спальню.Я не могу заснуть, прогоняя те факты, которые узнал снова и снова. Туурнгайт – мой враг, мой противник, понял вовремя, что не только я делюсь информацией в нашем контакте, и закрыл от меня свое сознание. Я успел лишь узнать о Даниэле, не более того. Я лишь почувствовал, насколько разрушительна мощь сферы, не успев понять ее, узнать строение, ее слабые стороны. Я лишь успел понять, что сфера для человечества – все равно, что новая атомная бомба. Такое оружие не должно попасть ни в чьи руки.Я ложусь на кровать и всю оставшуюся ночь смотрю в потолок. Я вижу, как свет фонаря сменяется рассветом, а затем солнечным светом. В эту ночь я не сплю.*****Утром я собираюсь быстро, подхожу ко входу в гостиную, чтобы попрощаться с Даниэлем, но даже не говорю ни слова. Не надо привязываться к тому, кто и так уйдет.Мне не надо на работу так рано, но я все равно ухожу. Я сижу в аудитории и разбираю работы своих студентов. Ко мне заходит коллега, зовет меня на ланч, мы вместе сидим за столом в столовой, болтаем, даже смеемся, но весь день все мои мысли далеко. Они путаются, переплетаются. Я не знаю, что мне делать, на самом деле не знаю. Я не хочу, чтобы он исчезал сейчас, когда у меня появился первый человек, который не посчитает меня психом, я не хочу его терять так быстро.Лекции проходят мимо меня, я даже не помню, что именно давал студентам. Придется потом спрашивать, на чем мы остановились.Я собираюсь и медленно бреду к остановке метро. Еще рано, я не хочу возвращаться домой. Даниэль будет смотреть на меня этим своим обвиняющим взглядом, будто ему меня подспудно жаль. Не хочу…Вдруг взгляд цепляется за рыжий хвостик в толпе. Голова плывет, я чувствую, что схожу с ума. Амабель? Не может быть! Я видел ее на бетонном холодном полу! Я видел, как ее мозг вытекал из черепной коробки! Это невозможно, но… Вдруг мне все привиделось? Вдруг это Кларенс внушил мне, что она умерла, а она спаслась?! Вдруг?!!И я бегу, я рвусь в толпу за мелькающими рыжими волосами.- Амабель! АМАБЕЛЬ!! – я хватаю ее за локоть.Ко мне оборачивается совершенно незнакомая, испуганная девушка.- Отпустите меня! Что Вам от меня надо?! – она зло вырывает руку.- Простите… Я ошибся… Простите еще раз, что напугал…- Придурок, - она отворачивается и исчезает в толпе, которая равнодушно обтекает меня.Конечно, не она. Это и не могла быть она. Я ведь видел ее мертвой, на бетонном холодном полу. Ее мозг вытекал из черепной коробки. И это точно была не иллюзия, иначе почему ее тело было таким теплым в моих руках..?*****Я захожу в ближайший паб, который вижу по дороге. Там накурено так, что хоть топор вешай. Я сажусь за стойку и прошу виски, много виски. Бармен наливает мне полный стакан без вопросов. Я мрачно киваю ему, машинально следя за каким-то футбольным матчем по телевизору. Я даже не знаю, кто против кого играет.Надираюсь я достаточно быстро и понимаю, что мне пора домой. Чувство вины и ненависть к себе гложут меня сильнее, чем обычно. Как я мог так обмануться? Надо научиться жить с собственной виной. Никто не поможет мне пережить ее, кроме меня самого.Я не помню, как доезжаю до дома. Очухиваюсь только уже у своей двери. Попадаю в замочную скважину не с первого раза.В коридоре стоит Даниэль, свет заливает его со всех сторон, режет мне глаза. Он – будто карающий ангел, который пришел наказать меня за мои грехи.- Даниэль, - имя падает как большой камень и катится вниз по склону, по склону моего самоуважения.- Привет, - он слишком приветлив для карающего ангела, переступает с ноги на ногу, и эффект исчезает. Просто худой парнишка, в моей же, кстати, майке и пижамных штанах.