Глава 3. Кроличий мех (часть 1) (2/2)
Их разделили. Анук достались фиалковые глаза, умение доставать удивительные вещи из ниоткуда, талант управлять запахами и бесконечное воображение, способное перевернуть горы. Гаю достался пегий подшерсток и способность жить как нормальный человек, только и всего. Впрочем, никакой дележки никогда и не было. Просто так вышло, что Анук - особенная, а ее братец - нет.
Анук была создана быть особенной (так же как и я, мне приятно об этом думать). Но вот незадача - они с Гаем срослись головами в материнской утробе. И чтобы освободиться, Анук пришлось откупиться нерушимой связью с сиамским братцем. Пришлось откупиться шрамом, змеей пригревшимся под волосами, зеркально повторяющим шрам Гая. Гаю же, вместе со шрамом, кое-что перепало: острое обоняние, приобщение к тайнам, частичка способностей Анук, ее сны и бесконечная к ней любовь.А Анук пришлось еще долго волочить за собой глупого сиамского братца, которого она чуть-чуть любила по велению природы. До ужаса обыкновенного братца, который думал о ней каждый день. Который вечно ходил по следам, любезно оставляемым для него Анук. На большее Гай был не способен. Только идти за Анук, только сходить по ней с ума, и ревниво называть ее "Анук, моя девочка". И то и дело прислушиваться к шраму на затылке. И, надо отдать ему должное, неплохо разбираться в запахах. Но не так, как мы с Анук, а на уровне дилетанта. На уровне не умеющего читать мальчишки, забредшего в научную библиотеку...Жирный отпечаток в уголке страницы и его еле уловимый запах - вот моя научная библиотека. И читать я умею.Первые семь лет жизни связь Гая и Анук была крепкой, словно корабельные канаты. Эта связь была ощутима физически. Гай вздрагивал от боли, когда Анук расшибала коленки. Анук температурила, когда Гай простужался. Они засыпали одновременно и открывали глаза в одну секунду. Но все это - лишь недолговременная прихоть природы.Анук с самого начала была далека от Гая, как небо от земли. И с каждым прожитым днем этот разрыв становился все очевиднее. Анук были доступны тайны, которые Гаю были неведомы (пусть он и мог иногда подсмотреть их через шрам). Анук быстро училась. Не так быстро как я, но достаточно быстро, чтобы к семи годам понять то, что я понял за двадцать неполных лет.В последний день своего седьмого августа Анук нашла "Арсмориенди". Нашла, или случайно столкнулась с ним, или "Арсмориенди" само вышло на Анук - отпечаток жирного пальца не говорит мне о том, как именно это произошло. Говорит лишь о самом факте.
Гай был рядом с Анук в тот момент. Но Гай был не создан для этой тайны. И если бы не Анук, он счастливо бы не заметил существования "Арсмориенди". Но шрам сиамского братца приоткрыл ему то, что было не для его глаз. И бедный Гай, перепугавшись до чертиков, сбежал, оставив Анук с "Арсмориенди" наедине. Анук не испугалась. Анук была создана для бесстрашия.Что было дальше - неизвестно. Отпечаток не может рассказать мне больше. Просто потому, что оставлен он был на следующий день после встречи Анук с "Арсмориенди".
Или я ошибаюсь?.. По спине пробегает горячий холодок.Что, если отпечаток в углу страницы и затертый запах козьего молока, ранней осени на краю света и пальцев Гая - это вовсе не сентиментальность Анук? Что, если этот след просто невозможно убрать из книги?Я слишком увлекся отношениями сиамский близнецов и не заметил главного. Ну уж нет. Второго олененка я себе не позволю и на те же грабли не наступлю. Я уже слишком опытен, чтобы упустить это. Плевать мне на Анук, для меня важнее другое. И это другое все там же, прячется в отпечатках пальцев Гая.Черт, моя голова начинает разваливаться на куски. Я снова слишком много внимания уделил не тому, чему надо... Где же взять еще сил?
Но стоит мне перевести дыхание, и я нахожу их, совсем немного, но должно хватить... Я сосредотачиваюсь на запахе. Что еще ты можешь мне рассказать? Только побыстрее, давай, выкладывай!Отпечаток пальца, перепачканного в козьем молоке... Мое воображение со страшным скрипом раздваивается и подсовывает другую картину. Впрочем, эта картина не противоречит первой.И начинается эта картина с того самого момента, когда... Однажды осенним утром перед тем, как пойти в школу, Гай украл сливки с верха молочного бидона.И было это первого сентября, как раз на следующий день после встречи с "Арсмориенди". После побега Гая, когда он трусливо отказался от борьбы за то, что ему все равно было недоступно.Гай... Гай стянул "Ключ к какой-то там философии" в школьной библиотеке. В тот самый день, когда впервые пошел в школу (Анук в школе так ни разу и не появилась. Что ей там было делать, когда у нее всегда находились заботы поинтереснее, тем более что все дети, кроме, разве что, Гая, считали ее сумасшедшей?)Анук там и близко не было. Именно Гай, после первого учебного дня, проходя мимо двери школьной библиотеки, почувствовал. Почувствовал болезненные мурашки по рукам и покалывание в шраме. И это, первый и единственный раз, были не позывные Анук.
