3. ?Сыграешь мне что-нибудь?? (1/1)

Нарушая недельную традицию, в следующий понедельник Сангстер оказался дома: в противоположность всем предыдущим дням дверь была не заперта. Более того, в доме блондина толклось столько народу, что О’Брайен едва смог пробраться между чужими спинами. Люди сновали туда-сюда, появлялись из дверей, которые Дилан не заметил в первой своё посещение этого места, куда-то пропадали, чтобы через секунду появиться вновь, держа в руках какой-нибудь музыкальный инструмент. Пытаясь разобраться, в чём дело, О’Брайен выхватил из этого водоворота какую-то девушку, которая тащила в руках стопку нотных сборников.—?Эй, послушай,?— он схватил её за плечо, пытаясь затормозить стремительный бег. Разворачиваясь, она не удержала книги в руках, и часть из них посыпалась на пол.—?Да чтоб тебя! —?девушка, даже не заметив Дилана, опустилась на корточки и одной рукой принялась собирать рассыпанные листы, удерживая оставшуюся стопку подбородком. —?Уилл, подожди! —?прокричала она кому-то вслед.—?Эй! —?О’Брайен опустился рядом и тряхнул девушку за плечо. —?Что здесь происходит?—?Ты что, с луны свалился? У нас скоро репетиция! —?не глядя на него, она спешно подбирала бумагу с пола, выхватывая её из-под чужих ботинок. Потом всё-таки соизволила поднять на него глаза и прищурилась. —?Я тебя не знаю. На чём играешь?—?На фортепиано,?— Дилан нахмурился. Она его явно с кем-то путает. —?Послушайте, я…—?Нет, милый мой, на фортепиано играю я,?— девушка решительно отставила стопку книг в сторону, откинула за спину копну каштановых волос и окинула его подозрительным взглядом с ног до головы?— внимательным ревнивым взглядом, которым смотрят на конкурента. Потом пригляделась к его лицу, и её глаза удивлённо расширились. —?Ты?— Дилан О’Брайен?!—?Да,?— он вздёрнул подбородок,?— мне нужен Сангстер, где он?—?Сангстер,?— заворожённо повторила за ним девушка, потом встряхнулась и заморгала. —?Сангстер? Там где-то должен быть… Она кивнула в сторону уже знакомой Дилану двери, и тот, спешно поблагодарив девушку, поднялся на ноги. Она, так и не встав с пола, проводила его глазами.—?Эй, Кая, что ты тут делаешь?! Яйцо высиживаешь? Чего расселась, мы вообще-то… —?услышал Дилан обрывок разговора, когда наконец добрался до двери. Та, как и в прошлый раз, распахнулась до того, как он успел до неё дотронуться. Мимо О’Брайена проскочили две совершенно одинаковые девушки, у каждой в руках было по пюпитру. Дилан пропустил их в холл и шагнул в комнату. Лестница в подвал, которую он заметил раньше, сейчас превратилась в загородную магистраль. По ней сновали люди, снизу бил яркий жёлтый свет, и Дилан с любопытством попытался заглянуть вниз, перегнувшись через перила.—?Я бы не советовал так наваливаться на перила, они крайне ненадежно закреплены,?— раздался из-за спины уже знакомый насмешливый голос, и О’Брайен обернулся. —?Здравствуй, Дилан. Томас, казалось, был единственным человеком в своём собственном доме, который никуда не спешил, ничего никуда не тащил и не суетился. Не обращая никакого внимания на мечущихся по дому людей, он сидел в кресле у камина, в стороне ото всей этой суматохи, закинув ногу на ногу и откинувшись на спинку с самым расслабленным и невозмутимым видом.—?Привет,?— О’Брайен преодолел уже полкомнаты, когда из соседнего кресла поднялся ещё один человек, которого брюнет не заметил раньше. Он резко затормозил, подозрительно оглядел незнакомца с ног до головы и повернулся к Сангстеру. —?Так, что…—?Рад с Вами познакомиться, мистер О’Брайен! —?незнакомец шагнул к нему, протягивая ладонь для рукопожатия. —?Тайлер Пози. Этот человек произвёл на него даже более сильное впечатление, чем Сангстер при их первой встрече. Черные как уголь волосы, но главной бросающейся в глаза деталью этого парня были татуировки. Много татуировок, они покрывали его руки и, видимо, даже плечи. И он был в майке. На улице минус три, а он всего лишь в майке. Дилан настороженно пожал протянутую руку. Ещё что-то было неправильное в чертах этого лица, но он пока не понимал, что именно кажется ему неправильным.