Я раздеваюсь и прохожу прямиком на кухню. Я пьян, но недостаточно. У меня еще было полбутылки Джека и, кажется, еще одна целая. Вот сегодня мы с ними и пообщаемся на славу. Хорошо, что завтра не нужно на работу…Я ставлю себе стакан и наливаю его до краев, чуть не проливая на стол. Выпиваю почти залпом.Даниэль садится рядом, трогательно подперев кулаком щеку. Меня тянет погладить его по голове, потом по щеке, потом… Я обрываю себя раньше, чем мои мысли зайдут слишком далеко. Наверное, у меня просто давно никого не было. Надо найти себе девушку.Он тянется к бутылке, но у меня еще хватает соображалки перехватить ее прежде, чем он успеет ее взять.- Тебе нельзя.- Что? – он так возмущен, что аж краснеет, и мои мысли снова сворачивают не туда. Гладкие щеки, у него что, вообще щетина не растет? Или просто еще рано? А вдруг врачи ошиблись и ему меньше 20? Хотя нет, куда меньше, его бы тогда в экспедицию никто не пустил… Хотя кто знает, как у них там все было в позапрошлом веке?- Тебе нельзя. Из-за таблеток. Тебе теперь просто нельзя пить, - и это значит, что я буду пить один, несчастный алкоголик. Надо было прибиться к какому-нибудь бомжу на улице, уснуть там и сдохнуть от пневмонии под утро. Ничтожество, я – ничтожество, вот кто я.Даниэль горестно вздыхает и идет заваривать себе чай. Он пьет с молоком, я знаю. Да, стоит вздохнуть о моей загубленной жизни. Сам же, своими руками ее и загубил. И теперь этот милый, приличный мальчик даже и смотреть на меня не захочет, не то чтобы…- Извини, это, наверное, не мое дело, но… Стоило ли так?..Я смотрю на него. Он стоит с чашкой чая в руках, весь такой домашний, худенький. Хочется взять его в ладони и укрыть от всего того, что вызывает те страшные видения, которые будят его по ночам. Но это не в моих силах. Я сам – страшное видение, почище прочих буду. Маньяк с киркой, мистер я-сбрасываю-ящики-на-своих-друзей. Убийца…Все мои сумбурные мысли будто вытекают из меня, когда я говорю:- Ты не понимаешь… Ты появился так резко. Слишком резко все изменилось. Вся моя жизнь! Гренландия эта проклятая, потом почти сразу – ты… Не было времени разобраться и обдумать.Он сразу грустнеет, и мне становится стыдно.- Подумать?- Да, подумать! Например, о том как жить дальше? – я пытаюсь объяснить, как могу четко, но почти приконченная бутылка виски не слишком способствует связной речи.- Но у тебя же есть работа, дом… И я… Я обещаю, что уйду, как только пойму – куда…- Не в тебе дело! - я обрываю его до того, как он договорит. Не хочу слышать, мне и так плохо, а он еще тут собирается куда-то…Я смотрю на него пристально, его силуэт слегка расплывается под действием алкоголя, он будто тает, и я решаюсь…- Ты убивал когда-нибудь?Его так шокирует мой вопрос, что он аж вздрагивает. Да, вот так, ты должен знать, с кем имеешь дело, парень. Ты узнаешь и сбежишь от меня на край света, и правильно! Я не достоин тебя, не достоин нормальной жизни. Убийцы вообще ничего такого не достойны.- Я – убивал. Никому не решусь рассказать. Она мне снится. Она пыталась мне помочь. А я убил ее, - о Рыжем я даже не вспоминаю, он сам просил меня, это было почти милосердием, но Амабель… Милая, добрая и сочувствующая девушка, чью жизнь я растоптал, раздавил тяжелым деревянным ящиком…Он в шоке, по нему видно. И я инстинктивно пытаюсь оправдаться в его глазах.- Не смотри так. Я не хотел ее убивать. Это… Я просто не знаю, как теперь с этим жить.Он осторожен со мной так, будто я сейчас на него брошусь, будто я – мина, которая может сработать в любой момент.- Ты же не хотел, ну, то есть, я уверен, что это была случайность, и ты не виноват…Я резко опускаю бутылку на стол, звук такой, будто чья-то голова раскололась.