Чертово "Арсмориенди", вот что это было.
Проклятое "Арсмориенди", дотянувшееся до головы Гая днем ранее. Да, оно говорило именно с Гаем, забыв про свою новую подружку Анук. Оно говорило с Гаем по той самой тонкой перемычке, соединяющей головы сиамских близнецов. Анук в тот момент была лишь посредником, телефонным оператором, не больше.Анук никогда не ходила в школу, туда ходил только Гай. И только Гай мог извлечь из забвения школьной библиотеки "Ключ к какой-то там философии". Только Гай, чувствуя себя таким одиноким впервые без Анук, забрел в кривой лабиринт пыльных стеллажей, ведомый зовом, доносящимся до него слабым эхом через шрам на затылке.
Я вижу это перед глазами, совсем как когда видел "Очищение духа". Вижу, как маленький мальчик несколько часов бродит по небольшому полутемному помещению, ища что-то. Гай понятия не имеет, что ищет, и вообще не знает, что он здесь делает. Но вчерашняя память об "Арсмориенди" еще слишком сильна, и она пинками заставляет Гая продолжать бессмысленные для него поиски. Я буквально слышу, как в Гае говорит, неясно для него, но ясно для меня, в нем говорит предчувствие (то же самое чувство, которое я испытывал стоя прошлой ночью перед дверью второго этажа).И вот, Гай находит. На нижней полке, под стопкой журналов находит ее. Гай не понимает, зачем ему такая находка - книга на неизвестном языке, но именно она-то и не давала ему покоя. Невзрачная темно-синяя книжка на английском. Книжка, неизвестно как попавшая в абхазское захолустье...Так, стоп. Абхазия? Получается, Анук родом оттуда? Надеюсь, воображение меня не обманывает. Интересно, где это.Но я отвлекся. Не иначе как какой-нибудь путешественник притащил эту книгу на край земли и оставил тут. А книга перекочевала в библиотеку и долгие годы пылилась, никем не востребованная на нижней полке под стопкой еще более невостребованных журналов. Пока однажды до нее не добрался до этого момента бесполезный сиамский братец Гай.Я вижу как Гай, уронив на пол журналы, выуживает книгу и зачарованно на нее смотрит. Как нетерпеливо открывает ее. Козьего молока на подушечках его пальцев хватает только на первые страницы. Козье молоко, абхазская осень и частичка самого Гая перебираются на чистые листы, чтобы остаться на них навсегда. Остаться, как след первого, кто дотронулся до книги, первого, кого привело к ней "Арсмориенди". Этот след уже никак не сотрешь. Это был единственный раз, когда Гай опередил Анук, хоть сам этого не заметил.Козьего молока на подушечках пальцев Гая хватает только на первые несколько страниц, впрочем, дальше он и не листает, очень быстро разочаровываясь в находке. Зов шрама смолкает, будто его и не было, и Гай снова - обычный вороватый мальчишка, держащий в руках книгу с позолоченными буквами названия. Поблескивающие буквы названия и вороватость Гая - именно это спасет книгу от очередного забвения. Гай слышит шаги в коридоре, и поэтому быстро пихает книгу в свою сумку и уносит ноги.Вернувшись домой, Гай уже и не помнит о книге, забыв даже, как она выглядит. Гай бросает сумку на веранде и идет по своим делам. И вот тут-то до книги добирается Анук, маленькая сумасшедшая сестренка, вечно издевающаяся над братом.
Анук забирает книгу себе. Анук, скорее всего, не умеет читать по-английски, да и вообще читать, но ей это и не нужно... Анук несколько часов кряду, совсем как я сейчас, изучает книгу. Вряд ли Анук с первого раза находит то, что ищет. Анук, так же как Гай, и так же как я сейчас, не понимает, что в этой чертовой книге особенного. Нет, с первого раза Анук ничего не находит.
Но "Арсмориенди", к тому времени уже ускользнувшее от Анук, доносится до девочки далеким отголоском. Доносится семидесяти процентной уверенностью, что "Ключ к какой-то там философии" не так прост. "Ключ..." связан, непостижимо для Анук, но корабельными канатами связан с самим "Арсмориенди". Анук чувствует это. И с завидным упорством часами пялится в книгу.Все последующие годы Анук хранит в книге цветки Суданской мальвы, растущей в горшке на веранде. Анук неделями сидит там же, на веранде, с раскрытой на коленях книгой, покуда книга, сломавшись под фиалковыми пытками, сама не начинает раскрывать Анук свои секреты...И какие же это, мать их, секреты?