—?Вы…—?Тайлер, сядь, пожалуйста,?— подал голос Сангстер, и тот замолк на полуслове, опускаясь на диван. —?Дилан, расскажи, чем ты был занят на предыдущей неделе.—?Ты и сам знаешь,?— О’Брайен сел в освободившееся кресло. —?Почему бы тебе самому не рассказать, что…—?Потому что из нас двоих только ты не умеешь рассказывать,?— Томас спокойно смотрел на него своими темными глазами, и Дилан начал потихоньку закипать. —?Тебе нужно больше практиковаться.—?Всё я умею,?— буркнул он в ответ.—?На прошлой неделе он провёл несколько уроков для воспитанников одного детского приюта, название которого я опущу,?— обратился Томас к Тайлеру. —?Выходило у него не очень, если честно, но…—?Нормально у меня выходило! —?О’Брайен выпрямился в кресле и недовольно покосился на Сангстера. —?Ты бы слышал, как мы играли в последний день, если бы не ушёл неизвестно куда!—?И как же вы играли? —?Томас смотрел на него, и Дилан ясно видел в его взгляде иронию, и раздражался от того, что не понимал, над чем этот блондин смеётся. Снова.—?Она поняла, как именно нужно играть, и играла почти так, как нужно было! Почти точные оттенки, почти правильные акценты, и это было чудесно, если вдруг ты хочешь знать! И это я ей объяснил!—?Нет, не ты,?— спокойно возразил Сангстер, и О’Брайен подавился воздухом. —?Она сама во всём разобралась. Дилан непонимающе заморгал, нахмурился.—?Но ведь это же я ей показал, как…—?Нет, ты играл для неё так же, как и для всех остальных,?— возразил Томас. —?Так же, как Дэниэлу или Софи. Дилан содрогнулся при звуках последнего имени, и Томас улыбнулся уголком губ.—?Тебе повезло найти исполнительницу, которая оказалась более проницательной. Но так будет не всегда. Так что за предыдущую неделю ты понял лишь часть, но всё-таки важную часть?— что должно получиться в итоге. Как ты и твои партнёры, твои звукорежиссёры должны тебя понимать, но как это сделать, ты пока не знаешь. Так что на эту неделю у нас следующий план…*** О’Брайен появился на уже знакомом крыльце ровно в девять утра, но Томас встретил его словами о том, что его соисполнитель задержится. Великолепно. У Сангстера в доме как будто временная аномалия, ничто здесь не происходит вовремя или не длится столько, сколько должно по законам логики и их реальности в принципе.—?Так вот чем ты занимался всю прошлую неделю? —?Дилан лежал на диване, закинув ноги на подлокотник, а Томас, стоя у окна, задумчиво крутил в руках сигаретную пачку. —?Тебя поэтому не было дома каждое утро? Искал мне дрессировщиков?—?Не понимаю, чем тебе не нравится эта идея,?— Сангстер откинул чёлку со лба и наконец вытащил на свет сигарету.—?Тем, что я лишь бессмысленно трачу время, например,?— отозвался О’Брайен, поднимая над собой вытянутую руку и разглядывая свои пальцы. —?Почему я не могу просто найти такого звукорежиссёра, который поймёт меня сам?—?Потому что это не просто,?— Сангстер пожал плечами и, прикрыв конец сигареты ладонью, щёлкнул зажигалкой. —?Гораздо проще объяснить самому.—?А, может, я…—?Да послушай,?— Томас ненадолго замолк, выпуская изо рта первую порцию дыма. —?Твоя главная проблема, о которой ты почему-то постоянно забываешь?— ты не можешь найти общий язык с людьми, из-за чего не получается сработаться и нормально и гармонично записывать твои произведения.—?Да знаю я…—?Помолчи, будь добр,?— оборвал его Сангстер, и О’Брайен фыркнул, опуская руку на грудь и поднимая в воздух другую. —?Все гении в определённом смысле одинаковые. Ты…—?Ты смог оскорбить и похвалить меня одной фразой,?— весело отозвался Дилан с дивана. —?Выходишь на новый уровень подколов.—?Ты невыносим,?— бросил Томас, садясь на подоконник и пододвигая к себе пепельницу. —?Я о том, что тебе надо научиться работать со взрослыми, объясняться с ними на понятном для них языке, а не на языке образов, какими мыслишь ты сам. Ты пользуешься воображением и интуицией гораздо чаще, чем все остальные, ты и ещё дети.—?Эй, ну хватит! —?