Часть 2 (1/1)

Давид услышал скрип кровати. Тарьей пытался сесть, но его голова закружилась и Давид еле успел подхватить его.—?Что-то мне лучше не вставать,?— прошептал Тарьей, слабо схватив Давида за руки.—?Это точно,?— пробормотал в ответ юноша, ощущая как от рук Тарьей по его телу проходят мурашки. Он почувствовал его тепло, запах алкоголя, Тарьей был так близко, сейчас Давид мог делать с ним что угодно, лишь бы поджилки не тряслись. Он уложил Тарьей и снова поцеловал его. Давид понял, что лишь начав с чего-то такого невинного, он сможет, наконец, заняться с ним сексом.Давид оторвался от губ друга, быстро снял с себя футболку, оставшись в одних трусах, а затем прижался к Тарьей всем телом, желая забыться в его тепле. Животом и грудью он чувствовал его горячую кожу, его сердцебиение… Внутри него все плавилось, страхи и сомнения, тоска и злость. Он закинул руки Тарьей себе на плечи и целовал, целовал его покрасневшие, влажные губы. Через какое-то время ему начало казаться, словно Тарьей сам обнимает его за шею, прижимает к себе. Но насколько обманчивы могут быть чувства, когда ты находишься в таком возбужденном состоянии? Давиду очень хотелось ощутить именно это: желание самого Тарьей, его шаг навстречу, будто они собираются заняться не сексом, а любовью, по полному согласию, в полном сознании. Давид пытался откинуть эти мысли, от них по спине бежал неприятный холодок.Он снова целовал шею Тарьей, провел языком по его ключицам, он старался уйти в этот процесс полностью, не оставляя ни капли себя на растерзание сомнениям. Неожиданно какой-то странный звук ворвался в сознание и заставил прервать поцелуи. Он поднял голову и удивленно посмотрел на Тарьей, который заливался смехом.—?Щекотно,?— ответил он сквозь смех на растерянный взгляд Давида.—?Щекотно?Тарьей перестал смеяться, но на его губах все еще играла улыбка.?Он просто пьяный. Он вообще ничего не соображает,?— пронеслось в голове Давида,?— тем лучше! Меньше паники?— меньше сопротивления. И никому не будет больно?.Боль?— это то, чего Давид очень хотел избежать. Он много раз думал, что будет делать, если Тарьей попытается ударить его или сбежать. Он видел, что сейчас его друг не мог даже сесть, но страх придает силы… Давиду хотелось обойтись малой кровью.Он сел сверху и провел руками по груди и животу Тарьей. Темные кружки сосков манили, как и впадина между ребрами. Давид облизнул губы и принялся покрывать поцелуями грудь Тарьей. У него было время, он хотел полностью насладиться желанным телом. Он знал, ему больше никогда не удастся оказаться так близко к Тарьей, с таким доступом к его родинкам, его коже цвета молока с клубникой, к ?чертовой дорожке? на животе, уходящей под резинку трусов. Давид провел языком вдоль этой впадины и принялся расстегивать на Тарьей джинсы. Он снова завелся, сердце билось и в груди, и где-то под горлом. Он подцепил еле дрожащими от нетерпения пальцами собачку на ширинке. Он старался себя успокоить, но все равно дернул слишком резко. Замок чудом остался цел. Наконец Давид стянул с Тарьей штаны. В полумраке комнаты он никак не мог отвести взгляда от обнаженных бедер друга. Это был объект его страсти, его настоящего безумия. Он провел по ним руками, чувствуя под ладонями горячую кожу, мягкие волоски на ней, которые на солнце становились практически золотистыми. От колен Давид провел руками до самого края трусов. Ближе к паху кожа становилась тоньше, нежнее и горячее, словно под ней скрывались потоки лавы.Давид знал, что он вот-вот пройдет точку невозврата, после нее уже ничего нельзя будет изменить, нельзя будет вымолить прощение у трезвого Тарьей, нельзя будет надеяться на прежнюю дружбу. Он подошел к самое черте: сейчас он мог исполнить мечту, и лишиться при этом друга.Давид поднял глаза на Тарьей, который смотрел на его руки и словно чего-то ждал. Было очень тихо, Давил слышал, как за окном проехала припозднившаяся машина. Он медленно взялся за резинку трусов Тарьей и потянул их вниз.