- Не виноват? Это я убил ее, я, слышишь, я?! Что ты вообще знаешь о вине? О том, как жить, если убил кого-то? - я кричу, пусть соседи слышат, пусть все знают. Я устал скрываться!И тут Даниэль вспыхивает, как лесной пожар. Все его лицо заливает краска, я даже опешиваю. Он явно возмущен, но это выглядит завораживающе. В нем будто что-то борется, не знаю, что. Инстинкт самосохранения? Сейчас он скажет, что больше не желает меня видеть, и выгонит из моей же квартиры?- Что я знаю? Я знаю много больше тебя! И я почти уверен, что у тебя в ушах не стоят многоголосые крики твоих жертв по ночам!Он задыхается и отступает к двери кухни. Я встаю из-за стола, весь хмель как рукой сняло. Адреналин сделал свое дело. Мальчик явно напуган своей же смелостью. Он в панике, и сейчас именно ему нужна помощь, а не мне. Себя я успею пожалеть и потом.Я в два шага преодолеваю расстояние до двери и успеваю прижать к себе Даниэля до того, как он открывает ее. Он сопротивляется, бьет меня кулаками по груди, но я сильнее и больше его, я побеждаю.- Тшшш, тише, ну что за чушь ты несешь? Какие жертвы, что ты? Разве ты мог убить кого-то? Я уверен, что ты преувеличиваешь, что ты не виноват, - я стараюсь говорить тихо и спокойно. Разве он мог убить кого-то? Даниэль, который расстраивается из-за того, что взял мой пазл без спроса? Никогда не поверю, только не он.Он отталкивает меня, смотрит со злостью, обидой и отчаянием.- Ты не понимаешь! Ты ничего не понимаешь! Я убил их, убил их собственными руками, вот этими вот! – он смотрит на свои руки с таким ужасом, будто они покрыты кровавой коркой. – Мужчин, женщин… Много, десятки, я не считал. Мне было плевать, только бы протянуть хоть еще один день, только бы спастись еще хоть на час! Если бы Тень требовала жертву за каждую минуту моей жизни, я бы не остановился! Я бы все равно убивал их всех! И ее, ее тоже я убил! Ей было всего-то лет 13 от силы, но я убил ее, потому что чем более невинна жертва, тем больше она нравится Тени! Теперь ты понимаешь, понимаешь, почему ты не должен искать Сферы? Почему не должен связываться с ними?! Я чудовище, Филипп, я и правда монстр, как ты и сказал! И я знал, что я делаю! Пусть я и не помню этого сейчас, но я знал тогда! И то, что я одумался, никак меня не оправдывает!Я с непониманием смотрю на Даниэля. Он тяжело дышит, будто только что пробежал километр. Нет. Все, что он сейчас рассказал, просто не может быть правдой. Он просто запутался, он берет на себя чью-то чужую вину. Я уверен, о чем ему и говорю.- Даниэль, это бред. Ты просто не мог все это сделать. Это невозможно.Он снова сверкает на меня глазами и кидается в спальню. Я спешу за ним. Он почти швыряет в меня свой дневник.- На, почитай! Там есть все, все что тебе нужно, эти страницы вода не тронула, какая ирония! Осталось именно то, что я так хотел бы забыть!И он захлопывает дверь перед моим носом. Я остаюсь с его дневником в руках. Неужели..?Сажусь на диван и открываю на первой странице, которую можно прочесть. Это про Лондон, про сферу. Так он нашел ее? И разбил? Поэтому за ним гонялась эта ?Тень??*****Чтиво увлекает меня до самого утра. Я будто погружаюсь в сюрреалистический роман в письмах в стиле Босха, если бы он писал книги. Я прохожу с Даниэлем все круги ада, которые уготовил ему этот маньяк, Александр. Ни на секунду у меня нет сомнений, кто именно истинный мерзавец. Обманул мальчишку, использовал и кинул, как переработанный продукт.