с некоторой досадой откликнулся О’Брайен, опустил руки и обнял себя за плечи. —?Я понял, ты невысокого мнения о моём умении общаться, но зачем так часто об этом говорить…—?Ты о чём? —?Томас вскинул тонкие брови.—?Ты слишком часто сравниваешь меня с ребёнком.—?Странно, что ты считаеш, что ?ребёнок??— это оскорбление,?— Сангстер заговорил нарочито серьёзным и наставительным тоном. —?Не понимаю, откуда такое предположение, но, даже если допустить, что я когда-либо занимался чем-то подобным, то сейчас это было не оскорбление. О’Брайен приподнялся на локте, несколько секунд смотрел в упор на Сангстера, и от его возмущённого взгляда губы того дрогнули, будто он пытался сдержать улыбку.—?Знаешь, что? —?произнёс Дилан. —?Мне надоело анализировать твои слова, пытаясь каждый раз понять, в чём подвох! Может, хватит?! Томас легко соскользнул с подоконника, неторопливо прошествовал мимо дивана и швырнул окурок в камин. Развернулся к Дилану и почти минуту изучал его лицо. О’Брайен хмурился и сверлил взглядом его переносицу, а потом Томас хмыкнул и пожал плечами.—?Ладно,?— брюнет сначала даже подумал, что ослышался, но нет?— вот он, Томас Сангстер, надменная британская задница, своим раздражающим акцентом прямо сейчас произносит:?— Извини. От такого поворота немудрено было растеряться, так что Дилан не сразу нашелся с ответом, но неловкую паузу (кажется, неловкой её считал только он, потому что Сангстер уже успел отвернуться, пока Дилан придумывал ответ) прервал наконец появившийся Тайлер. Он должен был привести с собой ещё одного парня, и оба они играли на ударных, так что О’Брайену предстояли не самые приятные несколько часов.*** К пятнице Дилан чувствовал себя выжатым как лимон. Объяснять было сложно, а когда ты объясняешь что-то в сотый раз подряд, то недалеко и до безумия. Иногда у него мелькала мысль, что Сангстер вполне мог брать деньги со всех тех музыкантов, с которыми занимался О’Брайен. А почему нет, всё-таки он не последний пианист, так ведь? Но Томас в ответ на такие вопросы всегда лишь улыбался и пожимал плечами. За эту неделю О’Брайен сумел сыграть с дюжиной музыкантов, среди которых была даже Кая, в которую он врезался в понедельник. Что ж, играла она явно хуже, чем выглядела, но самым раздражающим в тот день было то, что девушка не сводила с него взгляд. Был даже контрабасист, но ни с кем из них у Дилана не получилось хотя бы приблизиться к тому, чего он добился с Эмилией. Сангстер достал повторять одно и то же, но в принципе-то это была правда?— он не умел объяснять. Его не понимали, и, если честно, Дилана это безумно расстраивало. Даже Томас это понял, так что перестал постоянно подкалывать его по этому поводу. Дилан вообще не сильно замечал Томаса за эти дни. Тот почти ничего не говорил, почти не поднимался из кресла у камина во время его сеансов совместной игры, задумчиво глядя в огонь и скуривая сигарету за сигаретой. Иногда даже не открывал глаза и произносил лишь пару слов. В конце концов Дилану это надоело, но, когда он попытался растормошить блондина, тот вместо этого как-то незаметно навязал ему ещё и медитацию. Так что теперь вместо того, чтобы мирно отпускать О’Брайена после чьей-нибудь мозговыносящей игры, Сангстер заставлял его садиться рядом и тренироваться в грёбаной дыхательной гимнастике.*** Временами Дилану казалось, что он просто попусту теряет время. Особенно сильно это чувствовалось, когда кто-либо из исполнителей по какой-то причине не появлялся или опаздывал. В очередной раз выходя в утренний снегопад, он угрюмо подумал, что если сегодня ничего не выйдет, то он навсегда забросит рояль и уедет в деревню разводить уток. Но, подходя к дому Сангстера, Дилан отвлёкся от своих мрачных мыслей и даже слегка затормозил, оглядывая знакомое крыльцо так внимательно, будто видел его в первый раз. Что-то изменилось. Перед подъездной дорожкой не наблюдалось ни одного поставленного на подножку мотоцикла, ступеньки покрыты тонким слоем наметённого снега, который никто не вытоптал. В доме было на удивление тихо. Обычно