Часть 2: Перемены (2/2)
Так вот оно как, написание музыки, оказывается происходит.А потом я играю ее снова и снова, пока мои пальцы не запоминают настолько, что воспроизвести ее я смог бы и с закрытыми глазами.
Мысли вновь не дают мне покоя когда я пытаюсь заснуть. Почему-то вспоминается тепло моего друга, лежавшего рядом со мной еще прошлой ночью. Этот контраст позволяет мне сполна прочувствовать глубину бездны одиночества, в пучинах которого я оказался.
Тео.Теперь остается только набраться храбрости и продемонстрировать ему мое творение.От мысли об этом я страшно мандражирую.Даже объяснения вразумительного не нахожу с чего бы - ведь, казалось бы, пустяки, я же не профессионал, ко мне не применимы высокие требования. Но мнение Тео для меня значит куда больше, чем мнение всего мира, и потому на следующий день я иду к нему с трепещущим сердцем, пересохшим горлом и дрожащими руками, воспринимая это как чуть ли не страшный суд.
Он удивляется моему приходу. Удивляется виду чехла гитары, выглядывающего из-за моего плеча. Пропускает меня в свою квартиру и выжидающе, с любопытством смотрит.Я топчусь на месте, чувствуя, как крошится вся моя, внушенная самим собою, уверенность - а была ли она вообще?- Эм… Я тут кое-что написал… Послушаешь?Тео кивает и приглашает меня сесть, внимательно наблюдая за моими действиями. Я же пытаюсь совладать с явно съехавшим с катушек сердцем и отвлечься от мыслей о поразительном сходстве ситуации с моим финальным экзаменом по математике: "Это мой последний шанс что-то исправить", "Я не смогу, я ничего не знаю", "Надо взять себя в руки, сейчас или никогда!".Экзамен, надо сказать, я завалил.Но с песней выходит иначе.Я ошибаюсь на первом же переходе с одного аккорда на другой, чертыхаюсь и прошу прощения у Тео, но тот лишь отмахивается и заверяет меня, что он все понимает, и просит, чтобы я продолжал.
И у меня получается. Я играю ее раз, затем еще раз, уже увереннее. Когда я поднимаю взгляд на Тео, на его лице расцветает теплая улыбка.- Чувак, это очень даже неплохо! Очень мелодично, хотя кое-где я бы взял на октаву повыше…Кажется, я еще никогда не чувствовал такого окрыляющего чувства радости и облегчения вперемешку.
Мы проводим еще несколько часов за обсуждением песни. Сходимся на мнении, что играть ее надо никак не на гитаре, но на фортепиано и на струнных.После этого события начинают меняться довольно стремительно. Тео переделывает один из своих стихов и мы накладываем его на музыку. Он же берет на себя вокальную партию, и для нас обоих становится приятным сюрпризом звонкость и мягкость его голоса. Конечно, он еще не умел держать дыхание, расслаблять связки и извлекать глубокий звук, но у него были задатки, и притом очевидные. Поскольку ни у кого из нас не было фортепиано в доступности, песня осталась гитарной, но все-таки это была песня, самая настоящая, хоть до уровня хитов, ротации которых происходят на радиостанциях, она еще ох как не дотягивала.И мы загораемся мечтой. Она вспыхивает, словно пламя свечи в кромешной тьме. Она тотчас окрашивает наши серые будни беспросветной обыденности и даже обреченности в яркие тона.
Мы решаем создать группу.Я даже не предполагал, что Тео так сильно нуждался в надежде. Он вцепился в нее мертвой хваткой и проявил феноменальное упорство.
Теперь мы проводили вместе все свое свободное время. Правда, свободного времени у нас стало в разы меньше, ведь Тео устроился на вторую работу, чтобы иметь возможность брать индивидуальные уроки вокала. Его стремление вдохновляло меня, и я сам начал искать вторую работу, чтобы платить за возможность играть на стареньком фортепиано в маленьком кабинете одной из музыкальных школ города. Постоянной работы мне найти не удалось, так что пришлось довольствоваться временными заработками: я выгуливал собак, продавал мороженное, подметал опавшую с деревьев листву.