Вишенкой на торте становится записка Даниэля к самому себе, которую я нахожу в самом конце. Насколько же ты отчаялся, раз решил, что проще все забыть и начать с чистого листа? Да, моя вина и в сравнение не идет с тем, что ему пришлось пережить. Неужели..? Бедный мальчик. Этот маньяк манипулировал им ради своих целей. Надеюсь, он умер в мучениях!Я осторожно стучусь в свою же спальню.- Даниэль, открой дверь, нам надо поговорить.Он открывает почти сразу, будто все это время так и простоял за дверью.- Я уйду сейчас же. Прости, что доставил столько хлопот. Спасибо, что помог мне, я в неоплатном долгу перед тобой, - он проговаривает это все скороговоркой, будто последний час зубрил.И пытается проскользнуть мимо меня в коридор, но я хватаю его за руку и дергаю на себя. Он запинается и падает. Я ловлю его и прижимаю к себе.- Никуда ты не пойдешь, я запрещаю. Тебе некуда идти, ты еще недостаточно окреп, ты останешься здесь.Он пытается вырваться, но я держу крепко.- Как ты можешь..? Как ты можешь так? Ведь я убийца! Омерзительный и жестокий убийца! Отпусти! – он трепыхается у меня в руках, но без особого результата.- Нет. Ты – не убийца. Тот Даниэль умер в 1839 году, помнишь? Ты – не он. И ты не обязан отвечать за его грехи! Ты искупил их сполна!- Нет! Отпусти меня, отпусти! Я хочу уйти! – он рвется чуть сильней, я прижимаю его плотнее к себе, он упирается мне в грудь руками и поднимает на меня глаза. – Ты не понимаешь, я не могу остаться! Не могу!- Можешь и останешься. Потому что я так сказал. Я не отпущу тебя никуда. Ты не обязан больше страдать, и не будешь, если это вообще зависит от меня.- Нет! Отпусти меня! – от толкается еще отчаянней, но я все равно сильней.- Не отпущу. Я обещал, помнишь? – и я наклоняюсь и целую его. Целую парня, который старше меня на 160 лет и моложе на 10. Парня, которого я знаю всего пару недель. Психа и маньяка-убийцу…Кажется, это я здесь сошел с ума.26 апреля 2001, Лондон.Даниэль.- Не отпущу. Я обещал, помнишь?И, прежде чем я успеваю удивленно переспросить, что он имеет в виду, он целует меня. Шок действует как ведро ледяной воды, я замираю, боясь пошевелиться. Чувствую теплые губы на своих губах и совершенно не понимаю, как мне реагировать. Еще один жест утешения? Попытка успокоить меня? Очередная ласка, на случай если объятия и поглаживание по спине не сработали? Я не… Я даже не знаю, целовал ли меня кто-то раньше, я не знаю, целовал ли я кого-то… И я не понимаю, почему Филипп тратит свое внимание, ласку и заботу на меня, после того, как узнал, кого приютил в своем доме.Я, наверное, перестаю дышать, наверное, опять делаю что-то не то, не знаю, как реагировать, не знаю, что он вкладывал в этот жест. Раскрепощенное, свободное время, скорее всего, попытка дружеской поддержки. Он медленно отпускает меня, не сводя с меня глаз. Ох… У него, оказывается, голубые глаза. Совершенно не замечал. Я теряю счет времени, сколько мы стоим, смотря на друг друга, пока он внезапно не отдергивает от меня руки, словно обжегшись. Наконец понял, кого пытается утешить? Но Филипп реагирует еще более странно, чем все его поступки за прошедший вечер – начинает ругаться и извиняться вперемешку.- Мать твою… Прости, прости, пожалуйста, черт, я не должен был… Извини, не знаю, что на меня нашло! Прости, я не… Я обычно так себя не веду, честно.Признаться честно, я ничего не понимаю из этого слабо связанного монолога и начинаю подозревать, что возможно, мой друг все еще пьян. Это могло объяснить многое. Все в таком же заторможенном состоянии я смотрю, как он быстро обувается, хватает куртку и уже в дверях умоляюще смотрит на меня.- Мне надо уйти, правда надо, пойми, пожалуйста… Я очень, очень прошу тебя – оставайся здесь, пожалуйста, дождись меня, Даниэль! Никуда не уходи, я обязательно вернусь!