полный народу, который что-то играл на нижнем этаже, что-то вносил или выносил, сейчас дом стоял тихий и будто задумчивый. Снимая в прихожей куртку и вешая её в шкаф, Дилан непонимающе оглядывался и прислушивался, но дом хранил молчание. Хотя не совсем… Сквозь закрытую дверь гостиной в коридор просачивался негромкий гитарный перебор, и Дилан некоторое время стоял в тёмной холодной прихожей и слушал. Томас никогда не играл при нём. Неизвестно, почему, Дилан не спрашивал, но, наверное, у него были причины. И сейчас Дилан поймал себя на мысли, что жалеет о том, что есть такие причины. Потому что играл Томас красиво. О’Брайен осторожно приоткрыл дверь в гостиную?— музыка стала громче,?— и просунул внутрь голову. Никого не увидел, но дверь в комнату, где стоял рояль, была открыта, поэтому слышно было хорошо. Томас играл легко и как-то по-особенному, в самый неожиданный момент словно срывая пальцы со струн, отчего некоторые ноты оканчивались звонкими точками. Это было необычно и… симпатично, что ли. Дилан смущённо поморщился от этого слова, но все мысли вылетели у него из головы в мгновение ока, когда струны скрипнули от положенной на них ладони, и музыка прервалась. О’Брайен замер, не дыша, почти видя, как Томас поднял голову от грифа и прямо сейчас прислушивается к своему пустому дому. А потом с ужасом услышал шаги. Желание захлопнуть дверь и спрятаться в прихожей промелькнуло у него в голове, как какая-то безумная птица, и Дилан решительно отмахнулся от неё. Но что делать-то? Придумать отговорку он не успел, и поэтому когда Сангстер с гитарой в руках появился в дверном проёме, то застал Дилана замершим у двери с самым дебильным видом, на какой он был только способен. Чёрт. Он чувствовал, как краска заливает ему лицо и шею. Томас выглядел на удивление обычно. Никакой рубашки?— он был одет в обычные серые тренировочные штаны и явно не по размеру огромную белую футболку с закатанными выше локтей рукавами. При виде замершего в дверях Дилана он усмехнулся, причём с таким видом, будто совсем не удивлён его появлению. Дилан устало прикрыл глаза, готовясь к очередной волне ироничных высказываний, но Томас сказал совсем другое.—?Привет, Дилан,?— он аккуратно положил гитару на диван. —?Необязательно стоять на пороге, раз уж пришёл, но вообще-то сегодня ты мог и не приходить.—?Что?—?Если бы ты вчера не вылетел отсюда, горя праведным гневом, то успел бы услышать, что я тебе об этом уже говорил. Дилан переступил с ноги на ногу и недовольно поморщился. Вчерашний музыкант вызывал у него лишь презрение и легкую брезгливость, особенно тем, что обладал достаточным количеством наглости, чтобы учить О’Брайена постановке рук на клавишах.—?Было сложно оставаться здесь даже минуту лишнюю,?— О’Брайен повёл плечами и взъерошил волосы на затылке. —?Даже твоя хвалёная медитация не помогла.—?Как будто ты пытался,?— сварливо отозвался Сангстер. —?Тебе стоило остаться, потому что я сказал тогда ещё одну очень важную вещь,?— он на мгновение замялся, и Дилан понял, что он скажет, до того, как слова сорвались с тонких губ. —?Тебе придётся встретиться с Эшем ещё раз и всё-таки сыграть с ним.—?О, Боже,?— Дилан застонал, прикрыл глаза ладонью и в изнеможении опустился на диван. —?За что мне это всё?—?За отвратительный характер,?— хмыкнул Томас в ответ, потом обогнул диван по широкой дуге и направился к барной стойке, которая довольно условно отделяла кухню от остальной комнаты.—?Я не тебя спрашивал,?— проговорил Дилан сквозь прижатые к лицу руки. —?Что думаешь по этому поводу ты, мне уже известно.—?В самом деле? А мне показалось, что ты произнёс моё имя,?— отозвался Сангстер, и на минуту всё пространство заволокло шумом закипающего электрического чайника. Блондин подтянулся на руках и уселся прямо на стол по соседству с кофемашиной, и теперь с довольной миной наблюдал, как Дилан пытается не засмеяться. —?Чай будешь?—?А кофе есть?—?Нет,?— в ответ на выразительный взгляд Дилана, которым тот указывал на кофеварку, Томас по привычке огрызнулся:?