Мы регулярно делились друг с другом нашими успехами в области музыки, его талант рос прямо на моих глазах, и это было поистине чудесно.Порой нам приходилось голодать несколько дней, мой контакт с семьей, в которой о моем существовании и так все упорно старались забыть, совсем сошел на нет. Однажды в соседнем дворе какие-то ублюдки ограбили и зарезали коренастого мужчину лет тридцати, и после этого я не мог ходить по своему району без опаски, будь то день или ночь. Тео требовал, чтобы я съехал оттуда, да я и сам рад бы, но денежныхсредств не было совсем, да и вряд ли возможно было подыскать квартиру в безопасном районе за ту же плату.Когда мы, сидя в баре, в очередной раз обсуждали этот вопрос, Тео вдруг изменил своим принципам, сообщив, что он придумал выход, вместо того, чтобы пыхтеть о том, что безопасность превыше всего.- Вот что я придумал, - поведал он, покачивая пивную бутылку из стороны в сторону, - Почему бы тебе не переехать ко мне?Я поперхнулся.- Ч-чего?- Ну смотри: моя квартира в полтора раза больше твоей, место куда лучше, а платить можем пополам. Заодно сэкономим. Как тебе идея?Пришлось задуматься. Он, конечно, дело говорил, но все же мне было очень неудобно соглашаться. В конце концов, мы же знаем друг друга меньше полугода!Меньше полугода, а он уже стал самым значимым человеком в моей жизни.- Ну… А спать мне где? - спросил я.- Хм, - Тео задумчиво почесал подбородок, - Думаю, в спальню можно было бы впихнуть раскладушку, если тебя это устроит. И если, конечно, ты не возражаешь против того, чтобы спать в одной комнате со мной.- Возражений не имею. А это точно нормально? Ты уверен, что не пожалеешь о своем предложении?- Еще чего! Так ведь даже удобнее будет, не придется терять время на поездки из одного конца города в другой. Да и вообще, надо же нам привыкать, скоро придется жить в одном номере в шикарных отелях. Ну, когда в тур поедем! - он засмеялся.
Я широко и искренне улыбнулся.- Спасибо тебе. Считай, что спас мне жизнь.Хатчкрафт кивнул и поднял свою бутылку.- На том и порешили.Я переезжаю к нему через три дня и ни капли не сожалею о том, что квартира проплачена еще на месяц вперед и деньги мне, естественно, никто возвращать не собирался. Из-за значительной обоюдной экономии средств полки холодильника постепенно заполняются различными продуктами. Наши успехи в музыкальном плане так же увеличиваются, да и просто жить становится веселее.
К концу года у нас уже есть 3 песни и куча набросков.
На Рождество, которое мы решили отпраздновать дома просмотром фильмов и знатной пьянкой, я решаю хорошенько потратиться и заказываю много вкусной ресторанной еды и дорогой выпивки.
Ближе к вечеру Тео возвращается домой, но вместо того, чтобы открыть дверь своими ключами, стучится в нее, судя по мощности удара, ногами. Когда я открываю дверь, он затаскивает в дом увесистый зачехленный прямоугольный предмет.- Фух, прости, рук не хватило вытащить ключи, - Он вручает мне длинный прямоугольный предмет, - С Рождеством, Адам!Предметом оказывается синтезатор, новый и навороченный. Я долго смотрю на инструмент, не в силах сказать что-то вразумительное, выразить свой восторг, но Хатчкрафт, кажется, все и без слов понимает, потому что у меня на лице отображается вся палитра испытываемых мною эмоций.
- Я даже и не знаю, что сказать… Спасибо, Тео, это просто фантастика!- Считай это моим вкладом в наше общее дело, - усмехается он, двигаясь в сторону кухни, - Да и к тому же так будет выгоднее; ты платишь всего один раз, зато играешь сколько хочешь… Ух ты, а это еще что такое?!Тем рождественским вечером мы допоздна сидим за столом, смеемся, вспоминаем что-то, делимся историями из нашего прошлого,и, конечно же, строим наполеоновские планы на будущее. Мы оба осознаем, что наши жизни в корне изменились, что мы совершили прорыв, сумели разорвать кольцо монотонного серого смирения с гнетущей реальностью, и теперь двигаемся вперед, только вперед.А еще мы знаем, что ничего из этого не было бы, не случись тогда той самой встречи возле бара. Не было бы, не повстречай мы друг друга.Мы сумели найти счастье, будучи обреченными на безнадежность.