Мне остается только кивнуть. Да, конечно… Я не могу отказать тебе, когда ты просишь меня с таким отчаяньем. Наверное, есть что-то, что тебе еще надо узнать. Да. Я подожду тебя. Дождавшись моего кивка, Филипп облегчено выдыхает и захлопывает дверь.Я прижимаю пальцы к горящим губам. Просто жест, не так ли? Я запутался. Голая кожа словно горит в тех местах, где он касался меня, пытаясь удержать. Я перестал понимать что-либо. В который раз только-только обретший рамки мир снова разбивается у меня на глазах, оставив меня собирать осколки и пытаться понять, как так получилось.Филипп Лафреск. Филипп. Мужчина с французской фамилией, солнечными волосами и глазами цвета голубых луговых колокольчиков. Тот, чье дыхание успокаивает не хуже шума дождя, потрескивающего камина или мурлыканья кошки. Я подожду. Я дождусь твоего возвращения. Мне нужно понять, что означал твой жест, и мне важно узнать, почему ты пытаешься оправдать меня… Возможно, возможно, услышав тебя, я смогу дышать чуть свободней. Я очень на это надеюсь.*****Ожидание сводит с ума.Я обещал, что дождусь Филиппа, и я должен дождаться. Но все равно переодеваюсь в ту одежду, что он привез в госпиталь, когда забирал меня. Правда, приходится одолжить еще и ремень… Внимательно смотрю на свои руки. Я и правда очень сильно похудел. С этим надо что-то делать. Как мне жить дальше? Мне нужны… Мне нужны деньги и крыша над головой. Нужно как-то разузнать, как это можно получить… Возможно, есть какая-то работа… Не уверен, что после того, что я творил, для меня осталась какая-то ?грязная? работа. Нужно узнать. Что-то придумать.В отчаянье обследую еще раз всю квартиру Филиппа. Это – телевизор, источник информации. Который я – вот новость – не могу включить, потому что так и не поинтересовался у Филиппа, как это сделать. Это компьютер – не менее ценный источник информации, настолько сложный, что даже пытаться включить бессмысленно – я не смогу им воспользоваться. Книги не дают мне нужной информации, несколько найденных газет – только сухие факты. О, королевская чета все еще правит Британией? Здорово, что хоть что-то остается неизменным! Большая часть написанного в газетах ни о чем мне не говорит. Поэтому я дремлю, пока выдается такая возможность, и звук открывающейся двери застает меня у окна.Наблюдения показали одно – я ничего не понимаю. Каждый одет по-своему, видимо, нет никакой моды, различить род занятий людей для меня невозможно, а поцелуи – весьма распространенная практика.Не решаюсь идти встречать Филиппа. Дожидаюсь его в комнате, сидя на том самом раскладном диване – моем месте в этом доме. Филипп проходит в комнату.- Привет…Лондон, 2001ФилиппКогда я выскакиваю за дверь своей квартиры, в голове бьется только одна паническая мысль ?Мэри, я должен позвонить Мэри. Она поможет мне исправить то, что я натворил?.Когда я набираю ее номер, я уже почти спокоен.- Алло, привет! Давно не виделись. Да, я тоже рад тебя слышать. Мэри… Можно я приеду, мне нужно с тобой поговорить?Мне безумно везет, и она оказывается дома. Я не помню, как добираюсь до ее квартирки на севере Лондона. Понимаю только, что нажимаю звонок на двери.Мэри открывает мне почти сразу. Каштановые волосы зачесаны в высокий хвост, на ней домашние шорты и майка, она держит в руках кружку чая. Она вся такая домашняя и уютная. И что мне девушек-то не хватает, а?- Привет. Проходи, на тебе лица нет. Я сделаю чай.Я смущенно киваю, раздеваюсь и прохожу в кухню. Мэри ставит чайник на плиту, так и не купила электрический. Зато этот задорно свистит, когда закипает. У нас с ней древнее правило – не разговаривать, пока не заварен чай. По кухне разливается завораживающий и свежий аромат бергамота, Эрл Грей с кусочком лимона и дополнительной ложкой сахара. Мой ?