— Я в курсе, что у меня есть кофеварка, гений, но всё, что я могу с ней сейчас сделать?— это дать ею тебе по голове. Капсулы кончились, пока тут бесновались те репетирующие, а новых закупить я никак не соберусь. Только Томас мог назвать его гением в попытке обидеть, и только у Томаса это получалось.—?Тогда давай чай,?— О’Брайен задумчиво почесал бровь, потом тронул струну лежавшей рядом гитары пальцем. —?Эй, кстати, давно хотел спросить…—?У меня вообще-то имя есть,?— Томас слез со стола на другую сторону и зашуршал шкафами, доставая чашки.—?Это которое всуе упоминать нельзя? —?отозвался О’Брайен. Томас фыркнул и, не удержавшись, тихо рассмеялся. Дожидаясь чая, Дилан перебрался в кресло у камина, а через несколько минут к нему присоединился и Томас. Протянул ему кружку, и Дилан, случайно коснувшись чужих рук, поразился тому, насколько они холодные.—?Ты в порядке? —?нахмурившись, он покосился на Томаса, забравшегося в кресло с ногами и теперь баюкающего в ладонях чашку чая.—?Это и есть вопрос, который мучает тебя уже давно? —?Томас с недоумением посмотрел на него и усмехнулся. —?Даже не знаю, что тебе на это ответить.—?Нет, я… —?Дилан насупился, чтобы скрыть покрасневшие щеки,?— у тебя руки холодные.—?Они всегда такие, но я тронут твоей заботой,?— фыркнул Томас в кружку. —?Так что там за вопрос?—?А, да… Кто ты вообще такой?—?Тебе не кажется, что это слишком философский вопрос? Так тебе всё и расскажи, а все те мыслители, которые годами пытались…—?Томас,?— улыбаясь, оборвал его Дилан. Болтовня?— это, конечно, мило, но постоянно разговаривать в такой манере он был не готов. —?Я серьёзно. Чем ты занимаешься, почему у тебя в доме постоянно полно народу, почему ты мне помогаешь…—?Насчёт тебя, я думал, мы всё обсудили ещё с Холланд. Как она, кстати?—?С ней всё прекрасно, она интересовалась нашими успехами и передавала привет,?— Дилан внимательно наблюдал за бесстрастным лицом блондина. —?Не уходи от темы. Томас покосился на него, поджал губы и вздохнул.—?Я сессионный музыкант.—?Серьёзно? —?Дилан заинтересованно посмотрел на него поверх чашки. —?Хочешь стать новым Нейтаном Истом? И с кем ты играл?—?Много с кем,?— уклончиво отозвался Томас, потом быстро что-то обдумал и покосился на О’Брайена. —?И с Истом в том числе, так что…—?Ты играл с Истом? Автограф взял, я надеюсь?—?И не только у него, на самом деле, ещё у Мика Тейлора и… Дилан поперхнулся и закашлялся, спешно отставив чашку на столик между их креслами. Томас озабоченно постучал ему по спине, попутно проверяя, не забрызгал ли О’Брайен ковёр. Пока Дилан пытался отдышаться, Томас непонимающе смотрел на него, стараясь понять, чем вызвана такая реакция, но, когда брюнет выдавил ?Тейлор?, лишь зажато улыбнулся.—?Да, я сыграл с ним один раз,?— Сангстер как-то неровно кивнул, а потом поспешно добавил,?— но эта запись даже не вошла в конечный трек, так что об этом и говорить не стоит. Не уверен, что он вообще меня запомнил.—?Теперь понятно, откуда у тебя деньги на такую огромную квартиру. Ты просто перепродаешь автографы.***—?Откуда у тебя вообще все эти инструменты? Зачем тебе столько? —?Дилан стоял посреди подвала, который язык не поворачивался назвать просто ?подвалом?. В прошлый раз ему потребовалось приложить немало усилий, чтобы поверить своим глазам. —?Ты же не умеешь на них играть.—?Вообще-то умею почти на всех,?— флегматично отозвался Сангстер со ступенек. Спускаться до конца он не пожелал, ограничившись площадкой между пролётами, прислонившись боком к перилам и сложив руки на груди. —?Кроме скрипки и виолончели.—?А флейты, ударные, саксофон?— ты умеешь играть на… всём этом? Даже на них? —?у дальней стены было сделано возвышение, на котором в тусклом свете поблескивала ритм-секция. Все остальные упомянутые музыкальные инструменты были разложены по полкам и футлярам вдоль стен. В углу под лестницей притулился шкаф со снятыми дверцами, полностью забитый нотами, а рядом с ним выстроился целый выводок тонконогих паукообразных пюпитров. Особняком ото всех на специальных трехногих подставках стояло пять гитар.—?Не то чтобы очень хорошо,?— Томас пожал плечами. —?Но, раз они есть, почему бы не научиться?—?Что, и на рояле умеешь? —?Дилан ехидно прищурился, уже гадая, как сможет обернуть это в свою пользу.—?Не так хорошо, как ты, так что я даже говорить об этом не хочу,?— отрезал Томас, и О’Брайен ухмыльнулся. Рояль, впрочем, здесь отсутствовал, ему по неизвестной причине была отведена целая комната наверху, за гостиной.—?Это первый раз, когда ты прямо говоришь, что я умею что-то лучше, чем ты. Я польщен. Не мог бы ты делать так почаще? Одну стену освободили от гнёта полок, но для того лишь, чтобы полностью заклеить её плакатами, афишами и граммофонными пластинками. У этой стены стоял широкий кожаный диван, на его подлокотнике болтался забытый кем-то шарф, а над потрескавшейся спинкой висел настоящий рекламный баннер, какие вывешивали над входами в кинотеатры в прошлом столетии. На афише значились Битлз, и Дилан не был уверен, что это баннер попал сюда полностью законным способом. Сейчас, получив возможность рассмотреть его поближе, он заметил, что углам матовое стекло покрыто сетью трещин, а некоторые лампочки подсветки не горят.—?Ты слишком себя принижаешь,?— с притворным сокрушением отозвался Томас. —?Нужно быть увереннее, мой дорогой мальчик, иначе не добиться тебе успеха.—?Ты снова цитируешь гороскопы. Ну, или Йоду. Тебе до него не далеко, в занудности, по крайней мере,?— заметил О’Брайен, с интересом разглядывая плакат Роллинг Стоунс с росчерком Мика Тейлора ровно посередине. —?Он же не входит в группу, так ведь?—?Уже нет, но они приглашали его на свои концерты в 2012 году. Тогда-то меня с ним и познакомили… —?глаза Сангстера затуманились воспоминаниями, но по его лицу нельзя было сказать, что это были счастливые воспоминания. Впрочем, что они были грустные?— тоже, оборвал Дилан сам себя. Нашел себе тему для размышлений. И на всякий случай добавил: Кретин.—?А сыграй мне что-нибудь,?— попросил О’Брайен в следующую секунду, неожиданно даже для самого себя. Пока Томас приходил в себя от этой странной просьбы, Дилан обдумал свои слова и пришёл к выводу, что совсем не против того, что сорвалось с его языка.—?Что?.. —?Сангстер опешил. —?Нет! Ни за что, О’Брайен!—?Да брось,?— Дилан уже загорелся этой идеей, к тому же его подхлёстывал тот факт, что Томас играл с самим Миком-прости-Господи-Тейлором, а ещё то, что его особую игру он уже слышал. Мимолётно, но слышал. —?Ты же постоянно смотрел, как я играю, и ничего. Теперь твоя очередь.—?Я следил, чтобы ты никого не покалечил,?— Томас, впрочем, быстро справился с изумлением, и теперь лишь пожал плечами. —?Это было просто разумной предосторожностью.—?Неправда, я же знаю, что тебе нравилось,?— протянул Дилан, и хоть Томас снова отрицательно покачал головой, брюнет заметил, что тот кинул совсем мимолётный, полный нерешительности взгляд на выстроившиеся у стены гитары. И решил не отставать от Сангстера, пока тот не согласится. —?Ну же, тебе что, жалко? Завидовать не буду, обещаю. Томас некоторое время смотрел на него нечитаемым взглядом, будто взвешивал все за и против, а потом вздохнул и, развернувшись, начал подниматься по лестнице. О’Брайен, закатив глаза, последовал за ним. Томас остановился у дивана и задумчиво смотрел на свою гитару, а Дилан, затаив дыхание, ждал, пока тот решится.—?Ну, даже не знаю, Дилан,?— наконец протянул он, и Дилану показалось, что он слышит улыбку в чужом голосе. —?Мы ведь с тобой не настолько близки… Дилан открыл рот, чтобы приставать дальше, а потом до него дошёл смысл слов, сказанных Сангстером. Он нахмурился, потом покраснел и заморгал, а Томас, ухмыляясь, наблюдал за его растерянностью.—?А ты думаешь, мы не сможем… сблизиться в будущем? —?и снова он не успел сжать зубы до того, как с языка сорвётся этот вопрос. Но притворяться, что он ничего не говорил, уже не было смысла. Дилан сглотнул, пытаясь избавиться от чувства, что ситуация плавно ускользает из-под контроля. —?В смысле…—?