утешительный чай?, как мы его называли. Такой чай мы заваривали тогда, когда случалось действительно что-то плохое. Такой чай я пил, когда умерла мама. Я что, действительно так плохо выгляжу?Мэри садится и подпирает щеку кулаком.- А теперь рассказывай, что у тебя стряслось?И я вдруг понимаю, что мне не с чего начать. Не с Гренландии же, право слово, да и не с Пруссии 19 века. Она не поймет и не поверит. Да и не важно все это…- Понимаешь… Этот парень, он живет у меня… Я забрал его из больницы, ему некуда пойти… И я не знаю, почему… Мне кажется, я с ума схожу… Я поцеловал его сегодня утром! Наверное, я его испугал… Мэри, мне кажется, я влюбился… Разве так может быть?Мэри смотрит на меня с материнской заботой и пониманием, будто для нее моя проблема и не проблема вовсе.- Что мне делать? Я не знаю, как быть. Мне кажется, он сбежит теперь…Она улыбается и пододвигает ко мне ближе чашку с чаем.- Просто будь искренним, Филипп. Скажи ему, что ты чувствуешь. Расскажи, что у тебя на сердце. Будь собой. Больше ничего и не нужно, - она отпивает из чашки, будто ставя точку в своих словах.Я смотрю на тонкий кружок лимона в своей кружке. Мне одновременно и легко и стыдно.- Прости, я был настоящим засранцем.Она смеется.- Да, ты был засранцем. Но дело не в этом, мы просто разные. Мы не подходим друг другу как любовники, зато прекрасно уживаемся как друзья.Я поднимаю глаза и улыбаюсь ей.- Спасибо, ты спасла мне жизнь, кажется.Она пожимает плечами.- Если бы мне давали фунт за каждую прописную истину, которую мне приходится повторять, я была бы миллионершей.Я остаюсь у Мэри допоздна. Мы разговариваем обо всем и ни о чем. Болтаем о пустяках, о работе, доме, погоде. Мне легко и радостно с ней.И поэтому так сложно возвращаться домой, к Даниэлю, который, скорей всего, выставит меня из своей жизни, как только я ступлю на порог.*****Когда я подхожу к дому, в моих окнах темнота. Меня окатывает паникой. Даниэль сбежал! Иначе он бы включил свет! Я взлетаю на свой этаж по лестнице, забыв про лифт. Попадаю ключом в скважину с первого раза и, даже не раздевшись, влетаю в гостиную.Даниэль сидит на диване. Одет в то, что я принес ему в больницу переодеться. Даже обулся. В комнате темно…- Привет…- Привет…Он смотрит на меня обреченными глазами. И думать не хочу, что он там себе решил, пока меня не было.Я решаюсь, будто прыгаю с трамплина в ледяную воду. Главное – быть искренним.- Я не хочу, чтобы ты уходил, - уф, вот я это и сказал…Даниэль все также грустно смотрит на меня и качает головой. Он твердо все решил для себя, я это вижу.- Ты не понимаешь…Я быстро подхожу к нему и встаю на колени перед ним. Он отшатывается, будто я пытаюсь напасть на него. Я осторожно беру его ладони в свои. Они холодные, я слегка разминаю его пальцы, пытаясь согреть. Останавливаю себя, не давая себе прикоснуться к ним губами. Это точно не поможет делу. В полутьме глаза Даниэля светятся, как у кошки. Я пристально смотрю на него, будто зрительный контакт поможет удержать его здесь.- Даниэль, послушай… Я знаю тебя совсем недолго, это правда, но… То, что ты рассказал мне… То, что написано в твоем дневнике… Это так не похоже на тебя, того, каким я тебя знаю. И я… Не хотел бы, чтобы ты уходил.