А ты думаешь, сможем? —?Томас покосился на него через плечо, и на этот раз в его взгляде промелькнуло что-то… ещё. Но, скорее всего, О’Брайену это показалось. Томас попытался сохранить серьёзное выражение лица, но, не выдержав, фыркнул и расхохотался. Дилан облегчено засмеялся в ответ, старательно отгоняя от себя мысль о том, что он чуть было всё не испортил.—?Это всё, конечно, замечательно,?— Томас отсмеялся и провёл руками по волосам,?— но…—?А кто тебе больше нравится?— блондинки или брюнетки? —?от невинного выражения лица О’Брайена Томас снова прыснул. —?А то я могу перекраситься! Могу даже пойти и вставить силикон себе в… Дилан попытался изобразить руками пышные формы на своей фигуре, и Томас, всё ещё смеясь, замахал на него руками.—?Хватит, хватит! —?он прижал ладони к лицу, пытаясь сдержать смех. —?Боже мой, ладно, я сыграю, только, ради Бога, замолкни! И Дилан самодовольно ухмыльнулся.*** Что ж, начал Томас с самого ожидаемого набора песен для гитары?— с бессмертных и бессменных хитов Битлз и Роллинг Стоунз, причём, только услышав первые аккорды Yesterday, Дилан хмыкнул и с удивлением покосился на него.—?Я думал, ты у нас адепт Роллингов, раз ты…—?Боже мой, вы все будто одну школу комиков закончили,?— огрызнулся Сангстер, не поднимая глаз от грифа. —?Не заткнёшься?— вылетишь отсюда.—?Ладно-ладно,?— Дилан нахохлился в кресле и сложил руки на груди, приготовившись слушать, но с каждой нотой его всё больше переполняло недоумение. Томас будто притворялся перед ним. Нет, он играл на гитаре, с этим не поспоришь, но это была такая занудная банальщина, что О’Брайен невольно задавался вопросом: ?А с чего он взял, что Сангстер?— отличный гитарист??. Точнее, задавался бы, если бы не слышал его игру несколькими часами ранее. Так что вопрос следовало задать другой: ?Какого чёрта он тут выделывается??. Если бы было наоборот, Дилан бы понял. Если бы Томас попытался сыграть что-то действительно сложное, он бы решил, что блондин старается произвести на него впечатление, и Дилан бы это понял, потому что многие в его присутствии пытались его впечатлить. А Томас не пытался, вёл себя с точностью до наоборот, и это было… странно. Почему он вообще так зациклился на Томасе? Играет и играет, ему явно не нравится, чего ты… А потом Томас совершенно случайно?— это было очевидно по настороженному, быстро брошенному взгляду исподлобья: ?Не заметил ли??,?— задел струны пальцами именно тем своим способом, который так впечатлил Дилана в прошлый раз.—?А ну, стой,?— О’Брайен выпрямился в кресле, хлопнув ладонями по подлокотникам, и требовательно уставился на него. —?Прекрати весь этот балаган и сыграй мне так, как ты обычно играешь.—?Не понимаю, о чём ты,?— но он отвёл глаза, значит понимал, понимал!?—?Чем я, по-твоему, занимаюсь?—?Не знаю, зачем ты это делаешь,?— Дилан прищурился. —?Но ты явно играешь не в полную силу. Не надо щадить мои чувства, Томас, я не буду заливаться слезами зависти,?— он усмехнулся. —?Никому ещё не удалось меня заставить, так что можешь попробовать. Томас посмотрел на него, поджав губы.—?Не надо меня провоцировать.—?А то что?—?А то я… —?Сангстер, не договорив, замер с открытым ртом. Дилан вопросительно поднял брови, и ему стало немного не по себе, когда он увидел прозмеившуюся по тонким губам улыбку. —?Как угодно. Не хочешь Битлз?— не надо. И он, поудобнее переложив гитару на коленях, заиграл что-то до боли знакомое. Дилан почти десять секунд пытался понять, откуда он знает этот мотив, а потом понял. Та же соната, которую они играли с Софи, и с Дэниэлом, и с Майклом, и ещё с полудюжиной детей, и, хоть само по себе произведение Дилану нравилось, слышать её с определенного момента он не мог. Вот уж точно ?до боли? знакомая мелодия. Но. Парочка ?но? есть всегда. Так вот: но. Но ведь и с Эмилией они играли то же самое. И тогда получалось просто замечательно. Но… Но просьба О’Брайена прекратить это мучение застряла где-то на полпути наружу, потому что Томас играл лучше, чем кто-либо на его памяти. Поэтому не хотелось прерывать его даже посреди этой сонаты, от которой у Дилана чуть кровь из ушей не шла. Но сейчас не шла. Он будто слушал не своё собственное, до зубовного скрежета надоевшее произведение, а что-то другое. Будто слышал его впервые. От звенящих струн по рукам бежали мурашки. Пальцы Сангстера, худые и подвижные, двигались настолько легко, плавно и вместе с тем отточенно, что это завораживало. О’Брайен не без труда отвёл взгляд, наткнулся на прикрытые глаза Томаса, который, даже не глядя на гриф, не делал ни одной ошибки. Но снова ?но?: чем дольше Дилан слушал, тем громче звучали у него в голове тревожные колокольчики. Это всё-таки была не самая легкая его пьеса, поэтому чем ближе Томас приближался к середине, тем сильнее Дилан стискивал подлокотники кресла. Вот Томас закончит сейчас первую часть, и там будет момент, который за этот месяц нормально не смог сыграть никто. Сколько Дилан ни тратил времени на то, чтобы объяснить, что именно там нужно почувствовать?— дело было не в нотах, а в какой-то душевной составляющей, которая не давалась никому. И этот момент надвигался, грозя разрушить всё очарование, потому что, как бы Томас ни играл, если у него не получится, эта гармония рассеется, как дым. Сангстер доиграл до опасного момента… и остановился. Дилан закусил губу?— зажмурился он ещё минут пять назад. Почему-то сейчас ему было очень важно, чтобы Томас сыграл так, как нужно. Томас нахмурился, открыл глаза и опустил голову на свои пальцы, и на его лице можно было прочитать недоумение?— как это, он и не может что-то сыграть? Он неуверенно тронул струны, вернулся на несколько тактов назад, и, когда всё-таки сыграл этот момент, Дилана будто ударило током. Невероятно. А потом Томас резко оборвал мелодию и сыграл это место ещё раз, и ещё, будто нарочно дразнил его тем, как непринуждённо у него это выходит. Дилан не выдержал, открыл глаза и посмотрел на него, и тогда Томас взял и исполнил эти три грёбаных такта как-то по-своему. Какая-то невидимая сила будто вышвырнула Дилана из кресла, он поднялся на ноги и поспешно, но едва обращая внимание на то, что делает, направился в другую комнату. Даже не зажигая света, сел за рояль, поднял слабо скрипнувшую крышку и попытался воспроизвести этот мотив?— его, но теперь уже будто и не его. Томас что-то изменил, какую-то совсем незначительную деталь, но эта деталь окрасила его мелодию в совершенно иные оттенки. Нотные линейки расплывались у него под веками, пока О’Брайен пытался транскрибировать этот пассаж, но у него всё никак не получалось. Всё равно всё сходилось к тому, что он уже писал, а эта изюминка Сангстера будто не поддавалась анализу, и это вызывало почти болезненное раздражение. Пальцы О’Брайена невесомо бегали по клавишам, не извлекая ни звука, не зная, с чего начать.—?Дилан, ты… в порядке? —?раздался неуверенный голос от порога, и Дилан на автомате поднял голову. —?Что ты…—?Сыграй ещё раз.—?Что? —?фигура Томаса была будто вырезана из чёрного картона, она чётким силуэтом выделялась в дверном проёме. —?Что сыгр…—?Сыграй пять тактов после репризы! —?Дилан слабо соображал, что делает, но что-то подсказывало, что, если Томас не начнёт играть сейчас же, он просто взорвётся, как перегревшийся аккумулятор. —?Сыграй их ещё раз, сейчас, ну! И Томас заиграл, неудобно уперев гитару в поднятое колено. Дилан снова повернулся к клавишам и занёс над ними руки. Замер, а потом заиграл следом.*** Эта совместная игра произвела на О’Брайена на удивление ошеломляющее впечатление. Они играли ещё часа четыре, пока не позвонила Холланд и не поинтересовалась, куда Дилан запропастился, и ещё немного?— пока девушка не добралась до квартиры Сангстера на такси. Играли и играли, и в основном Томас просто подчёркивал его собственные мысли, соглашался с ними. Почему-то только после того, как захлопнулась дверь такси, а Томас, в последний раз махнув рукой, закрыл за ними дверь?— только тогда Дилан сподобился задаться вопросом, почему, собственно, Томас знает его сонату наизусть.