Он снова грустно качает головой. Я вижу, сколько горя в этом жесте. Неужели ты не понимаешь? Не видишь, как грязно тебя использовали? Обманули, заманили в сеть, заставили танцевать под свою дудку? Неужели? А ведь и достаточно-то всего было просто отдать Тени сферу, больше ничего было не нужно, но он повязал тебя виной и страхом, заставил действовать по его указке. Тиран и маньяк, этот Александр – вот кто настоящий монстр. Ты – лишь его орудие, не вольное ничего изменить. Как только ты приехал в тот замок, твоя судьба была предрешена. Неужели ты не видишь?- Это я. Ничего не изменилось. Человек остается собой, просто… Просто мне не повезло узнать, на что я способен. Это все осталось внутри меня. И… Они все мертвы. Страшной, мучительной смертью. За тобой во сне приходит одна невинная девушка… Скажи, Филипп, она страдала перед смертью?Я передергиваюсь. Я очень надеюсь, что Амабель умерла мгновенно, без боли и мучений…- А они страдали. Посмотри на меня. Я пытал людей. Ты представляешь себе, что такое пытки? Я не все помню, но я видел изуродованные трупы. Я видел… много машин, изобретенных только для того, чтобы человек не просто умер, а умер в агонии, которую страшно даже представить! И я знаю, как ими пользоваться. Я знаю ощущение, когда лезвие входит в чужую плоть, знаю запах горелого мяса, знаю цвет свежепролитой крови. Они приходят ко мне по ночам, они умоляют, они кричат, они обвиняют меня… - Даниэль весь ежится и будто сжимается. Я стискиваю его руки, пытаясь отвлечь от вечерних теней, прячущихся по углам, - Ты не можешь мне доверять. Ты не можешь спокойно спать, если я рядом. Ты даже не должен касаться меня так – без отвращения…Я мотаю головой. Нет, так не пойдет.- Не решай за меня, что я должен, а что нет! – потому что меня тянет к тебе, хоть я и не могу понять, почему.- Я безумен! Не только кошмары, видения преследуют меня наяву, я не всегда могу отличить реальность от моих видений… С чего ты взял, что я не ткну в тебя ножом? Уже на моей памяти я отпилил человеку голову ручной пилой!Такое ощущение, что он пытается напугать меня, оттолкнуть.Даниэль начинает оглядываться по сторонам, будто видит что-то в тенях по углам. Его слегка потряхивает. Я дотрагиваюсь до его щеки, заставляя посмотреть на себя. Руку будто прошивает током.- Даниэль, что с тобой..?Он весь будто сжимается, становится мельче.- Тут так темно… Так темно…И я понимаю, что в комнате и правда темно, что единственное, что дает свет – это фонарь за окном. А Даниэль так боится темноты, того, что в ней его поджидает.Я стаскиваю его с дивана к себе на пол. Я поступаю подло, низко. Я знаю это, но если это единственный способ заставить его остаться, значит я буду подлым и низким человеком, пусть так.- Даниэль….Он не реагирует, лишь плотнее прижимается ко мне, ища защиты.- Даниэль… Не уходи никуда. Пожалуйста. Я прошу тебя.Его начинает трясти крупной дрожью, он стискивает мою рубашку, ткань слегка потрескивает под его пальцами.- Не сейчас…- Что? – он говорит так тихо, что я почти не слышу.- Не сейчас! Я не уйду никуда сейчас! Пожалуйста, включи свет!Я дотягиваюсь до лампы на тумбочке у дивана и щелкаю выключателем. В комнате сразу становится заметно светлее. Даниэль расслабляется и вздыхает.- Ты хуже Тени…Я покрепче прижимаю его к себе. Теперь ты от меня не убежишь, ведь ты обещал мне…- Нет. Я гораздо лучше. Вот увидишь. Только не уходи.Он обессилено кивает, я чувствую, что его щеки мокрые от слез, и мне становится стыдно. Я довел мальчика до истерики своими требованиями. Куда уж ниже падать?Мы сидим посреди комнаты, освещенной лишь ночником. Тени по углам съежились и стали мягче. Даниэль спокойно дышит, его голова лежит на моем плече. Я закрываю глаза. Я поступил подло, но победил. Он остается. Но что хорошего в том, что я вынудил его остаться?Даниэль поднимает голову и пристально смотрит мне в глаза. Я хочу отвести взгляд, но пересиливаю себя.